Колдовской мор

      Огонь танцевал, обдавая жаром руки и лицо, вонючий дым из старой бочки, где в куче мусора полыхали старинные гравюры, драл горло. Инна бросала в жадную пасть пламени по нескольку страниц бесценных артефактов старины, а так же открытия, формулы и знания двух видных учёных Карнаки.       Кусающий глаза дым заставлял слезиться глаза, но с каждой сожженной страницей на душе девушки становилось всё легче и легче. Не в силах оставаться на корабле, под пристальным вниманием Меган, та позорно попросила привезти её в город. Капитан возражать не стала, хоть и проворчала о своей роли извозчика.       Общество друг друга напрягало обеих женщин, когда-нибудь им придётся сесть за стол и просто поговорить, но сейчас они не готовы к этому. Стоило оказаться в порту, Инна впервые за долгое время отбросила посторонние мысли и углубилась в сеть темных проходов, переулков и подворотен.       Встреченные на пути бродяги или одиночные сорвиголовы пытались заступить ей дорогу до того момента, пока не заглядывали в глаза. Колдовская зелень и потусторонний шёпот в головах, заставляли их трястись от страха и прятаться в гостеприимной тесноте между домами.       К середине дня, когда жара стала невыносимой, Инна решилась посетить квартиру Гипатии. Подозрения Томаса оказались не беспочвенными, внутри всё оказалось перевёрнуто, оборудование разбито, рассада вырвана и варварски разбросана по полу. Здесь что–то искали и не могли найти, душная тяжесть эфира заставила мигом открыть окна, чтобы не уснуть. Кто бы ни наведался в гости, он что-то искал. В комнате больно ударилась о угол выдернутого из стола ящика, а немногочисленные тетради, что оставила доктор, разорванными и мятыми клоками валялись везде.       Инна нашла заправленную спиртовку и уже хотела начать жечь бумаги прямо там, но решила, что бдительные соседи, учуяв запах дыма, тут же вызовут стражу. Хотя и не сомневалась, когда громили квартиру, никто ничего не видел, и никто ничего не слышал.       До вечера она просидела в квартире, хорошо её прибрала, посмеявшись про себя. За два года муштры в одеянии служанки, девушка находила успокоение в уборке и даже отрешалась от реальности. Сюда уже вряд ли кто-то явится, а ручной труд отвлекал от тяжёлых мыслей: Безглазые, Чужой, Бездна, Дауд…       Мысли о последнем заставляли чувствовать тупую боль, ведь она понимала, что он всё знал, но почему не хотел рассказать? Что такого он вынес на свет, раз за ним теперь охотятся непонятные фанатики? О чём пытался рассказать Чужой, почему упоминал о том, что Дауд сделал неправильный вывод?       Чем больше она задумывалась над этими вопросами, тем сильнее шла кругом голова.       И вот сейчас в сумерках, стоя над горящей бочкой, выкидывала последние листы в огонь, отчаянно желая узнать хотя бы часть ответов.       – Ты бы возле окон не светилась, – голос Томаса вырвал из задумчивости.       В объятиях теней он казался лишь неясной фигурой, но отчего-то ей было радостно его видеть. Инна попятилась, когда огонь стал спокойнее, бумага прогорела полностью, и теперь пламени оставалось пожрать гнилые деревяшки, да старые тряпки, чадя чёрным смогом.       – Заметил тебя в квартире Гипатии, – пояснил Томас. – Не высовывалась бы ты, за ней могли наблюдать.       – Могли? Значит, проверил по окрестностям?       – Конечно, проверил. Как оказалось, жемчужина Юга никак не походит на оплот безопасности.       – Ну, Дануолл в свои лучшие годы тоже нельзя назвать безопасным. Учитывая, кто бегал по крышам и скрывался среди мутных вод Радшора.       – Подловила, ладно, – он извлёк из кармана накидки свёрнутую газету и передал ей.       – Что это?       – Сегодняшний выпуск «Вестей Карнаки». Если коротко, то смотрители, наконец-то, сумели обойти запрет герцога и вцепились когтями в Кунсткамеру.       – О, чувствую, Лиам Бирн был счастлив, – девушка вчиталась в строки статьи:              «Ужасающие новости пришли к нам из обители знаний, дорогие сограждане. Оказывается, последние годы многоуважаемая Бриана Эшворт посвятила себя отнюдь не научным изысканиям во благо Серконоса и Империи в целом. Сведения, дошедшие до нас, говорят об ужасных вещах: черная магия, составление еретических артефактов, затягивание в секту уважаемых членов общества. И всё это под самым нашим носом, в одном из самых престижный районов города – Кирии.       Наместник верховного смотрителя Лиам Бирн отказался давать комментарии, ровно как и его подчиненные. Нам известно лишь то, что теперь район и здание оцеплены Аббатством Обывателей, никто не может покинуть свои дома, пока не будут произведены обыски и проверка местных жителей. Нашему журналисту пришлось провести пару часов в молитве и очищении прежде, чем продолжить своё расследование.       Досточтимый герцог Лука Абеле так же отказался комментировать данный вопиющий инцидент. А на прямой вопрос: знал ли он, что спонсирует не исследования, а занятие ересью и вовсе вспылил, приказав больше не беспокоить его подобными вопросами.       Мы обязательно будем держать вас в курсе дела, дорогие читатели».              – Значит, Бриана арестована, – с улыбкой подытожила Инна.       – Нет, – Томас сразу заметил её недоумевающий взгляд и пояснил. – Она – жена влиятельного человека из окружения герцога, а, поскольку смотрители сейчас в опале, они смогли добиться только её заключения под домашний арест, не более.       – И чем так занимательна эта новость?       – Тем, что я пообщался с нужными людьми, и выяснил, что Бриана три года назад месяц фактически жила в доме семьи Тоцца.       Услышав знакомую фамилию, сердце забилось быстрее. Может, сейчас удастся выяснить правду? Что если эта женщина поможет выйти на след Дауда и этих странных фанатиков?       – После они не встречались, во всяком случае, на людях точно. И смотрители полны решимости нагрянуть в гости, но, увы, плотное общение недостаточно, чтобы предъявить обвинения. А пока они обойдут район, проверят всех на ересь, начнут работать в Кунсткамере, пройдёт немало дней.       – Думаешь, за это время семья Тоцца избавится от улик? Если они вообще есть.       – Есть, я в этом не сомневаюсь.       – Почему?       – Во-первых, профессиональное чутьё. Во-вторых, вскоре после частых визитов Брианы в дом Тоцца, закрыли Кунсткамеру и практически сразу Арамис Стилтон по настоянию герцога организовал у себя в особняке званый ужин… И после него серебряный барон как сквозь землю провалился. Так что я бы наведался в дом к старушке Симоне, но лучше не сегодня.       – Слушай…       Слова застряли в горле от противоречивых мыслей, ведь она бы чувствовала себя спокойнее, если бы кто-то прикрыл спину, кто-то кому она могла доверять. И бывшему ассасину Инна доверяла, но всё же последующее – огромный риск. Ведь неизвестно во что выльется её любопытство, не выйдет ли так, что она сломает чью-то жизнь.       – Ты не обязан идти со мной.       – Я почему-то не сомневался, что ты скажешь нечто подобное, – весёлая улыбка на его лице резко контрастировала с гнетущим выражением лица девушки. – И, прежде чем ты продолжишь, могу я спросить? Ты, действительно, считаешь меня сволочью, которая бросит тебя одну на растерзание каким-то фанатикам? Или что остановлюсь на полпути?        – Томас, это серьёзно! Мы не знаем, на след кого или чего вышел Дауд, какие знания он затронул, раз Безглазые решили действовать, пошли на риск открыться Лиге Защитников, в попытках его найти и обезвредить, – она не хотела употреблять слово «убить». За два года в стенах дворца, Инна смирилась с его смертью и продолжила жить, отдавая всю себя Эмили. А сейчас, когда он где-то рядом, боялась произносить это слово, лелея надежду, что своенравный капризный божок подарит им шанс хотя бы на одну встречу.       – А тебе не приходило в голову, раз меня похищали, точно зная, что я не только состоял в банде, но ещё был одним из помощников, то эти чертовы наёмники Лиги действовали наверняка? А такие сведения они могли добыть только чудом.       – Прошло пятнадцать лет, – напомнила Инна.       – Но почему-то в первый раз поиски Дауда заняли тринадцать из них, и это – без обращения ко мне или Билли. А здесь за пару лет чётко узнать кто я, у кого работаю и кем конкретно был при главаре Китобоев. Тебе не кажется, что Безглазые могли приложить к этому руку? Вычислить всех бывших членов банды невозможно, за столько лет половина могла отправиться на тот свет и следы затеряться. Потому обычные способы дознания, мягко говоря, неэффективны, а в помощь магии верится охотнее. Так что, я в любом случае ввязан в историю и лучше буду знать, с кем имею дело, чтобы дать отпор, а не стать материалом для костяных амулетов.       Она понимала его доводы, но всё же не хотела втягивать больше, чем надо. С другой стороны, если этим Безглазым что-то понадобиться от Томаса, то наверняка будут предусмотрительнее, чем ребята из Лиги.       – Пойдём, нечего тут стоять.       Девушка бездумно направилась в квартиру Гипатии, но Томас её остановил.       – Нет, за ней всё же могут наблюдать. Тут недалеко, – он указал вверх по улице, мимо вокзала «Аддермир».       После увольнения доктора станцию полностью закрыли, вывесив предупреждающий щит, что о приостановке работы института, и прекращении работы экипажа. Девушке стало не по себе, стоило вспомнить во что превратили понимающую и сочувствующую людям женщину. И для чего именно ей поставляли пациентов.       Стражи на улицах не прибавилось. Сгущающиеся сумерки накатывали на людей сонливость, гвардейцы лениво сидели в будках, прохаживались в патруле, взбадривались только от окрика офицера. Лишь иногда скрипел громкоговоритель, издавая нечленораздельные звуки. Похоже, герцог всё порывался выступить с очередным заявлением, но или не мог связать двух слов или ему принудительно отключали устройство.       Инна не следила за дорогой, на автомате переставляя ноги, стараясь не отставать от Томаса. Из раздумий вывел только щелчок дверной ручки, да звон колокольчика. Нос тут же уловил запахи одеколона и мыла с отдушками, да послышались быстрые щелчки ножниц.       Томас их привёл в цирюльню, хорошо обставленную, с мягкими удобными креслами, чистыми зеркалами и опрятными служащими. Нельзя сказать, что заведение для высшей знати, но явно не для работяг, судя по ремонту и вполне неплохой одежде стоящего за учётной книгой мужчины. Второй в этот момент как раз делал стрижку клиенту, оба лишь кинули взгляды на вошедшую парочку, но ничего не сказали.       – К вам пришли! – крикнул работник куда-то в подсобные помещения и сел на стул, раскрывая книгу.       Из подсобки вышел уже седой, но явно следящий за собой мужчина. Инна сразу заметила, как тот двигался: экономно, ноги переставлял мягко, чтобы издать как можно меньше шума.       Томас протянул ему руку и спросил:       – Никто не наведывался?       – Нет, всё тихо, но надолго оставаться на одном месте не советую. Меняй квартиру или вообще в подполье уходи, – хозяин цирюльни бросил взгляд на Инну. – Или вообще тикай отсюда.       – Нет, это не про меня. Не против, если сегодня у тебя останемся, до моего жилья далеко, а скоро комендантский час?       Тот только тяжко вздохнул, снова взглянул на Инну и поманил Томаса ближе. Инна не расслышала, о чем те шепчутся, но Томас отмахнулся от слов, забрал ключ от квартиры и те пошли к задней двери. Там, уже они поднялись по лестнице на третий этаж.       – И кто это был? – спросила она, когда они оказались в квартире.       Здешний дом отличался оживлением. За стенами громко разговаривались соседи, слушались песни с аудиографа где-то в отдалении. В общем, обычный жилой дом, который не коснулись проблемы или же просто повезло остаться за их пределами. Хоть время стремительно приближалось к полуночи, некоторые люди не желали ложиться спать.       – Бывший коллега по Дануоллу и да, он тебя узнал, – сообщил Томас, стоило скинуть легкую накидку и пройти гостиную.       – Подожди, хозяин цирюльни – Китобой?       – Ты так спросила, будто это удивительно.       – Вообще-то да, убийца, занимающийся стрижками и бритьём. На месте клиентов я бы трижды подумала, подпускать ли его к своей шее, – нервно хохотнула она.       – Это только в том случае, если они бы знали о его прошлой работе, думаю, ты понимаешь, что об этом распространяться не стоит.       Томас расслаблено упал на диван, а Инна почувствовав легкое дуновение, двинулась через зал. Китобой, оказывается, за свою жизнь смог заработать на неплохую квартиру с видом на залив и обставил её вполне неплохо. Видно, что деньги вложил выгодно, да новое ремесло приносило неплохой доход.       Выйдя на балкон, девушка всмотрелась в море. Здесь не пахло рыбным рынком, разве у прибрежных скал кружили чайки, иногда разрождаясь воплями. Наверное, только в центральной части Гристоля можно не услышать их крик, больше походящий на издевательский гортанный смех.       Волны с громом вгрызались в набережную, разлетаясь брызгами. Несмотря на близость комендантского часа и мигающие фонари, внизу резвилась детвора. Они подбегали вплотную к набережной, а когда волна вздымалась, старались отбежать как можно дальше. Весёлый смех уже до нитки вымокших ребят ткали иллюзию обыденной жизни, где нет заговоров, тайн, а так же безликих теней прошлого и настоящего.       Какое-то время они молчали, Инна наблюдала за детьми, бегающими наперегонки со стихией, глядела на черное колыхание волн южного моря, вдыхала запахи соли и водорослей.       – И что он сказал? – выпалила первое, что пришло на ум Инна, не особо рассчитывая на ответ.       – Что я сумасшедший, раз привёл тебя в его салон.       – Думает, что я опасна?       – Ну как сказать? Я за последние годы мало с кем из банды общался, – девушка вернулась в комнату и заметила в его глазах тень разочарования. – Хоть понимаю, что в том моей вины не было, но… тяжело осознавать, что и полгода не смог ничего удержать. Только большинство видят зло не во мне, а в тебе.       – А я-то тут при чём? – изумилась она. – Дауд решил оставить банду ещё до моего появления.       – Ты как будто людей не знаешь и не понимаешь, что им лишь бы на кого спихнуть вину.       – Я стараюсь в них видеть хорошее.       – После всего, что тебе пришлось пережить?       Вопрос ударил по больному, Инна, действительно, старалась не клеймить людей сразу, а присматриваться. В конце концов, перед глазами всё ещё были примеры верности, чести, любви и искренней заботы – Корво и Эмили. За столько лет лорд-защитник так и не позволил себе завести другую семью, и каждый год, когда приходила памятная дата смерти Джессамины, искренне тосковал. Эмили же, имея перед глазами пример матери, старалась быть справедливой, унимала жестокость, сдерживала чувство вседозволенности, порой клокотавшие в душе.       Будучи камеристкой, спарринг-партнёром и даже ученицей Корво, Инна наблюдала это не за притворными масками для подданных, а в их искренних отношениях друг к другу. После переворота юной императрице пришлось многое узнать, научиться применять наработанные навыки, но всё же она осталась собой.       – Считаешь это глупо?       – Не знаю, – пожал плечами он. – Но здоровая подозрительность ещё никому никогда не мешала.       Снова раздался озорной смех с улицы до того звонкий и заливистый, что девушка улыбнулась.       – Я скучаю по морю, – вдруг выдохнула она, стремительно темнело, опуская комнату в тяжелый мрак. – Никогда не думала, что скажу подобное. Каждый раз, погружаясь в Бездну, я боялась, что не смогу вырваться оттуда, потом это ощущение пропало. За годы спокойствия я уверилась, что Чужой утратил ко мне интерес… А оказывается, он никогда и не спускал с меня глаз.       – Мне тяжело об этом судить, но я точно по нему не скучаю, – усмехнулся тот.       – Ты же столько лет был контрабандистом.       – Это для тебя море – дом родной, а меня оно все эти годы пыталось убить, причём самыми изощрёнными способами.       – Как же ты мало знаешь о море, – девушка усмехнулась и, прежде чем Томас успел ответить, подошла ближе и совершенно не стесняясь, села ему на ноги, обхватывая шею.       Капля магии превращала наступающую темень в колдовской момент, чуть замедляя время. Инна пела, заглядывая ему в глаза, видя теплые воды Серконоса, такого же яркого голубого цвета, как и у него.       – Знаешь, каким оно может быть? – она погладила его по голове, спуская руки к отворотам рубашки.       Томас не шевелился, смотрел на неё, а Инна слышала, как забилось его сердце, едва слышная песнь снова касалась его разума, затягивая в гипнотический омут, уводя всё дальше от реальности. Она манила за собой, не позволяя сопротивляться, хотя тот и не подумывал этого делать.       Девушка расстегнула пуговицы на рубашке, ощутив, как тот забрался под полы её пиджака, с силой прижав к себе. Заливистый смех вырвался из груди, звонкий, вызывающий дрожь во всём теле, затем она прочертила пальцами узор на его груди совсем неподалёку от бьющегося сердце.       – Море может обнять тебя, – шёпот достигал разума, прорываясь сквозь пелену мыслей.       Они казались Инне рассеянным туманом, ни на чём конкретно Томас не задерживался, лишь мелкие отголоски иногда преграждали путь её песни.       – Мягкой волной укрыть от неприятностей, заставить слушать его голос и зов, – с каждым словом девушка слегка усиливала воздействие на Томаса.       Зрачки его глаз неестественно расширились, сердце бешено колотилось, но отчего-то на его лице время от времени проскальзывала хитрая ухмылка или то лишь просто казалось?       – А может, – мягкий голос перешёл на зловещий шепот.       Девушка подалась вперёд, буквально вонзаясь в его лицо взглядом, чуть касаясь его губ своими, но не целуя, оставляя дразнящий сантиметр между ними. Руками провела по затылку, скользнула к шее, чуть царапая ногтями кожу.       – А может ужалить льдом или… – она скользнула губами ему по щеке, опускаясь к шее, где бились жилы, вторя быстрому такту сердца. – Впиться в кожу жаром.       Со смехом приникнув к шее, девушка качнулась навстречу Томасу. И тут он схватил её. Будучи уверенной, что он полностью в её власти, никак не ожидала такой бурной реакции и потому испуганно вскрикнула, когда оказалась прижата к дивану. Цепкие пальцы сильно сдавили шею, но всё же не до такой степени, чтобы перекрыть воздух, но закричать Инна бы уже не смогла. Песнь внезапно влетела в плотную стену ярких воспоминаний, и в первую секунду пробить их не смогла.       Паника погасила колдовство, она уже собралась сопротивляться, но увидела его лукавый взгляд и едва заметную улыбку.       – Никогда не думай, что враг не сможет тебе противостоять, – он наклонился, хищно нависая над ней.       – А ты мне враг? – чуть слышно прошептала девушка, поскольку он всё ещё держал её.       – Всё зависит только от наших решений, не забыла?       Поцелуй жаркий настойчивый, полный нежности и внимания. Томас убрал руку, не удерживая больше, давая свободно вдохнуть, успокоиться и расслабиться. Он задрал полы блузки, торопливо и даже остервенело расстегнул её, прошёлся руками по оголённой коже.       Инна отдалась ощущениям, сильным рукам, жарким прикосновениям. Проблемы, сомнения, тяжкий груз этих дней улетели на второй план. Может, Томас не так уж и неправ, говоря, что ко всему надо относиться проще? И просто дать себе выдохнуть, раствориться в эмоциях, чтобы не сойти с ума от переживаний?       Рубашка Томаса полетела на пол, как и её блузка. Инна выдохнула, ощущая на себе жар его кожи и дыхание, поцелуи, скользящие по шее к ключицам. Ногтями она провела ему по плечам, победно улыбнувшись, когда тот слегка напрягся, ожидая ощутить боль. И вот в пьянящей атмосфере, под гром бьющихся за окном волн, девушка отпустила ещё одну песнь.       Нежные ноты коснулись разума Томаса, он замер ненадолго, вслушиваясь в мотив, улыбнулся, когда смог разобрать тихую мелодию. Инна не знала, для кого та была предназначена, одна из многих осколков, найденных в бесконечности Бездны, среди заплутавших и потерянных душ. Свет, любовь, ожидание встречи и радость от неё.       Инна не препятствовала, когда тот медленно избавлял её от одежды, нарочито долго не снимая бельё, касаясь нежной кожи через тонкую ткань, дразня и распаляя. Ей хотелось большего, но стоило попытаться его раздеть, как Томас зажал ей руки, навис и недобро улыбнулся.       – Ну, нет! Так не пойдёт.       – Мне ничего не стоит тебя поработить, – из пересохшего от тяжелого дыхания горла слова вырывались с трудом. Слабые отголоски её колдовства он смахнуть сумел, но не сможет сопротивляться серьёзному воздействию.       – Неужели тебе просто хочется порции щенячьего обожания? – без обиняков спросил он. – Или же тебе нравится, когда проявляют характер?       Легкий укус на шее, невесомое прикосновение к груди через жалкую преграду белья. Пытка была невыносимой, и Томас откровенно наслаждался, понимая, что взять его полностью под контроль она не решится. Ей отчаянно хотелось почувствовать слабость хоть немного, утонуть в чувствах и не думать ни о чём.       Балансировать на грани адекватности с каждым мгновением становилось всё тяжелее, Инна закинула ноги ему на бедра, требовательно притянула к себе. Слишком опасна становилась игра, желание затмевала разум и всё тяжелее удавалось держать рвущиеся наружу напряжение. Томас снова улыбнулся, поцеловал её и быстро скинул с себя брюки и её бельё.       Девушка ощущала жар на коже, вес мужского тела на себе, а потом вскрикнула, когда он резко вошёл в неё. Он прижимал её к мягкому дивану, двигался медленно, снова распаляя полыхающий внутри огонь, схватил её за волосы, оттягивая голову и заставляя заглянуть себе в глаза.       Ей хотелось больше, сильнёё, жёстче, ощутить над собой власть, перестать быть сильной, какой вынуждена себя показывать, ненадолго превратиться в слабую женщину, теряющую контроль над ситуацией. И ей было мало.       Той нежности, что он дарил, внимательного взгляда голубых глаз, тяжелого дыхания и вязкого запаха.       – Ещё, прошу тебя, – взмолилась она.       – Мне нравится, когда ты просишь, – плутовской взгляд, резкий толчок.       Инна закричала не сдерживаясь более, наплевав, что через открытый балкон её услышат, что в любой момент сюда может прийти хозяин, всё стало неважным. Остались лишь ощущения удовольствия, жар ползущий лавой от сердца и заполняющий собой сознание. Грубость движений, хаотичные ласки, сильные дыхание и тянущее ощущение внизу живота. Все потонуло в огне, в сорвавшемся с губ стоне и колющем чувстве магии под кожей, разрядами молний пронёсшихся внутри. А дальше только опустошение, расслабленность и уязвимость в крепких руках.