Колдовской мор

      Полутёмный бар, тяжёлый дух сигарет и хохочущие после удачно проведённой сделки бандиты. Две проклинающие всё официантки безуспешно пытались увернуться от шлепков захмелевшей публики. И волновались они нисколько из–за того, что останутся синяки, сколько опасаясь уронить что–то с подноса. Здесь не только выпивали, но и заключали сделки, просто прохожего сюда не пустят. Томаса тут знали, не раз был в компании Эрика, а сейчас сидел за маленьким столиком, разглядывая янтарную жидкость в стакане, иногда крутил его, не сводя глаз с плеска оставшегося виски.       Пару раз к нему попытались подсесть ребята из местной мелкой банды, завести разговор, только хватало одного тяжёлого взгляда, чтобы те, запинаясь, убирались восвояси. Со временем он овладел искусством отшивать наглых собеседников, лишь заглянув им в глаза. Напиваться он не хотел, лишь немного облегчить душу, но алкоголь в этот раз, как назло не расслаблял, а добавлял терзаний. Сколько себе ни говори, что относишься ко всему легко, а на деле получается всё совсем наоборот…       На стол встал второй стакан, рука неизвестного была затянута в перчатку, хотя в душном помещении не продохнуть, вентиляторы не справлялись с тяжёлым духом сигарет, а проветривать помещение опрометчиво, некоторые курили тут не только табак. Гвардия сейчас стояла на ушах, им только повод дай, они и сюда ворвутся, чтобы просто отвести душу. Томас ухмыльнулся, заслышав напротив звук отодвигающегося стула, а потом и скрип опустившегося на него гостя.       – Что же такого случилось, раз вы решились показаться из теней, мастер? – он перевёл взгляд, встречаясь с неизменно тяжелым взглядом Дауда.       Он сильно изменился, постарел, поседел, но ещё чувствовалась угроза и опасность, давящая сила авторитета, какую чувствовали все, находящиеся рядом. Лицо он не скрывал, его мало кто знал даже в Дануолле, о Карнаке и говорить нечего. Безглазые вряд ли стали бы искать его в подпольном вертепе, среди пьяных бредней, доступных девочек и вони дешёвого табака, разбавленных с дрянными наркотиками.       – Случилось, – он не отрывал взгляда от протеже, пусть он второй после Билли, но тоже был посвящён в определённые тайны и пользовался уважением. – Вы лезете туда, куда не следует. Ещё один шаг и ловушка схлопнется.       – Знаете, я понятия не имею, как с вами говорит он, – называть вещи своими именами не следовало даже здесь. – Но, вы, похоже, переняли эту привычку.       – Пришлось, – Дауд, как всегда был немногословен и считал, что самого факта личной встречи и туманного предостережения достаточны, чтобы отступиться от цели. – Симона Тоцца. Не следует туда идти, нечего там делать.       Он замолчал на некоторое время, сделал глоток виски, затем достал сигарету, неторопливо закурил. Томас не двигался, всё же сейчас он не ощущал себя мелким пацаном, до которого снизошёл сам Клинок Дануолла, приблизил, посвятил в тайны, даже спрашивал мнение.       – Убеди в этом её, – холодный и чёткий приказ, долгий выдох плотного табачного облака.       – Вы с ней столько лет прожили и, правда, думаете, что она так просто отступится? Особенно после того, как вы разыграли нас обоих, чтобы сбросить хвост? – Томас хмыкнул, откинулся на спинку стула. Алкоголь немного дурманил разум, где фоном всё ещё звучала завораживающая песня сирены, легкая и до ужаса приятная.       Яркими вспышками засверкали вопросы: какие пела она ему? Слышит ли он их до сих пор? Которые из них ему нравились больше? Насколько плотно они засели в его разуме?       – Ты знаешь причины, – долгая затяжка, плотный густой дым, контрастно смешались запахи дорого и дешёвого табака. – Если я с ней встречусь, она точно пойдёт следом.       – Это не изменится в любом случае, ей надо понять, что происходит. И вы, правда, думаете, что она меня послушает? – Томас облокотился на стол, заглядывая в глаза Дауду.       Выдержать его пронизывающий взгляд было тяжело даже сейчас, но, после всех пройдённых испытаний, это теперь возможно. Тот снова затянулся сигаретой, выдохнул дым, будто собираясь с мыслями.       – У вас ведь что-то есть, – неожиданно выдал он, и Томасу показалось, что различил в глубине его глаз отголоски злости. – Может, хоть это сыграет свою роль.       – Между нами всего лишь страсть, ничего больше, – поспешил осадить его тот, хотя и почувствовал, как помимо воли сжались кулаки. – Этого мало, чтобы иметь хоть какое-то влияние на её решения, к тому же вы её знаете гораздо лучше меня. Подготовьте нас, хотя бы скажите, с чем предстоит столкнуться. Сейчас это – лучшее, что вы можете сделать.       – Никогда не думал, что ты будешь указывать, как поступить, – ухмыльнулся тот и затушил докуренную сигарету.       – А я больше не ваш подчинённый, – резко осадил его Томас.       Напряжение ощущалось физически, между двумя мужчинами будто скопились грозовые тучи и весь вопрос был в том, кто первый начнёт и начнёт ли. Оба не собрались уступать, оба врали друг другу и пытались гнуть свою линию. Это ощутила и подошедшая официантка, мигом оценив обстановку, побежала предупреждать вышибалу о назревающей драке.       Они смотрели друг на друга около минуты, потом Дауд усмехнулся и кивнул своим мыслям, отпил из бокала виски и с громким стуком опустил бокал на столешницу.       – Что ж, могу себя поздравить. Воспитал достойного человека. Напоследок только скажи, что будешь делать, если между вами всё именно так, как ты говоришь?       Томас не знал, как реагировать на вопрос, поскольку прочитать что-то по лицу бывшего главаря никак не мог. Он оставался бесстрастен, хоть иногда в глазах и мелькали отголоски эмоций. Зачем эта провокация? Чего он хотел добиться? Да, Томас уже понимал, страсть – лишь вершина айсберга, под слоем льда с каждым днём всё сильнее пробивались иные чувства, но признаваться себе в этом не хотелось.       – Всё зависит от её решения, – он пожал плечами, постаравшись придать себе максимально безразличный вид. – Если всё взаимно, то причин продолжать эти отношения не вижу.       Дауд кивнул, едва приподняв уголок губ в усмешке, а Томас добавил:       – Вот только это не значит, мастер, что я так просто отступлюсь.       – И всё же я в тебе не ошибся, – он влил в себя порцию виски, оставил на столе бокал и попросил: – И всё же поговори с ней, шанс крайне мал, но всё же не равен нулю.       Останавливать Томас его не стал, ровно как отправляться следом, всё равно бесполезно, Дауд сбросит хвост и затеряется среди Карнакских крыш и подворотен. Заказав ещё выпить, понял, что дальше сидеть в духоте и гомоне пьяных голосов не может, следовало проветрить голову и хоть немного собраться с мыслями.       Эта встреча выбила из колеи, ведь она ни к чему не вела, непонятна и бессмысленна. Создавалось впечатление, что Дауд просто хотел в чём-то удостовериться, принять что-то для себя. Он ведь не мог не понимать, что отговаривать Инну идти дальше – бессмысленно, девушка упряма, больше не напугана своей силой, мало того, готова убивать, если придётся.       Будто в трансе он вернулся домой, уже стояла ночь, когда он тихо проник открыл, а потом запер дверь, разулся и прошёл дальше. Заглянув в спальню, посмотрел на мирно спящую Инну, золотистые волосы её разметались по подушке, несколько локонов закрывали лицо, тонкое одеяло почти не прикрывало обнажённое тело.       Томас крадучись подошёл к кровати, сел на край и всмотрелся в девушку. Умиротворенная и спящая она сейчас выглядела беззащитной и хрупкой, лёгкое прикосновение ко лбу заставило её повернуться на другой бок, но не проснуться. В голове всё всплывал короткий и довольно напряжённый разговор с Даудом. Врать тому, кто слишком хорошо разбирается в людях тяжело, хотя и вранья там особо и не было.       Ещё пару лет назад Томас сказал себе, что произошедшее между ними будет лишь сексом, ничего более, но стоило её заметить потом в Карнаке, как вспомнилось произошедшее в каюте. Он думал, что насущные проблемы и дела вымыли эти воспоминания, он ничего не обещал, не думал о ней. Вот только теперь мысль, что она посмотрит на другого так же нежно, трепетно и хитро вызывала ненависть. Клокочущее внутри бешенство не давало свободно вдохнуть от осознания того, что Инна в самом деле может относиться к их встречам только как к страсти, способу ненадолго забыть о переживаниях и тягот последний дней.       И неожиданно это задевало нутро до скрежета зубов и впившихся в ладонь ногтей. Он всегда относился к любым связям легко, никогда стараясь ни к кому не привязываться и уйти в темноту, когда это перестанет приносить удовольствие или выгоду. Пятнадцать лет назад он видел в торговой палате Радшора опасную ведьму и готов был, как и многие, вонзить клинок ей в сердце. А ещё догадывался, что между ней и главарём что-то происходит, если бы кому-то пришла в голову страшная идея перейти ему дорогу, то его дни были бы сочтены.       Сейчас же вспоминая, как она смотрит на него, прерывисто дышит, откликается на его ласки и стонет в объятиях, подобные мысли вызывали лишь тупую боль. А ещё волны магии, расходящиеся по телу, когда она едва слышно поёт для него, аккуратно касается разума, вызывая дрожь в костях и приятную щекотку на коже. Он усмехнулся, ловя себя на мысли, что не хочет верить, будто такая откровенность, открытость и риск – всего лишь проявление страсти.       Взъерошив волосы, тяжело вздохнул, не заметив, что девушка открыла глаза и уже какое-то время смотри на него.       – С тобой всё в порядке? – она приподнялась на кровати, совершенно не стесняясь наготы.       Врать ей бесполезно, она всё равно поймёт, но как же тяжело сказать, с кем он только что виделся. Стыдно признаться, но ему ножом по сердцу ударит факт, что она к Дауду всё ещё что-то испытывает. В голове творился кавардак, не свойственное ему и отвергаемое чувство ревности заставляло пересыхать горло и стараться начать рассказ спокойно.       Он встал с кровати, подошёл к приоткрытому окну, собираясь с мыслями. Инна не торопила его, но заметила напряжение и отголоски бешенства в рваных и резких движениях Томаса. Обстановка накалялась, но Инна продолжила терпеливо ждать.       – Дауд со мной встретился, – одному Чужому известно, каких усилий стоило, не запнувшись, выговорить эту фразу.       Повисшая пауза упала тяжёлым грузом на грудь, сдавило, а по коже пробежала волна щекотки. Инна молчала, не проронила ни слова, Томас повернулся к ней, увидел, как та поджала губы и вцепилась в край одеяла, ожидая продолжения.       – Решил выпить в подпольном баре, подумать над ситуацией. Он подсел ко мне, велел отговорить от посещения дома Тоцца.       – Только ты меня не отговариваешь, ведь так? – выражение её лица застыло маской и Томасу было тяжело понять, что именно она чувствует, но решил не выяснять отношения.       – В этом нет смысла, ты ведь всё равно за ним пойдёшь, не сможешь остановиться, пока ответы не получишь. И я тебя даже понимаю, – внутри всё клокотало от гнева, только непонятно, на кого больше – на самого себя за дурацкую ревность или же на Дауда, за то, что разворошил в душе слабо тлеющие угли чувств. – Я попросил хотя бы дать подсказку, с чем предстоит столкнуться, но он, видимо, решил, что неизвестность – лучшее предостережение и просто ушёл.       – Не просто ушёл, – покачала головой она. – Он что-то ещё тебе сказал, ведь так, отчего ты сейчас такой злой.       – Мысли мои читаешь? – прорычал тот.       – Это не нужно, я вижу, как ты дышишь, как нервно сжимаешь подоконник.       – Дело не в его словах, – тут же попытался отмахнуться Томас, собираясь с мыслями и готовясь сказать такую нехарактерную для себя фразу: – Я не хочу… лишиться тебя.       Не признание в любви, конечно. Только сколько мужества оказалось нужно, чтобы сказать хотя бы это. Мужчина тут же рассмеялся над собой, столько лет он резал глотки врагам, проливал кровь, был беспощаден с предателями. И столько усилий пришлось приложить, чтобы буквально выдавить из себя эти слова.       Послышалось шуршание одеяла, Инна подошла к нему, положила руку на плечо, заглянула в глаза и тихо спросила:       – Ты боишься, что я могу погибнуть? Или дело в другом? Ты ревнуешь?       – Да, я ревную, – не стал отрицать Томас. – Я понимаю, что ты это делаешь из-за него, а так же, что ты приняла моё предложение о сексе без обязательств.       – Посмотри на меня, – её шепот завораживал, обволакивал вуалью спокойствия и тишины. Она будто хотела, чтобы этот разговор состоялся только между ними, чтобы свидетелями не стал даже слабый ветерок, колыхающий занавески. – Ты думаешь, что я подпустила бы тебя к себе снова, если бы мне этого не хотелось?       – А откуда мне знать, что это – не просто страсть, увлечение, любопытство? Я не имею читать мысли и не против этого, но… тошно, что ты можешь просто развернуться и уйти к другому, – он вздохнул и уставился в потолок. – Чёрт, поверить не могу, что это говорю я.       – Иди сюда, – снова завораживающий шепот, полный теплоты и лукавства взгляд.       Инна обняла его, прижалась всем телом. Простой жест, который говорил больше, чем все слова в мире. Томасу было приятно ощущать её близость, мягкость волос пропускаемых между пальцами. Возможно, это всего лишь колдовство, и он обманывал себя, но отступаться от своей женщины точно не намерен.       – Хочешь, я сделаю одну вещь? – вдруг озорно спросила она.       – Что?       – Сними рубашку.       – Зачем?       – Сними и садись.       Томас послушно снял рубашку, сел на край кровати, Инна села позади, провела пальцами по плечам, задевая старые шрамы, а потом почувствовался укол. Только через пару мгновений, он понял, что девушка едва взрезала ему кожу, вливая в раны магию. Она обдавала жаром и легкой щекоткой, заглушая неприятные ощущения, стягивая едва заметные раны. Потом ощутил боль на шее и плечах, а в голову ворвалась переливчатая мелодия, которую он раньше не слышал.       Инна смеялась красиво и чарующе, в голове слышался плеск волн и запахи морской соли. Казалось, что они сидят на побережье, а шаловливая сирена играла с жертвой в свои странные игры. Он не двигался, стараясь не прерывать и не мешать выводить один понятный только ей рисунок.       – А теперь смотри, – она прижалась к нему грудью и выставила напоказ руки.       Томас постарался отрешиться от того, насколько стало горячо от ощущения её обнажённого тела, и всмотрелся. Теперь он ясно видел каждый завиток силы на её руках, как переплетались мягкие узоры красного и синего, образуя удивительную гармонию.       – Если что-то с тобой случится, я пойму и найду тебя.       Мягкая улыбка и теплый взгляд не дали ничего ответить. Вот так просто связать себя с человеком, который не уверен в своих-то чувствах. Но всё же такой, пусть и порывистый жест, говорил больше не о любви, но о доверии. А, как показывала практика, оно стоит намного дороже и встречается намного реже, чем любовь.       – Спасибо, – только и смог произнести Томас. – Не знаю, что ещё сказать…       – А ты ничего не говори, – засмеялась она. – Слова здесь излишне.       Томас извернулся котом и повалил её на кровать, и вовсе не только затем, чтобы продолжить слышать её смех.