Цветы яблони на снегу

Да, победить одного великана для такого мастера боевых искусств, обладающего выдающейся ловкостью, находчивостью и владением оружием, к тому же научившемуся владеть клинком в одеяниях изнеженной принцессы, — дело пары взмахов боевым веером, но победить еще пятерых… Это уже было проблемой. Повалить каждого из них в одиночку будет не только долго, но и почти невозможно, ведь они будут поддерживать друг друга в бою, а следить за каждой громадиной — не в силах одного старшего адепта. И тогда в ход приходила самая действенная и проверенная стратегия… тактическое отступление. Вот только отступать некуда — позади ловушка, что своим жутким визгом вызывает ужасную панику и боль, а значит… отступать вперед? То есть, бежать напролом, тоже неплохая тактика, когда для неповоротливых неуклюжих противников ты крошечная блоха, владеющая цингуном! И стоило начать бежать мимо исполинских пят гигантов, какая-то яркая вспышка в небе заставила всех пятерых в одно мгновение болезненно зарычать в унисон, и вдруг чёрная гнилая кровь полилась уже не ручьем, а настоящим водопадом, начиная затапливать пол лабиринта. Сунфэй невольно подняла взгляд — все пятеро одним взмахом клинка обезглавлены! Исполины тут же начали валиться на землю вместе со своими головами, а кровь целым дождём окропляла землю, и теперь уворачиваться нужно было не от их пят, от их массивных тел! Вдруг одно из них свалилось, вызвав целую волну из крови, накрывшую Сунфэй с головой, и красная пелена тут же закрыла обзор, но это не было главной проблемой… ведь помимо прочего эта мерзкая гнойная жижа была липкой, и заклинательница с ужасом осознала, что оказалась в ловушке, и очередное массивное тело уже валилось в то место, где она стояла. Вдруг какой-то толчок в последнюю секунду вытянул её из кровавого гноя, и девушка уже оказалась на сухой земле, к которой она снова прилипла, ведь всё еще была укрыта мерзкой темно-красной жидкостью. И что теперь? Стягивать с себя одежду, чтобы адекватно идти дальше?.. Потому она могла лишь, лежа на земле, поднять взгляд на свою спасительницу, чей прекрасный грациозный образ не запятнала ни единая капля крови, а вот легендарный меч был полностью покрыт алой жидкостью, тонкие мертвенно-бледные пальцы сжимали его украшенную, словно императорский трон, рукоять, а от клинка исходило какое-то слабое красное свечение, будто жестокое кровопролитие только усиливало его и насыщало энергией Янь. Вдруг демонесса поднесла остриё к подбородку принцессы и аккуратно его подняла. Что ж, это ничего хорошего не предвещало… Но горло она не перерезала, и вскоре убрала оружие, когда весь кровавый гной сошел с одежды и волос Сунфэй и снова укрыл клинок, слегка усиливая красное свечение, и тогда заклинательница уже могла спокойно встать. И тогда она снова заметила, насколько сама выше Янь Сухуэй, которая казалась ей настоящей фарфоровой куклой, конечно, если не смотреть на её жуткую демоническую маску и окровавленный клинок. — Спасибо?.. — не знала что и говорить Сунфэй, ведь эмоции в её сердце перемешались в ураган, но больше всего, конечно же, выделялось непонимание. И благоговейный ужас, раз эта Княгиня Демонов может с такой лёгкостью избавиться от пяти гигантских чудищ за раз, то убить простого старшего адепта — как прихлопнуть комара. — Но это не ответ на мой предыдущий вопрос — что Вам от меня нужно? Она не ответила, и еще сильнее напоминала неподвижную гаргулью, как вдруг какой-то звук из глубин лабиринта заставил её прийти в движение — сначала она оглянулась, потом резко, словно выпадом змеи, схватила Сунфэй за руку и куда-то потащила на бешеной скорости. Эта рука не была такой, как у Лю Тянь… она была холодной. Костлявой. С грубой хваткой. Рукой самой Смерти. Рядом с ней не так, как с Лю Тянь — не так, будто находишься под защитой каменной крепости, а будто сражаешься на вечном поле битвы, над которым нависают лезвия, где слышно бульканье кипящих Жёлтых Вод. От Сухуэй веяло холодом. Она не союзник, и точно не собирается ей помогать. Она — демон, и не просто демон, а Княгиня Демонов, Мастер иллюзий и обмана. Если в её сердце и было сострадание, то последние его капли истощились еще тысячи лет назад, когда началась её жизнь во грехе. Так почему бы просто не отпустить эту чёртову руку, какой бы сильной хваткой она не сжимала твою? Наверное потому, что звуки, исходящие из глубин лабиринта, были настолько жуткими, чужими, хаотичными, будто смесь всех возможных звуков в одном прерывистом кличе, что пугал даже саму Княгиню Демонов, которая вскоре привела Сунфэй в какой-то грот и плотно прислонилась к его стене, будто прячась от чего-то. Янь Сухуэй поднесла свой палец к чужим губам, явно призывая держать рот закрытым и не привлекать внимание того, чем бы оно ни было, что бродит по этим пустым туманным коридорам, в которых гуляет лишь северный холодный ветер. Когда звук приблизился, он стал еще более мерзким, не таким, как тот, что издавали ожившие каменные шипы — то был однообразный писк, а это была хаотичная солянка из всевозможных звуков: крики детей, боевые возгласы, рычание собак, лязг железного ведра, спокойные голоса людей, плеск воды, стук дождя по крыше дома, и все эти звуки не шли один за другим — они звучали одновременно, словно стремительно мелькающие воспоминания, словно квинтэссенция всего живого в одном этом противном визге неизвестной твари. И вдруг Сунфэй обнаружила, что сами её чувства так же стремительно меняются, стоит ей заслышать эти мириады звуков — то появляется какая-то безумная радость, то ударяет печаль, то новой волной накатывает ужас, что тут же сменяется отвращением, злостью, вдруг перерастает в ликование, удовлетворенность, снова бросаясь в скорбь, пустоту, и весь этот неистовый шторм бурлит в нутре, с каждым мгновением будто усиливаясь, и заклинательница наконец решается закрыть уши. Она попыталась осторожно выглянуть из-за укрытия, ведь пусть и ужас за пределами её понимания крепкими когтями держал сердце, любопытство было сильнее. И на тропе Сунфэй увидела… существо, не виданное ранее, не описанное ни в одном гримуаре или бестиарии, само существование которого казалось нереальным, это была аморфная масса за пределами человеческого понимания — это был хаос в чистейшем его виде, мерзкое искривление понимания живого — это существо было всем и ничем одновременно. В нём смешалось всё, что только может увидеть в своей жизни человек — части тела животных, человеческие лица, предметы, куски зданий, пламя, вода, колонны, горы окровавленного мяса, силуэты демонов, и нельзя было четко сказать, как выглядела эта тварь — нельзя было назвать её «массой, с головой коровы, висящим сбоку куском крыши, парой детских лиц с другого бока» и так далее… она постоянно менялась. Одна голова накрывала собой другую, один кусок здания вытеснял другой, и картина вечно менялась, словно бесконечный цикличный механизм, и это отродье, эта манифестация всего живого, медленно передвигалось по дороге вперед, хотя трудно было понять, какая цель может быть у подобной ошибки природы. Это существо напоминало что-то сотворенное человеческими, или демоническими, руками, но уж никак не по воле божества — оно было уродливым, неправильным, чужим, будто не принадлежало этому миру. Настолько неправильным, что даже могущественная Княгиня Демонов при его виде дрожала и пряталась за ближайшим камнем. Это не был Хуньдунь, бог середины, изображающий первозданный хаос, для которого характерен полный мрак, напоминающий взболтанное содержимое куриного яйца, ведь это существо не было квинтэссенцией первозданного хаоса — это был хаос искусственный, попавший под влияние человека, его развития, причём он центрировался лишь на жизни человека: среди силуэтов отродья виднелись привычные именно людям предметы, а среди звуков слышались лишь те, что способно понять человеческое ухо. Это уродство было создано грязными руками человека — это было предельно ясно. Тёмные заклинатели, конечно, пользовались бесчестными способами самосовершенствования, что приносили вред им самим и другим, но ни один человек никогда не пытался создать жить самому, пытаясь приблизиться к могуществу богов. И, вот что вылилось из жалких попыток слабой души дать существу жизнь... Вскоре это жуткое чудище скрылось из виду, и Сунфэй пришла в себя, только услышав такой нехарактерный для Янь Сухуэй облегченный вздох. Вскоре она снова схватила принцессу за руку, уже чуть менее грубо, и повела из грота дальше по коридору, где показались следы этой манифестации хаоса — отпечатки на песке каждый цунь были разными, где-то валялись остатки, вылитые субстанции, какая-то слизь, и всё, что только возможно. Это существо не было похоже на опасного противника, но само его присутствие не сулило ничего хорошего, ведь на землях великанов тысячи лет жили только они сами, не подпуская никого, кого, конечно же, могли одолеть и не боялись, прячась от самого их виду. Что ж, похоже, Иньчжан может быть замешан в том, что случилось в столице, быть может, в его логове поселилась какая-то секта поехавших его последователей, решившие ради гор золота уничтожить столицу?.. Вообще вся ситуация с ущельем невероятно странная. В столице Империи всегда стоял один из самых могущественных барьеров на всю Поднебесную, если вообще не на весь мир, а потому, даже если в один прекрасный момент аду захотелось бы открыться посреди улицы — его бы сдержала целая тонна духовной энергии. С другой стороны — человеку, даже самому мудрому заклинателю, познавшему бессмертие, невозможно создать идеальный барьер таких размеров без единой бреши, силы человека, даже вознесшегося, всё еще не сравнимы с силой богов. А чтобы найти брешь, нужно действовать в самом эпицентре действия, и, к тому же, посвятить немало времени и умений тому, чтобы просто найти её, а значит в столице точно был, а может и всё еще есть, лазутчик, к тому же еще и с немалым могуществом. Вина Тоу Баоку и так очевидна, но он — государь, он даже в руки меч ни разу не брал, и вообще использовал там, на крыше дворца, тёмные заклинания, которые вряд ли помогут отыскать брешь в стене. В общем, если кратко, то разрушить барьер так точно и быстро мог только тот, кто его непосредственно создал, или, по крайней мере, усовершенствовал. Вдруг Сунфэй отряхнулась от мыслей поняв, что настолько задумалась, что прошла под руку с демоном уже немалое расстояние, что грот, в котором они прятались, скрылся за десятком поворотов, и заклинательница резко отпрянула, выпустив чужую руку. — Стойте! Я вижу, что вы не особо желаете мне зла, пока что… Но скажите сразу, куда мы идём? — в ответ на это Янь Сухуэй указала на след всё той же твари-олицетворения хаоса. — Так вы ведете меня прямо в гнездо демонов?! — тогда демонесса кивнула, а после изобразила рукой жест, знакомый каждому стражнику Императорской Гвардии: указала сначала на Сунфэй, а после похлопала этой же рукой себя по груди. Это прямо означало «ты находишься под моей защитой», и заклинательница невольно вспомнила Лю Тянь, что с такой теплотой в голосе предлагала ей защищать её в ответ, чтобы не чувствовать себя неуютно и униженно, и как теперь эта же девчонка просто бросила её, сбежав еще на самом начале лабиринта. От одной мысли об этом сердце Сунфэй до боли сжалось и она почувствовала себя не столько наивной, сколько просто жалкой. И теперь ей предлагает руку помощи та, кто посылает легионы демонов, чтобы убивать её людей, и что сделает принцесса? Конечно же примет, ведь она просто безнадёжна и труслива, и даже смертельная опасность её не исправит! Итак, они последовали таинственному следу дальше. В какой-то момент солнце наконец поднялось, и общая картина лабиринта улучшилась, он больше не выглядел настолько жутким. Точнее… он всё еще был жутким, пустым, и скрывающим в себе сотни опасностей, но хотя бы не был тёмным. А сами коридоры по мере продвижения становились всё больше усыпаны следами самих великанов, а вот костей становилось поменьше, но было что-то еще… туман. Он сгущался, хотя солнце уже поднялось, хотя нельзя было сказать, что особой чертой земель великанов является вечная дымка над головой. А значит что? Верно, здесь замешано тёмное колдовство, и с каждым шагом Сунфэй чувствовала, что они лезут в очень глубокую кроличью нору… Стоп! Вдруг перед двумя путницами предстаёт гигантский проход в форме арки, что была украшена разными черепами, которые глупые демоны любили вешать при входе в своё гнездо для устрашения врагов. Что ж, они дошли до самой обители великанов, но… что-то было не так. Было тихо. Слишком тихо, как для гнезда демонов, что всегда полно криков, драк, хруста костей, топота гигантских ступней. И даже несмотря на тишину и густой туман, нельзя было терять осторожности, а потому двое держались к самому краю арки, аккуратно проходя под самой стеной, чтобы остаться незамеченными, после чего Янь Сухуэй резко схватила заклинательницу одной рукой за спину, другой — под колени и, не дав особо времени на то, чтобы понять, что её поднимают, заскочила цингуном на стену и в несколько прыжков забралась на верхушку лабиринта, после чего чуть более аккуратно опустила спутницу. Теперь они стояли на самих стенах лабиринта, откуда открывался вид на все земли Иньчжана — бесконечные лабиринты и пустыни, и только где-то вдалеке, за горизонтом, виднелся блеск его украшенного золотом дворца. Можно было бы с лёгкостью путешествовать оставшуюся часть лабиринта поверху, но был нюанс — шанс попасться на глаз сторожевых башен был очень высоким, и даже сейчас находясь здесь, они очень сильно рискуют. А вот картина снизу, в гнезде демонов… была странной. Жуткой? Трудно сказать. Но странной безусловно. Сама обитель была гигантским пустым пространством, равным, наверное, с половину столицы, и можно было видеть где-то элементы повседневной жизни великанов — наточенные секиры, забрызганная липкой кровью арена, куча погрызанных камней, целая стена, увешанная человеческими черепами, и притоптанный гигантскими телами песок. Но всё это не было живым, а будто застыло во времени, ведь сами великаны… спали. Все одновременно, кроме тех нескольких, что еще бегают по лабиринту не подозревая опасности, выстроились в несколько рядов и стояли на коленях, опустив головы, вокруг яркой фиолетовой сферы, от которой шли нити к каждому из гигантов. И что это вообще было за устройство? Собиратель энергии, усилитель, просто усыплятор? Трудно было сказать, да и исследовать не было возможности, ведь по всему гнезду демонов ходили люди. И не простые — все, как один, одетые в чёрные плащи, полностью скрывавшие их лица. Что ж, теория про культистов, поклоняющихся Иньчжану, теперь не кажется такой уж бредовой. Но теперь назревал новый вопрос — как пройти мимо них, оставшись незамеченными как сектантами, так и сторожевыми башнями? Чёрт, а ведь Сухуэй наверняка знала, она ведь могущественный демон, может в один миг не только проскочить мимо этих помешанных, но и телепортировать за тысячи ли — прямо в родную комнатушку Сунфэй, но она этого не сделает. Всё потому, что у неё есть свои планы, и похоже, не узнав все секреты Иньчжана, она не уйдёт, а принцессу будет использовать, как предмет для шантажа. Ну, конечно же, это было понятно с самого начала! Из этого лабиринта живой она не выберется, либо попадется в лапы кого-то из Князей Демонов, а значит оставалось что? Верно, заставить двоих тигров сцепиться в битве за неё, после чего успешно сбежать с поля боя! Да, это было спонтанное решение. Да, это было глупо. Но кто-то будет отрубать голову фениксу, сотканному из золота? Кто бросит полезный инструмент в пропасть? Фактически, её вечная роль «заложницы» давала ей привилегию — чтобы она не натворила, её вряд ли так легко убьют! Отбросив всякий страх и сожаления, Сунфэй бросилась вниз, как только ей это позволял её неидеальный цингун, ведь высота стен была немалой, и одно неверное движение уже могло оставить её с переломом ноги, благо в этот раз повезло. Вот только не было ожидаемого эффекта — Сухуэй не бросилась в эту же секунду её ловить, а просто осталась наверху, наблюдая за ней каким-то жутким пустым взглядом из-под маски… Что ж, не в этот раз, так в другой твоё терпение точно лопнет! Тогда заклинательница подкралась к одному из гигантских тел и спряталась за ним, наблюдая за кучкой культистов рядом с магической сферой. — Хорошо-хорошо, сделай так, чтобы энергия распределялась равномерно — не хочу, чтобы из-за твоей идиотской ошибки хотя бы один из воинов был слабее других! — кивнул высокий культист, с особо грубым басистым голосом, которым обычно обладают скорее не сектанты, а разбойники, а судя по его командирскому тону, она еще и был лидером культа. — Но у нас и так ограничены запасы! Если мы хотим, чтобы хоть кто-то из них продержался больше 30-ти секунд, то… — послышался нервный хриплый голос, что больше был похож на тот, что принадлежит перепуганному торговцу, окруженному головорезами, что после затих, стоило лидеру как-то странно повернуть в его сторону взгляд. — Вот именно! Что ты вообще себе думаешь?! Мало того, что этот план с самого начала был обречен на провал, так ты еще хочешь лишить нас запасов, чтобы потом выбраться отсюда и… — вдруг из толпы кто-то выбежал, принимаясь протестующе махать длинными рукавами плаща, но вдруг резкий выпад руки заставил его запнуться — лидер молниеносно схватил его за шею, поднял над собой, хотя тот культист был не самым легким, что можно было поднять, после чего как-то жутко улыбнулся, и из-под скрывающего лик плаща показался блеск золотых зубов, после чего пальцем на другой руке ткнул напарника в лоб, четко и ровно в акупунктурную точку на переносице, по которой уже покатился холодной пот. — Нельзя спорить с человеком, который сильнее тебя, приятель, — тихо хмыкнул лидер культа, после чего из его пальца выстрелила горячая кровь, прямо как у воина из клана Тоу на боевом состязании, острая, как лезвие, одним ударом, вызвавшим клацающий звук и секундную красную дымку, вытекшую из головы, откинувшая культиста аж к телу гиганта, возле которого пряталась Сунфэй. Заклинательница невольно ахнула от испуга, и уже хотела помочь, но было поздно — он был моментально убит — только одна крошечная рана зияла на его лбу, при том череп был пробит насквозь, и под ним уже образовалась лужа из багровой липкой жидкости. Однако лидера не особо беспокоила чужая смерть, напротив — он был пугающе счастлив, будто выиграл партию в карты, и его жуткий хохот тут же заглушил собою все звуки, а сам культист принялся с интересом рассматривать свой окровавленный палец. — А ведь как прекрасна эта сила! Надо было сразу учиться тёмным заклинаниям — это того стоит! — вдруг сектант вытащил из-за плаща кинжал и, потянув мертвеца за волосы, принялся стягивать с него скальп, причём был он так близко, что Сунфэй едва могла спрятаться, и четко видела каждую не прикрытую тенью черту лица разбойника, и с каждым звуком разрываемой кожи сердце билось всё быстрее, дыхание сбивалось, а то и совсем затихало, и культист будто должен был вот-вот заметить непрошеную гостью, повернуть на неё хищный взгляд, словно змей, и снова показать два ряда золотых зубов… Но он просто встал, показав всему культу свой «трофей». — А ведь его голова уже так давно носит эту противную пропитанную тёмной энергией тряпку, что, если выдать это за скальп демона, никто и не заметит подмены! — он снова жутко захохотал, и вся толпа залилась смехом, вот только уже более нервным, ведь каждому в голову тут же червем закралась мысль, а не поубивает ли этот умалишённый их тут всех, после чего продаст их головы за крупную сумму? Судя по всему, это всё же была банда головорезов, что решили вдруг стать сектой поклонения Иньчжану, как идолу, приносящему вечное богатство, к которому все они так стремятся. Но нет, это не было похоже на «поклонение» — они больше были похожи на тех, кто выдаёт себя за покорных сектантов для совершения своих личных планов — в этом вся натура разбойников — они не станут преклонять колени перед богами, а скорее попытаются их обмануть. И, похоже, количество жертв для них на пути — не слишком важное дело. Это тоже было их натурой — по пути рано или поздно кто-то умрёт, их жизнь жестока и зависит только от броска костей богиней удачи, и, понятное дело, Фортуна улыбается не всем — чужая жизнь на вечной дороге не стоит так дорого, как голова демона. Сунфэй было безумно страшно, она могла четко чувствовать, как всё её тело содрогается, как листок, что обдали морозом. Но разве какой-то там ужас сможет остановить любопытство, и подаваемые им безумные идеи? И когда члены культа отошли от тела великана, заклинательница осторожно подвинулась к изуродованному трупу сектанта, и, тихо выдохнув, потянула его ближе к себе, после чего стянула плащ, и надела на себя, скрыв под ним белоснежные одежды и своё лицо. Напоследок она попыталась скрыть кровь, пропитавшую капюшон, но толку было мало, радовало хотя бы то, что на чёрной ткани пятно не было так заметно, после чего скрылась в толпе.