Колдовской мор

      Так уютно было в объятиях сна, в колыбели силы и среди звуков голосов левиафанов. Они убаюкивали, резонировали в измученном теле, дарили спокойствие, вымывали яд из разума и души, гасили бушующий в груди огонь.       Не хотелось открывать глаз, возвращаться в реальность, снова чувствовать боль, делать моральный выбор, между жизнью других и спасением шкуры ради маскировки от глаз ведьмы. Паутина силы под расслабленным телом мягко светилась, не тревожа спокойный сон нави, а рисунки на руках перестали болеть, померкли, но не пропали полностью.       Инна улыбалась, сморенная гамаком цепких нитей, с благодарностью впитывая каждую крошку силы, подаренной Бездной. И тут это ощущение пропало и девушка, неуклюже взмахнув руками, полетела вниз.       Упасть в ледяную воду с высоты – не самое лучшее ощущение в жизни. Сон мгновенно смыло иголками холода и ощущением удара о водяную поверхность. Вынырнув из-под оказавшейся довольно глубокой чаши, не удивилась, заметив, что вода переливается через край парящего островка, но количество её не убывает. И тем более не удивилась, заметив на берегу сидящего на корточках черноглазого мальчишку. Инна не пыталась прикрыться, после пережитого стеснение казалось ничего не значащей мелочью. Радовало лишь осознание, что она ещё жива, но неимоверно раздражал цепкий взгляд Чужого.       – Восхищаюсь твоей стойкостью, сирена. Такого развития событий я не ожидал, – на бледном лице промелькнуло нечто отдалённо напоминающее улыбку. – Немногое и немногие могут заинтриговать меня.       – Ты знал о Далиле и молчал, – упрекнула она, взметая в его сторону дождь брызг.       Столь ребяческая выходка даже не заставила его сменить позу. Капли воды повисли в воздухе мелкой взвесью и закружились вокруг в танце, не долетев до лица Чужого пары сантиметров.       – Я дал тебе подсказку, но, как и многие люди, ты решила отдаться течению. И вот к чему это привело.       – Твоя подсказка была слишком туманна, у нас у всех много врагов. Что старых, что новых! – бешенство душило и с языка едва не слетело выражение, каким награждал его вечно Дауд – черноглазый ублюдок.       – Посмотри на себя, – он поднялся на ноги, сделал пару шагов, опуская руку в кружащиеся над чашей с водой капли. – Когда имеешь дело с Бездной, даже самое невероятное может стать действительностью.       – Далила сильнее, чем в прошлый раз, и твой подарок… Ты ведь знал, что мне потребуется больше сил, чтобы освободить Эмили. Песня сирены оказалась у меня не просто так.       – Верно, – не стал отрицать он, снова опускаясь на корточки подойдя ближе к Инне. – Но тебе я подарил часть себя, и как интересно ты сейчас пользуешься его свойствами.       Инна взглянула на руки, где светились узоры, отливаясь красным и синим, создавая красивую и жуткую картину переплетения энергий. Уже зная, насколько они разные, удивлялась до сих пор, насколько гармонично они сочетались друг с другом.       – Я схожу с ума? – вопрос прозвучал обречённо и на гране истерики. Сейчас, после спасения из лап Далилы и освобождения Эмили из плена камня, узнать, что подарок Чужого потихоньку отнимает разум, станет последней каплей.       – На этот вопрос можешь ответить только ты, – ей показалось или он издевательски улыбнулся?       – Далиле ты, значит, тоже сделал подарок?       – Я недооценил её, она смогла удивить, хотя мне это и не нравится. Как уже сказал, тебе я преподнёс подарок, а она украла то, что ей не принадлежало. Забрала то, что когда-то являлось частью меня.       – Бездна! Ещё одна загадка, – глаза помимо воли закатились.       – Не разгадав её, не понять, как справляться с напастью. Ты снова на развилке, снова предстоит выбирать, только теперь ставки куда выше, чем жизнь её величества и спокойствие Островной Империи.       Повисло молчание, Инна силилась увидеть во взгляде черных глаз хоть что-то, но там всё так же блестела тьма, напоминая, что человеческий облик – хрупкий сосуд, внутри которого плещется могущество, недоступное для понимания.       – Меня интригуют дальнейшие события, сирена. Когда-то ты уже стала хаосом в шахматной партии, интересно, станешь ли ты им теперь?       Он исчез, вместе с ним пропало напряжение, заставляющее мелко дрожать от страха. Песня вновь зажглась огнём чувств и эмоций, жгла грудь, боль окончательно покинула измученное за долгий день памяти тело. Сколько она провисела в пространстве? Сколько прошло времени прежде, чем Чужой её разбудил и снова подкинул осточертевших загадок. В самом деле, это божество можно только бояться или ненавидеть, и крайне желательно никогда при этом не встречать.       Оттолкнувшись от дна чаши, взметнула в воздух капли воды, они потянулись угасающим шлейфом за хвостом, пока влага окончательно не слетела с хвоста. Следовало искать разломы морских глубин. Они отличались от прибрежных трещин холодом, кристаллами соли и гулом течений, пронзающих Океан и внутренние моря Островов.       Она уже забыла, насколько странно и страшно бывает в Бездне. Мимо проносились темные острова, могучие левиафаны медленно проплывали между ними, не замечая замершие осколки жизней на них. Полная танцующих пар бальная; грязный бар, где в толще времени застыл момент удара громилы в челюсть сопернику; набережная, с сидящими на земле беспризорниками, отчаянно пытающимися привлечь внимание прогуливающихся людей для подаяния.       Фрагменты жизни чужих людей, вырванные отрывки судеб заполняли Бездну, придавая оттенок реальности. Эмоции, переживания, важные и поворотные моменты, ткущие полотно жизни штрихи мелких и важных решений.       Инна и раньше их видела, но никогда так часто не встречала на пути, Чужой будто издевался, напоминая, что не только всё знает, видит и слышит. Он способен читать мысли, играть на чувствах, ломать эти хрупкие судьбы и выбрасывать сломанными игрушками.       И вот так, среди блеска нарядов, нищеты и лишений, крови и беспричинного насилия, каждый из этих людей делал поворот в судьбе, бесконечно меняя её, переписывая и приводя к совершенно разным финалам. Возможно, Инна смогла бы уберечь императрицу, если бы уделила должное внимание предостережению, но её усыпила размеренная жизнь, холодная уверенность Корво и спокойствие Эмили. Всё это заставило забыть серьёзность слов любопытного мальчишки, не возводить опасность до невероятного. А это следовало сделать…       Сколько людей изрубили на куски механические бойцы? Сколько оказалось верных Эмили стражников в лейб-гвардии, несмотря на предательство Рамзи и слухи газетчиков о связи императрицы с Королевским Убийцей? И все они отдали жизнь только для того, чтобы Империя не стала жертвой мести обиженной на весь мир ведьмы.       Возможно, появление Далилы оказалось неизбежным, а может, они смогли бы предупредить переворот, если бы не считали обманчивый хаос Бездны неизменным порядком. Теперь этого уже никто не узнает, остаётся только принять сложившееся положение и стараться найти выход из него.       Разлом между мирами прочерчивал пространство золотой молнией, будто только что открылся. Не зная, шалит ли капризный бог или погруженная в думы Инна просто не приметила его раньше, устремилась к свету, схватилась за края, вдохнула и рывком очутилась во тьме морских глубин.       Заросли водорослей облепили со всех сторон, полезли в глаза, всполошились стайки рыб, испуганные появлением неизвестного существа. Уже выплывая из склизкого плена подводных растений, отдалась ощущениям. Кожу ласкало теплое течение, вода по мере приближения к поверхности становилась прозрачнее и зеленее. Значит, она сейчас ближе к Югу.       Не рискнув выплыть на поверхность, стала размышлять, почему оказалась именно здесь. Довольно быстро сложилась картина: герцог Лука Абеле – властитель Серконоса и Парадная Гвардия тоже с этого острова. Значит, он привёз Далилу и готовил заговор, знал об истинной сущности союзницы. Только интересно, он понимал, что эта женщина не будет ни с кем делиться?       Не став больше размышлять, вынырнула на поверхность, но везде, куда ни глянь, только море. Что ж, направление она отыщет, левиафаны, которых становилось всё меньше, подскажут. А там она найдёт и Корво, и Эмили… Если им обоим повезло сбежать.              Ручка перекатывалась между книгами в такт покачиванию на волнах, Эмили глядела на неё, погружаясь в транс и отрешаясь от всего вокруг. Спокойная погода позволяла старенькому кораблю идти полным ходом к берегам Серконоса. Вокруг всё скрипело, стучало, из машинного отделения постоянно шёл пар. Время от времени раздавались странные и нехарактерные звуки, тогда Корво спускался, чинил, отчитывался перед капитаном и отправлялся на палубу.       Прошло трое суток, как они покинули порт Дануолла, Эмили едва успела заскочить на «Падший Дом». Корабль отдал швартовые в тот момент, когда девушка оказалась на пирсе. Корво тогда заметался по палубе, а Эмили бежала так, как не бежала никогда раньше. Бок нещадно болел, со лба падали капли пота, появилась одышка от нервов и страха не успеть, застрять в столице совсем одной в окружении врагов.       Прыжок, секундное ощущение полёта, а потом ощущение скользкого металла под пальцами. Отец тут же оказался рядом, схватил её за руки и затащил на борт, а потом обнял так, как обнимал только в детстве: крепко, задержав дыхание, сжимая поперёк груди и притягивая голову к плечу. Она в тот момент опешила и не сразу ответила на объятие, уже позабыв, какого это, когда он боится, волнуется, тяжело дышит от переживаний. Так он её обнимал на маяке Кингспарроу, освободив от бывших союзников, так он прижимал её к себе, вырвав из рук Пендлтонов в «Золотой Кошке».       С каждым годом этих моментов становилось всё меньше, но времени обижаться или злиться у Эмили не оставалось. По мере взросления возрастали и обязанности, сложность поставленных задач, длительность и количество уроков у бесконечных гувернанток. А Корво постепенно всё больше и больше становился всего лишь наставником, но не отцом.       – Ваш ужин, – перед носом возникла тарелка каши с рыбными консервами.       Пахло на удивление приятно, хотя выглядело так себе. Никакой эстетики или аппетитных украшений из овощей или зелени. Желудок отозвался резью, поскольку в эти дни Эмили, в отличие от Корво, больше урывала куски, нежели питалась полноценно. Есть хотелось неимоверно, но вместе с тем накатывала тошнота, кусок в горло не лез. Изнеженное запахами изысканных блюд обоняние наотрез отказывалось принимать это непонятное варево как пищу.       – Не хочу, – покачала головой она, взглянув на кока, а по совместительству главного механика и капитана «Падшего Дома».       Худощавая темнокожая женщина с мальчишеской залихватской стрижкой не обиделась, лишь поправила ворот бушлата, принесла такую же тарелку и села рядом.       – Понимаю, повар из меня так себе, но надо поесть, ваш…       – Перестань меня так называть, – взъярилась Эмили, а потом добавила спокойнее. – Прости, ты нас спасла, а я…       – Я понимаю, поверьте. Тяжело терять устоявшуюся жизнь и принимать новые правила, – Меган зачерпнула кашу, как бы показывая пример и отправила потёртую ложку в рот. – Вам силы пригодятся, берите пример с отца, он не брезгует.       – Да не брезгую я, – на самом деле, требование питаться тем, что можно найти в магазине для простых людей, она выполняла с трудом и всегда ела по чуть-чуть. Слишком привыкла к дворцовой пище, её красоте, сервировке и нежному вкусу. – Просто всё ещё не могу свыкнуться с мыслью, что оказалась такой дурой.       Меган Фостер внимательно на неё посмотрела, помешала кашу в тарелке, продолжила есть, не мешая потоку мыслей бывшей императрицы.       – Рамзи столько лет стоял рядом, помогал, собрал верных людей, а оказалось, всё это время ненавидел меня.       – Предательство того, кто стоит за плечом – самое тяжелое, – в этот момент в голосе капитана прорезались особо горькие нотки.       – Знаешь, если бы я знала, что у меня есть тётушка, так не отказала бы ей ни в чём. Мать убили у меня на глазах, я бы всё сделала, чтобы собрать тех, кого я могла бы назвать семьёй, под одной крышей, – Эмили искренне верила в это, если бы она только знала, если бы мать обмолвилась о наличии старшей сестры… – Но почему мне так больно именно из-за предательства Рамзи?       – Потому что на него вы бы никогда не подумали, – горечь в голосе Меган заскользила явственнее и Эмили постаралась ничем не выдать нарастающего любопытства. – Удар в спину от того, от кого вы этого меньше всего ждёте, особенно болезнен, а порой смертелен. Немногие смогут оправиться, а ещё меньше смогут простить и снова кому-то доверять.       – Меган, скажи, мы сейчас говорим о Рамзи или о ком-то другом?       Эмили казалось, что их капитан не просто многое скрывает, за личиной добродушной, но волевой женщины пряталось нечто иное. Императрица не сомневалась, что Меган пережила многое на своём веку и тема предательства для неё особо болезненна. Чтобы это определить, женщине не надо было отвечать, достаточно просто внимательно следить за изменяющимся взглядом, нервным жестам и сомкнутым в напряжении губам       – Я просто видела в этой жизни много дерьма. Да что там! Творила ещё больше. Потому знаю, о чём говорю, – она в этот момент указала на своё лицо и подвигала правой рукой, точнее тем, что от неё осталось.       Меган Фостер вероятно, не бросалась словами, поскольку у неё отсутствовала не только половина правой руки, но ещё и правый глаз. Любопытство не просто снедало, оно сжирало изнутри, подобно оголодавшему нищему, получившему вожделенный кусок. Но Корво и Эмили тактично обходили эту тему, искренне восхищаясь женщиной, не сломавшейся после травм и приспособившейся жить с увечьями.       – Ешьте, вам нужны силы. И обещаю разориться на пару кулинарных книг по прибытии в Карнаку.       Шутка немого разрядила обстановку и Эмили с неохотой присоединилась к ужину. Отвратительным блюдо не было, безвкусным тоже, но с непривычки девушка опасалась есть много – соль оставляла на языке неприятное послевкусие, а обилие жира делало блюдо тяжелым.       Мужественно съев четверть порции, решила проветриться, только сейчас поняв, насколько в кают-компании душно из-за жара плит на камбузе. Морской болезнью она не страдала, императрице Островов приходилось довольно много времени проводить в морях, но сейчас Эмили боялась, что без свежего воздуха непривычная еда попросится обратно.       Морской бриз хлынул в легкие, стоило открыть переборку и облокотиться о борт. На волнах слегка шатало, по-первости приходилось цепляться за всё, но привычка ходить расставив ноги, а так же в любой момент ожидать коварного удара волны вспомнилась быстро.       Корво стоял на носу корабля, глядел вдаль, будто находился не здесь. Эмили, позабыв о дискомфорте и тяжести в желудке, пошла к нему. Эти дни выдались тяжелыми для обоих тем, что девушка всё сильнее ощущала пропасть в их отношениях. Всего за несколько суток отец и дочь отдалились друг от друга, хотя казалось, ничего и никогда не могло это сделать. Или же эта пропасть уже существовала, просто за ежедневными заботами, обязанностями и тренировками, они не замечали её?       – Папа, – нерешительно позвала его она. Голос был совсем тихим, Эмили опасалась, что Корво её не услышит из-за плеска волн и звука ударов воды о борта.       Он дёрнулся, не сразу поняв, что обращаются к нему. Эмили последние годы называла его важно, почётно и официально – отец. Такое простое слово, как «папа» давно забылось, да и позволить его себе она никогда не могла. Она даже удивлялась, как, будучи ребёнком, понимала всю важность сохранения тайны и ни разу не выдала этого ни на одном приёме, собрании или же встрече, подставив тем самым мать.       – Прости меня, – извинилась она, радуясь, что он не повернулся, почему-то смотреть отцу в глаза сейчас казалось невыносимой пыткой. – Я – полная идиотка и никудышная императрица.       – Тебе не за что извиняться, – его спокойный глубокий голос обдал теплом, но он так и не позволил себе сдвинуться с места. – Это всё моя вина. Я ослеп, позволил себе утонуть в комфорте, жить дальше, не замечая очевидных вещей, не отследил смену настроений. Бездна раздери, я последние годы думал только о том, что эта чёртова русалка ловко играет роль, а оказалось… Я ведь уже проходил через это.       Эмили решилась приблизиться, приподняла руки, но тут же опустила их, стараясь скрыть вставший поперёк горла ком. Гордость и напускная независимость не позволяли просто потребовать, чтобы он её обнял. Она ведь не маленькая девочка, да, ей сейчас тяжело: её лишили трона, лишили жизни, растоптали всё то, что она делала, унизили и заставили бежать из собственного дома, будто крысу. Но она взрослый человек, ей казалось, что подобной просьбой покажет слабость, улетучившиеся и низвергнутые в Бездну уроки, наставления и тренировки. Он воспитывал её бойцом, закалял волю, заставлял проходить через боль, делал её независимой… Готовил к тому, что когда-нибудь его не станет.       И вот она стояла позади Корво, как никогда ощущая себя беззащитной девочкой, которой просто хотелось тепла. А позволить себе озвучить такую простую просьбу боялась, не хотела увидеть в глазах отца разочарование.       – Меня уже бросали в яму с крысами, одним ударом перечеркнув мою жизнь и лишив почти всех, кого я любил. Берроуз тоже стоял рядом с Джессаминой, она решила, что недовольного её политикой человека следует держать как можно ближе, чтобы вовремя дать отпор. И это её сгубило, и чуть не сгубило тебя.       – Но я ведь тоже могла это заметить, а вместо этого воспринимала твои предостережения, как нечто далёкое, расплывчатое. А Инне и вовсе не поверила, но решила держать в поле зрения. По итогу… Меня заковала и лишила трона собственная тётка, а спасло чудовище, которому мы никогда не доверяли. Как так получилось?       – Жизнь полна сюрпризов и жестоких ироний.       Разговор зашёл в тупик, тишину разбивал шум ветра, гул двигателя и плеск воды за бортом. Неловкая пауза продолжалась долго, Эмили сделала ещё один робкий шаг к отцу, не решаясь попросить его о таком нужном ей сейчас моменте тепла.       Корво качнул головой, обернулся, заключил её в объятия, прижимая, как маленькую девочку в милом белом костюмчике и с трогательным бантиком в волосах. Девушке стоило больших усилий, чтобы не пустить слезу, не задрожать всем телом, для неё казалось неприемлемым проявить ещё большую слабость.       – Всё будет хорошо, мы со всем справимся, – прошептал он ей.       Она так за него боялась, всё воображала, как поступит, если доберётся до корабля, а отца на борту не окажется, или же найдёт его раненым. И тогда придётся выбирать, кому спасаться, ей или ему. Эмили не сомневалась, что он отдаст за неё жизнь, потребует, чтобы она убиралась и не смела возвращаться в Дануолл, пока не покончит с заговорщиками. Она – императрица и Империя превыше всего. Но судьба, Бездна или дух матери уберегли от столь чудовищной ситуации. И сейчас, стоя на качающейся палубе, чувствуя на плечах сильные руки Корво, желала одного – никогда перед таковым не встать.