Сдвиг по фазе

Польша никак не ожидал, что сегодня ему не удастся спокойно перебрать старые книги. Только он сложил вторую стопку, как услышал звук отворяемой входной двери. Вздохнув и задвинув стопки в угол, поляк отряхнул со штанин пыль и распрямился, увидев в своем доме Германию. Феликс улыбнулся, вполне приветливо произнеся: -Здравствуй, пан. Чего пожаловал? -Подумай. Польша невозмутимо продолжал: -Чай, кофе? -Варшаву. "Нет, он определенно шутит," - подумал Феликс. Действительно, казалось бы, как можно браться за старое не через семьдесят лет, а через пару дней после случившегося. Польша молча смотрел на Людвига, и с каждой секундой обоюдного визуального контакта ему происходящее все меньше начинало казаться шуткой. Едва ли не насквозь пронзающий взгляд с легким прищуром, который немец бросил на поляка, убедил последнего - так не шутят. Будь это даже немецкий юмор. -Что, опять, типа? Феликсу трудно было поверить в правду лишь потому, что в этом случае выпадали звенья из логической цепи. Зачем Германии было в прошлый раз обещать Феликсу, что ничего подобного не повторится? А может, все в порядке и Польша напрасно придумывает все это себе? -Не "опять типа", а тотально снова, - ответил Германия, передразнивая манеру разговора поляка. -Говорю сразу - тебе куда выгодней сдаться без сопротивления. "Да я и сам знаю... - вздохнул Лукашевич. -Только это меня не спасет." -Мне нужно время, чтобы обдумать это, - время сейчас нужно было оттянуть, чтобы найти хоть маленькую лазейку для выхода из этого положения. -Увы, этого тебе не предоставлено. Как и ожидал Германия, Польша ответил едва слышно: -Я согласен. Осознавание беспомощности охватило поляка. Противостоять Германии было бы сложно даже сейчас. Это ничем не легче осени тридцать девятого. Польша едва подавил желание закрыть глаза, когда немец подошел вплотную. Сердце бешено билось, но Феликс, едва дыша, стоял на месте, заставляя себя смотреть в глаза захватчику. Варшава. По-английски - Warsaw. Можно перевести, как "видел войну". -Что-то еще? - как можно собранней спросил Феликс, едва выдерживая испытующий взгляд. -Все, что захочу. -А... Чего ты хочешь? - все равно стоять молча было страшнее. -Вот я и сам думаю... Польша все же зажмурился, когда немец поднял руку. Лукашевич ждал резкого удара, от которого он упадет на пол и на мгновение словно ослепнет. Но лучше бы это было так, чем то, что произошло. Германия положил руку поляку на голову, слегка поглаживая, а от этого Польше становилось совсем не по себе. Когда тебя бьют, то все понятно, ты либо отбиваешься, либо зовешь на помощь, либо молишь о пощаде, либо просто орешь и воешь от боли. А теперь, когда немец, казалось бы, вполне спокойно стоял и гладил Лукашевича по волосам, Польше было еще страшней от неизвестности того, что будет дальше. -Я ведь тебя не трогаю. Не дрожи. -Т-ты меня пугаешь... - от страха даже забылись такие привычные "типа" и "тотально". -Верно. И ты поддаешься. -А могу не поддаться? -Это ведь от тебя зависит. -Но тогда ты... - Польша открыл глаза и вновь содрогнулся. В немце его пугала еще и эта нездоровая улыбка. Польша ее все еще помнил с прошлого века. -Продолжай. -Ну... Как в тот раз... - пролепетал поляк, запинаясь. Германия на минуту задумался, пытаясь вспомнить поточнее тот раз. -М, тебе не понравилось, да? - снова ухмыльнулся он. -Н-не очень. Польша знал, что лучше отвечать. Опять-таки, за прошлый век он слишком хорошо узнал немца. Он помнил, что Германию может взбесить, а что заставит быть сдержанней. -Может быть, в этот раз тебе будет приятней. -Не думаю... Стоп, этот раз?! - поляк вскрикнул и хотел отскочить, но тут снова вскрикнул от боли - Людвиг сомкнул пальцы на его волосах и удержал на месте. -Да, этот раз. Не будешь сопротивляться - я не сделаю тебе больно. И тебе понравится. -Но зачем?... -Затем, что ты... Как это у вас называется... Курва. Моя курва, - немец отпустил поляка, зная, что тот ничего не предпримет. -Раздевайся. Польша несколько раз открыл и закрыл рот, пытаясь то ли возразить, то ли еще что, но в итоге стал все так же молча расстегивать пуговицы рубашки. -Только... - неуверенно начал он. -Я с мужчинами этого не делал... У меня опыта никакого. -Научишься. Интонация, с которой немец произнес это слова, заставила поляка снова вздрогнуть и против своей воли придумывать себе самые неприятные фантазии. Сняв наконец рубашку, Польша поднял глаза на Германию, как бы спрашивая, раздеваться ли дальше. Хоть Феликс и знал, что другого от него и не требуется, он все равно "спросил", не замечая за собой, что это скорей внутренняя мольба, которая рвется наружу благодаря остатку надежды на то, что в последнюю секунду поляк спасется. -Быстрее!!! - и тогда надежда умерла. -Че так орать-то... - себе под нос пробубнил Польша, стягивая брюки. После этого он вновь остановился. Совсем не хотелось оголяться. Но потребовалось лишь вновь поднять голову, чтобы понять - неповиновением он ухудшит свое положение в несколько раз. -На четвереньки. -А... Зачем... - вопросы вырывались непроизвольно, но поляк, переборов себя, опустился сначала на колени, а затем на все четыре. -Только... Только не бей, хорошо? Прошла минута, прежде чем Польша осознал, что он сказал. От страха выступил холодный пот, по спине пробежали мурашки. Но пока ничего не происходило, и эта неустойчивость еще больше увеличивала страх. От неожиданности поляк готов был вскрикнуть, когда немец, встав сзади него на колени, взял обеими руками за бедра, немного сжимая. Вместо крика Польша тихо заскулил, но звуки стали громче - Германия резко просунул средний палец в анус Феликса. -Молчи. -Но больно ведь! -Молчи, - с нажимом повторил Людвиг, насильно проталкивая еще один палец в узкую дырочку. Польша мелко дрожал и стонал, ему казалось, что его анус вот-вот разорвется от движений пальцев немца. Германия, не удовлетворенный этим, добавил еще один палец, грубо проталкивая его внутрь под вопль Лукашевича. -Молчать, сказал! -Да не могу... А-а-а! - заорал Польша от того, что Германия резко выдернул пальцы, заодно расцарапав поляка изнутри. Польша, опрокинув голову на пол и всхлипывая, представлял себе, что с ним будет дальше, если уже такое ему приходится терпеть в самом начале. -Курва немецкая... - прошептал Феликс в деревянный пол, шмыгнув носом. Он не понял, услышал ли это немец или нет, но пятой точкой чувствовал, что долго так лежать не получится. Тотчас он этой же точкой почувствовал жгучую боль от удара, и в который раз закричал, хоть и самому было стыдно за то, что у него низкий болевой порог. "Я не смогу это терпеть... Но чего он допытывается, я ведь уже сдался... Если я стану его игрушкой, то мне не выжить, его садизму ни конца, ни краю..." - отчаянно думал Польша. От мыслей его оторвал удар куда сильнее первого. Германия недовольно пнул поляка между ног. Ему не очень нравилась реакция Польши. Немецкого порно высшего качества, конечно, никто и не обещал, но крики Феликса были слишком уж громкими и портили ощущения. Неужели он не может хоть немного терпеть и стонать? Громко, но стонать, а не орать. Хотелось бы, естественно, чтобы поляк стонал еще и блаженно, но этого точно не будет. Германия даже подумал о том, чтобы оставить все и уйти, все равно не очень интересно. "Вот с Иваном было бы куда лучше..." Но немец решил попросту вытягивать для себя удовольствие. В третий раз размаху опустив ремень на ягодицы Феликса, он поморщился - все же Польша слишком слаб. Казалось бы, при захвате на слабость поляка Людвиг и рассчитывал, но это было уже слишком. -Повторяй за мной: "Я являюсь частью Федеративной Республики Германии, страны высшей нации, культуры и сознания", - произнес Людвиг, усмехнувшись: "Ну и навыдумывал. В принципе, он сейчас и смысла не поймет." -Я являюсь... Я... Забыл... - едва слышно сказал Польша. -Плохо, Феликс, - немец снова ударил Польшу, а затем повторил снова текст. -И еще... "Являюсь собственностью и личной курвой ФРГ." -Я являюсь частью... Фе... Федерации... Федеральный... Федя.... Блядь... - промямлил поляк, слыша, как сердце стучит едва ли не в голове. -Память подправить? -Федеративной Республики Германии... -Хорошо, дальше. "Нельзя говорить, что опять забыл... Я не виноват же... Курва!" -Страны нации... Культуры и... и... и созданий... -Польша зажмурился в ожидании боли, которая последовала незамедлительно. "Как он дергается..." - подумал Германия, отхлестывая Польшу по заду. В некоторых местах проступила кровь. Немец признался себе в том, что хочет сегодня получить этот зад, неважно, какова была реакция Польши, Германия просто хотел им ублажиться. В один момент Феликс прокричал фразу на одном дыхании, и Германия остановился: -Другое дело, - он снова встал позади Лукашевича на колени и, приспустив себе штаны, коснулся рукой своего текущего смазкой возбужденного члена, удерживаясь от стона. Приставив орган к анусу, немец ухватил поляка покрепче и сделал первое движение, стараясь быть резче. Что можно сказать о Польше? Есть ли смысл далее расписывать издаваемые им звуки? Его чувства оставались прежними, только теперь еще и тошнило от осознавания, что его, полноценного мужика, (ну, если не учесть кое-какие подробности) трахает существо его же пола. Германия провел рукой по члену насилуемого, а замет обхватил плоть всей рукой, стараясь хоть немного сделать приятно и партнеру. В очередной раз войдя на всю длину, он впервые услышал вожделенный стон, и ускорил движение, так же быстро работая рукой. Польша удовольствия не чувствовал. В какой-то момент он кончил, но даже не заметил этого, продолжая покрикивать под немцем. Еще несколько минут, которые показались часом - и Феликса отпустили, оттолкнув. -Понравилось в этот раз? -Это все тотально ужасно... -Поднимайся, курва. "Что он опять удумал..." - но Польша из последних сил встал на ноги. -Отправляйся ко мне домой. -Ладно... - поляк хотел натянуть одежду, но немец выхватил ее: -Так пойдешь. -Германия... Но это уже слишком! - отчаянно завыл Феликс. Людвиг оценивающе посмотрел на Польшу, раздумывая. С минуту постояв так, он швырнул одежду обратно: -Но без обуви. "Хоть так, и на том спасибо..." -И о том, что было - никому. -Ясно, - кивнул поляк. Но из этих слов он понял: немец по-прежнему не действует в открытую. По-прежнему боится. Но и сам Польша сейчас слишком боялся, чтобы ослушаться. * * * Германия шел по своей столице. Он не хотел возвращаться домой, чтобы снова выслушать насмешки или осуждения брата. Хоть Людвиг и убеждал себя в том, что пруссаку лишь бы поглумиться да построить из себя само превосходство, на самом деле-то было совестно. Еще Пруссия взял себе привычку раздразнивать брата по поводу его ориентации, явно довольствуясь реакцией младшего. "Я ведь не такой маньяк, как он говорит. Я не такой. И мне по-прежнему больше девушки нравятся, - сам себя убеждал Германия. -Я не такой."