***
Браслет прожил полтора года. Точнее, он всё ещё оплетает лодыжку Джейка. Чёрная краска, которая была в углублениях букв, стёрлась, а резинка растянулась. Теперь браслет ездит вверх-вниз по его ноге вместо того, чтобы держаться на месте и впиваться в кожу, оставляя на ней отпечатки в форме бусин. Каждый раз, когда он начинает думать о том, не стоит ли ему его снять, внутри появляется странное ощущение — начинает отвратительно сосать под ложечкой, а по телу ползут неприятные мурашки. Когда однажды Сонхун упомянул браслет, Джейк целый час просидел в обнимку с унитазом, обливаясь холодным потом, поэтому теперь об этом никто больше не говорит. Никто не говорит и о лагере. Или о чём-то, имеющем к нему отношение. И Джейку бы хотелось быть более сильным, чтобы его друзьям не приходилось трястись над ним, но он ничего не может с собой поделать. Ему кажется, что в последнее время он потерял контроль над кучей вещей. По большей части над своим членом. Что было бы просто замечательно, если бы он мог уже потрахаться хоть с кем-то, блять. Если бы ему не приходилось дрочить каждую ночь только для того, чтобы почувствовать облегчение на несколько секунд, а затем сразу же ощутить себя полностью опустошённым. Если бы на его носу не вылез прыщ из-за сладкого, которое он ест в тщетной попытке «заполнить пустоту», как говорит Сонхун. — У тебя всегда будем мы, — уверяет Джей, протягивая руки через красный пластиковый стол и сдавливая щёки Джейка, пока его губы не выпячиваются вперёд. — Мы позаботимся о тебе, когда ты будешь старым и всё ещё не найдёшь себе парня. Сону обхватывает талию Джейка и сжимает, издавая противные звуки поцелуев рядом с его ухом. — Мы будем твоими парнями. — Вау, теперь мне намного лучше, — сарказм в голосе Джейка почти капает в тарелку с его завтраком. Сонхун закатывает глаза, ковыряя пропитанную сиропом вафлю ножом. — Когда-нибудь он всё равно найдёт себе парня. Никаких проклятий не существует. Ему просто не везёт. Джейк фыркает. — Я так не думаю. Именно Джейк проходит через это всё. Неужели его лучший друг не видит, как он страдает? Всё настолько хреново, что даже дыхание Сону, опаляющее его шею, действует на Джейка возбуждающе, и ему приходится оттолкнуть его, пока у него не встал из-за собственного друга. Одного из его лучших друзей, которому он однажды помогал пописать, потому что тот был дико пьян, и которого он видел рыдающим из-за «Ледникового периода». Это ненормально. У Джейка какая-то течка или что-то типа того. А ещё проблемы с обонянием. Он в дешёвой закусочной, где прямо за стойкой шипит бекон, но всё, что он чувствует, это… Запах озёрной воды и «Олд Спайса».2.
19 мая 2023 г. в 16:33
Не считая отсутствия сотовой связи и слишком частых встреч с насекомыми, лагерь «Риверфилд» был отличным местом для работы.
Для привыкшего к городу Джейка местная природа оказалась глотком свежего воздуха. Он даже не знал, как звучит настоящая тишина, пока не провёл ночь на берегу озера, где его ноги ступали по кристально чистой воде, а серебристый лунный свет отражался в спокойных водах.
Воздух в лагере был заметно чище, поэтому небо, цвет которого варьировался от спокойных розовых оттенков, переходящих в сиреневые и оранжевые тона, до иссиня-чёрного бархата, пронизанного мириадами мерцающих звёзд, было видно лучше. На секунду Джейк даже пожалел, что он не художник. Камера его телефона просто не могла запечатлеть эту красоту, как смогла бы это сделать талантливая рука.
Ещё одним плюсом стали чудеса, которые творили с его кожей тепло и высокая влажность.
Сам лагерь тоже был неплох. Самым красивым зданием можно было назвать двухэтажный корпус, похожий на большую лыжную базу. В нём располагалась огромная, освещённая тёплым уютным светом столовая, которую украшали колонны, отделанные серым камнем, а на крыше растянулось потолочное окно. Там же была комната отдыха с торговыми автоматами, предназначенная для сотрудников, танцевальный зал и кабинеты руководства.
Что касается ванных комнат… Тем летом Джейк осознал, что ненавидит общие душевые. Ну, как известно, не бывает побед без поражений.
Но что действительно сделало то лето запоминающимся, так это люди. Конечно же, его лучшие друзья, которые постоянно ныли из-за отсутствия интернета, и дети, которые оказались на удивление менее невыносимыми, чем он ожидал; большинство из них были забавными, некоторые просто милыми и славными. Было приятно ощущать себя старшим братом, на которого все равнялись.
А ещё был Хисын. Его любовный интерес. Прямиком из дорамы. От него исходило яркое свечение, а в воздухе летали лепестки роз, когда он проходил мимо — по крайней мере, в глазах Джейка.
Оглядываясь назад, Джейк понимает, что он был просто парнем, который флиртовал со всеми подряд, не знал, что такое расчёска, и всегда просил у Джейка жвачку вместо того, чтобы носить свою. Но неважно. Тогда Джейк был до ужаса увлечён.
Все его воспоминания о Хисыне обрамляла пудрово-розовая, блестящая виньетка, по углам которой распускались цветы, как будто эти воспоминания были какими-то полароидами из скрапбука девочки-подростка.
Моменты там были примерно такими:
Пара больших рук обхватила плечи Джейка, а к его спине прижалось горячее тело, когда Хисын наклонился, чтобы посмотреть, как он помогает одной из своих подопечных выбрать все самые блестящие бусины для её браслета. Это было занятие рукоделием. Они все делали украшения или, как в случае с Джеем и Сонхуном, туда-сюда перебрасывались бусинами с менее послушными и усидчивыми детьми.
Джейк прикусил нижнюю губу, когда Хисын крепче сжал его плечи. Бусина выскользнула у него из пальцев и заскакала по столу, пока не упала с края.
— Ой, прости, — сказал он, и девочка пожала плечами.
— Ничего страшного.
Она сгребла собранную им кучку бусин в свои крошечные ручки, не обращая внимания на те, что выскользнули и разлетелись по столу в разные стороны.
— Она всё равно была некрасивой. Пойду отдам эти своему другу. Он сегодня слишком унылый.
Джейк захихикал.
— Хорошо. Только не беги!
Через пару мгновений она уже была на другом конце комнаты, бросая бусины на стол рядом с другим мальчиком, и грудь Хисына завибрировала, прижатая к спине Джейка, когда он тихо рассмеялся.
— Ты хорошо ладишь с детьми, — сказал он, выдвигая дешёвый пластиковый стул рядом с Джейком и усаживаясь, конечно же, задом наперёд. Его волосы падали на глаза, а возле подбородка болталась серебряная серьга в виде креста. — Из тебя вышла бы хорошая мамочка.
Джейк возмущённо задохнулся и шлёпнул Хисына по плечу. Оно было крепким, и ему захотелось вгрызться в него, чтобы посмотреть, как кожа будет проминаться под его зубами.
— Что? — ухмыльнулся Хисын. — Что за пошлые мысли, Джейк.
— Какой же ты говнюк, — простонал он.
Хисын рассмеялся, а затем вытянул руку, повернув запястье так, чтобы Джейк мог видеть браслет, который он сделал. Он был спрятан между другими — резиновым браслетом с названием незнакомой Джейку группы, браслетом дружбы, сильно потёртым по краям, широким кожаным браслетом и обычной резинкой для волос — и был сделан из фиолетовой и жёлтой нитей, с четырьмя бусинами с буквами, которые составляли слово «анал».
Джейк быстро спрятал его, накрыв запястье Хисына своей ладонью, и вспыхнул, когда понял, что сделал. Он отпустил руку Хисына, ощущая, что его щёки готовы начать пузыриться и расплавиться на его лице.
— Господи боже. Ты… Тебя нужно посадить на привязь или… Не делай такое лицо!
Лицо представляло собой пошлую ухмылку с приподнятой бровью, от которой с Джейка чуть не слетели штаны. Она исчезла так быстро, что он не успел ничего понять, а затем Хисын хихикнул и залез в карман, чтобы вытащить оттуда другой браслет.
— Хочу посмотреть, сколько времени потребуется руководству, чтобы его заметить. Вот, — он поднёс украшение ближе, демонстрируя ещё одно слово из бусин, гласящее «шлюшка», — надень.
Джейк разинул рот, глядя на вещицу так, словно это был живой ползающий таракан.
— Ни за что.
— Давай, будет весело. Я сделал его специально для тебя.
Джейку в это не верилось, но он был обычным влюблённым дурачком, поэтому этих слов вместе с манящим блеском в глазах Хисына — как будто он мог контролировать игру света в своих зрачках — было достаточно, чтобы убедить его согласиться.
— Ладно, но я буду носить его на ноге.