Сказание о драконе

— Дорогой друг, это просто немыслимо! — Сяо Синчэнь, до этого не проявлявший никакого неудовольствия, всплеснул руками, двигаясь вслед за своим спутником. — Ты не похож на человека, который бы вот так запросто доверился первому встречному — зачем же идешь туда? Если повезет, на той горе ты не найдешь ничего, но это может быть и верная смерть! — Я что-то не помню, в какой момент мы стали друзьями? — бросил Цзычэнь через плечо, поправляя меч на поясе, и двинулся дальше. — Я слишком много лет потратил на поиски. Если же его слова — ложь, то… вернемся обратно. Ничего страшного. Вечерело, темнота понемногу опускалась на город, а они до сих пор прошли слишком мало, при том, что ночевать в лесу совсем не хотелось. Цзычэнь рад был бы идти быстрее, вот только его спутник (Синчэнь наотрез отказался оставить его в покое) будто бы вовсе не желал, чтобы они туда попали: он то и дело замедлялся, болтал о какой-то чепухе и делал все для того, чтобы шанс добраться до следующего города до заката был почти нулевым. И почему было так обязательно идти следом?! Маршрут, по которому они теперь двигались, обнаружился по чистой случайности, но Цзычэнь был рад подобной благости судьбы. Это произошло следующим образом: стоило лишь дождю начаться, как в таверне появился старик в длинных траурных одеждах. Он осмотрел, казалось, каждого посетителя, а затем заявил, указав костлявым пальцем на их столик: — Ты. Ты купишь мне еды. От подобной наглости Сун Лань едва ли не задохнулся. С какой стати он вынужден будет кормить какого-то бродягу? Мало ему что ли одного, но только в придачу слепого? Однако старик, усевшись с ними за стол, вдруг заявил: — Ты ищешь Неизвестную гору. Я знаю, как к ней пройти. К его словам Синчэнь отнесся неожиданно скептически и его красивое лицо искривилось кислой гримасой: — Неизвестная гора? Это же сказки! Все знают, что на ее месте уже давно нет ничего, кроме груды обломков, оставшихся после того, как… — Это лишь барьер. Драконы могут попадать туда и проводить своих спутников. Человек тоже может увидеть истинное лицо горы — достаточно лишь испить драконьей крови… В ответ на его рассказ Синчэнь покачал головой и отвернулся, но Цзычэнь, напротив, заинтересовался: легенды о подобном молчали. — Расскажите больше, — спокойно попросил он, и в голосе его слышалось какое-то благоговение. Старик удовлетворенно кивнул: — Сначала — еда. Стол мгновенно оказался уставлен блюдами. Хотя монетки, собранные Синчэнем из красных конвертов, кончились совсем, Сун Лань не жалел денег — он жаждал узнать нечто новое. Старик усердно работал палочками, сметая блюда одно за другим, и приговаривал: — К западу… отсюда… есть лес, — он запил все большим глотком вина и продолжил. — Пройдя через него, окажетесь в городе… черт, не помню названия, что-то про богатство… — Дацай, — подсказал Цзычэнь, изучивший карту местности достаточно для того, чтобы помнить все названия наизусть. — Наверное, вы имеете в виду Дацай. — Наверное, — тот махнул рукой. — Пройдя через город, окажетесь в горах… Путь неблизкий, но эту-то точно будет видно сразу — Неизвестная гора там самая большая. Добудешь откуда-нибудь кровь дракона и все, достиг всего, чего хотел. — Позвольте узнать, откуда же у вас подобные знания? — если бы мог, Синчэнь бы скептически нахмурился. — Такой детальный маршрут… неужели вам довелось побывать на Неизвестной горе? Старик тихо расхохотался. — Я смотрю, ты не из доверчивых. Не волнуйся, парень, опыта у меня хватает — я по дурости связался с драконихой в молодости… знаешь, как это бывает — заклинатель, ци в голову бьет, а она была красивая такая — ну Небожительница!.. Несмотря на то, что слова старика все больше упревращались в пьяные бредни, Цзычэнь с благоговением продолжал слушать его… пока тот, наконец, не свалился лицом в тарелку, окончательно захмелев. Лишь только это произошло, Сун Лань поднялся с места, расплатился за счет и направился к выходу из чайной. Дождь уже почти перестал — стояла отличная погода для того, чтобы отправиться в путешествие. И вот они уже шли без малого несколько часов — и чем дальше от города, тем больше, казалось, Сяо Синчэнь терялся в пространстве, то и дело спотыкаясь на ровном месте, цепляясь одеждами за ветки деревьев и кустов. Если в городе он мог без особого труда чувствовать любые, даже самые слабые запахи, и ориентироваться по ним, то здесь, в лесистой местности, древесное благоухание со всех сторон сбивало его с толку. Однако Синчэнь не говорил об этом, а его спутник не спрашивал, и, хотя их продвижение сильно замедлилось, заклинатели не спешили это обсуждать. Сун Лань не мог понять, отчего этот слепец до сих пор следует за ним, но теперь, когда они находились посреди леса, прогонять его было уже поздно, оттого он молчаливо принимал чужую компанию. Тем временем солнце уже явно клонилось к закату, и стало ясно, что добраться до города до наступления ночи они не успеют. Можно было бы полететь на мечах, но это было бы лишней тратой сил, к тому же, было совершенно неясно, смогло бы золотое ядро Синчэня выдержать подобный путь. — Остановимся здесь, — сказал Цзычэнь. Синчэнь, не успевший остановиться, едва не врезался в чужую спину, но после этих слов с облегчением выдохнул. Такой долгий путь был отчасти его виной, вот только он уже сомневался, что отговорит Цзычэня от этой затеи — тот совершенно не поддавался его дару убеждения. — Скажи мне, мой друг, зачем ты вообще ищешь эту гору? Это ведь всего лишь легенды. Боюсь, тот старик обманул тебя, а ты — накормил лишний рот! — Синчэнь осторожно присел на землю, которая оказалась довольно мягкой на ощупь из-за пожухлой хвои и листвы. Мгновение — и сильная рука резко потянула его наверх. — Что ты делаешь? — Синчэнь грациозно покачнулся, все же устояв, и отряхнул свои одежды от пыли. — Я устал. Мы прошли долгий путь — отчего бы нам не отдохнуть? — Ты сел на муравейник, — Цзычэнь фыркнул. — Весьма прискорбно, — Синчэнь мягко улыбнулся, проигнорировав насмешку. — Благодарю за то, что ты помог мне и в этот раз. Налетевший порыв холодного ночного ветра заставил его подумать, что людям без костра ночью было бы весьма промозгло. — До сих пор не понимаю, почему разрешил тебе увязаться за мной. Я мог оставить тебя одного и пойти дальше, — буркнул Сун Лань себе под нос, однако Синчэнь без труда расслышал его и покачал головой: несмотря на ворчание, как стало понятно еще в городе, Цзычэнь был не способен бросить нуждающегося в беде. Именно поэтому, в общем-то, Синчэнь и принял решение пойти за этим строгим заклинателем. — Но ты ведь не сделал этого, — он тихо усмехнулся. — Что говорит о том, что ты вовсе не против моей компании… Теперь уже Цзычэнь игнорировал насмешку в свою сторону. Совершенно не слушая его, он принялся разводить костер, чтобы отвлечься — вокруг становилось все темнее. Методичные действия успокаивали Сун Ланя, и совсем скоро он сосредоточился на выкладывании хвороста настолько, что забыл, что путешествует не один. Впервые они остались наедине друг с другом без других людей вокруг. Когда пламя стало наконец постоянным и сильным, Цзычэнь опустился на свои собственные одеяния, намереваясь погрузиться в медитацию. Но тут же его отвлек задумчивый голос его спутника: — Сун Цзычэнь, зачем тебе эта гора? — спросил Синчэнь. В свете от костра его лицо казалось молочно-белым, точно он был испуган, хотя голос его звучал совершенно спокойно. — Даже если ты сможешь отыскать ее, если все это правда, где ты достанешь драконью кровь? — Если это в самом деле Неизвестная гора, я буду выжидать. Они точно появятся, — ответил тот скупо, — и тогда я настигну их. Я не знаю, зачем ты отправился следом за мной — ты мог бы остаться в городе, тогда наши дороги разошлись бы навсегда. Игнорируя последние слова, Синчэнь произнес: — Скажи, отчего ты так жаждешь их смерти? — Драконы убивали людей. Ты слышал легенды — многие поселения были уничтожены этими тварями. В истории моего клана тоже есть битва, связанная с ними, и сказания о ней передаются из поколения в поколение. Убийство хотя бы одного из них — долг каждого заклинателя клана храма Байсюэ. — Я не слышал ни единой легенды, в которых драконы причиняли бы человеку зло. Об этом говорят в вашем храме Байсюэ? — Сяо Синчэнь желал оспорить его слова, его голос звучал ровно, точно ничто его не волновало, но непреклонно. — Кроме того, ведь и люди убивали людей, но ты не стал бы охотиться за человеком… луны лишь хотели покоя и жизни в уединении. Тебе знакомы все эти истории о Хуан-ди? Подобных ей я встречал множество — и в каждой дракон вставал на сторону человека, которому был верен. Это были союзники и советники правителей и генералов. Все знали об этом, пока не забыли, — он едва заметно качнул головой, и в этом движении Цзычэнь отчего-то почувствовал печаль. — Вот тогда началось открытое противостояние… Он пододвинулся к огню ближе — теперь языки пламени едва ли не лизали ему руки. — Тебе не кажется… что иногда следует смотреть на ситуацию с обеих сторон? — Что же ты за человек? — Цзычэнь нахмурился, разглядывая своего спутника со спины. Этой ночью он казался совсем не таким, каким представился поначалу: Сун Лань больше не мог угадать в нем того безмятежного, ветреного человека, который стал бы собирать монетки с улицы. — Из какого ты клана? Я не смог распознать происхождение твоего клинка, мне не довелось проверить твои навыки в бою, но твое золотое ядро выдержало полет на мече. То, как ты убедил горожан сегодня, было поистине удивительно — так складно ты говорил, точно тебя обучали красивой речи при дворце. Кто ты, Сяо Синчэнь? Тот обернулся, и в первые мгновения выражение его лица показалось Цзычэню нечеловечески отстраненным. Но уже в следующий миг он, точно перевоплотившись в себя обычного, тихо рассмеялся: — Ах, Сун Цзычэнь, ты совсем не хочешь меня слушать, но при том ждешь, что я стану много говорить о себе? Не волнуйся, я не из тех, кто будет искать вражды с таким сильным заклинателем, как ты: ссоры мне ни к чему. Сам подумай, стал бы я следовать за тобой, если бы хотел убить? Считай, что я просто путник без клана и без кровных обязательств — в отличие от тебя, у моего путешествия нет совершенно никакой цели. По тону его и голосу совершенно невозможно было понять, говорит ли он правду. В конечном итоге Цзычэнь вздохнул: — Не бери в голову. Он отвернулся от огня и закрыл глаза — сон не шел. Он размышлял о многом сразу: вспоминал клан, который оставил ради своего путешествия, и события, происходившие с ним после. За этот день все переменилось и точно встало с ног на голову — как будто вместе с этим человеком в его жизнь пришла суматоха, которую он совсем не ждал. В конце концов Сун Лань провалился в беспокойную дрему, и еще долгое время Синчэнь провел, в одиночестве слушая треск костра в тишине ночной пелены.

***

Проснувшись, Цзычэнь отправился к реке неподалеку ловить рыбу, недовольный тем, что делает всю работу один — будучи слепым, его новый напарник был неспособен даже сам прокормить себя! Несмотря на то, с каким достоинством он держал себя в городе, в лесу он был до смешного неловок. Была, однако, еще одна причина, по которой он был столь хмур. Разговор прошлой ночи все еще эхом звучал в его мыслях, как бы Сун Лань ни старался выбросить его из головы. Неужели то, что сказал Сяо Синчэнь, было правдой? Ведь тогда учения храма Байсюэ становились ошибочны и бесчеловечны — эта мысль отозвалась болезненными ощущениями в груди. Как могло все то, к чему его приучили с детства, оказаться ложью? Цзычэнь совсем не знал, что сказать и что думать. В отличие от него Синчэнь проснулся в благостных мыслях и остался сидеть на месте, разжигая своей ци тлеющие угли. То, что Цзычэня не было рядом, он ощутил сразу, понимая при этом, что ушел тот недалеко — Синчэнь нашел на ощупь его верхнее одеяние, оставленное на земле. К тому моменту он уже свыкся со своим положением нахлебника, привык к лесу и вполне успокоился. Он, кажется, почти задремал, пригревшись на солнышке, когда тишину пронзил резкий вскрик, и сразу же привлек внимание Синчэня — он доносился от реки, куда Цзычэнь отправился ловить им завтрак. Синчэнь резко поднялся: должно быть, с его спутником что-то случилось! Местные воды были опасны — в них водилась всякая нечисть, вроде неупокоенных мертвецов. И если с ними опытному заклинателю было легко справиться и в одиночку, то одолеть кого-то вроде гуля было уже труднее. Синчэнь взялся за меч, готовый прорубить себе дорогу к реке, и направился туда — он то и дело натыкался на что-то, но все равно упорно шел вперед. Мгновение, которое понадобилось ему, чтобы добраться туда, казалось бесконечным, и все же вскоре он вышел к воде — она встретила заклинателя шумом, отчаянными звуками борьбы, ревом и криками, которые дезориентировали его, точно оглушив. Синчэнь с большим трудом отсек от себя окружающие звуки, и, мечась на берегу, выкрикнул отчаянно: — Цзычэнь! Никто не отозвался.