Колдовской мор

      Вот уже пару дней Томас кружил по городу в поисках информации о делах Гипатии. Он услышал только обрывки, из которых не удавалось сложить единую картину. Из доступного следовало, что ей покровительствовал пропавший три года назад Арамис Стилтон, щедро спонсируя проекты не только по лекарству от заражения трупными осами, но ещё и средств для шахтёров. «Серебрянка», как называли болезнь, возникала через пару лет работы в шахтах. Стилтон, сам будучи когда-то шахтёром, серьёзно относился к её исследованиям, а доктор не чуралась лично посещать больных и выхаживать их.       Однако после исчезновения Арамиса доктор Гипатия перестала посещать рудники, заперлась у себя в квартире, а затем всё больше времени стала проводить в стенах Аддермирского института, пока окончательно там не заперлась.       Сидя за столиком в прибрежном кафе, вдыхая запахи подгоревшей рыбы, и йода, который скоро пропитает всю одежду, Томас глядел на бухту. Взгляд зацепился за небольшой катер, который вначале был едва заметен, но всё быстрее приближался. Уже стали различимы обитые листами железа борты и погашенный за ненадобностью прожектор на носу. Это явно лодка охраны и плыла она от Аддермирского института.       – Доктор Ривер? Отчего же не помню? – заговорили вдруг неподалёку.       За два столика от него сидели двое. Один мужчина в застиранной робе и обветренным лицом, скрывал глаза от солнца под драным беретом. Второй же был одет явно лучше, но сидел спиной с накинутым на голову капюшоном. Оба держали в руках кружки дрянного пива, только если первый прикладывался к своей, то второй, похоже, купил скорее для поддержания собеседника.       – Он с Гипатией много времени проводил, а потом вдруг исчез, – продолжил мужик в берете. – У меня приятель на работу через его дом каждый день шлялся и вечно говорил, что мурашки по коже пробегали. А теперь Аллею Визер вообще закрыли, мол, полно заброшенных мелких будок и трупных ос. Теперь аллеей призраков прозвали, вот так-то.       Он сделал глоток, собеседник снова не притронулся к выпивке, сидел, как пришпиленный, не меняя позы.       – Только вот самая жуть в том, что Аллею-то стража оцепила, только местная детвора, которая там шарахается, говорит, никаких гнёзд не видели, а вот дом, в котором жил Ривер, заколочен на всех этажах. Конечно, внутрь никто не лазил, боялся, но там точно какая-то чертовщина творится. И, между нами говоря, вряд ли дело в осах.       Третьим глотком он осушил кружку, крякнул, поставил на стол и выдал:       – Спасибо за угощение, приятель.       «Приятель» только кивнул, Томас же снова глянул на порт и увидел, как катер береговой охраны пришвартовался у пирса. Гвардеец вытащил с борта чемодан и небольшую котомку, следом из-под навеса показалась женщина в комбинезоне.       Из Аддермира могли привезти только одно гражданское лицо, потому Томас встал из-за столика и решил, как бы невзначай, пройтись мимо собеседника работяги. Но тот, как назло, повернулся в сторону порта, встал с места и направился в противоположном направлении. Догонять он его не стал, хотя любопытство снедало.       Уж слишком вовремя услышал небольшие подробности о жизни Александрии Гипатии. Не факт, что это – не пьяный бред, но спросить стоило. Томас принялся ждать, подходить близко и привлекать внимание стражей, которые явно не хотели отпускать доктора и набивались в носильщики, не следовало. Женщина мягко, но очень решительно отказывалась от помощи. Поняв, что дальше давить на неё бесполезно, отпустили.       Доктор не без труда взяла чемодан, едва смогла пристроить подмышкой котомку, и неуклюже пошла по пирсу. Видно, что ей тяжело, видимо из института она забрала много вещей, но возвращаться, чтобы принять помощь не собиралась.       Томас поджидал её возле торговых рядов, когда женщина поставила чемодан и тяжело вздохнула. На лбу светился каплями пот, да и рука у неё устала нести тяжесть, потому та с удовольствием нырнула в тень, скрываясь от палящего солнца. Подождав, пока доктор переведёт дух и будет готова идти дальше, подошёл к ней.       – Александрия Гипатия? – он отошёл от прилавка с инструментами, заглянул ей в глаза.       По всему видно, что она давно не спала, кожа отдавала бледностью, под тёмными глазами засели круги от недосыпа. А на рабочем комбинезоне виднелись подозрительно темные пятна и следы от капель кислоты.       – Мне не о чем с вами говорить, – она поспешила приладить котомку, и взяться за чемодан.       – Я друг с «Падшего Дома», – тихо сказал он ей, перехватывая ручку чемодан. – Мне нужно с вами переговорить.       – Но я хотела сама заглянуть завтра, – пожала плечами доктор.       Томас внутренне порадовался, что предположение о «Падшем Доме» попало в точку. Похоже, личности пассажиров ныне Меган Фостер перестают быть тайной.       – И, тем не менее, есть некоторые вопросы, которые я бы хотел обсудить с вами сейчас. Позвольте?       Она не сразу, но всё же отдала ему чемодан. Томас даже вскинул брови от веса, но послушно пошёл провожать женщину до дома. Она и правда жила прямо напротив станции «Аддермир», но поспешила свернуть за соседнее здание, чтобы зайти с чёрного хода. Ей, видимо, с недавних пор не нравится присутствие стражи.       За пару дней, конечно, на станции стало меньше солдат, но для посетителей институт был по-прежнему закрыт и потому пассажиров не наблюдалось.       Они поднялись на второй этаж, доктор открыла дверь своим ключом и с радостью зашла домой. Томас не знал, куда поставить чемодан и потому оставил его в коридоре, осмотрелся. Большой зал на входе был разделён угловатой перегородкой, чтобы отделить широкую прихожую, где стояли кадки с рассадой, и кухню. Судя по тому, что растения не засохли, их регулярно поливали. Только стоило пройти чуть дальше ко второй комнате, как взгляд зацепился за картину. Это оказался великолепный портрет доктора Гипатии, художник мастерски передал её задумчивый вид и общую усталость.       Подписью оказался знакомый вензель, какой наносил лишь один известный на все Острова художник.       – Вы простите меня, мне нечем даже угостить, – Гипатия тем временем открыла котомку, где оказались журналы, тетради и несколько перфокарт для аудиографа. – Я так давно дома не была, хорошо Френсис цветы поливал.       – Ничего, я бы предпочёл не засиживаться.       Вторая комната походила на лабораторию. Стол с химическими компонентами, полки, заставленные сушеными травами и реагентами, чуть в стороне стол с писчими принадлежностями, аудиограф, множество тетрадей, а в мусорном ведре – полно скомканных бумаг.       – Понимаю, – Гипатия, наконец, оторвалась от раскладывания вещей. – Вы ведь всё знаете.       – Знаю, – ей не следовало понимать, что Томас не в курсе произошедшего в Аддермире и её внезапного приезда домой. – И поэтому здесь, времени может быть мало.       – Тогда задавайте вопросы, я постараюсь ответить, но предупреждаю… Память возвращается вспышками, и они больше напоминают страшный сон, – она не хотела говорить о случившемся, но, видимо, понимала необходимость этого.       – Мне нужно знать, с какого момента вы стали работать на герцога? Что послужило… отправной точкой или, если вам удобнее, событием?       Гипатия задумалась, потёрла лоб, взглянула в открытое окно, на колышущиеся на ветру занавески. Решив, что в квартире слишком жарко подошла к стене и щелкнула выключателем. Потолочный вентилятор бодро зашелестел лопастями, разгоняя духоту.       – Три года назад моей помощи попросил доктор Ривер, – Томас едва скрыл удивление, поскольку минут сорок назад сам услышал это имя. – Он работал над похожим проектом, что и я, предложил объединить усилия.       – Лекарство от заражения трупными осами?       – Да, я подумала, что, может, так будет лучше? Вдвоём мы сможем быстрее найти решение.       – Вы хорошо его знали? За ним не водилось странностей или каких-нибудь специфических связей? – Томас старался вызнать, что произошло с ней, почему вдруг женщина, обеспокоенная судьбами простых рабочих, вдруг стала работать на герцога, да ещё и согласилась на заточение в Аддермире. Она не могла не понимать, что её просто там удерживают.       – Мы не были друзьями, но и конкурентами никогда не являлись, – она пожала плечами. – Ривер всегда был амбициознее, чем я, а, когда предложил совместную работу, то решила, что он «вырос», захотел просто приносить пользу обществу, как я.       – Но это не так?       – Вместо анатомии трупных ос и процесса откладывания личинок в тело мы стали изучать больше анатомию человека, в частности строение его мозга. Он приводил добровольцев, замерял электронами импульсы мозга, как реагирует тело на раздражители.       – И вам это не показалось странным?       – Конечно, показалось, но он уверил меня, что на пороге открытия. Он думал, что трупные осы наводятся на человека благодаря запаху или веществу, что выделяет наше тело. Объяснения были так себе, и я начала подозревать, что позвал он меня вовсе не лекарство изобретать. К тому же его опыты над людьми всё больше напоминали мне пытки. А добровольцы… их становилось всё больше и по взглядам, я стала подозревать, что привёл он их в дом силой.       – И что было потом?       – Однажды вечером он пригласил меня в подвал, чтобы провести эксперимент и доказать, что я не права. Я согласилась дать ему шанс, а дальше… очнулась в подворотне, уставшая, измотанная, всё тело болело. Больше я Ривера не видела, и именно тогда начались провалы в памяти.       – Думаете, именно с Ривером связаны ваши проблемы?       – Я не могу вспомнить, что стряслось в подвале в тот вечер, но, видимо, именно тогда и появился Королевский Убийца, который всё это время скрывался во мне.       Томасу стоило больших усилий, чтобы не выдать удивление, она говорила с ним, как с человеком, которому всё известно, следовало дальше играть эту роль. Едва подавив начавшие роиться вопросы, продолжил тему её коллеги.       – И раз вы здесь, то он больше не появится? Вы точно в этом уверены?       – Да, – на её глаза навернулись слёзы. – Васко догадался об этом… Создал противоядие, а я… вернее… она… Простите.       Она не истерила, лишь тихонько плакала над близким человеком. Томас решил переждать момент, не желая сейчас её беспокоить. Видно, что этого Васко она очень ценила, кем бы он для неё ни был, а погиб в руках жестокого создания, подчинявшегося герцогу и Далиле. Гипатия постаралась быстро унять слёзы, сходила в ванную, умылась и вернулась с раскрасневшимся лицом и немного растрёпанными от влаги волосами.       Пока её не было, Томас пришёл к довольно печальному выводу и спросил:       – Скажите, доктор, у вас есть знакомые, которые могут укрыть вас от герцога и его людей, а лучше, те, кто поможет покинуть город незамеченной?       – Простите, не совсем понимаю…       – Доктор Гипатия, Королевская Убийца, похоже, действовала по указке Луки Абеле, была бесконечно ему предана. Возможно, ваше внезапное увольнение он сможет связать… с эксцентричностью поступков... данной личности, – ему не хотелось лишний раз напоминать о том, что всё это время она была этим созданием, хотя, похоже, не подозревала об этом. – Но скоро он поймёт, что Королевского Убийцы больше нет, а значит, мишенью станете вы.       – Подождите, вы же не хотите сказать, – в её глазах вспыхнуло понимание, но вместе с тем и недоверие. – Вы же не думаете, что он попытается меня устранить?       – Он не только попытается, он сделает это, – Томас решил давить до конца, всё-таки эта несчастная женщина не виновата в том, что творила её вторая личность. – У вас есть связи среди учёного мира Карнаки и Серконоса. Если вы вспомните, что происходило всё это время и откроете рот, герцогу придётся несладко. Местная Академия Натурфилософии вероятно отвернётся от его проектов, не говоря о том, что смотрители будут не прочь ухватиться за возможность поискать в связях Абеле колдовской след. Вы – опасный свидетель, он не станет рисковать и дожидаться, пока вы всё окончательно вспомните. Вам нужно укрыться и как можно скорее.       – А я об этом даже не подумала, – сокрушалась она, видимо, последние пару дней только и делала, что отсыпалась и приходила в себя.       – Так вам есть у кого укрыться?       – Да, у меня есть друзья, даже те, кто поможет сбежать. Но я всё ещё сомневаюсь, что герцог будет покушаться на мою жизнь.       – Он не побоялся покуситься на жизнь императрицы, устроить переворот и резню во дворце, посадить на трон эту непонятную Далилу. И вы всерьёз считаете, что в отношении вас у него проснётся совесть? Вы для него – сломавшийся инструмент, от которого следует избавиться как можно быстрее.       Гипатия ненадолго задумалась, оглядела свою уютную квартиру-лабораторию, вытащенные из котомки дневники с записями, рабочий стол, заваленный бумагами, тетрадями и зарисовками. Ей тяжело давалось решение сбежать и уйти налегке, видно, что она с любовью создавала этот уют, даже дома не отходя от работы.       – Соберите всё самое необходимое, – Томас вывел её из раздумий. – А пока я отвезу вас на «Падший Дом», пересидите там несколько дней.       – А как же?..       – Мы проверим ваших друзей, дайте мне список самых близких, тех, кто не будет болтать, и в ком вы уверены больше всех. Я прослежу за ними и, когда смогу убедиться, что вам ничего не угрожает, устрою встречу.       – Хорошо, я согласна, возьму только несколько тетрадей и наличность.       Гипатия открыла тайник в массивной ножке стола и достала оттуда пухлый кошелёк, потом забрала несколько тетрадей из Аддермира и парочку из ящиков стола. Получилась довольно пухлая папка, но Томас возражать не стал. Сейчас учёную надо укрыть и желательно не оставлять её без присмотра. Неизвестно, может, противоядие потеряет действие, и она станет опасна для окружающих. Пока уставшая, измученная метаморфозами и страшными образами из копилки памяти, Гипатия была податлива и не задавала никаких вопросов.              Меган изрядно удивилась, заметив Александрию Гипатию в компании Томаса, когда пошла на рынок пополнять запасы провизии. Корво и Эмили смогли срезать худые кошельки стражи в Аддермире, да забрать немного ценностей, но всё же этого мало. Всё-таки институт давно закрыли, а пациенты там не входили в высшую знать. Последние предпочитали вызвать доктора на дом и лечиться там же. А дежурившим там гвардейцам много наличности ни к чему.       – Доктор, вы устало выглядите, – Меган взглянула на Гипатию и удивлялась, как эта худая женщина в потёртом комбинезоне вообще стояла на ногах. Намётанный взгляд сразу уловил хроническую усталость и недосып, хотя та мягко улыбалась и даже стеснялась. До сих пор не верилось, что эта скромная и сострадательная женщина стояла за всеми жестокими убийствами. Вернее её вторая личности.       – Ей надо провести на корабле пару дней, а я пока пройдусь по её друзьям, – обратил на себя внимание Томас.       – Убедишься, что им можно доверять, – кивнула Меган, прекрасно понимая доводы друга. – Я как раз за припасами, значит, придётся увеличить немного расходы и кое-что урезать.       Она достала список минимально необходимых продуктов на четверых, всмотрелась в него и тут Гипатия сказала:       – Не нужно ничего урезать, я готова спонсировать своё пребывание.       – Да бросьте, мои пассажиры…       – Я настаиваю, всё-таки подвергаю вас риску и стесняю.       – Хорошо, тогда пойдёмте на рынок, поможете.       Томас доверил Гипатию Меган и скрылся среди подворотен Карнаки. Сейчас, причаливая к борту «Падшего Дома» и затягивая швартовочные канаты, даже улыбалась везению. Конечно, на берегу пришлось изобразить скромность, но доктор их, действительно, выручила с приобретением некоторых товаров.       Корво встретил обеих, помог выбраться из качающейся шлюпки, а потом и разгружать товар. Эмили сидела возле носа корабля и смотрела на них несколько потеряно. Меган уловила её неловкость, хотя с большого расстояния было не разглядеть лица девушки. Инны нигде не наблюдалось и это несказанно радовало.       За прошедшие пару дней они с Меган ни разу не пересеклись. Она только как-то ночью заметила слабое свечение из каюты Антона, а так же шипение сирены. Открывать переборку та не решилась, хотя почувствовала, как содрогнулись кости от творящейся там магии. Капитан взошла на мостик, открыла судовой журнал, окунула перо в чернильницу и едва не поставила кляксу, успела вовремя убрать руку. Следовало сменить чернила, эти стали слишком водянистые. Постоянная экономия накладывала отпечаток на весь быт.       Внизу слышалась возня, разносились тихие голоса Гипатии и Корво, а в них вплетался мелодичный голосок Инны. Меган похолодела, ругая себя и злясь, что сейчас до ужаса боится встретиться с ней. Пятнадцать лет назад эта красивая и ни капли не изменившаяся девчонка была напуганным котёнком, мало знавшим о своих силах. Но в том мимолётном взгляде она увидела угрозу хищника. Столько лет прошло, и вот они поменялись ролями.       Закрыв журнал, капитан взглянула на палубу старого и требующего ремонта корабля, снова поймала взглядом фигуру Эмили и решила подойти. Молодая императрица не была чванливой, не разговаривала через губу, относилась к Меган, как к равной, что несказанно радовало. Но сейчас девушку явно тревожило нечто незнакомое, и она не знала, как с этим справляться.       – Эмили, – голос Меган вывел её из раздумий. Та, будто только что вспомнила, где находится и сильнее нырнула в воротник, будто от порыва холодного ветра. – С тобой всё хорошо?       – Да… Вернее, нет, – она держала руки в карманах и вот вытащила на свет правую кисть, показывая три монетки. Императорские дублоны с портретом юной императрицы. Монетные дворы ещё не успели напечатать другие, а предыдущие изъять.       – Дублоны, – пожала плечами Меган, не слишком понимая причину расстройства.       – Не хватает денег, – сказала она таким голосом, будто случилось нечто страшное. – Так непривычно.       – Порой такое случается, – капитан улыбнулась, стараясь приободрить её. – Мой корабль тоже дышит на ладан, ему требуется ремонт, но… У меня нет таких средств.       – И как ты справляешься?       – Стараюсь смотреть на жизнь оптимистично, насколько это вообще возможно. А иногда думаю, может, так будет лучше, если меня поглотят волны.       – Ты так спокойно об этом говоришь.       – Эмили, хорошо судить о стойкости духа и моральных ценностях, лёжа в кровати и не думая о том, что поесть завтра. Но, когда жизнь швыряет об землю, отбирает часть тебя, – она кивнула на покалеченную руку. – То начинаешь радоваться, что просто прожил ещё один день. А если есть возможность хотя бы небольшим участием улучшить чьё-то положение, значит, он прожит не зря. И деньги здесь – не главное.       – Но почему мне так стыдно?       – Вы просто не привыкли к лишениям, но, хвала школе вашего отца, вы прекрасно держитесь. Идёмте, думаю, у Гипатии есть для нас сведения.       По кают-компании разносились запахи еды, на плите что-то варилось, в ведре были очистки овощей и вскрытая банка консервов.       – Мы с Инной решили немного помочь, – заметила сидящая за столом Гипатия.       Корво закинул ноги на стол за её спиной, Эмили села с другой стороны, а вот Инна стояла между входом на камбуз и кают-компанию. Меган это поняла, поскольку тут же ощутила прошивающий спину взгляд, но не обернулась и не вздрогнула. Не даст она ей даже повода ощущать здесь власть. Это её корабль и порядки будет устанавливать только один человек.       Гипатия рассказывала медленно, иногда уходя в малозначимые дебри. Эмили мягко направляла вопросами, но никто не перебивал. Несчастная женщина, пережившая столько боли и потерь, имела право быть непоследовательной. Когда она закончила рассказ, попросила воды, в горле пересохло. Инна же по мере повествования постоянно заходила на камбуз и проверяла готовность рагу с мясом.       Меган рассеянно слушала рассказы о докторе Ривере, хотя русалку эти подробности явно интересовали, она даже немного повела плечами и нетерпеливо переступила с ноги на ногу, когда услышала фамилию. Вроде ничем не примечательный жест, но знающий человек уловит нетерпение. Это отметил и Корво, быстро переведя взгляд на сирену. Удержаться от снисходительного смешка стоило больших трудов, не самая лучшая ученица попалась Дауду.       К несчастью об Антоне Соколове Гипатия знала мало, лишь направила к Кирину Джиндошу – местному изобретателю, активно получающем гранты от герцога. По её словам, Антона забрали из института не так давно, но когда именно сказать затруднялась. Замутнённая память, усталость и череда однообразных дней слились для доктора в сплошную карусель, и назвать точную дату она не могла.       – Значит, доктор Айзек Ривер и Кирин Джиндош, – кивнула Эмили. – Я бы проверила оба направления.       – Разумно, – отозвался Корво. – По всему выходит, ещё два натурфилософа участвуют в этом, неизвестно только как.       – Я могу взяться за Ривера, – неожиданно для всех подала голос Инна.       – Уверена? – Корво спросил с нескрываемым подозрением. Он не доверял сирене, хотя и был благодарен за спасение дочери.       – Вообще-то я планировала туда пойти, – решительно сказала Эмили.       – Особняк Джиндоша неспроста носит имя Механический, – подала голос Гипатия. – Сама я внутри не была, но поговаривают, он не то, чем кажется: комнаты двигаются, меняют положение и комбинацию, перестраиваются. Настоящий лабиринт.       – Подтверждаю, – поддержала её Меган. – Соколов очень хотел взглянуть на это чудо инженерной мысли, но потом весть о заговоре отодвинула экскурсию на второй план. Если он там, то так просто его не найти и не освободить.       – И вспомните о механических бойцах, – заметила Инна. – Они располосовали охрану дворца Дануолла, а ведь их было всего несколько.       – Тогда Эмили пусть идёт к Риверу, – только уверился Корво.       – Отец! – девушка возмутилась и Меган заметила улыбку на лице Инны.       Так вот чего она добивалась! Юная императрица пытается доказать, что она справится с любыми трудностями, а механические солдаты, расправившиеся с охраной Башни, куда больше подходят для этого, нежели бродяги, мародёры и трупные осы дома Айзека Ривера. Во всяком случае, шанс встретить их на перекрытой улице весьма велик, но не подойдёт для юной императрицы.       – Господа, – вмешалась Гипатия. – Давайте мы сейчас поужинаем, отдохнём, а потом вы решите, кто и куда пойдёт.       Мягкий голос доктора остановил так и не начавшийся спор, Инна кивнула, и они с Гипатией скрылись на камбузе. Меган подошла к Корво, оглядела насыпавший на стол сор с его сапог и уперла руку в бок.       – Что? – он выглядел удивлённым и не понимал, почему капитан на него так укоризненно смотрит.       – Лорд Аттано, могу я вас нижайше попросить, – она вдруг ударила его по ногам, смахивая их со стола. – Не смейте закидывать их на мой стол!       Корво засмеялся и покачал головой, а потом клятвенно заверил, что больше так не будет. Меган устало вздохнула, поскольку эта просьба звучала далеко не впервые. Он изрядно её достал этой привычкой, но по-настоящему злиться у капитана почему-то не выходило.       Ужин прошёл в гнетущей тишине, многие заметили, что Эмили прятала левую ладонь, а, когда расправилась со своей порцией, решила подышать воздухом. Корво тоже заметил её жесты, и напряжение в его глаза росло, он ел с неохотой и явно хотел поговорить с дочерь, но не решался делать это при всех. Потому едва не сорвался на бег, когда дочь поднялась на палубу.       – Эмили, – голос отца не застал врасплох. Она знала, что он пойдёт за ней. – Он приходил к тебе? Дал…       Он попытался ухватить её за локоть, чтобы посмотреть на руку, но девушка отпрянула, глянула на него с вызовом.       – Да, он приходил и предложил силу. Глупо было отказываться, – её слова хлестали льдом, болезненно отзываясь у Корво в душе и сердце… не только в своём.       – Покажи, – потребовал он, но больше брать её за руку не решился.       – Тогда и ты покажи, что прячешь в кармане. Я же вижу, там что-то двигается иногда, а порой ты тихо шепчешь ночью, когда думаешь, что все спят. Что он ещё тебе дал? Что ты от меня скрываешь?       – Эмили, всё не так просто.       – Это – отговорка. Ты сходишь с ума? Или же это – то, о чём я знать не должна?       – Да, не должна.       – Отец! – возмущению не было предела, девушка рисковала обрубить только начавшие заново расцветать близкие отношения, но по-другому он не станет отвечать. – Почему ты всё никак не можешь понять? Я – императрица, а не беспомощная девочка в белом костюме. Ты сделал меня такой, ты научил принимать трудные решения и никогда ничего не скрывать от тебя.       – Эмили…       – А теперь решил, что своими уроками лучше пренебречь. Чужой предложил мне помощь? Да. Огромная ли это ответственность и страшный инструмент? Несомненно. Но ради блага тех, кто ещё верит в меня, я готова пойти на риск.       – Ты понимаешь, что это – не политический эдикт, не твоя подпись под указом, который можно в любой момент достать из архива и отменить? Это – твой разум, твоя душа и твоё я. Клеймо, которое этот бог никогда так просто не оставит… Ты можешь понять, что даже я не знаю, какова истинная цена этому могуществу?       – Что у тебя в кармане? – Эмили собиралась узнать тайну, как бы отцу ни было тяжело, как бы он ни кривился от этого вопроса. Она – не ребёнок, и тоже лишилась всего и хотела знать правду.       Корво стал чернее тучи, постарел на несколько лет, нерешительно полез в карман, перебрал пальцами по предмету и до ужаса медленно вытащил его на сумрачный свет.       Эмили прикрыла рот рукой, испуганно глядя на человеческое сердце у него в руке. Странность была в одном, внутри находился механизм, перекрывающий резаную рану. Заплатой из шестерёнок под стеклом словно хотели закрыть порез, но до конца скрыть не получилось. К горлу подкатил ком, когда оно колыхнулось, замерло, а потом снова вздрогнуло.       – Это… Что это? Чьё это?       – Это – её сердце, Эмили, – он поспешил убрать чудовищный артефакт обратно.       Назвать имя он не решился, но с таким трепетом Корво мог говорить лишь об одной женщине. Девушка едва держалась на ногах. Так вот почему он порой ночами шепчет, говорит ласковые слова. Чтобы Чужой не сотворил с сердцем её матери, оно явно дано не просто так.       – Почему ты согласилась? Зачем позволила заклеймить себя? – голос его был уставшим и бесцветным.       – В Аддермире я тебя задерживала, была обузой, тебе приходилось вечно ждать, тратить силы, – пояснила она. – Я не хочу быть ношей. К тому же эта ведьма сняла с тебя отметину. А вдруг это – единственный способ её убить? Ты когда-нибудь задержишься, отвлечёшься на меня, и тебя убьют.       – Этого не случится, – бравурно заявил он, обнимая дочь. – Поверь, в моём арсенале немало фокусов. Но что теперь об этом говорить? Я недоволен вами, ваше величество. Но уважаю ваше решение. Пусть будет так.       Он выпустил её из объятий, пошёл в сторону рубки ни живой, ни мертвый.       – Папа! – позвала его девушка и наконец-то вытащила из кармана левую руку. – Это было нелегко, но я уверена в тебе и благодарна за всё.       Наверное, сама Бездна услышала в тот момент его громкий выдох, будто с плеч свалилась гора.       Рука Эмили оказалась чиста.