Сдвиг по фазе

-Гилберт, мать твою, ты где?! Гилберт готов был завыть, Гилберт сжал кулаки, но Гилберт стерпел и продолжил принимать душ, включив посильнее холодную воду - на подсознательном уровне казалось, что так он охладится и будет легче. -Да отвали, хоть вымыться дай! - крикнул он наконец в ответ на стук в дверь ванной. -Да я воды что-то не слышу. -Уши прочисти! А-а-а... - шампунь попал в глаза, и пруссак стал яростно его вымывать. -А че стонешь? Пруссия пропустил издевку мимо ушей. Выключив воду, он протер запотевшее зеркало и отшатнулся. Красная радужка и покрасневший белок его глаз... Смотрелись довольно-таки... "Я крут," - в итоге подумал Пруссия и, намотав на бедра полотенце, продолжил любоваться на себя в зеркало, жалея, что его Великого видно лишь по плечи. Только он начал рассматривать движение каждой мышцы на своем лице, как услышал все тот же настойчивый стук. Закатив глаза, Гилберт открыл дверь, открыл резко, надеясь хорошенько стукнуть брата. -Достал. Э, ты что это? - недоуменно спросил Пруссия, когда Германия прошел к ванне, включил холодную воду и присел на край ванны, смотря в пол. Пруссия мысленно покрутил у виска пальцем и произнес: -Идиот. Че мелочиться, вон, бритва лежит, вены перережь, и все. Быстрее будет. Покачав головой, он ушел в гостиную, завалился на диван и уставился в половину своей жизни - телевизор. -Что, не смог? - хмыкнул он, краем глаза заметив вернувшегося немца. -Повеситься лучше. -Ну-ну. Давай, а я посмотрю. Германия остался стоять на месте, глаза его по-прежнему были устремлены в пол. Гилберту трудно было определить, о чем он думает... Да Пруссия и не пытался. Как ни странно, что бы ни произошло, он сохранял не спокойствие, а полнейшее равнодушие, то есть пофигизм в его тяжелейшем проявлении. -Оденься. -А что? -Некультурно. "А я, блядь, в последнее время такой культурный..." - ругнул сам себя немец. Пруссия вдруг разулыбался: -А мне и так хорошо. Хочешь, вообще без полотенца буду? - не дожидаясь ответа, пруссак "смахнул" с себя полотенце и, улегшись поудобнее, раздвинул ноги. -Прохладно-то как... "А глаза загорелись вроде," - хмыкнул Байльшмидт, посмотрев на Людвига. -Гил, не издевайся... -Я разве что-то сказал? -Н-н-нет... Но... -Хм, - Пруссию по праву можно было занести в книгу каких-нибудь рекордов за самую наивную морду на свете. -Ну ладно. -Оденься, - Германия изо всех сил отвел взгляд. -До пяти считаю. -Давай вместе! Айнц, цвай, полицай! - вновь лыбнулся Гилберт. Еще раз убедившись, что Пруссию на серьезность не пробить, Людвиг с тем же отсутствующе-печальным выражением лица сел рядом с братом. -Раздевайся тоже, так круче. Я серьезно, давай. -Ну не знаю...- младший чуть-чуть улыбнулся и расстегнул рубашку. -Не надо только так медленно, стриптизер, ёпте, - с легким раздражением добавил Байльшмидт. "И краснеет так... Да, голова у него явно не тем забита. Но мне-то пофиг," - Пруссия одним глазом наблюдал за Людвигом, а вторым следил, как игрок немецкой команды весьма турецкой наружности без передачи ведет мяч к воротам испанцев. Не без усмешки он заметил, что у брата потихоньку начинает вставать колом, а испанец намеренно, а вовсе не случайно поставил немцотурку подножку, но судьи словно бы и не заметили и штрафа не дали. -Руку убрал, - холодно проскрежетал Гилберт. Германия продолжил гладить Пруссию по ноге чуть выше колена, не в силах себя сдерживать. Пруссия, пока еще в силах себя сдерживать, взял брата за запястье, сжав, но лицо его было пофигистично, ибо спокойствия было бы недостаточно. Немец, вытянувшись, настойчиво положил на бедро Гилберта другую руку. Пруссия, стараясь выразиться поясней, несильно пнул Людвига как раз по ране на торсе. -Это лишь предупреждение, - он схватил брата за обе руки и посмотрел в глаза. -Убери свои руки. -Я и без рук обойдусь. Тут Байльшмидт обомлел - Германия, пригнувшись, языком стал вылизывать лобок старшего, иногда словно бы нечаянно спускаясь ниже. -Людвиг... - выговорил наконец пруссак. -Ты же... Мужик же... -Ах. Точно, - вырвав свои руки и одной рукой брата за щиколотки, немец приподнял его ноги, а сам без лишних прелюдий вошел в доступный теперь анус Пруссии. Гилберт громко завыл, вырываясь, но Германия все же был сильнее и удерживал брата на месте, заставляя вспомнить прошедшую ночь. -Не пожалею - убью, сука! - орал пруссак, пытаясь не смотреть в ту область, где все это происходило... -Кричи, кричи. Мне нравится. -Я... Ах! - минуту Байльшмидт невольно отдал стонам, хотя удовольствия было мало - немец, похоже, ни о ком, кроме себя, не думал, а уж о Гилберте подавно. -Я расскажу все Ивану! И тогда ты узнаешь! Сработало. Германия резко остановился. Что-то в один миг изменилось на его лице, он отшвырнул от себя старшего брата и потянулся к одежде. "Я не мог ничего с этим поделать, пойми же. Хотя что какого понимания можно ждать от других, когда сам не понимаешь причину происходящего?.." - подумал Германия, одевшись до пояса и с трудом посмотрев на Пруссию. -Боишься Брагинского? - ухмыльнулся тот, отходя к выходу. -Трус. -Не могу с собой ничего поделать. Именно не могу. Пруссия остановился. Повисло долгое молчание. От укоряющего взгляда брата Германии хотелось сквозь землю провалиться, но он ограничился тем, что вновь отвернулся, смотря на серое небо за окном. -Мне тебя жаль, Людвиг, - впервые за это время серьезным голосом произнес Байльшмидт. -Раньше ты всегда был сдержан. А теперь... Как бы пообобщеннее, пояснее и покороче... Ты стал жалким рабом своих желаний. Мне перед собой за тебя стыдно. -Будь я, как ты уже сказал, рабом своих желаний, то я бы еще и не то делал, наверное, - немец знал, как глупо звучала эта отговорка. -А сдержанность... Да, я ее потерял. Я не знаю, почему, но знаю, что именно ее не хватает мне. Я больше не знаю, что с собой делать, - немец говорил едва слышно, скорее это были мысли вслух, чем ответ Пруссии. -Раньше, когда-то давно я либо прочитал бы тебе нотацию подлинней и посуровей, жестким выговором, либо просто как следует выпорол, - все тем же голосом продолжил пруссак. -А лучше все сразу. Но у меня нет желания этим заниматься, да и не думаю, что это тебе поможет. -Делай, что хочешь. "Рано же он на судьбу наплевал, - вздохнул пруссак. -Ладно, скоро очухается. Завтра, может, вообще опять домогаться будет..." -Я пока оставлю тебя, хорошо? - Гилберт, вcпомнив про одежду, схватил за стула белье, рубашку и джинсы. -Подумай над всем спокойно. Над собой в частности. Что ни говори о стереотипах, а они рождаются из реальности. Какой француз откажется от изысканной еды, какой британец часов в пять не хлебнет для приличия чашку чаю, какой китаец не всучит при первой возможности дешевый товар, какой американец не подкрепит беседу пафосными речами? И какой русский не побрезгует бутылкой - другой? Да отчего ж не побрезгует, он и насладится вдобавок. -Калинка-малинка-калинка моя! - громким протяжным "пением" заявил Россия, когда Германия вновь появился в его доме. Встав, Иван пошел вперед, ноги его почти сразу подкосились, но ему повезло - Брагинский повис на немце. -Ну бля... - словно будучи врагом самому себе, Иван оттолкнулся и упал на пол лицом. -Напилася я пьяна... Не дойду я до хаты... До дому... "Вся русская сущность," - подумал было Людвиг, но в ту же секунду вспомнил, как в прошлом месяце, в октябре, числа четвертого, набухался похлеще брата. При воспоминании голова до сих пор отдавалась тупой болью. Нагнувшись и подхватив Россию под руки, он кое-как приподнял и более-менее устойчиво посадил русского на стул. -Сколько пил? -Ой, не досчитаться... - протянул Россия, пьяно лыбясь. -А, совсем забыл! Где ж моя гостеприимность! - мозг кипел, пытаясь помочь Ивану выговаривать такие слова. -Чай, кофей? -Сразу Калининград. Брагинский, прикрыв глаза, погрозил ему пальцем: -И не ду-у-умай... -Вот нахрена он тебе? -Нахрена-а-а... -А пользы ни хрена. Отдай. Или обменяй. Россия, на долю секунду сделав серьезную рожу, заржал на всю комнату: -Сдам за макулатуру! - успокоившись, он вдруг загрустил, тихо добавив: -Эх, Ильич... Помолчав, он спросил: -Так что ты хотел там? На что менять? -Да хоть на штат Вирджинию. -Германия, я уже говорил тебе про последствия, - Россия сощурился, насколько мог. "И пьяным помнит, надо же. Тогда пойдем наименее честным путем," - Людвиг достал бумагу с немецким текстом и протянул России: -Вот. Подписать нужно. -И что это? -Насчет угля, как обычно. Иван, косо посмотрев в текст, перевел взгляд на Германию: -Ну так я же не ферштейн совсем... -Я же сказал... -Я тебе не дурачок-Иванушка! - Брагинский кинул бумагу на пол, да с такою силушкою русской, что сам на пол и повалился. -Ну вот тебе энглишь, - немец, снова усадив Россию на место, сунул вторую бумагу, на английском, надеясь, что не придется доставать русскую версию. -Так-с... - Иван, взяв документ, приблизил его аж к самым глазам. -Та-а-ак... -Ну и? С ну очень умным лицом Россия продолжал: -Да-а-а... Угум... Агась... Так-с... Гм... "Издевается, что ли." -Ну, в принципе, да, - подытожил русский. -Только... Эм... Вот это что значит, - тыкнув пальцем в слово, он развернул документ к немцу. Германия в очередной раз проклял алкоголь, глядя на слово, на которое указывал ему Иван - "document". -Ну... Это по-английски "документ", вообще-то... Россия на минуту удивленно вытянул лицо, а потом озаренно протянул: -А-а-а, так это английский... Людвиг, собирая последнее терпение, предъявил русскому бумагу на его родном языке. -От эт другое дело! - воскликнул Брагинский, читая. -Тэк... Договор о уголь с Германия... Ага... Ладно, - Россия взял в руки бутылку со стола и попробовал "подписать" договор, но, ясное дело, результатом стала мокрая и пахнущая спиртом бумага. -Ой... Ё-п-р-с-т... Скрипнув зубами, Германия придвинул к России текст на английском и протянул вдобавок ручку, надеясь, что ничего больше не случится. Россия, недоверчиво косясь на немца, неслушающейся рукой поставил подпись. -И оригинал на немецком тоже. -А вдруг там не то... - Россия откинулся на стену. -Могу перевести лично. -Я тебе не верю... - пропел Брагинский. -Ты сон вчерашний, который мне-е-е пророчит слезы-ы-ы... -Что? -Так, российский эстрадный музик. Короче, я тебе не верю... Ты все, что было у меня-я-я... - Россию явно снова понесло не в ту степь, в голове играла музыка. -Но я тебе не верю... -Не подпишешь? Россия помотал головой и попытался встать, но тут же рухнул обратно. -Хорошо. До встречи. "Придется идти совсем не честным путем..." * * * "Ну почему я один не могу отдохнуть?" - грустно подумал Гилберт, услышав хлопок входной двери. -Пруссия, считай, что ты почти свободен! -Что? - Пруссия гадал, была ли это только что очередная "шутка" брата или нет. -Ну, почти свободен, - немец почти забежал в комнату и бросил на стол бумаги, предварительно сдвинув оттуда ноги Байльшмидта. -А как? Почему? Как он это подпис... - пруссак схватил документы, рассматривая их. -Стоп, он еще даже не подписал! -И не подпишет. Но ничего не стоит подделать подпись, ведь верно? -Думаешь, получится? Германия кивнул. -Но Россия... Не боишься? Разве он тебя плохо проучил? - нахмурился Гилберт ,но тотчас же пожалел о своих словах - младший подтолкнул договор к нему: -Вот сам и подделывай. -Ладно, только не мешай! - сгребя все в охапку, Гилберт пошел в рабочий кабинет, по пути продолжая что-то ворчать. Вернулся он через полтора часа и протянул брату договор. -М-да, в принципе, похоже, - заключил тот и встал с дивана. -Поздравляю с независимостью. Гилберт постоял немного на месте, поморгал, а затем радостно раскинул руки, прыгая с криком: -Я ему еще покажу! -А "спасибо"? - Германия, чуть улыбнувшись, отошел, позволяя Пруссии перескочить через диван. -Не за что!!! - ответил тот, смеясь. -Надо бы отпраздновать... Идем! - найдя бумажник, Байльшмидт схватил куртку, а заодно и брата за руку. -Ну что? Людвиг посмотрел на Пруссию - таким счастливым и жизнерадостным, с таким свежим огнем в глазах брата он очень давно не видел. Но, несмотря на это, немец произнес: -Без меня. Знаешь, нет желания, - он высвободил свою руку. -Почему же? - Пруссия даже немного расстроился, но на мгновение. -Нет настроения, прости. Гилберт раздраженно рыкнул и стал натягивать обувь: -Ну тебя. Один развлекусь. * * * -Hallo, Iwan! Что, непривычно тебе от меня немецкую речь слышать?! Так вот теперь Я - независимая страна, понял?! - чувствуя себя на пике величия, заявил Пруссия Ивану. -А с чего бы это? - что бы то ни было, Брагинский продолжал улыбаться. -Нате! - процитировал Маяковского Гилберт и сунул России документ. Тут же он допустил дорого стоящую ему оплошность - дозволил русскому взять бумагу в руки. -Вот теперь все правильно, - Россия разделил лист сначала на два, потом на четыре куска. Пруссия широко раскрыл глаза и захлебнулся словами, которые хотели вырваться у него. -Убью! Сука! - со злости он кинулся на Ивана, пытаясь ударить. -Как? - Брагинский схватил его за руку и почти без труда приподнял на полом. В ответ Пруссия второй рукой ударил Ивана в нос. -Плохо ведешь себя, - Россия опустил пруссака обратно, но взял за ухо. -Зачем ты порвал его, урод?! Россия выкрутил ему ухо: -А ты подумай сам. Слушай, а кто так подпись скопировал? - он приподнял голову Гилберта за подбородок. Тот промолчал, шипя от боли и даже прослезившись. -Ну?! - сильнее выкручивая ухо, Россия продолжал улыбаться. -Я-я-я! - заскулил Байльшмидт, подергиваясь. -А что опять по-немецки шпрехаешь? - Иван сделал вид, будто не понял. -Тварь, заткнись! -Повтори-ка, - сказал Россия, взявшись и за второе ухо. В ответ он услышал долгое, полное гнева повторение слова "тварь". -Марш в спальню, - ударив Пруссию по губам и толкнув его на пол, Россия помрачнел. Гилберт, упав на колени, согнулся пополам и заплакал, чувствуя всю несправедливость. Вот нужно было так оплошать?! -Не разводи сопли, иди, ну. Ты ничего не изменишь. А вот с братом твоим я поговорю обязательно... - задумчиво сказал Брагинский, выпроваживая Пруссию взглядом. "И поговорить, видимо, снова придется насильственными путями..."