Цветы яблони на снегу

И вновь демонесса не проронила ни слова, вдруг скинув с себя промокший от снега плащ культиста, и Сунфэй снова увидела её хрупкое девичье тело, и, в отличие от их первой встречи, одета она была больше не в походные одеяния, а в такие же роскошные одежды знати, как Иньчжан: на тонкие плечи был накинут красный императорский плащ, украшенный чёрным мехом и различными узорами, вышитыми золотым шёлком, а на голове красовалось что-то на подобии железной короны, напоминавшей стальные горные пики, за тысячелетия вымытые водами и высушенные ветрами, как искусными скульпторами. Чёрные как смоль волосы тут же поддались могучему северному ветру, разлившись тёмной бездонной рекой Преисподней; показались длинные алые рога, напоминавшие окровавленные клыки зверя, и тихонько зазвенели золотые серьги-колокольчики. Теперь она больше напоминала ту Княгиню Демонов, сказы о которой вещают бродячие музыканты; перед которой в ужасе падают культисты в молитвах и поклонах, совершают во её имя кровавые жертвоприношения в мольбах о снисходительности; в чьи хитрые ловушки попадаются неосторожные странники, обманутые её чарующим звенящим смехом; и чьё имя в каждом пособии по демонологии подчёркнуто кроваво-красным, предвещающим опасность, цветом. И вдруг Сунфэй поняла, почему Сухуэй отстранилась от неё, когда та пыталась стянуть с неё капюшон — сейчас на ней не было маски, и, пусть заклинательница всё еще не могла видеть её лица, понимала, что это не предвещает ничего хорошего. Она скрывает лицо не просто так. И вдруг снова послышался звон ножен, и в костлявой руке демонессы снова оказался слабо светящийся алым цзянь. — Я здесь, чтобы спросить: какого чёрта ты лезешь не в своё дело?! — этот голос будто прозвучал в самой корке подсознания Сунфэй, отбившись, словно от стен медного котла, и невольно заставил адреналин прилить в кровь. Это был первый раз, когда Сухуэй заговорила в присутствии принцессы. И заклинательница не могла сказать, слышала ли когда-либо этот голос, и какие эмоции он вообще у неё вызывает, просто потому, что он был настолько искажен гневом и каким-то внеземным безумием, что вызывал только одно чувство — и это благоговейный ужас, заставляющий кровь кипеть и замерзать одновременно. — Тебе так сильно не понравилось то, что я решил внести свою лепту в твой план в столице? — хмыкнул Мо Иньчжан, вдруг доставая из-за пояса массивную двуручную секиру, явно предназначенную для долгожданного боя, в той же манере Князя Демонов украшенную золотыми узорами. Он провёл пальцем по лезвию оружия, как по струне гуциня, любуясь его ужасающим смертоносным видом. — Мы не маленькие дети, чтобы воевать из-за такой мелочи, Сухуэй. Так что давай воспринимать этот бой, как дружескую дуэль! — вдруг Иньчжан выскочил из колесницы на несколько чжанов, и удар секирой прошелся по земле, и от пораженного места начали расползаться тонкие змеи-трещины, а на заснеженном пустыре то тут, то там, вырастали острые скалы-препятствия. — Но это будет, пожалуй, дружеская дуэль не на жизнь, а насмерть. — Вызов принят, Иньчжан, — и снова этот холодный голос прокатился пустырём, и силуэт Киноварной Птицы чёрной тенью подался вперед, ловко уворачиваясь от каждого возникающего пути камня и отпрыгивая от каждого внезапного разлома в земле, и вдруг в её руках оказался кубик игральных костей, и демонесса ловко подкинула его, поймав удачную шестерку — и как по команде с неба полетел огненный дождь. Пустыня превращалась в беспощадное поле битвы, на котором действовала одна догма — никто не сможет выиграть эту войну, Князья Демонов одинаково могущественны — им подвластна воля над самой земной корой и над огнём, и такое масштабное побоище наверняка убьёт обоих. Что ж, самое время было бежать, ведь путь к выходу начали закрывать стремительно вырастающие из земли скалы, превращая пустыню в новый лабиринт, а огонь с небес уже успел поджечь одежды Сунфэй, и даже лютая пурга не сразу тушила это демоническое пламя. Кости были подкинуты вновь — выпала пятерка, и алое свечение меча обратилось пламенем, и Янь Сухуэй в один миг оказалась перед Иньчжанем, что уже ловко замахнулся на неё десятифунтовой секирой, будто она весила с пёрышко, и с той же легкостью парировала удар цзянем, и лязг металла тут же разлился эхом по долине. В глаза бил снег, закрывая обзор, и Сунфэй не могла понять, куда ей бежать(что ей всё еще слабо позволяли веревки), как вдруг с ужасом осознала… что оказалась заперта призванными Иньчжаном скалами, плотно окружившими то мизерное пространство, в котором помещалось тело заклинательницы. Эти исполинские валуны наверняка не сможет разрушить никакая доступная человеку сила, а потому оставался лишь один выход — карабкаться вверх. А ведь стены этой ловушки были высокими, и приближались всё плотнее и плотнее друг ко другу, что, казалось, вот-вот задавят простую девчонку, посмевшую засомневаться в могуществе элементаля земли. Всё ухудшали снег и мороз, делающие скалы скользкими, и забраться на них было почти невозможно, а цингун в таком узком пространстве просто не заработает. В общем, картина была обезнадёживающая, а ко всему прочему — огненный дождь продолжался, и уже подпалил одежду и волосы, подгоняя лишнюю нервотрёпку, зато хотя бы избавил от части утяжеляющих веревок. Честно, Сунфэй уже хотела сдаться — но вдруг сильный толчок, судя по всему, вызванный очередным разломом, раскрошил скалы и ударной волной откинул все обломки вместе с пленницей, но это не означало освобождение от каменной ловушки — стоило заклинательнице упасть на снег, валуны упали вслед за ней, и, не успев вовремя среагировать, она попала в худшую ловушку, чем до этого — её руку задавило в трещине между камнями. Хорошо, хоть сама скала не свалилась на неё — тогда Сунфэй осталась бы калекой, хотя, если не поторопиться, то эта участь может вскоре всё-таки её нагнать. Вот только щель была слишком узкой — камни плотно стояли один на другом, и даже когда попытки освободить руку начали давать плоды, их разрушил еще один удар куском скалы, что прошелся по ноге, и из раны тут же хлынул поток крови. Конечность не застряла, но боль была оглушающе сильной, как и кровотечение, и Сунфэй пришлось, тяжело дыша от кипятящего кровь адреналина и острой боли, кое-как отрезать веером рукав от ханьфу и с трудом намотать на рану, что, конечно, не особо помогло — ткань быстро намокла и покраснела, и явно не была зафиксирована, чтобы остановить кровотечение, а тем временем придавленная рука продолжила неметь, лишенная притока той же крови. А ко всему прочему еще и мешали мороз, от которого пальцы немели, и огненный дождь, успевший оставить ожоги на спине. Похоже, это и был конец — пропитанный отчаянием тупик, ловушка, единственный выход из которой — смерть. Остатки сознания постепенно выскальзывали, кровавая пелена застелила взгляд, и Сунфэй уже готова была закрыть глаза, как вдруг землю сотряс еще один толчок — на этот раз уже прозвучавший словно сквозь толщу воды, и она почувствовала, как кровь снова приливает к руке, освобожденной от давящего смертельного груза, а перед глазами виднелся расплывчатый тёмный силуэт. Сунфэй, если честно, было уже всё равно — будь это Янь Сухуэй, кто-то из культистов, каким-то образом появившийся здесь, за тысячи ли, Доушань, или же, в конце-концов, эта проклятая ведьма Лю Тянь, пока этот человек так любезно освобождает её руку от смертельной ловушки, заканчивает её тщетные попытки остановить кровотечение нормальным затягиванием ткани на ране, и с такой странной заботой прижимает поближе к себе, к своей холодной лишенной сердцебиения груди. Сунфэй, находясь в объятиях чужих холодных рук, слышала где-то вдалеке лязг металла, грохот и треск земли, свист окропляющего пустыню с небес огня, душераздирающие людские крики, явно принадлежащие культистам, и даже рычание какой-то твари, но всё это будто было где-то далеко — может, за несколько инь, а может, и за тысячи ли, хотя заклинательница понимала, что каждый раз, когда она слышала характерный для этой кровавой битвы звук — она всегда была в самом эпицентре бойни, в костлявых руках дуэлянта, а не где-то на трибунах зрителей. Кровь стучала в ушах, и она не могла осознать реальность происходящего, и даже боль казалась какой-то призрачной — будто всё это был лишь плохой сон. Она чувствовала, как клинок проскальзывает мимо её лица, но это не вызывало чудовищного ужаса, будто было минувшим блеклым воспоминанием. — Извини… — и снова голос будто прозвучал в самых глубинах подсознания, словно во сне, вот только он не был искажен гневом и безумием, он звучал как искреннее раскаяние, и дрожал, как натянутая струна, будто та, кому он принадлежал, готова была вот-вот заплакать, и Сунфэй не могла понять, были ли это слуховые галлюцинации, или же Янь Сухуэй действительно произнесла это странное слово. За что ей извиняться?.. Точнее, есть за что, и даже за очень много чего, но насколько абсурдно слышать такое до жути простое слово «извини» из уст Княгини Демонов, тысячелетие творившей злодеяния без всяких сожалений, и только на глазах заклинательницы успевшей без колебания погубить двух человек. А может, это тонкой нитью связано с фактом того, что эта же демонесса почему-то постоянно спасает именно её? Это всё было настолько абсурдно, что Сунфэй невольно вспомнила неудачную шутку Лю Тянь про то, что она «понравилась» демонессе, от чего принцесса честно не знала, плакать ей или смеяться. Но вдруг чувство реальности резко вернулось, когда Сунфэй почувствовала, как что-то потянуло её за ворот, и она чётко почувствовала, как земля ушла из-под ног, и она оказалась подвешенной над пропастью, а держал её, собственно, Иньчжан. — Чего ты так носишься с этой девчонкой, Сухуэй? Если тебе так нужна наследная принцесса, чтобы поиграть на нервах Сына Неба, то чего просто не заперла её в своём логове? Зачем вообще вести её на прогулку, как какую-то собачку, так еще и на земли, из которых ты не сможешь выбраться? Вообще тебя не понимаю, Сухуэй. Если тебе так хотелось дружеской дуэли, зачем был весь этот спектакль?.. Ах да, это же наверняка тоже часть твоего сложного и многоходового плана, не так ли? И что мы на этот раз делаем? Свергаем богов? Порабощаем человечество? Если да, то знай — кандидатура занята мной, и за своё место я готов побороться, — на этих словах Иньчжан многозначительно хмыкнул, подставив к горлу Сунфэй лезвие секиры. — Отдай мне её, — процедила Янь Сухуэй, сжимая рукоять меча с таким нетерпением, с таким неугасимым желанием отобрать у этого наглеца то, что нужно ей, что бескровные вены вздулись на её руке. — Я не буду повторять дважды, Иньчжан, она мне нужна, а значит тебе стоит отдать её мне немедленно, — на последнем слове она сделала особый акцент, поднимая клинок и направляя лезвие на своего противника. — Так отбери у меня свою принцесску, Сухуэй! — по-детски весело присвистнул Иньчжан, призывая золотую колесницу, и, усадив рядом с собой Сунфэй, взмахнул уздечкой, и собакольвы Шиши пустились в бег прямо по воздуху, будто он действительно решил поиграть с Княгиней Демонов в догонялки. — Я тоже не буду повторять дважды — то, что нужно тебе, нужно и мне! — Иньчжан!!! — и снова её голос исказился гневом, и в последнюю секунду, стоило запряженным Шиши оттолкнуться от каменного обелиска, на котором стоял Иньчжан, она ухватилась за колесницу в прыжке и, вскарабкавшись на неё, тут же замахнулась на Князя Демонов мечом, правда тот ловко блокировал удар, и серией движений секирой намеревался скинуть противницу, которая увернулась от каждого, парировав последнее, что неплохо откинуло мужчину, но он устоял на ногах, встав в полный рост на другом конце колесницы. И тогда Мо ловко достал из-за пояса золотую цепь и взмахнул ею, как боевым кнутом, и сильный грохот новых вырастающих каменных колонн снова заглушил весь остальной шум. Лязг металла бил по ушам, рычание львов раскатывалось по пустыне — вокруг снова воцарился хаос, камни и огненные шары летели друг в друга, но все эти звуки заглушала одна мелодия — и это суматошный стук сердца в груди Сунфэй. Нет… Прозвучала другая мелодия — боевые барабаны, экзорцистские мотивы спешного крещендо гуциней, возгласы знакомых голосов, и небо укрыл дождь из пылающих синий огнём защитных талисманов. С юга летело на мечах с десяток силуэтов в одеждах цвета цин, доспехи из белого железа на них заблестели на солнце, что означало только одно — наконец прибыла подмога из ордена Цзуньмэн. Как бы не были могущественны Князья Демонов, те всё равно болезненно скривились, стоило мелодиям циней раскатиться по пустыне, а дождю из пылающих талисманов залпом выстрелить в колесницу, сбив ими собакольвов, что, вырвавшись из упряжки, оставили транспорт без опоры, и тот начал падать вниз вместе с людьми на нём. — Ты, блядь, подлая ведьма, какого чёрта ты сюда их призвала?! — весь тот язвительный запал исчез с лица Иньчжана, сменившись чистым гневом, его глаза налились кровью, и тот схватил Сунфэй за ворот, принявшись трясти её. Пусть Князья Демонов и были почти непобедимы, но это не касалось ложного облика, в котором сейчас находился Иньчжан, ведь если он сейчас, будучи смертным человеком, свалиться вниз вместе с колесницей — мгновенно погибнет, или по крайней мере нанесет себе немалый ущерб. А потому вдруг его силуэт засиял золотым светом, его тело начало постепенно меняться: красивое благородное лицо искажалось в гротескную чудовищную гримасу; стройное тело менялось в массе — вся кожа демона до безобразия изуродовалась, покрывшись шрамами и грязью. Вскоре он перестал походить на молодого господина из благородного уважаемого рода, и вообще перестал напоминать сильного воина и красноречивого дипломата — скорее напоминал человека с лицом и повадками свиньи — популярного комедийного персонажа фольклора, вот только лицо Иньчжана больше напоминало ту жуткую маску, которую постоянно носила Янь Сухуэй, покрытое складками, его громадные брови были туго сведены к переносице, громадный нос напоминал львиную морду, а изо рта выглядывали громадные тупые клыки. Таким Князь Мо стал после того, как его изгнали с земель, где он столетиями господствовал — как-никак, рано или поздно и сильнейший из всех демонических владык ослабеет, и на его пост придёт новый князь. Но, как можно уже было понять, Иньчжан никогда не мог принять своё поражение Чёрному Воину, и вряд ли сможет, а потому всячески пытается забрать потерянное назад — именно поэтому, скорее всего, он решил устроить нападение на столицу, чтобы не только показать свою силу, но и приготовить своё войско к битве с Е Цзунькэ, нынешней Княгиней Демонов центральных земель. Наверное, трудно поверить, но Иньчжан сейчас и вправду считается слабейшим из Князей, хоть он и был элементалем земли, силы и золота, но течение времени не щадит никого, беспощадным потоком затягивая на дно. Но… что-то произошло в момент преобращения Иньчжана обратно в демона… Лезвие промелькнуло прямо между глаз Князя, и, казалось, время застыло в этом мгновении, когда из этой тонкой, искусно вырезанной, словно каллиграфической кистью, алой полосы брызнула кровь, и сильным импульсом откинуло Мо из колесницы. Его тело тут же повалилось на снег и он пораженно разглядывал алую жидкость на своих руках ведь, понятное дело, Владыку Демонов трудно было ранить. Но Сухуэй провела своим мечом по его лицу в идеальный момент — в момент преобращения, ведь если бы она ранила его в человеческом облике — эта рана нанесла бы урон, но на истинном теле шрама не осталось бы, а если бы сделала это в облике демона — рана тут же затянулась бы. Но именно в эту заветную секунду между ними был нанесен удар — и он дал свои плоды, окропившими снег красным цветом. — Будь ты, блядь, проклята, Сухуэй!!! Чтоб ты, сука, сдохла!!! Пусть тебе оторвёт твои гребанные руки и ноги, пусть твоё и так подохшее тело будет разлагаться в какой-то яме!! — усыпал проклятиями противницу Иньчжан, изо всех сил пытаясь бежать по снегу, уворачиваясь от дождя из талисманов, причём так позорно, как это делал бы только смертный. Но у Князя Мо не оставалось выбора. Впервые за несколько столетий его ранили, окружили, обманули и заставили позорно ретироваться с поля боя даже без своей колесницы, с которой Сухуэй уже успешно спрыгнула, бережно держа в руках принцессу, а сам транспорт упал, разлетевшись в щепки, будто не был сделана из чистейшего золота, а из трухлявой древесины. Вскоре силуэт Иньчжана скрылся в неистовой пурге... Прибывшая подмога из Цзуньмэн находилась на другом конце пустыни, и Янь Сухуэй, скрытую за кучей каменных колонн, они вряд ли смогут быстро заметить, да и сама демонесса не собиралась здесь долго оставаться, в самом ядре бури. То, что ей нужно было сделать, она уже сделала — ослабила Иньчжана, что ему придётся еще несколько месяцев, а то и лет восстанавливать духовные силы, а значит оставалось одно-единственное незавершенное дело… Княгиня Демонов скрылась в месте, где пересекаются лабиринт великанов и заснеженная пустыня, и перед ней выросла гигантская стена, отдаленная от осыпающихся каменных колонн, разломов и, к тому же, оберегавшая от леденящего северного ветра, и аккуратно уложила Сунфэй на кучку небольших валунов. Заклинательница уже давно была на пороге потери сознания от холода и кровотечения, её волосы, одежда и даже лицо уже давно покрылись инеем и пропитались кровью и пылью, и она едва дрожала, неизвестно как еще умудряясь держать глаза полуоткрытыми. Сухуэй заново намотала на её раненую ногу новый, более чистый, кусок ткани, после чего стянула с себя плащ цвета киновари, украшенный чёрным мехом, и укутала им Сунфэй, после чего достала из-за пояса предмет, который на поле боя увидеть… довольно странно. Это был простой дешевый бумажный фейерверк, которые обычно пироманты любят запускать в небо в честь разнообразных праздников, но особенно — в Новый Год. Однако взрыв фейерверка может быть не столько восхитительным зрелищем, сколько сигналом — и он отлично поможет адептам Цзуньмэн найти потерянную заклинательницу. Сухуэй так и сделала — в небе прогремел взрыв, и вскоре демонесса скрылась из виду и, вероятно, не собирается больше появляться. Прошло всего 15 минут, как Сунфэй нашёл её наставник вместе с группкой старших адептов, передал ей духовной энергии, и та вскоре пришла в себя, тут же заключив шицзуня в объятия, хотя и знала, что это, во-первых, не очень уважительно, а во-вторых — он наверняка был на неё зол. Тем не менее, старейшина лишь вздохнул, похлопав ученицу по спине, но странный плащ, пропитанный тёмной Ци, понятное дело, вызвал у всей группы много вопросов. И что должна была ответить Сунфэй? Что её просто взяла и спасла Княгиня Демонов? Потому она скинула все аспекты своего рассказа, касающиеся Сухуэй, либо на себя, либо на культистов, либо на старое-доброе «мне отшибло сознание, ничего не видела». Не обнаружив ни Иньчжана, ни Сухуэй, лишь гору мертвых культистов, вся группка, которую, как оказалось, позвал конструктор Кэцзан и его напарник Доушань, подсказавший, что принцесса со своей спутницей наверняка зашли на земли Мо, отправилась на мечах обратно в Чжэнчжоу. Сунфэй была уверенна — её накажут, наверняка запрут в дворце, и поставят под стражу, но её мучило слишком много вопросов: где Лю Тянь? Почему ей помогала Сухуэй? Что вообще случилось с её памятью? И чем была та тварь-манифестация хаоса в лабиринте, если её создали не культисты и, вероятнее всего, не Иньчжан? Да пусть её свяжут по ногам и рукам, она не маленькая девчонка — какое-то чрезмерное беспокойство её родителей не остановит её от того, чтобы раскрыть истину, сокрытую от неё во тьме.