Колдовской мор

      Выбраться из подвала получилось не сразу, Айзек Ривер хорошо замаскировал потайной лаз. Узкий коридор, наполненный паутиной и тяжелой влажностью, заставлял бояться за собранные документы. Конечно, всё они взять не смогли, но и оставшихся материалов оказалось много, остальное они сожгли. Инна настояла, чтобы эти знания более никогда не увидели свет, слишком хорошо помня, через что пришлось пройти для становления навью.       Узкий коридор проделали на скорую руку и никак не оборудовали, влажные камни с проплешинами мха вызывали неприятные чувства при соприкосновении. Мало того передвигаться можно только по цепочке, слишком узко для двоих, но достаточно широко для одного. Видимо, Ривер уверил себя, что его никогда не раскроют, но всё же потайной лаз сделал на всякий случай.       Под ногами бегали крысы, влажность усиливалась, как и неприятный запах нечистот. Проход вывел к одному из отводящих каналов канализации, люк нашелся неподалёку и вскоре они оказались в узкой улочке Карнаки.       Сориентироваться сразу не получилось, а палящее солнце, заливающее город светом не давало возможности пройти скрытно. Серые пятна пыли на одежде Томаса делали его похожим на бродягу, но так даже лучше, люди не любят смотреть на неопрятность и присматриваться к нему не станут. Но вот разрезанная одежда Инны и потёки крови на ней явно заставят людей обратить на них внимание. А пухлая папка у неё в руках заставит даже самого скептичного человека кликнуть стражу.       – Придётся идти, – покачал головой Томас, осматривая подворотню и выглядывая на улицу. – До заката ждать слишком долго.       – И мы сразу же станем убегать от стражи, – не преминула заметить Инна.       Томас снял куртку, встряхнул её от пыли и закашлялся, теперь она выглядела немного лучше, но всё равно пыльные следы кляксами виднелись на светлой ткани.       – Надень, грязные разводы не так сильно привлекут внимание, как кровь.       – В прошлый раз я пыталась их спрятать у тебя, – напомнила она и нервно засмеялась.       Во всём случившемся места веселью не находилось, но необходимость сбросить пар была неимоверная. Неловкая шутка немного разрядила обстановку и расслабила обоих, Инна постаралась перехватить папку удобнее, сделать непринуждённый вид и спокойно идти по улице. Конечно, куртка Томаса была велика, и рукава свисали вниз, но, на удивление, на подобное почти никто не обращал внимания.       Редкие прохожие в разгар рабочего дня выглядели поглощёнными своими проблемами. Кто-то горбился и смотрел под ноги, иногда слышалась ругань вышедших из кабаков мужчин, те пытались выяснить, кто жульничал за карточным столом. Дворники меланхолично подметали улицы от мелкого сора, обесточенная узкая полоса рельс не пугала людей, они смело ходили по ней, не боясь получить электрический удар. По всему видно, эту ветку не закончили, как когда-то в Гроттесберге.       Глядя на лица людей, Инна видела, что те пока ещё не поставлены на грань выживания, однако чувство безнадёжности серыми тенями скользило по их загорелым лицам. И будто в ответ на её мысли зарычал громкоговоритель и послышался резкий мужской голос:              «Это герцог Серконоса. Кто же ещё? Мятежники говорят, что наши мосты рассыпаются, что люди покидают наши города, но я смотрю в окно и вижу, что это – ложь. Серконос – богатая земля. Да, кое-кто беден, потому что ленив! Да, в нашем городе есть заброшенные дома, населённые трупными осами. Но трупные осы были всегда и всегда будут. Так устроен мир. Вещи гниют, рассыпаются в прах. Ты выпиваешь вино до капли – и уходишь в пустоту. Можете написать это на моём надгробии».              Передача прервалась, послышался резкий скрежет и воцарилась тишина. Вот только речь герцога произвела на людей гнетущее впечатление. А ещё Инне показалось странным, что тот говорил с большими паузами, часто останавливался и явно был взволнован больше, чем необходимо для человека его воспитания и положения. И без того уставшие от мыслей и тяжелой работы люди больше сгорбились, махнули рукой и продолжили дальше предаваться невесёлым размышлениям.       – Тебе эта речь никого не напоминает? – неожиданно спросил Томас.       – Напоминает. А ещё мне нравится позиция, ты беден, но не потому, что твой властитель выпивает все соки из родной земли, а потому что ленив, – покачала головой девушка. – И мне показалось или… он пьян?       Томас ненадолго задумался, вспоминая манеру речи, и кивнул:       – Да, не берусь предполагать, но думаю, одну бутылку он точно уговорил.       Больше за всю дорогу они не проронили ни слова. Квартира Томаса находилась в небольшом трехэтажном доме и выходила окнами на другие постройки. Если его тут попытаются достать, то он быстро сможет скрыться и убежать по крышам.       Обставлена она оказалась старой мебелью, а скрипучий паркет не давал возможности пройти тут скрытно. Все вещи находились на своих местах, ничего лишнего или выбивающегося из образа обычного съёмного жилья. В спальне заправлена кровать, будто тут вообще никто не ночевал, в гостиной только диванчик да шкаф для вещей. На кухне не слышалось ни запахов гари, ни специй, ни какой-либо еды. Похоже, здесь давно никто не жил и даже не приходил, чтобы прибраться.       – Ещё одна квартира капитана? – поинтересовалась девушка, чтобы немного разрядить начавшее появляться напряжение.       – Была, капитана больше в живых нет, – неприязненно бросил Томас.       Допытывать подробности девушка не стала, видела, что ему неприятна эта тема, захочет – сам расскажет.       – В шкафу есть немного вещей, выбери чего-нибудь, – сказал он ей, проходя в ванную, и тут же ухмыльнулся в дверях. – Не обессудь, женщины тут не жили, но, надеюсь, мужские вещи тебе не столь неприятны.       – Вот как? А я-то думала, что буду отбиваться от твоих пассий, – не преминула поддеть его Инна.       – Нет, на своей территории предпочитаю с ними не встречаться.       – Я надеюсь, ты хоть не за их счёт живёшь?       Томас на это ответил возмущённым взглядом.       – Я – не брачный аферист.       – Согласна, для брачного афериста одеваешься ты крайне скверно.       За шутками пропала и напряжённость. Томас скрылся в ванной, вскоре заплескала вода, а Инна заглянула в шкаф. Гардероб, конечно, был скудноват, но сейчас капризничать не проходилось: брюки оказались велики, но их хорошо удерживал широкий пояс. Рубашка висела тряпкой, но, если закатать рукава и заправить полы в штаны, то никаких проблем не возникало. К тому же большинство мужчин и женщин или отрезали рукава, или же закатывали их, открывая кожу южному солнцу.       Отложив обновки, девушка снова села за папки, разложила листы и вгляделась в гравюры и записи доктора Ривера. Но они так и оставались непонятным набором обозначений, перемежавшимся жуткими рисунками и торопливыми эмоциональными заметками натурфилософа. Последние не носили никакого информативного характера, являясь сухими обозначениями: «Получилось!», «Не сработало, надо добавить мощности», «Результаты хороши, но не те, которые требует заказчик. Продолжаю.»       Инна отложила папки, откинулась на спинку дивана, засунула руки в карман брюк и тут же почувствовала бумагу. Точно! Она совсем забыла об оставленном в подушке послании. Не дожидаясь пока Томас закончит водные процедуры, нетерпеливо развернула слегка помятую бумагу и свела брови.       Это оказался вырванный кусок карты Островов, судя по состоянию бумаги, издание не свежее, но и не древнее. На прямоугольном листке узнаваемо изгибались контуры острова Морли, а посредине красовался нарисованный ручкой знак короны.       – Да ты ничем не лучше него! – вспылила Инна, рассматривая подсказку Дауда и решительно не понимая как её трактовать, что с ней делать и как расшифровать. Она знала, что он любил загадки, тайны будоражили его кровь не хуже её песен.       Но что он имел в виду сейчас? Всё связанное с заговором против Эмили Колдуин указывало на Серконос, при чём здесь Морли? Неужели и там есть враги? Неужели ведьма протянула свои голодные щупальца и туда?       – Инна, – прикосновение к плечу заставило мелко вздрогнуть. – Можно?       Он указал на кусок карты, и девушка безропотно отдала его. Тот сначала непонимающе всмотрелся в послание, потом нахмурил брови, задумался, будто вспоминая что-то.       – Ты что-то знаешь? – тут же потребовала Инна.       – Скажи, а среди приближённых Эмили был кто-то родом с Морли?       – Ну… – протянула она, стараясь вспомнить кого-то конкретного.       Инна за всё время работы камеристкой ни с кем не сблизилась, да и репутация любовницы лорда-защитника больше отталкивала от неё. Прочие слуги быстро устроили ей молчаливый бойкот, не лезли в её жизнь, но и не помогали. Завидовали и злились. К тому же, время от времени Корво, дабы поддержать легенду, дарил дорогие подарки, хотя на людях они всегда вели себя подчёркнуто вежливо. Да сама она заводить знакомства не спешила, особенно в последние полгода.       – Томас, дворец большой, там полно людей, стражу и слуг набирали со всех Островов.       – Я говорю не о слугах. Вспомни, был ли кто-то особенный? Может быть, не родом с Морли, а связанный с островом делами или службой. Кто-то, кто имел доступ не только к тайнам императрицы, но и к казне.       – Казне? – последнее слово поставило в тупик, Томас по-прежнему не собирался ничего говорить, видимо, хотел подтвердить какие-то свои умозаключения.       – Так был кто-то? – наседал он.       Девушка хотела покопаться в его воспоминаниях, залезть в голову песней, ведь сейчас мысли плавали на поверхности. Воздействие слабое, оно не повредит, но девушка решила продемонстрировать доверие, всё-таки он вообще не обязан с ней возиться. Он и так здорово рисковал из-за неё, а она помнила настойчивую просьбу не применить на нём магию.       Томас не торопил, но всё больше нервничал, а Инна силилась вспомнить, кто мог быть связан с Морли. Роуз? Она вроде оттуда родом, но последние лет сорок служила во дворце и не возвращалась на родину. Алекси Мейхью? Нет, та была привязана к Эмили и точно не стала бы ничего делать за спиной подруги, да к Морли никак не относилась. И обе точно не имели доступа к императорской казне. Разве только…       – Виман, – наконец осенило Инну.       – Кто? – удивился Томас.       – Барон Виман, член императорского совета по вопросам Морли… и любовник Эмили. Помимо Корво, только ему она всецело доверяла, он точно имел доступ не только к её тайнам, но и к казне.       – Так, становится всё интереснее и интереснее, – протянул он.       – Ты что-то знаешь? – с нажимом повторила она вопрос.       Вместо ответа Томас полез в шкаф, отделил нижнюю панель, а потом покопался внизу. Инне тяжело было разглядеть, что он конкретно там делал, но потом услышал звон металла.       – Задёрни шторы, – попросил он.       Инна не стала задавать вопросов и выполнила его просьбу, запахнула тяжёлые портьеры, тут же чихнув, когда в нос влетела потревоженная пыль. А, обернувшись, увидела на столе желтый слиток. Она даже не поверила, что такое богатство лежит вот так спокойно на потёртом столике, подошла ближе и заметила печать императорского монетного двора.       – Откуда?       Не став ничего утаивать, Томас рассказал всё, что приключилось с ним незадолго до прибытия на Серконос: о предательстве Эрика, наёмниках, плене и странных вопросах похитителей. И в конце об оплате золотыми слитками с императорской печатью.       – И что в итоге? – растерянно спросила она, окончательно запутавшись в событиях.       – Понятия не имею, – с чувством выдал мужчина, сам сбитый с толку. – Но, с учётом услышанного от фанатика, думаю, Дауд ввязался в какую-то странную и опасную историю.       – Удивил, – саркастически заметила девушка.       – Инна, не время шутить, кому бы он ни перешёл дорогу в этот раз, они имеют большие связи и средства, чтобы заплатить за меня слитками чистого золота, а так же способны достать из закромов смотрителей шарманку. И заметь, они выложили крупную сумму лишь за сведения, которыми я могу обладать.       – Думаешь, Виман отправил наёмников, чтобы найти Дауда? Но зачем?       – А ты догадайся?       Ну да, ответ же очевиден! Эмили наверняка делилась с ним, кто именно убил её мать, при каких обстоятельствах она получила трон, и каким образом отец оказался обвинён в убийстве Джессамины Колдуин. И главное, кто в этой комбинации был заказчиком, а кто исполнителем.       – Главный вопрос, сделал он это по собственной инициативе или же его попросила Эмили, – потускнувшим голосом проговорила она. – Может, она потому и решила действовать через тебя, ведь понимала, что я могу сотворить с ней и слугами во дворце, если попытается принудить к ответу. Неужели Корво ей всё рассказал?       – Я бы сейчас не об этом тревожился. За ним охотятся не только наёмники, но и эти Безглазые. Держу пари, пару лет назад в Гроттесберге кто-то из них вышел на Дауда. Они дождались пока тебя не будет дома, и решили его взять. Он смог отбиться и взорвал квартиру, уничтожив все следы.       – Наёмники? – предположила девушка.       – Или фанатики. Возможно, они узнали о планах ведьм и решили на этом сыграть. Ты была тогда беспомощна и сама говорила, что Дауд покупал оккультные сведения все эти годы. Может быть, он узнал нечто, касающееся культа, и стал опасен, а ведьмам просто позволили тебя сцапать.       Девушка устало упала на диван, уронила голову на руки и покачала головой. Хотелось выть от бессилия, от неразрешенных вопросов и прибавляющихся загадок. Новость о том, что Дауд жив, наполняло её радостью, он оставлял след из хлебных крошек, ведя за собой. Но вместе с тем с его загадками всё только больше запутывалось и главное – знает ли он, что за ним охотятся не только наёмники Вимана, но ещё и Безглазые.       У него сейчас нет банды, тыла, прикрытия, разведки, глаз и ушей. Всё приходилось делать самому. Да, о Дауде ходило много слухов, его фигура постепенно становилась мифом, в Дануолле о нём до сих пор шепчутся в подворотнях. Его тень развивалась над головами местных бандитов. Страх и очарование перед колдовскими силами и непререкаемым авторитетом главы банды ассасинов делало его недостижимой высотой для прочих деляг, убийц и главарей криминального мира. Разговоры постепенно превращали убийцу в легенду, но Инна, как и Томас, знали, он – человек, а человеку свойственно ошибаться. Особенно, когда действует в одиночку.       Утешало одно – он оставлял след, давал подсказки, прокладывал тропу. Вероятно, он даже в курсе о столкновении Томаса с наёмниками. Но что ждёт в конце? К чему он ведёт? Что пытается сказать?       – Тебе надо в порядок себя привести, – Томас вдруг подошёл к шкафу и достал пистолет, а потом и серый длинный плащ. – А я пока прогуляюсь кое-куда.       – К подружке? – весело спросила Инна, правда огнестрельное оружие не слишком вязалось с этой версией.       – Ага, – подтвердил он. – Если Безглазые связаны с Бездной, то есть тут ещё одна банда, которая не гнушается носить амулеты и собирать руны. Серьезного колдовства за ними не замечали, но они кость в горле местного Аббатства. Возможно, сталкивались с Безглазыми или хотя бы слышали о них.       – Кто?       – Стенатели. Поговаривают, что их главаря – Паоло, невозможно убить.       – Ты же не собираешься…       – Бездна с тобой, нет. Но у моей подружки есть хорошее свойство – очень любит совать нос во все дела. В банде она не состоит, но любит ошиваться рядом, работает в их нелегальной питейной официанткой.       – И её там просто так держат?       – У неё брат на хорошем счету. Так что пройдусь ещё раз, а ты, пожалуйста, не покидай квартиру.       – Я могу за себя постоять, – обиженно выдала она. – Я – не маленькая девочка.       Томас накинул плащ, под которым спрятал ещё и кинжал с ножами. Видимо, прогулка ему предстояла та ещё. Или же на этот раз он решил быть готовым ко всему.       – Не маленькая, но это не мешает беспокоиться за тебя.       – Прямо так сильно?       – Ты даже не представляешь насколько, – предельно серьёзно произнёс он, и ушедшее напряжение вновь вернулось. Томас быстро справился с собой, стряхивая повисшую тишину: – Я постучусь два раза, потом пауза и ещё один, запомнила?       – Да.       – На прочий стук не открывай, даже если услышишь мой голос. Беги через окно в порт, а оттуда – на «Падший Дом».       – Хорошо.       Он кивнул, и уже на пороге услышал её голос:       – Будь осторожен.       – Непременно, – с лёгкой улыбкой он закрыл за собой дверь и отправился к информатору. И очень наделся, что Инна никуда не уйдёт и с ней ничего не случится.