Чен Пао дернул на себя дверь домашнего ресторанчика в Старом городе. Не того, для туристов, а настоящего Старого города. Трущобы с маленькими домами, где на 20 квадратных метрах могут жить двадцать человек. Где двери домов не закрываются, где готовят в общей кухне на улице, где в домах нет канализации, а душ общий и тоже на улице. Отсюда начинал он и его лучший друг детства, а ныне босс шанхайской триады Сяо Тэн Дан. Этот ресторанчик мамы Хан работал, когда они ещё были детьми, работает и поныне. Настоящая мама Хан умерла лет сто назад, а ресторанчиком управляет семья Фэн. Но "мама Хан" всегда на месте. Улыбчивая низенькая бабушка, метр пятьдесят ростом, сморщенная, словно курага, она встречала гостей на входе, низко кланялась и провожала их к столику, попутно рассказывая о лучших блюдах сегодняшнего меню.
Впрочем, меню здесь всегда одно и тоже: рис, лапша, закуски из маринованных овощей, кусочки жареной курицы и морепродукты. Разнообразные виды чая и паровые булочки со всевозможными начинками. Молодая хозяйка очень любит готовить сладости, и к каждой чашке чая вы получаете шпажку танхулу - засахаренных фруктов. В основном это виноград или мушмула, но никогда классический боярышник.
В своё время этот ресторанчик стал для друзей и их группы своеобразным офисом. В задней части им выделили комнату, которую позднее переоборудовали в вип-кабинет. Туда приходят только знающие люди, у кого есть деньги и кто желает пообедать или, что скорее всего, пообщаться без лишних ушей. К полной анонимности и глухоте-слепоте хозяев вам предложат наивкуснейшие блюда китайской кухни: от знаменитой пекинской утки до банальной лапши с разнообразными добавками на любой вкус.
Но попасть сюда не так то просто. Места в этом кабинете бронируют заранее, и цены там выше, чем в любом пятизвездочном ресторане. И это не из-за вкусных блюд (которые кстати гораздо вкуснее мишленовских уж Чен Пао есть с чем сравнить), а из-за спецобслуживания, так сказать.
Но для благодетеля ресторанчика Тэн Дана, или как его зовут хозяева, братец Сяо, место в кабинете будет всегда. Вот и сегодня наверняка какой-то человек был отодвинут со своей бронью. Но роптать он не будет, потому как был предупрежден о такой вероятности. Да и как он посмеет роптать против господина Сяо.
Увидев господина Сяо, никто не подумает, что такой человек на самом деле является жестоким и хладнокровным преступником. Высокий красивый мужчина с точеным профилем, узкими губами и волевым подбородком, он являл собой прекраснейшего представителя генофонда Китая. Что подтверждали его два сына: Сяо Ши Лин, законный наследник и Вэй Усянь, внебрачный ребенок. Оба красивые юноши. Старший Усянь, представляющий собой огонь, унаследовавший от отца его ум, темперамент и уничтожительный взгляд с единственной разницей в цвете глаз. Младший же, Ши Лин был копией своей матери - хитрый и холодный, но не лишенный ума. К счастью.
Чен Пао подошёл к порогу вип-кабинета (Какая насмешка! Вип-кабинет - конура с более-менее новой мебелью, устойчивым столом и двумя креслами). Маленькое помещение позволяет там находиться только двум человекам. Даже телохранители вынуждены оставаться на улице. Гарантом безопасности выступал братец Сяо. Горе тому кто осмелится совершить там нападение на гостей. Такое случилось лишь однажды, когда Тэн Дан был еще правой рукой тогдашнего босса триады.
На следующий же день все участники нападения были найдены мертвыми. Их трупы были сложены под окнами семьи пострадавшего, все со следами пыток. Тэн Дан не пожалел и главаря группы, что должен был следить за своими подопечными. Его не убили, но отсутствие пальцев на ногах было отличным напоминанием ему и тем, кто пожелает нарушить правила встреч в ресторане мамы Хан.
Сяо Тэн Дан сидел спиной к выходу, показывая, что он никого и ничего не боится, а так же доверяет работникам ресторана. Чен Пао усмехнулся и шагнул за порог. У руки главаря триады стояла чашка с чаем. Его любимый Цзинь Ло Дян Хун . Рядом небольшой чайник, коричневый конверт и тарелка с вяленой хурмой - любимым лакомством босса.
Эта хурма засушивалась вручную специально для благодетеля Сяо семьёй из пригорода, которой в своё время помог Тэн Дан. Чен Пао не знал, в чем состояла помощь, но вместо платы за нее друг попросил лишь возможность баловаться вкусной сладкой закуской, что его угостили в доме. С тех пор каждый сезон в дом Тэн Дана и этот ресторан привозили несколько мешков вяленой вручную хурмы.
Пао прошёл на свободное место и сел, вопросительно вглядываясь в лицо своего босса. Тот поднял чашку чая, поднёс к губам и спросил:
- Ты ничего не хочешь мне сказать, господин Пао? - и, сделав небольшой глоток, отставил чашку к краю стола.
Господин? Видимо, босс не в настроении. К официозу он переходил только тогда, когда намеревался устроить головомойку. Вот только Чен Пао понятия не имел, в чём его вина.
- Да нет, - приподнял удивленно брови мужчина. - А что должен? - взгляд, брошенный боссом из-под бровей, заставил всё внутри похолодеть. - Или вы хотите мне что-то сказать?
Вместо ответа Тэн Дан двинул в его сторону конверт, а затем прихватил кругляш хурмы с тарелки и отправил в рот. Пока он посасывал его, наслаждаясь сладостью фрукта, Пао достал бумаги и пробежался глазом. От содержимого спина покрылась липким потом. Радуясь, что ничего серьезного не произошло, судорожно сглотнул вязкую слюну, но в горле так и осталась сухость. Захотелось промочить горло. Мужчина окинул стол взглядом и, не найдя второй чашки для чая, усмехнулся. Босс умел измываться, знал же, что тому захочется попить, и специально не взял вторую чашку, хотя обычно она всегда стола на столе, потому как друзья частенько пили тут чай.
- Видимо, мне стоит провести разъяснительную беседу со своими осведомителями, - усмехался Чен Пао. - Не подскажете адресок ваших, отправлю своих на стажировку.
- Найти и убить. Даю неделю, - Тэн Дан сверкнул почерневшими от гнева глазами и, встав из-за стола, вышел.
Пао подвинул к себе чашку и опрокинул чайник. Пуст. Засмеявшись, он бросил чашку об стену и её осколки разлетелись в разные стороны. На шум вбежала одна из дочерей хозяев, испуганно посмотрела на посетителя и склонилась, бормоча что-то о прощении.
- Чаю, - велел Чен Пао, - И побольше!
Ожидая, пока принесут живительную влагу, он снова принялся перечитывать бумаги. По мере того, как он вчитывался, его пальцы сжимали бумагу всё сильнее, пока та не превратилась в комок и не была отброшена в угол. Как раз подоспел чай. Девушка подвинула чайник посетителю, поставила рядом чашку и принялась убирать со стола остальную посуду. Взявшись за край тарелки с хурмой, она вопросительно глянула на Пао. Тот махнул в ответ рукой, давая разрешение уносить. Затем девушка пришла убирать осколки. Подняв комок бумаги, бросила его к мусору, но Пао остановил её и забрал бумажки, кинув на стол.
Утолив жажду, правая рука босса шанхайской триады достал смартфон и нажал кнопку вызова. Когда на том конце ответили, он спросил:
- Я тебе что, мало плачу или же тебе пальцы на ногах стали лишними? - его голос звучал жестко, с нотками металла. На том конце мужчина запищал, что-то оправдываясь, - Напомни, в чем состоит твоя единственная задача, за которую я, кстати, отваливаю тебе огромные деньги, ежемесячно? - на том конце опять, что-то промямлили, - Вот именно, ты просто должен мне докладывать обо всех случаях где упоминается имя Вэй Усянь, - зашипел в трубку Пао, - Что значит, ничего не произошло?! - уже орал гангстер, - Какая-то мразота пытался его зарезать и это по твоему ничего не произошло?! Какая на хуй разница жив он или нет?! Сказано же, обо всем!!! Что блядь не понятного?! Какого, мать его, яйца кабана, я должен узнавать это от других?! Даю тебе час, жду тебя в ресторанчике матушки Хан и чтобы ты уже дал мне какую-то информацию, что выкупит твои пальцы.
Чен Пао отключился и отбросив смартфон на стол, потянулся за хурмой.
- Блядь, - раздраженно махнул рукой мужчина, переворачивая призрачную тарелку.
***
Вечером следующего за нападением дня Вэй Усянь сидел на кухне, ожидая свою мать с работы. Он, как примерный сын, приготовил ужин, состоящий из жареного мяса, маринованных овощей и риса. Его мысли витали далеко от дома, сосредоточившись в палате шанхайского госпиталя, где лежал его парень.
***
Он навестил его днем, после того, как проснулся и привел свои мысли, хоть в какой-то порядок. На стойке админисиратора ему сообщили, что Лань Чжань уже пришел в себя и переведен в общую палату. А еще раньше, ночью, Усянь узнал, что серьезных ранений любимый человек не получил. Живот пострадал лишь слегка, была рассечена кожа, основное ранение пришлось на руку, к счастью главная артерия была не повреждена, хоть крови юноша потерял много - опасности для жизни нет.
Поднявшись на этаж, где находилась палата, в которой лежал Ванцзы, Усянь обнаружил выходящего оттуда импозантного мужчину лет сорока-сорока пяти, он безошибочно, по глазам, узнал в нем отца своего возлюбленного. Цвета ореха, они напоминали глаза Лань Сиченя, единственным отличием было их выражение. В отличие от мягких глаз Лань Хуаня, эти были острыми словно кинжалы и сейчас они пронзали стоящего перед ними юношу.
- Вэй Усянь, - Лань Цинхэн узнал юношу выслушав только описание, что ему передали полицейские. Они посетили его ночью, сразу после того как покинули госпиталь.
- Господин Лань, - Усянь выставил руки перед собой и кивнул головой в знак почтения.
- Кто ты такой? - юноша удивленно приподнял бровь, - Кто ты такой, что мой сын хотел ценой жизни спасти тебя? - на лице главы семейства не дрогнул ни один мускул, только его глаза безостановочно сверлили стоящего перед ним загадочного молодого человека. Всю ночь и все утро мужчина пытался придумать причину, по которой его сын так поступил.
- Почему бы вам не спросить об этом вашего сына, - усмехнулся юноша.
- Ты смеешь надо мной насмехаться? - холодно спросил мужчина, не сводя глаза со своей жертвы.
- Как я могу, - Усянь вернул своему возможному родственнику уничтожительный взгляд.
Цинхэн почему-то почувствовал к юноше симпатию, смешанную с уважением и одновременно ненавистью. Захотелось раздавить его, как ядовитого паука, исподволь мужчина почуял в нем опасность. Чем дольше он смотрел на визави тем больше ему казалось, что где-то он уже видел эти глаза, а точнее взгляд. Он был не давящий, словно говорящий: вы все пыль у моих ног. Нет. Это был другой взгляд, не требующий громогласного объявления “Вот он я - пали ниц”, этот взгляд уже говорил со всеми, будто они валяются внизу, а он позволяет глянуть и ослепнуть от его величия. Взгляд человека, знающего себе цену, того у кого есть чем подтвердить свое положение и того, кто не станет спрашивать чьего-то разрешения.
- Я запрещаю тебе входить в палату, только семья может его навещать и полицейские, - показал свою власть мужчина, он сказал это громко, обернувшись на двух телохранителей, что стояли у дверей и те согласно кивнули.
- Тц, это мы еще поглядим, - так же громко ответил Усянь и развернувшись на пятках, направился к лифту.
***
Госпожа Вэй почувствовала неладное стоило ей переступить порог кухни, молчаливый и погруженный в свои мысли сын был сродни чуду. Особенно удивительным было место, где он погрузился в размышления. А судя по запаху он еще и ужин приготовил, что случалось лишь в трех случаях: когда у матери был праздник, когда сыну было, что сказать и если он в чем-то провинился. По календарю, праздников не наблюдалось, вид был не виноватый, выходило третье - есть разговор. И судя по состоянию сына довольно серьезный. Почему-то стало страшно.
Дождавшись конца трапезы, женщина не выдержала:
- А-Сянь, что случилось?
- Мне нужно тебе кое в чем признаться, мама, - Усянь отложил полотенце, которым вытирал тарелки после мытья и сел за стол, напротив матери.
- Сынок, - женщина подалась вперед.
- Это не связано с криминалом или чем-то подобным, - сразу успокоил сын. Он знал, мать боится, что из-за его бесконечных драк, сын ступит на дорогу криминала и не дай бог подастся в ряды триады, - Это личное… - теперь женщине стало ещё интереснее, - Я гей.
Первое, что почувствовала госпожа Вэй после признания сына, было облегчение. А затем пришло осознание, в чём именно признался Усянь, глаза женщины открылись больше обычного, а рот распахнулся и застыл в форме буквы О. Внезапно она поняла и кое-что ещё.
- А тот мальчик, что часто у нас ночует, он…
- Да, он мой парень, - спокойно подтвердил догадку матери Усянь.
- Вы… когда… мгм, - женщина не успела остановить себя и первые слова мучающего ее вопроса после осознания таки вырвались.
- Нет, пока ты дома мы никогда не…
- Я поняла-поняла, хватит, - махнула рукой госпожа Вэй, призывая сына замолчать, покрываясь румянцем, - Не хочу этого знать…
- Лгунья, - усмехнулся Усянь.
Затем юноша рассказал о том, что произошло ночью. О роли, что сыграл Ванцзы. Предупредил мать, что к ней могут прийти из полиции или вызвать ее на допрос. Выдвинул он и предположение об учителе, умолчав при этом о том, какие отношения их связывали в прошлом. Как умолчал и о своих подозрениях по поводу Вэнь Чжао. Об этом он не спешил уведомлять и полицию, желая сам сперва разобраться прав он или же нет.
- А Чен-Чен знает о тебе… мгм… о вас?
- Он знал с самого начала.
- Обидно знаешь ли, - надула губы госпожа Вэй.
- Прости, что не сказал раньше. Знаю, ты продвинутая мама, но все же это не на Плейстейшн играть. Ты мне на борьбу ходить не разрешала, а тут такое…
- Я понимаю… Честно, я всё ещё в шоке и просто держу себя в руках, - нервно усмехнулась женщина, - Но я понимаю, что это не то, от чего можно избавиться… Я понимаю, но принять, что это мой сын мне не просто… Дай время, я смирюсь и приму.
- Спасибо, мама, - Усянь улыбнулся.
Придвинув руки матери ближе, он положил свое лицо в ее ладони. Прохлада материных пальцев приятно охлаждала его разгоряченное от стресса лицо. Женщина, освободила одну руку и принялась гладить голову сына. Вытянув прядь его волос, растянув ее на всю длину посетовала, что стоило бы подстричь, на что Усянь покрутил отрицательно головой.
