***
Синчэнь уложил его на берегу, взял за руку, нащупывая пульс, — ци Сун Ланя была в беспорядке — после чего быстро надавил пальцами на несколько акупунктурных точек между ребрами, завершая ритуал прикосновением к солнечному сплетению. Тело Цзычэня пробила судорога, он дернулся и закашлялся, морщась и сплевывая воду. Через несколько мгновений его вырвало, и последние силы его ушли только на то, чтобы оставаться в сознании. С замирающим сердцем Синчэнь наблюдал за ним, желая проверить поток ци вновь, но, ощутив усталость от обратного перевоплощения, все же отказался от этой затеи и не сдвинулся с места. Он размышлял, что ему теперь делать, когда Цзычэнь, утерев мокрый рот, прохрипел раздавленно: — Вот, значит, как. Он замолчал, не произнося больше ни слова. Надо было сразу встать и бежать, и никогда больше не возвращаться — осознавал Синчэнь с горечью. Теперь Цзычэнь знал, кто он на самом деле. Синчэнь не боялся, — о нет, не теперь, когда, прожив с людьми несколько десятков лет после своего пробуждения, он сотни раз натыкался на заклинательские кланы и слышал от людей угрозы в сторону драконов — но он совершенно не понимал, чего ожидать от Сун Цзычэня. И что он мог теперь сделать, слишком уставший, чтобы убегать? Не выдержав, он воскликнул отчаянно: — Не молчи же, Сун Цзычэнь! — Ты… кто ты? — рассеянно переспросил тот, рассматривая своего спасителя. — Прав ли я, что ты… — он прервался, нахмурившись, и зашелся кашлем. — Твои глаза. Что с ними? Синчэнь вздрогнул. — Я действительно… не совсем слеп, — согласился он, и хотел было продолжить, но Цзычэнь твердо перебил его, по-прежнему не смотря ему в лицо: — Дракон. Ты — дракон. Вместе с его словами небо, за короткий миг затянувшееся тучами, громыхнуло, отчего речь заклинателя прозвучала внушительнее. — За твой обман я должен убить тебя, но ты, гуй тебя побери, спас мне жизнь, и теперь я не могу этого сделать! — выплюнул Сун Лань, гневно вскинув брови, после чего встал на ноги и, пошатываясь, поднял с камней свой меч. На лице заклинателя застыла сложная смесь отчаяния и разочарования — казалось, он совершенно не представлял, что теперь стоит сделать. Скрыть свое раздражение он не мог, как ни старался, и Синчэнь, который минуту назад думал, что теперь умрет, нервно перебирал складки своей одежды и печально глядел на прибрежную гальку — солнце спряталось, что позволило ему до сих пор не надевать повязку. Он неверно поступил, всю дорогу обманывая своего спутника? Была ли это на самом деле ложь во благо? Он не мог понять, не мог различить, какие поступки были верными, а какие — нет. Однако спасение Сун Ланя сохранило жизнь и ему. Грянул гром, и первые капли упали на заклинателей. Это был один из тех дождей, которые с помощью Синчэня призвали несчастные крестьяне. По-видимому, они молились столь усердно, что вызвали настоящее стихийное бедствие: дождь разошелся мгновенно и полил стеной, пока ветер хлестал кроны деревьев. «Должен ли я теперь оставить этого человека?» — думал Синчэнь, по-прежнему не поднимая взгляда. «Должны ли наши пути разойтись?» Цзычэнь фыркнул и подал ему руку. — Пойдем. Ты же не собираешься сидеть под дождем? Слышать это от человека, промокшего до нитки, было забавно, но Синчэню было не до смеха. Он поднял голову — они встретились взглядами, впервые смотря друг другу глаза в глаза — и произнес необычным для себя серьезным тоном: — Ты должен бы меня убить. Разве не так? Сун Лань поморщился, как от головной боли: — Я не буду говорить об этом, пока мы не найдем укрытие. Со вздохом Сяо Синчэнь, дракон в теле человека, принял его широкую ладонь и поднялся. На душе у него было прескверно — чувство, которое он успел позабыть за годы беззаботной жизни. Сун Цзычэнь вернул Фусюэ в ножны и развернулся, уходя вперед. Подобрав оброненную ленту, Синчэнь двинулся следом за ним. В пути они не проронили ни слова.***
Сяо Синчэнь и Сун Цзычэнь нашли себе временное укрытие в небольшой пещере неподалеку от берега, где непогоде было их не достать. Оказавшись в безопасности, оба сели на пол друг напротив друга и замолчали, хотя разговор их не был закончен. Синчэнь не знал, с чего начать свой рассказ, но, стоило ему решиться, Цзычэнь тут же предвосхитил его слова, проворчав: — Что, теперь нечего сказать в свое оправдание? Он отложил Фусюэ в сторону и сдернул с плеч промокший плащ. — Нужно развести костер и просушить одежду. Я вымок до нитки, да и ты не лучше. — Я… не могу смотреть на яркий свет, — Синчэнь вздохнул, сбрасывая свои верхние одежды на землю. — Перевоплощение в дракона отнимает у меня очень много духовной энергии, что влияет на мой даньтянь. — Твоя лента еще при тебе? — Да, но она вся в грязи. Я не могу ее повязать. Ничего больше не говоря, Цзычэнь забрал повязку из его рук и легко очистил ее ци от песка и дорожной пыли. — Вот. Надевай. — Спасибо, — растерянно произнес Сяо Синчэнь, возвращая ленту на место, вновь погружаясь во тьму. Он не знал, чего ожидать от этого человека, оттого пребывал в напряжении, держа руку поверх ножен Шуанхуа. — Я уже сказал, что не убью тебя, не нужно, — Цзычэнь фыркнул, сгребая какие-то ветки и палки, найденные у входа в пещеру, в одну небольшую груду. Он добавил также пару листов бумаги для писем, которые носил с собой (их, правда, пришлось поначалу высушить), и поджег небольшим зарядом ци. Они вновь замолчали, каждый погруженный в свои мысли. Цзычэнь не понимал теперь своего пути. Он предал один из главных постулатов клана: «если увидишь дракона — убей его немедля!». Он разочаровал мать и отца, которые ждали, что их сын будет проповедником верного пути, свершит за свою жизнь что-то великое. Как же они ошибались. — Легенды, рассказанные о нас людьми, неправдивы, — горько проронил Синчэнь вдруг, разрушая образовавшуюся между ними тишину. — Я уже говорил тебе, что раньше мы всегда помогали людям, но вы... вам всегда было мало, — он сглотнул и отвернулся, крепко задумавшись. — Вы все время враждовали, убивали друг друга, спорили, ругались… мы устали от этого. Цзычэнь молчал: не потому, что ему было нечего сказать — он попросту не мог возразить правде. — Мои предки укрылись на горе и жили в уединении много сотен лет. А потом их поселение сожгли заклинатели. Я там был, — Синчэнь глубоко вздохнул и прижался спиной к стене. — Мое тело ранили, мои глаза обожгли огнем — с тех пор я не могу смотреть на свет. Я сбежал, а затем надолго погрузился в сон, проснувшись совсем незадолго до нашей встречи. Я хотел вернуться домой, но не смог найти дорогу. Я не думал… что все обернется так. Я надеялся, что к этому моменту люди давно забудут о нашей вражде. — Это попросту невозможно, — хрипло отозвался Цзычэнь; огоньки пламени плясали в его темных глазах. — Люди не забыли кровь на ваших руках, не забыли, сколько боли вы им принесли, пусть даже за правое дело. — Но люди совсем не помнят, сколько боли принесли друг другу, — казалось бы, тоже за правое дело, — Синчэнь нахмурился, непонимающе вскинув голову. — Правда в том, Сун Цзычэнь, что она у каждого своя: у драконов, у заклинателей, у людей по разные стороны сражения. Приходится выбирать, кому ты веришь, а кому — нет. — Я не хочу выбирать, — Сун Лань поднялся, скидывая верхние одежды. В сердце его разгорался гнев, и страх, и противоречие — столько чувств разом! От злости он сжал руки в кулаки, и хотел было уже ударить стену, но все же осадил свой пыл. Положив одежды у костра, Цзычэнь отсел в сторону и принял позу для медитации, намереваясь восстановить правильное расположение духа так, как требовал того устав клана. Так прошло еще немного времени. Наконец, бросив взгляд в сторону выхода, Сун Лань заметил, что ветры уже стихли, а дождь постепенно переставал. — Пойдем дальше, как только распогодится. Мы потеряли много времени, — он поднялся. — Уже темнеет. Нужно будет найти постоялый двор. — Ты все еще хочешь дойти до горы? — тихо спросил Синчэнь. Цзычэнь покачал головой, не смотря на него, принимаясь одевать высохшее одеяние. — Ты спас мне жизнь. Я просто обязан помочь тебе вернуться домой. Помолчав, он добавил: — Однако мой долг вовсе не означает, что я это одобряю.***
На постоялом дворе они вновь перестали разговаривать, погрузившись каждый в свои мысли. Цзычэнь оплатил всего одну ночь, что означало, что уже утром они двинутся дальше, — а сейчас необходимо было отдохнуть. Цзычэнь вновь вернулся к медитации — как бы он ни храбрился, недавняя драка с гулем нехило потрепала его. Заскучав от одиночества, Сяо Синчэнь вышел на улицу, чтобы прогуляться. Время было уже позднее, поэтому он мог снять повязку — на пути ему встретилось лишь несколько прохожих. Сделав круг, Синчэнь уже было вернулся на двор, как вдруг прямо перед ним с крыши спрыгнул человек. Его одежды выглядели жалко: какие-то обноски закутывали щуплого паренька с головы до ног, а в руках у него был нож. — Эй, чего встал? Шуруй отсюда, не мешай мне, — проворчал он. Юноша был на вид одного возраста с Сун Ланем. Его горящий взгляд его не предвещал ничего хорошего. Обычно нож отпугивал любознательных идиотов, но этот не сдвинулся с места, потому парень решил поторопить его: — Черт, долго мне ждать? — Что вы делаете, господин? — вежливо поинтересовался Синчэнь, склонив голову. — Я всего лишь прогуливался здесь, мое имя Сяо Синчэнь. Юноша сдавленно хмыкнул, явно стараясь не расхохотаться на всю улицу — тогда его план точно провалится. До чего странный человек встретился ему: сразу знакомится! Неужели нож совсем не пугал его? — Что ты за чудак, Сяо Синчэнь? Отойди с дороги, мне нужно добыть себе ужин! — он оглянулся назад, где в загоне на постоялом дворе сонные куры клевали остатки зерна. Синчэнь, почуяв что-то неладное, переспросил: — Что вы собираетесь делать? — А самому мозгами пораскинуть? Украсть парочку кур, зажарить и сожрать, конечно! — объявил тот торжественно, направляясь совершить свой коварный замысел. — Ты не поймешь бедных, господин Сяо. Мы, жители улиц, вынуждены грабить и воровать, чтобы не сдохнуть! Синчэнь, удивленный такой странной встречей, проследовал за своим собеседником. Он очень хорошо понял, о чем тот говорил: ведь долгое время Синчэнь и сам жил на улице! Желая помочь, он произнес с энтузиазмом: — У меня тоже нет денег — все остались у моего спутника, а сейчас он занят. Если эти куры нужны вам, чтобы выжить, я помогу! Юноша с ножом остановился как вкопанный и неверяще вскинул брови. Что не так с моральным компасом этого идиота? С самого начала он не прирезал Сяо Синчэня лишь потому, что его ответы были забаными, но он никак не думал, что тот так просто даст себя обдурить! Это было… весьма странно. Он сплюнул за землю. — Неужели? Ну, тогда постой на стреме, посмотри, чтобы никто нас не увидел. Кстати, меня звать Сюэ Ян, просто так, к сведению, — он ослепительно улыбнулся, обнажая в оскале кривые зубы. — Сработаемся, господин Сяо.