Отработка

Блэр лежала в кровати и смотрела в потолок, пока Анна тихо посапывала в своем уютном ложе. В голове было пусто и шумно одновременно. Казалось, мыслей настолько много, что они образовались в белый шум, который успокаивал или даже парализовал. Девушка моргала один раз в минуту, будто все ее жизненные процессы замедлились, если вообще не остановились. Чтобы почувствовать хоть что-то, Стоун прикусила нижнюю губу, сжав зубы настолько сильно, пока не почувствовала металлический привкус во рту. Кровь на языке заставила ресницы встрепенуться, а сердце возобновить ритм. Анна пришла вчера слишком поздно и слишком взъерошенной, тихо хихикая себе в ладонь. Отправив Гаррета на поиски Блэр и ожидая возвращения пары слишком долго, они с Амитом решили дать парочке время побыть наедине, а сами пошли прогуляться по замку, желательно в коридорах, где было меньше всего освещения. Амит был, по рассказам Сэллоу, подозрительно открытым и щедрым на комплименты, а иногда и на грязные словечки, которые слетали с его целомудренных губ во время поцелуев. Подруга, скорее всего, не знала о странной наливке, которую распивали парни в мужской уборной, и так как эффект сыворотки правды был только в радость слизеринке, она не сильно придала значения внезапной откровенности Таккара. Болтая о том как необычно страстно Амит зажимал ее в углах замка, даже забыла спросить куда пропали Стоун и Уизли. Наверное она надеялась на то, что подруга тоже отлично провела вечер со своим сопровождающим. Знала бы Сэллоу как долго пришлось стоять под холодным душем юной волшебнице чтобы немного прийти в себя после этого вечера и хотя бы выглядеть нормально. Когда Анна убежала в душевую, Блэр распустила балдахин на кровати и закрылась зеленой плотной тканью от всего мира, дабы упорядочить свои мысли и принять хоть какое-то решение в плане того, что делать дальше. Жалела ли она, что оставила Себастьяна на холодном полу возле уборной лежать каменной статуей? И да, и нет. Сэллоу однозначно отвратительно поступил с Гарретом, но он был пьян и, скорее всего, раздражен настойчивостью гриффиндорца. Оправдывает ли этот факт его поступок? Совершенно не оправдывает! Хотела ли Блэр плюнуть на все и вернуться за ним? Откровенно да! И это ее убивало, уничтожало, размазывало как майского жука под тяжелым сапогом. Слизеринка совершенно не понимала как у него получилось так быстро ее соблазнить вчера в уборной, ведь то, что случилось было не по договоренности, как все то, что происходило раньше. Мало того, это перешло все грани. Но она сама хотела, желала, мечтала, запрещала себе допускать даже маленькую мысль о том, как откроется Сэллоу, но умирала каждую ночь от горячих снов с ним же. Он не сломал ее, он не соблазнил ее, он просто наступил на тонкий лед, который едва покрывал горячую лаву. Его жаркое дыхание растопило прозрачные остатки, пробудив уничтожающую волну безумия, которой накрыло их обоих. Выходит все что случилось вчера, случилось по вине Блэр? Ну нет, не может быть, не сходится. А его истерика…была ли это настоящая ревность или он вспылил из-за чувства собственности? Хотя сильно ли отличается одно от другого? Блэр была зла на напарника. Он почти сдал их с потрохами, раскрыл общий грязный секрет. Ладно он - слизеринский потаскун. Ему такая интрижка была бы только плюсом к репутации, а вот Стоун… Милая, тихая, серая Стоун не могла быть очередной подстилкой Сэллоу. Она не могла опуститься настолько низко, или же подняться так высоко. Подняться к тому, кто выбирает только лучших, а она попросту попала под руку, совратив его распутный мозг своей недоступностью? Все выводы были какими-то нелогичными, мутными, скользкими. Как только Блэр удавалось зацепиться за какую-то мысль и почти утвердить, сомнения перекрывали ее. Ну не мог великий жмыр-поебун — Себастьян Сэллоу и вправду ревновать Блэр к Гаррету Уизли, скорее всего ему сорвало крышу от того, что кто-то коснулся его вещей. А она, выходит, его вещь, комнатная зверушка, с которой разрешено играть только ему. От этой мысли стало противно. Блэр стала «очередной»... Или же нет… «не заводит она меня сейчас…не заводит как ты» Неужели стала особенной? — Да быть такого не может, — пробубнила Блэр себе под нос и с тихим шлепком закрыла лицо руками. Для Анны придется придумать историю, которая будет пересекаться со вчерашними событиями, но нужно будет как-то упустить подробности о Сэллоу. Скажет, что просто пересеклась с Гарретом, он провел ее к спальням, поцеловал, а Блэр просто не почувствовала мурашек. Так и закончился ее вечер. Скудным поцелуем и спокойным сном. Хотя по правде Блэр больше не хотелось даже пересекаться с Гарретом, настолько было неловко, а вдобавок еще и Себастьяна не видеть. А может вообще не открывать полог, не вылезать из кровати и доучиться этот семестр прямо под одеялом? Звучало слишком хорошо и слишком нереально. Почти как магия для маглов. За завтраком Стоун сидела с кислой миной. Анне она поведала заготовленную легенду и ей показалось, что та решила, будто Уизли просто где-то напортачил, а подруга не готова была делиться подробностями. На этом и разошлись. Большой зал, тем временем, гудел сплетнями, веселыми рассказами и тяжелыми вздохами тех, кто перебрал с пуншем и огневиски. И среди этих вздохов Блэр не слышала его. По какой-то причине Сэллоу отсутствовал на завтраке, а после, и на уроках, которые были так некстати для учеников, слишком хорошо погулявших на балу. Пока слизеринка ковыряла желток своей яичницы, серая сипуха опустилась рядом и бросила на стол короткую записку.

«Мисс Стоун, вынужден отменить наш дополнительный урок, вызван к директору Блэку, поэтому буду ждать вас уже на отработке. Надеюсь вы хорошо вчера отдохнули. Э.Ш.»

Девушка тихо выдохнула. Ей нужно было взять передышку, морально настроиться на занятия, и попытаться разобраться со всем, что на нее свалилось. Возможно, если она попытается хоть немного переключиться на уроки, день пройдет быстрее…

***

Чем ближе Блэр была к классу по Зельеварению, тем больше она надеялась, что Сэллоу не придет. Его не было нигде, из-за чего изумрудная кучка совсем распоясалась, бросаясь уже и на слизеринских первокурсников. Даже Анне пришлось несколько раз попытаться приструнить Нотта, пока тот вовсе не начал накладывать проклятия на бедных детишек в качестве развлечения. Обычно вместо Сэллоу, если тот пропадал, вмешивался в сие безобразие Гонт, но и он как сквозь землю провалился. Надеясь на то, что парни пропали надолго, возможно опять ударились в свою охоту на браконьеров и пепламб на спор, Стоун вошла в класс. Сердце пропустило удар, как будто ее уверенность в отсутствии напарника таки просочилась в уставший мозг. Закатав рукава, шурша грязной тряпкой по котелку, спиной к ней стоял Сэллоу. Все усилия пошли на то, чтобы замедлить пульс и спокойно подойти к ближайшему столу, бросая сумку. — Мисс Стоун, а вот и вы, — выплыл из своего кабинета профессор Шарп, — хорошо, что вы пришли, а то я опять собираюсь вас покинуть. — Добрый вечер, профессор, — голос звучал показушно спокойно, выдавая волнение слишком высокой интонацией. Холодные глаза слегка подмигнули ученице. — Как и обещал, я не собираюсь больше закрывать вашу дверь, оставляю ее открытой и надеюсь, что вы не сбежите при первой же возможности. Мистера Сэллоу я уже об этом уведомил. — Конечно, профессор. Блэр натянула дежурную улыбку и сцепила руки в замок позади себя, чтобы не выдавать сильный тремор и свое, необъяснимое для учителя, волнение. — Тогда не буду вас задерживать, приступайте к отработке. Хорошего вечера. Шарп скрылся в коридорах, когда слизеринка подошла к столу и взяла маленький грязный котел. Взгляд сам скользнул по сильным рукам, где веснушки покрывали даже локти. Его четкие и какие-то механические движения, перекатывание мышц под кожей, превращали язык и мозг Стоун в клубничное желе, препятствуя тому, чтобы Блэр хотя бы сказала «привет». Он был зол. Это было видно по хмурым бровям и сжатым в ниточку губам. Хоть Сэллоу и пытался выдавать свое состояние за спокойное, постоянно вздымающаяся грудь обличала его как Гибель Воров. Блэр спросила первое, что пришло в голову, пытаясь не думать, иначе они так и будут молчать оба до конца отработки: — А где чудо-мыло? Сэллоу дернуло, будто его ударили хлыстом. Он сжал губы еще сильнее, наверное закусив их зубами изнутри. Руки остервенело начали мурыжить котел, пока дыхание учащалось и становилось более громким. — В тебя вчерашнее Силенцио отскочило? — в голос слизеринки просочился яд, будто прежний страх рассыпался, отдавая предпочтения колючему раздражению. Себастьян только ускорил трение тряпкой, напрягая жилистые руки. — Не смей играть глухонемого! У нас уже есть инвалиды на факультете! Блэр не выдержала, бросив котел на стол, и подошла широким шагом к парню. — Это я должна стоять и играть обиженку за твой вчерашний поступок! — не унималась Стоун. — Это я должна сейчас молчать и ждать твоих извинений! Ты, эгоистичный кусок тентакулы! — Это я эгоистичный? — парня развернуло к Блэр, будто под ногами был вращающийся диск. — Сама-то не бросала случайно никого из студентов лежать каменной статуей после Петрификуса? Каштановые кудри взмокли на висках от волнения, пока ноздри расширялись от тяжелого дыхания. — Хорошо что меня нашел Оминис, — перешел на шепот слизеринец, делая шаг ближе к Блэр, — мне пришлось соврать, что это чья-то дурацкая месть и без объяснений броситься за тобой. Я хотел… Сэллоу воровато опустил взгляд, будто следующие слова он произносил впервые в своей жизни и давались они ему слишком нелегко. — Я хотел извиниться…Хотел сказать Гаррету, что меня попаяло от огневиски, поэтому я на него напал. Но когда я почти подошел ко входу в гостиную, увидел как он тебя целует! И не просто целует… Блэр знала. Теперь знала, что он услышал. Сердце замерло и показалось будто весь Хогвартс остановился, деревья не шелестели листьями от порыва ветра, звери не брызгали водой, пробегая через ручей. Время остановилось перед словами, которые уже красной нитью отпечатались в голове Стоун. — Ты сама попросила его тебя поцеловать. Тихий и яростный шепот был насквозь пропитан ядом, он горячим воздухом прошелся по лицу Блэр, отравляя бледную кожу. Тишина зависла над пленниками. Сэллоу смотрел прямо в глаза, не моргал, только шумно вдыхал воздух, надеясь, что Стоун хоть как-то оправдается. Хотя знал, только она откроет рот, он сойдет с ума от лжи. Ведь Сэллоу все видел собственными глазами, слышал ее просьбу. Трижды сказанную и трижды проклятую просьбу о поцелуе. Только он должен был откликаться на такие ее желания. Откликаться, подчиняться, исполнять все, что захочет юная Стоун. Он готов был целовать ее губы, ее шею, касаться языком груди и оставлять самые жаркие поцелуи между пышных бедер. Но она предпочла Уизли. Удобного, рыжего, смешного Гаррета, который вырывал из ее прекрасной глотки не менее прекрасный смех весь вчерашний вечер, пока Сэллоу с ума сходил от ревности и злости. А хуже всего, Себастьян не мог позволить себе подойти к Блэр и, оторвав ее от Уизли, просто утащить в свою берлогу, как грязный варвар, для того, чтобы трахать всю ночь, наказывая за такое дерзкое неповиновение. У него был статус, у него была определенная роль. Он был королем Слизерина и у него уже была королева. Он не мог все похерить из-за серой, невзрачной, смешной, податливой, горячей, крышесносящей, развратной Стоун. Не. Мог. — Ты все не так понял… Ее шепот заставил Сэллоу прикрыть глаза и тихо рассмеяться. — Не поверишь, — он опять посмотрел на Стоун, и в его взгляде блуждал холодный темный лед вместо зрачков, сковывающий тело, будто его опустили на дно Черного озера в феврале, — я знал, что ты ответишь именно так. — Но это так… Разочарование. Вот что пронзило Блэр. Спутывая все прежние эмоции, комкая их, как грязный лист бумаги, отвратительное чувство вины заполнило грудь. — О, — глаза Сэллоу сверкнули, — может на тебе было Империо? Язвительная улыбка перекосила красивое лицо, а брови вздернулись вверх. — Я просто хотела… — Хотела?! Я знаю чего ты хотела, — слизеринец рывком обхватил растерянную девушку за талию, прижимая к себе, — этого? Он жадно впился в губы, больно сталкиваясь своими зубами с мягким приоткрытым ртом. Нагло ворвался языком в горячую полость, игнорируя всяческие протесты. — Решила, что теперь можешь гулять направо и налево? Понравилось когда тебя натягивают? — оторвавшись и прижав Блэр за шею, яростно шептал Сэллоу прямо в ухо. — Иди к черту! Стоун со всей дури оттолкнула сокурсника, вытирая губы тыльной стороной ладони. — А знаешь, что? — Сэллоу отошел к котлам, от ярости парня даже слегка потряхивало. Он внезапно замахнулся и выбил кулаком нижний горшок, срывая громкий звон и грохот чугунных округлостей. — Сама иди к черту, Стоун! Слизеринец рывком поднял свою мантию и бросился на выход. — Стой! — с последним глухим звоном котла, крикнула Блэр. — Сэллоу, твою мать! Девушка бросилась следом, не удосуживаясь даже захватить вещи. — Я сказала подожди! Но Сэллоу, игнорируя громкие вопли, стремился вперед, пока внезапный поворот не столкнул его с лицом профессора Шарпа. Громкий вдох носом услышала даже Стоун, бегущей следом. — Далеко собрались? — холодный тембр тут же поумерил пыл юноши. — Я…я сейчас вернусь…я вернулся бы. Глаза уткнулись в пол, пока декан сверлил его своими черными, как уголь, зрачками. — Не думаю, что мисс Стоун настолько громко пыталась вас остановить, если бы вы хотели отлучиться на несколько минут, — профессор зыркнул на запыхавшуюся Блэр, которая почти вжалась в стенку, прижимая руку к груди, откуда пыталось вырваться обезумевшее сердце. — Это давно пора было сделать. Я освобождаю Блэр от наказания, а вы, мистер Сэллоу, сейчас же вернетесь в кабинет и закончите вашу отработку. Один. Холодный воздух донес приговор до слизеринцев, ледяными иглами впиваясь под кожу. Вмиг ссора с Сэллоу показалась Блэр глупой, невесомой, совершенно дурацкой и бессмысленной. — Профессор, — подала она слабый голос, — вы все не так поняли… Короткий холодный хмык Себастьяна будто ударил по ее щеке, но слизеринка предпочла оставить это незамеченным. — Я все правильно понял, мисс Стоун, хватит прикрывать этого юношу, он сам может отвечать за свои поступки. — Но… — Я сказал хватит! — громкий приказ оттолкнулся от каменных стен, пугая даже случайных привидений, летающих неподалеку. — Заберите свои вещи и отправляйтесь в гостиную, завтра жду вас на дополнительные перед уроками. На этом все. Блэр почувствовала как в горле образовался ком и слезы вот-вот норовили сорваться горячими струйками по щекам. Она вернулась в класс за мантией и сумкой, пулей вылетая обратно, чтобы скрыть красные щеки. Все происходящее казалось каким-то неправильным, дурацким: ее разговор с Сэллоу, отмена отработки, и чертовы чувства. Как Сэллоу вообще посмел обвинить Блэр в том, что она целовалась с Гарретом, когда сам недавно оказался в такой же ситуации с Грейс? Стоун его почти что простила, закрыла глаза на ситуацию и приняла оправдания. А он даже не дал возможности объясниться. Хотелось поймать слизеринца где-то в коридоре, притянуть к себе за зеленый галстук, и высказать ему все, что она думает о его претензиях. Возможно даже приложить шоколадной макушкой к стенке, чтобы соображал лучше. Оправданная ярость и раздражение бурлили в юной ведьме. Она решила, что не оставит эту ситуацию просто так. Разговор с Сэллоу должен состояться и закончиться так, как она себе запланировала. Где вообще ее гордость? Хотя Блэр же не собиралась бросаться ему в ноги, просто хотела прояснить ситуацию, хотела напомнить о косяках парня, сказать, почему она просила Уизли ее поцеловать, чтобы кудрявая задница — Сэллоу понял, что выставил себя ревнивым идиотом. Стоун практически приходилось наступать своей обиде на горло, закрывая глаза на оскорбления Себастьяна, настолько хотелось разъяснить ему, что тот ошибался на ее счет и свои претензии может засунуть глубоко в задницу себе или своей драгоценной Имельде. На следующий день Блэр была решительно настроена перехватить наглую морду где-то в коридорах и доказать, что она все еще…принадлежит ему? Мерлин, какой ужас… Блэр просто хотела довести свою правоту, вот и все! Но парень опять внес свою лепту в планы Стоун не появляясь ни на уроках, ни в Большом зале. Хорошо, что в этот раз изумрудную шайку контролировал Гонт, но подойти к нему и спросить, где его херов друг, Блэр никогда бы не решилась. Хорошо…отработку он точно не пропустит… Надеясь на то, что профессора Шарпа не будет в классе, Блэр скользнула по коридорам в привычном направлении. Сердце уходило в пятки, но решимость, разогнавшая ее до скорости света, не давала остановиться. Ведомая тем, что от страха хотелось развернуться обратно в спальню, Блэр почти влетела в аудиторию. Сэллоу, уже привычно закатав рукава, возюкал щеткой по грязному горшку. — Я хочу прояснить! — почти закричала слизеринка, пугая Сэллоу. Тот дернулся и выронил котел. Тяжелый чугунный горшок с глухим звуком упал прямо на ногу слизеринцу. — Черт! — схватился Себастьян за подъем стопы руками. — Стоун, ты меня решила до инфаркта довести? И покалечить заодно? У тебя фетиш? Блэр проигнорировала конвульсии однокурсника и подошла ближе. — Мы вчера не договорили! Я хочу объясниться и доказать тебе, что ты ревнивый придурок, который вырвал ситуацию из контекста! — выплевывала Блэр, едва успевая вдыхать воздух. — Да не нужны мне твои разъяснения, Стоун! — Сэллоу опустил ногу обратно на пол, убедившись, что обошелся только легким ушибом. — Я все видел, я все слышал и макаронами цеплять себе на уши твое вранье не собираюсь. Блэр почти покраснела от злости. Он опять проворачивал вчерашний трюк. Заведомо обвинял ее во лжи, еще до того, как она попытается сказать правду. — Ты идиот! — вырвалось у нее. — Я же пытаюсь как лучше! Нет! — Стоун истерически рассмеялась. — Я, черт возьми, уже не знаю как лучше, и для кого лучше, но ты ошибаешься! Девушка больно ткнула указательным пальцем в грудь парня. — Ты не знаешь почему я просила Гаррета себя поцеловать! Ты не знаешь, что я хотела проверить и во что, оказывается, вляпалась! Да мне бы лучше молчать о таком, чтобы не раздуть твое эго до размеров Черного озера. Так что лучше будет, если я заткнусь, развернусь и уйду, но таким образом никогда не докажу тебе свою правоту! А я, почему-то, поставила себе это в приоритет! Волосы слизеринки растрепались от злости, пока руки сжимались в кулаки. Девушке почти приходилось сдерживать себя, чтобы не заехать этим самым кулаком в наглую веснушчатую рожу. — И что же может увеличить мое эго, интересно послушать? — Сэллоу присел на парту, складывая руки на груди. Его правая бровь слегка приподнялась, а уголки губ скользнули вверх. И вот оно. Опять то самое раздражающее выражение лица. Он будто издевался, мастерски скрывая собственное волнение. Блэр казалось, что она скоро начнет изрыгать пламя через нос, настолько тяжелым и горячим было ее дыхание. Что делать? Говорить правду или оставить его в неведении? Почему он опять развернул все в свою пользу? Время шло, пока слизеринка опять начала поддавать свое решение анализу. — Стоун, говори или проваливай! У меня работы еще до ночи! — рыкнул парень, срывая маску спокойствия с собственного лица. — Я проверяла так ли меня плавит от поцелуев с другими, ясно тебе?! — не выдержала девушка. Карты раскрыты… — И что? — голос получился слегка надломленным. Сэллоу ждал ответа. — И ничего! Ни-че-го, Сэллоу! Я не почувствовала ровным счетом нихрена. Понял? Я будто поцеловала пушишку. Совершенно никаких кульбитов внизу живота, как это бывает с тобой! Вот почему я просила Гаррета себя поцеловать! Я проверяла! Парень сжал губы. Дыхание стало тяжелым, будто он принимал решение, что с этой информацией делать, пока Блэр опустошенно стояла рядом. Приговор… Все, что он скажет дальше будет звучать как приговор. Ее либо оправдают, либо казнят. И никаких присяжных. Он судья и он палач. — Это ничего не значит… — хриплый голос юноши прозвучал слишком слабо, но достаточно четко, чтобы девушка все поняла. Это случилось слишком быстро. Блэр была не готова. Руки вмиг стали холодными, а внутри, скользкой змеей, свернулась обида. А на что ты рассчитывала? — Что же… — Блэр пыталась звучать уверенно, — я просто хотела сказать, что ты ошибался во мне…но да, ты прав, это ничего не значит. Будет даже лучше, если все это мракобесие закончится. Счастливо оставаться. Блэр развернулась к выходу и нарочито спокойно покинула класс. Никто не видел как она сорвалась на бег, как обратно пыталась затолкать хлынувшие слезы и злость на себя. Она должна была просто объясниться, она это сделала и раскрыла парню свою душу. Почему глупая голова надеялась на то, что он обнимет, поцелует, назовет ее дурой и опять зажжет огонь в девичьем теле? Почему думала, что ее признание хоть что-то изменит? Почему хотела, чтобы Сэллоу услышал, что только он может заставить ее гореть? Глупая, глупая, глупая Блэр…Наивная, маленькая, влюбленная…Влюбленная? Все пройдет…дай себе время, все наладится…Эмоции поутихнут, жар остынет, только бы выдержать… И все же отказ Сэллоу к лучшему…Их отработка, даже будь она полноценной, закончилась бы. Все, что он ей обещал, даже если Блэр сама себе эти обещания придумала, он выполнил. Даже перевыполнил. Если вернуть время назад, она опять бы выпила стакан с Амортенцией, согласилась бы практиковать удовольствие во время отработки, отдалась ему в тот вечер и опять бы оправдалась за поцелуй с Уизли. Ни на какое спокойствие Блэр бы не променяла эти дни. Пусть теперь ей предстоит тяжелый период реабилитации, возможно самобичевания, но она была готова. Возможно надеялась на то, что все продлится немного дольше, но рассчитывала именно на такой финал. Холодными вечерами Блэр лежала в кровати и прокручивала в голове все происходящее. Перебирала варианты развития событий в сумбурных мыслях, просматривала разные окончания их с Сэллоу отработки. И за всеми этими, как ей казалось, глупыми мечтами, пряталась одна…назойливая…невозможная…и такая желанная… Чем бы пожертвовала Стоун, чтобы Сэллоу остался с ней после всего? Чтобы променял свою королевскую кобру на, пусть не такую подходящую, но такую пылающую огнем Блэр. Как ей нужно было поступить или что сделать, чтобы Себастьян бросил все? Глупая, глупая, глупая Блэр…Дай себе время… Теперь у слизеринки действительно появился стимул больше учиться, работать над ошибками и пыхтеть над зельями, которые не входили в школьную программу. Блэр нужно было затолкать в свою голову максимально много всего, что не касалось каштановой макушки. Девушке нужно было занять все свое свободное время, никаких вечеров возле камина, никаких утренних приятных ритуалов даже на выходных. Сон, завтрак, библиотека, уроки, обед, библиотека, дополнительные с Шарпом, ужин, библиотека, сон. Блэр была первой, кто приходил в обитель мадам Скрибнер и последней, кто ее покидал. Часто старушка отпускала ее в Запретную секцию по пропуску профессора Шарпа и Стоун просто пропадала там все выходные. Ей нужны были новые знания, новые вершины, больше магии… И Запретная секция помогала девушке отвлечься, окутывала своими черными крыльями от всего мира, подсовывая интересные экземпляры книг, которые все больше манили ученицу. Она давно перестала делить книги на учебники по зельям и другие темные экземпляры. Все смешалось, ну и пусть. Она изучит больше, это займет время. То что нужно! Каждый раз, приходя в темные подвалы, Блэр упивалась недоступными другим знаниями, иногда пропускала обед и ужин, питаясь новыми заклинаниями и рецептами зелий. Главное, чтобы профессор Шарп был ею доволен. От каждой новой похвалы отстраненного учителя, Блэр будто расправляла крылья и на этих же крыльях летела в Запретную секцию опять. Ей нужно больше… Глупая… Ей нужно чаще… Глупая… Ей нужно объять необъятное… Глупая Блэр… Ей нужно забыться… Листая старые потертые книги, которые были покрыты пылью и, кажется, забытием, получалось выпадать из своих мыслей, где все еще ядовитой гадюкой проползали мысли о Сэллоу. Желтые, почти рассыпающиеся в руках страницы тихо шелестели, уговаривая девушку познать их тайны. Нарисованные русалки с огромными зубами реалистично плавали среди запрещенных заклинаний, изредка пытаясь укусить Блэр за скользящий по буквам палец. Чем дальше она уходила в Запретную секцию, тем тяжелее давались слизеринке новые знания. Но чем хуже становилось юной волшебнице, тем больше ее затягивало в опасный омут. Книга будто всасывала ее внутрь, поглощая полностью и наполняя черной отравленной жижей. — Направить палочку на жертву и вывернуть ее, будто закручиваете в узел тело… — как в бреду шептала Стоун. На грязных дырявых страницах мелькала вспышка, которая заставляла нарисованную фигурку корячиться в неестественных позах. Блэр начало слегка потряхивать и подташнивать, глаза начали закатываться. Желание убивать проснулось в глубине хрупкого тела, разрастаясь до необъемных масштабов, ломая внутренности и кости неокрепшей ведьмы. — Мисс Стоун! — мадам Скрибнер бросилась в нерадивой ученице, которую уже вовсю трясло будто в припадке. — Мисс Стоун! Агнес бросилась к дрожащему телу, выбивая книгу у нее из рук с помощью Депульсо. — Раздают пропуски всем подряд, а мне тут спасай их! Сокрушалась Скрибнер, ругаясь себе под нос, и успокаивая юную девушку в своих объятиях, пока та не перестала дрожать. Многие книги имели свойства не отпугивать, а наоборот приманивать к себе учеников. Поэтому мадам Скрибнер так не любила, когда пропуск в Запретную секцию выдавали почти всем подряд старшекурсникам. Не каждый из них мог справиться с таким соблазном и не каждый из них обладал железной силой воли. Иногда казалось, что мягкоскорлупные ученики попадали под чары темных книг, их приходилось почти откачивать, а потом, спустя годы, эти самые серые мышки оказывались темными волшебниками. Их слабость служила отличным прикрытием для того, чтобы свалить все на темные фолианты. Но оказывалось, юнцы сами тянулись к запретной магии и не стеснялись использовать ее после. Пока строгая женщина укачивала на руках семикурсницу, та понемногу начинала приходить в себя, подавая небольшие признаки жизни. — Ну как вы? Очухались? — спросила библиотекарша сухим ворчливым тоном, будто она каждый день находила учеников в припадке от темно-магических книг. — Да…наверное… — голос осип, будто Блэр глотала песок вместе с галькой, — я просто… — Да знаю я, знаю, сначала начали читать одну книгу, потом вторую, потом третью, а потом и глазом не успели моргнуть, как уже выводите палочкой Аваду Кедавру. Только Скрибнер могла позволить себе так отзываться об учениках, зная как иногда те распоряжаются знаниями из Запретной секции. — Ну все, — она подняла Блэр на ноги, хотя та еще слегка покачивалась от шока, — хватит тут валяться, хватит с Вас на сегодня, отдыхайте. А лучше зайдите в больничное крыло, пусть вам дадут что-то успокоительное. Так и скажите, что вы после Запретной секции. Они уже знают. Вы не первая и не последняя. Слизеринка проморгалась, крепче сжимая палочку. Весь мир ходил ходуном и она бы точно не отказалась от сопровождения. Первый шаг на выход дался достаточно тяжело, но второй уже легче. Будто на автомате, Блэр вышла из библиотеки, направляясь в больничное крыло. До чего она себя довела? Сколько еще времени должно пройти, чтобы чертов Сэллоу не отравлял ей жизнь, даже несмотря на то, что практически не попадался на глаза. Анна просила подругу немного поубавить пыл, гулять с ней, чаще приходить на ужин, но нет…Стоун нужно было попасть на больничную койку, чтобы хоть немного осознать, как она загнала себя. А что делать? Как еще выбросить из головы Себастьяна? Ведь время шло, а лучше не становилось. Более того, когда изредка у Блэр получалось пересечься взглядом с веснушчатым парнем, она ловила в его глазах необъяснимую тоску. Тот Сэллоу, который вскружил ей голову, наглый, яркий, громкий теперь явно был спрятан в глубине парня, который только слегка был похож на Себастьяна внешне. Ослепительная, очаровательная улыбка будто забыла, что была создана для лица слизеринца и вот уже недели две блуждала на чужих щеках. Было больно видеть серые тени под глазами юноши. Иногда, отслеживая взгляд Блэр, Сэллоу будто стряхивал с себя пыль, силой воспроизводил на лице подобие наглой ухмылки, прижимал к себе довольную Рейес и громко комментировал истории своей зеленомордой компании. Только тогда Стоун ругала себя за возможно напрасные переживания и загоняла очередной раз в библиотеку. Вот и теперь, она шагала по коридорам, понимала, что Сэллоу довел ее до припадка, а не книга, и хотела просто броситься в Черное озеро, чтобы черные воды мягко окутали тело и дали успокоиться. Возможно ее спасут, вытянут, излечат…Возможно получится понежиться в небытие несколько часов или, если повезет, дней…Но ведь потом все вернется на круги своя. Чертовы карие глаза опять будут являться ей во снах, мягкие пальцы будут чертить невесомые линии на обнаженном теле, а губы теряться на ее лице, обжигая горячим дыханием. Сколько еще времени должно пройти? Сколько дней, недель? Ждать до конца года, пока ЖАБА не начнут наступать на пятки? Так и тянулись бесконечные дни… В больничном крыле девушке выписали настойку, которая должна была успокоить Блэр. В Запретную секцию профессор Шарп запретил ей ходить, пока не пройдет наваждение от темной магии. На дополнительных они уже вовсю готовились к экзаменам и пока этого было достаточно, чтобы опять не скатиться в навязчивые мысли о Сэллоу. Чертов Сэллоу! Надеюсь тебе также плохо как и мне! Скрибнер наотрез отказалась впускать слизеринку в библиотеку после ужина, поэтому девушка расположилась в спальне с учебниками по Истории магии, которую тоже стоило подтянуть, если она хочет получить хорошую оценку. — Ты долго еще будешь издеваться над Себастьяном? — вихрем ворвалась в комнату Сэллоу, до смерти напугав подругу. — Хотела довести его до подобия Серой дамы? У тебя вышло! Блэр, слегка подрагивая, закрыла книгу и отложила ее на кровать. Внезапные обвинения Анны совершенно выбили почву из-под ног. — Ты могла бы более детально объяснить мне свою претензию? — спокойно попыталась ответить подруге Стоун. Анна развела руками и в три широких шага подошла к своей кровати, чтобы устало плюхнуться на мягкое ложе. Ее глубокий вздох даже заставил обеспокоиться подругу, пока та не перевела свой пронзительный взгляд на Блэр. — Я знаю о том, что случилось после бала… — А что…случилось после…бала? — растерянно спросила Стоун, намереваясь до конца скрывать правду о случае в уборной. — Гаррет, — начала Анна, — он рассказал Амиту, а Амит рассказал мне как Себастьян бросился на него, после того, как тот пришел за тобой в уборную. Вы ведь вышли вдвоем. И я помню, что Амит упомянул будто брат был пьян, а ты приводила его в чувства, да только с того момента как я отправила его в комнаты прошло слишком мало времени, прежде чем он пересекся с тобой. Он не был настолько пьян на балу и не мог так быстро напиться в коридоре. Что же произошло между вами, после чего он как обезумевший набросился на Уизли? Анна умоляюще смотрела на Блэр, прекрасно понимая, что подруга не просто так скрывала от нее правду. Пусть Себастьян не образец благоразумия, но и у него должна была быть весомая причина на такой безрассудный поступок еще и в стенах школы. В камине тихо потрескивали поленья, пока Блэр молчала и обдумывала, что ответить Анне. Ее подруга ведь далеко не глупая и наскоро придуманную ложь распознает мгновенно. — Блэр? — тихо подала голос слизеринка. — Да, да, — Стоун отозвалась, настраиваясь на тяжелый разговор, — я просто не хотела втягивать тебя, точнее…не хотела чтобы ты переживала из-за меня, из-за брата. Мы с ним… — Влюблены, — тихо подвела черту Сэллоу, — я не слепая, Блэр, — отреагировала она на взлетевшие до потолка брови подруги, — ты можешь пытаться врать, придумывать, недоговаривать, но я уже почти месяц замечаю как ты светишься рядом с ним, а после бала вы будто оба превратились в привидений, явно натворив какой-то ереси. Я слышу как ты сквозь сон стонешь его имя, я вижу как ты украдкой смотришь на него и как реагируешь на его голос. Твое расписание по учебе стало таким плотным не просто так. Ты пытаешься затолкать в свою голову знания, чтобы вытолкать оттуда кое-что другое. Рассказывай уже правду! Я, как твоя подруга, заслужила ее услышать. Блэр нечем было крыть. Как она вообще месяц жила с тем, что ее умная, проницательная Анна будто ведется на ее вранье? Почему позволила себе сомневаться в ее умственных способностях? Анна не просто догадывалась, она не лезла с расспросами, пока Блэр сама не удосужится рассказать все, что с ней происходит. И вот время пришло, терпение лопнуло, ведь что она, что Себастьян и правда превратились в два безмолвных чучела. Но ведь если Блэр начнет с самого начала и расскажет об Амортенции, Анна убьет собственного брата. Или уже плевать? Их отношения сложно назвать теплыми и хуже не будет? Блэр тяжело вздохнула, закрывая ладонями лицо. — Мы…с самого начала отработки с ним… — слова тяжело рождались, будто сам Мерлин стоял у них на пути. — Не говори мне, что вы…спали… — прошептала Сэллоу, хотя сама не раз прокручивала такой вариант в голове. — Это было один раз, — пробубнила себе под нос слизеринка, в надежде, что ее никто не услышал, но и переспрашивать не будет. — Вы спали?! — Анна не выдержала и подлетела к подруге, приземляясь на колени прямо перед ее кроватью, где она сидела, скрестив ноги. — Мы не спали все это время! — крикнула Блэр, размахивая руками. — Мы переспали на балу, а до этого он просто…просто… — слизеринка закрыла глаза, запрокинув голову, — он сводил меня с ума… — тихий шепот сорвался с губ, пробирая до мурашек собственное тело. — Я убью его… — холодный и опасный голос прозвучал из уст подруги, когда ее глаза блеснули тихой яростью. — Видишь чего я боялась? — истерически рассмеялась Блэр. — Ладно если бы я его не хотела…Но…Мерлин, Анна, не заставляй меня вдаваться в подробности! Сэллоу поднялась на ноги и рывком обняла подругу, садясь рядом. — Он не принуждал тебя? — Нет, — немного приврала Блэр, не время сейчас раскрывать из-за чего все началось, — так сложились обстоятельства. Понимаешь, — слизеринка отодвинулась от подруги, обхватив ладонями ее плечи, — я устала тогда от серых скучных будней, одни только уроки, учеба, книги, а он свалился мне на голову как снег посреди лета. Я не знаю что его во мне зацепило, то что я ему отказывала или то, как потом легко сдалась. Возможно ему срывало голову то, что я подруга его сестры и у него было какой-то фетиш на это. Да и важна ли причина? Блэр было стыдно раскрывать такие подробности, но они ведь были с Анной лучшими подругами. Сколько раз Сэллоу откровенно рассказывала об их с Амитом прогулках, упоминала все неловкие детали, даже если это слегка приземляло космического Таккара в глазах Блэр. Теперь Анна Сэллоу должна была услышать все, что творилось за закрытой дверью класса, пока котлы очищались с помощью волшебного мыла Гаррета Уизли. И только случившееся на балу оборвало невероятную историю, забирая у Блэр то единственное, что приносило ей крышесносящее удовольствие, то, что позволяло ей чувствовать себя живой и желанной. Анна сидела и внимательно слушала все, что рассказывала подруга, злилась, краснела, смущалась, ведь речь шла о ее брате, но ни разу не перебила. Все становилось на свои места, два влюбленных идиота не могли быть вместе из-за дурацких обстоятельств, которые создал ее же брат. А теперь он, пытаясь сохранить привычное положение, отталкивал Блэр по своим соображениям и по просьбе сестры. Но не сильно ли поздно он воспользовался советом, предпочитая игнорировать его в той самой уборной? Только потом решил отстраниться и довести себя и Блэр и истощения? Стоун закончила свой рассказ на моменте, когда Сэллоу остался на отработке один и вот уже сегодня последний день наказания. Завтра он будет свободен, а значит то, с чего все начиналось, подходит к логическому завершению. — Послушай, — прервала звенящую тишину Анна, когда Блэр, закончив свою историю, замолчала, — я могу пожалеть об этих словах, и скорее всего буду пытаться тебя остановить как только ты выйдешь за дверь, но… Анна взяла руки Блэр в свои ладони и сжала их. — Себастьян дурак, напыщенный индюк, заноза в заднице и не самый лучший брат на свете. Имельда его стоит, такая же язва, черт в юбке, та самая королева изумрудной кучки. Да только я не вижу, чтобы он смотрел на нее так, как смотрит на тебя, когда ты не видишь. Такой тоски в его взгляде я не наблюдала с того момента, как умерли родители. Они были его страстью, его настоящей любовью, примером. Но мальчик вырос. Пошел не по тому пути. И он бы и дальше двигался в какую-то пропасть, но случилась ты. Теперь только ты, Блэр, можешь его вытащить. Мало того, я знаю, что ты тоже этого хочешь. Пусть это удел гриффиндорцев вытаскивать других из передряг, но мы тоже своих не бросаем. Особенно если этот «свой» является тем, в кого ты так безмозгло влюбилась. — Я не… — Не ври, Блэр. Я вижу, я чувствую. Я не хочу чтобы ты связывалась с ним, но если вы не поговорите и не откроетесь друг другу, то зачахнете как китайская жующая капуста Амита на пятом курсе. — Анна, я пыталась с ним поговорить, — перебила Блэр, — и ты знаешь теперь чем все закончилось. Я устала унижаться, у меня тоже есть гордость. — Последний раз… — шепотом попросила Сэллоу, — ради меня. Блэр сжала губы и замотала головой, заставляя каштановые локоны разлетаться по плечам. — Ты с ума сошла, если думаешь, что я пойду искать его по всему замку, чтобы опять наступить на незажившую рану. — Он на отработке. — Ой да знаю я, — Блэр вскочила с кровати и начала наматывать круги по комнате, будто голодный зверь, — я не пойду никуда! Достаточно с меня! — Пойдешь! — Не пойду! — Ты же хочешь пойти! — Хочу… — Блэр села прямо посреди комнаты, пряча лицо в ладонях, — но я не могу, Анна, не заставляй меня. Пожалуйста. — Ты ведь позже пожалеешь, что не послушала меня… Анна тихо подошла к подруге и села рядом. — Я сейчас отправляюсь в Фелдкрофт, дяде нехорошо. Вернусь через два дня. Мой чемодан собран и я просто зашла предупредить тебя. Но не смогла молчать, увидев несколько минут назад серую пародию на своего брата, который уже при всех в гостиной срывается на свою же возлюбленную. Тебе решать, что со всем этим делать. Но когда я вернусь, я хочу чтобы ты приняла решение. Ты можешь либо вытащить его, либо закопать в глубокую яму, откуда я уже его точно не достану, Блэр. Я надеюсь тебе хватит сил сделать правильный выбор. Сэллоу поднялась на ноги и подошла к своей кровати. Дорожный чемодан и правда был собран. Когда дверь захлопнулась, Блэр продолжила сидеть на холодном полу, прижимая ладони к щекам. Сколько она так просидит? Час? Два? Пока он заканчивает наказание, она теряет время, которое будто песок сыплется сквозь пальцы. — Чертовы Сэллоу! Оба! Прибью! С громким хлопком дверь жалобно звякнула о раму, закрываясь за слизеринкой, которая уже летела в класс по Зельеварению. Блэр поднималась, тяжело дыша, летела как фурия и ругала себя за решение послушать подругу. Что она ему скажет, как начнет разговор? «Сэллоу, я пришла договориться?» А если он пошлет ее куда подальше? Ее волшебных способностей не хватит на то, чтобы зациклить время и попытаться по разному уломать Сэллоу на разговор, пробуя разнообразные варианты. Решила не думать, не заготавливать речь, тем более, что времени на это совершенно не хватало. Блэр почти бежала, расталкивая невнимательных первокурсников, извиняясь за это у себя в голове. Вот он…поворот…большая чугунная дверь и вход в класс. Назад пути нет и будь что будет. Броситься в Черное озеро от тоски всегда успеется. Ведь юность для того и создана, чтобы делать ошибки, нелогичные поступки, говорить то, о чем стоило бы молчать. Плевать! Блэр вошла в класс и казалось, что сердце ее сейчас вылетит из груди. Третий раз она видит его спину в таких обстоятельствах. — Профессор Шарп, я почти… — Сэллоу развернул голову и застыл. — Ты! — На выдохе ответил он. — Я пришла поговорить! — Стоун казалось, что она уже повторяется. Сэллоу сжал губы и положил котёл на парту вместе со щеткой. — Тебе не кажется, что ты начинаешь за мной бегать, дорогуша? Голос парня звучал надменно, нагло, привычно, хотя девушка улавливала что-то волнующее ее. Хрипотца? Сбитое дыхание? Что? — Хочешь ты этого или нет, но я не уйду пока не разберусь с тем, что с тобой…и что со мной происходит! — Ты если плохо себя чувствуешь, сходи в больничное крыло, со мной все в порядке, — не сдавал позиции слизеринец, почти что улыбаясь от своего неебического контроля над эмоциями. — До твоего ведома, я уже себя туда загнала недавно, поймав припадок в библиотеке! Блэр подошла ближе, глаза выдавали решимость и даже руки перестали дрожать. Он с ней разговаривал, это уже хорошо. — Ты что… — голос парня слегка надломился, на секунду потеряв былую уверенность. Сэллоу мгновенно подобрался, но его маска уже дала трещину, что не укрылось от внимательного взгляда сокурсницы. — Признайся, Сэллоу, ты скучаешь по мне! — Блэр пошла ва-банк. — Ты стал не похож на себя, превратился в собственную тень и будь я слепой, как твой друг, могла бы и повестись на твое решение все закончить так нелепо. Но я вижу…Себастьян… — голос слизеринки дрогнул и она подошла ближе к парню, оставляя ему небольшое расстояние до своего тела. Сэллоу затравленно смотрел на девушку, будто она уличила его в чем-то унизительном, в чем-то, что он скрывал даже от себя самого. — Ты несешь несусветную чушь, Стоун… — прошептал он, пряча лицо за непослушной челкой. — Да что ты? — вспыхнула Блэр. — Ваши ссоры с Имельдой наблюдает уже вся школа, ты не появляешься на уроках, не завтракаешь, не обедаешь… — А сама-то часто на ужины являешься, Стоун? — перебил ее слизеринец. — Ты превратилась в серое подобие себя, хотя куда уже хуже? Сэллоу сам не понял как выдал себя с потрохами. Выдал свое волнение, свои наблюдения. Ведь он никогда ранее не отслеживал состояние напарницы, вплоть до начала их общей отработки, не переживал о том, кушает она или нет, где пропадает и какого цвета кожа на ее лице. В какой-то момент это стало до одури важным. — Мы должны что-то с этим сделать, Сэллоу… — прошептала Блэр, делая полшага к парню. — Скажи, что мне делать? — Еще полшага и между телами осталось два дюйма, не больше. Наклонись ближе и дыхание обожжет губы. Юноша начал дрожать. Такая близость сводила с ума. Все его решения, принятые ранее, трещали по швам. Дамба, которую он выстраивал, едва сдерживала порыв обнять, поцеловать, спрятать от всего мира. Но ведь Анна просила его отпустить. Он послушался, а теперь что? Он не мог спать, он не мог есть, единственное, что его спасало — это драки с пепламбами и браконьерами, которые уже до безобразия спокойно чувствовали себя рядом с Хогвартсом. И только Сэллоу мог приструнить наглых паразитов. Но каждый раз, возвращаясь на отработку и оставаясь наедине с чертовыми кастрюлями, он съедал себя мыслями о Блэр, воспоминаниями о ее тихих стонах, горячих губах и таком податливом теле. Что будет, если он плюнет на все и выберет ее? Что будет с ним, что будет с ней? Правда ли так будет лучше для девушки, или лучше для самого себя? Блэр дышала парню прямо в губы. Он едва сдерживал себя, чтобы не откусить манящую нижнюю губу. Чувствовал себя диким зверем. — Себ… — тихий шепот сводил с ума. — Уходи. Охрипший голос, непохожий на его привычный. — Нет… — Я сказал уходи! — крикнул Сэллоу, и девушка закрыла глаза. — Не уйду… Ее упрямству можно было только позавидовать. — Стоун, я прошу, уйди по-хорошему. Иначе нарвешься на грубость, а в память о том, что между нами было, мне бы этого не хотелось. — А-а-а… — рассмеялась слизеринка, — решил поиграть в джентльмена? Не сильно опоздал с этим? Слизеринка развернулась и отошла на несколько шагов. — Давай! — крикнула она на весь класс, разводя руки в стороны, и будь рядом с аудиторией хоть несколько учеников, они бы уже собрались на представление. — Давай! Скажи…скажи то, что заставит меня уйти! Не сдерживай себя, Сэллоу! Яви мне свой больной мозг на блюдечке и возможно тогда я посчитаю себя сумасшедшей и уйду. И обещаю, — перешла на шепот Блэр, — больше никогда не подойду к тебе и близко…Давай… Сэллоу скалился, руки сжались в кулаки. Эта несносная девчонка доведет его до греха. Слишком мало пепламб он сегодня покалечил, слишком мало энергии отдал, нужно было еще, чтобы просто закрыть за ней дверь, вытолкав в коридор. Но нет! Она хотела чтобы он ее уничтожил, измельчил, будто листья бадьяна. Сможет ли он? Готов ли он? Ради нее же… Ноги сделали три широких шага и грудь почти коснулась маленького носика, который, кажется, тоже подрагивал в ожидании. — Послушай меня, Стоун, ты как назойливая муха уже прожужжала мне все уши. Послушай что я сейчас скажу внимательно, не то вытолкаю тебя за дверь только посмеешь открыть рот. Я уже жалею о том, что напоил тебя Амортенцией, но не буду слишком строг к себе, ведь ты как диковинная зверушка была мне интересной пока была недоступной. Но как только ты раздвинула свои толстые ноги и я получил то, чего хотел, мой энтузиазм сразу же поубавился. Ты видела себя? Ты видела Имельду и Грейс? Они те, с кем я могу явиться на публике, а тебя можно трахать только в туалетах и каморках, уж прости меня за мои грязные желания. И не смей предъявлять мне за ревность. Тебе показалось все это как и то, что я к тебе что-то чувствую. А теперь беги и раскладывайся перед кем захочешь, хоть перед Уизли, хоть перед Пруэттом, кто возьмет. Тебе теперь точно нечего беречь, так что не играй мученицу и проваливай! Она услышала все. Все, что могло ее ранить или даже убить. Каждое слово, слетевшее с искусанных губ, хлыстом било по щекам, а потом ножом из гоблинского серебра вонзалось в спину. Это была кровь на лице или слезы? Блэр не чувствовала боли, только влагу от мокрых дорожек на онемевшей коже. Смотрела ему в глаза и не верила. Сама же просила прогнать ее, и вот он нанес глубокие раны, которые теперь тянули, ныли, дергали, как больной зуб. Стоун не успела разглядеть в его взгляде мелькнувшую боль, так как ноги уже несли ее подальше. Дальше от него, от боли, от места, где она сходила с ума от его поцелуев, от губ, которые срывали сладкие стоны, прежде чем впрыснули яд в кровь. Каменные коридоры мелькали и смазывались в одно серое пятно, пока мокрые потоки и вовсе не превратили картинку в одну сплошную грязную лужу. Блэр почти вслепую неслась вперед, высоко, все дальше, пока не уперлась в перила балкона на Астрономической башне, где по счастливому стечению обстоятельств не было никого. Дождь хлестал Стоун по щекам, раня потоками холодного ветра вдобавок. Но ей было все равно. Раскаленный прут пронзил все тело, вызывая мучительную боль, такую, что Блэр казалось она сотрет в порошок зубы, сжимая челюсти до предела. Сдавленный крик сорвался через горло, упираясь в сомкнутые губы и горячие слезы брызнули из глаз новым потоком. Слизеринка схватилась за поручни, махнув палочкой и накладывая полог тишины, ранено закричала, пока болезненный хрип не перешел в рваные рыдания. Казалось, будто все ее тело было сплошной раной, с которой на живую сорвали пластырь и залили сверху уксусом. Магия бурлила внутри, бежала по венам, желая вырваться бешеным Конфринго и желательно в Сэллоу. С чего Блэр взяла, что он ее послушает, что он ее услышит? Почему она решила, что Анна права и с ним стоит разобраться? Все, что он несет в себе - это боль и разочарование! В голове всплыли воспоминания сладкой мучительной боли, когда он медленно входил в нее в тот вечер… — Нет! Хватит! — закричала Блэр, вытирая мокрым рукавом слезы. — Ничего не было, ничего не было, ничего не было…пожалуйста… — девушка сползла на пол, переходя на шепот и усаживаясь прямо на мокрый камень. Рыдания срывали горло, которое уже саднило от надрывных всхлипываний. Глаза пощипывало от того, насколько сильно Стоун старалась стереть слезы с лица. Но больше всего ей хотелось вырвать себе сердце и выбросить через балкон прямо в Черное озеро, чтобы оно не болело и не кровило внутри, заливая все отравленной жидкостью, которая казалось скоро пойдет через глаза вместо слез. Сэллоу уничтожил все, даже малейшую надежду, которая хрупким подснежником прорастала в груди. Он наступил на цветок тяжелым сапогом, растоптал без зазрения совести и пнул помятый стебелёк черным носком, бросив сверху окурок. — Ненавижу… - прошептала Блэр. Красные и потрескавшиеся от ветра губы шептали это слово, будто ласково заворачивая бинтами кровоточащую рану, тихо, нежно и бережно. Грудь все реже вздрагивала и вместо ярости слизеринку накрывала усталость и опустошение, будто все соки высосали через металлическую трубку, оставив тело-оболочку. Блэр больше не плакала. Сидела на полу, уставившись в одну точку, пока не услышала приближающиеся поспешные шаги. — Нет… — она начала подниматься на ноги, упираясь спиной в перила. — Вот ты где, я обыскался… Взъерошенные волосы, тоскливый взгляд и приоткрытый рот, который тут же произнес такое тихое и желанное: — Блэр… — Нет! — крикнула слизеринка. — Уходи! Что тебе еще нужно? Себастьян было бросился к ней, но девушка тут же направила в него палочку и Сэллоу поднял руки. — Я идиот, — горячий шепот сорвался с губ, — прости, я чертов идиот! Я не знаю почему я решил, что так будет правильно…Я просто не знаю что мне делать. Прости меня, Блэр, умоляю, прости… Колени слизеринца согнулись и опустились на пол. Его глаза смотрели прямо, почти вырывая из горла Стоун судорожный всхлип. Нельзя ему верить… — Иди к черту! — ругнулась слизеринка и подняла подбородок, продолжая направлять палочку на парня. — Ты имеешь полное право сердиться, ругаться, хочешь ударь меня! Только не прогоняй… — Как ты меня прогнал? — перебила Блэр. — Я слабый, ничтожный и глупый. Я думал, что так будет лучше для нас с тобой. Тебе ведь не нужен такой как я. Ты умная, старательная, у тебя такое будущее ждет…А я что? Напыщенный козел, который создал себе образ смелого и строгого слизеринца за счет унижения слабых…Я думал о тебе… — Врешь, — почти на змеиное шипение перешла слизеринка. — Хорошо, вру! — Сэллоу поднялся с колен и сделал шаг вперед, упираясь грудью в палочку Блэр…опять. — Я думал также о том, что я не хочу менять то, что есть у меня. Сейчас я лидер факультета, пусть херовый, но лидер. Имельда отличный союзник в этом плане. А ты слишком хорошая и слишком правильная для ее грязного амплуа. Но мне уже плевать! Хочешь, разрежь меня Диффиндо, подожги с помощью Конфринго или наложи еще один Петрификус, только это не поможет! Я больше не могу обманывать себя и всех вокруг. Ты нужна мне… Блэр парализовало от этих слов. Очередное вранье? Нелогичная и непонятная уловка? Мысли путались от происходящего, рука медленно опускалась, пока она сверлила злым взглядом уже мокрого от дождя парня. — Ты нужна мне, Блэр, — шепотом, протягивая руку к раскрасневшейся щеке. — Не смей! — отдернула его слизеринка и мокрой ладошкой залепила пощечину. — Не смей трогать меня, Сэллоу. Я тебе не собачка, чтобы звать меня и ласкать когда тебе вздумается! Ты уже все сказал! — Я врал! — крикнул он. — А сейчас что? — А сейчас я пытаюсь объяснить, что был идиотом. Я струсил! Но больше не хочу бояться, плевать кто что скажет. Если они решат, что я больше не нужен им как лидер — пусть! Пусть идут к чертовой матери, только бы ты была рядом. — А с чего ты взял, что я соглашусь? — слезы предательски покатились по щекам. — Меня ты спросил, хочу ли я теперь быть с тобой? С человеком, который постоянно приносит мне только одну разрушающую и ноющую боль! Я устала, Себастьян… — Блэр закрыла глаза, переходя на шепот. — Устала, слышишь? — Прости меня… — хриплый голос сорвался с губ и Сэллоу ринулся к девушке, пытаясь заточить ее в объятия. — Оставь меня! — Блэр оттолкнула со всей дури слизеринца, будто набравшись сил непонятно откуда, но он снова бросился к ней, целясь губами в ее рот, но Стоун только отвернулась, отталкивая его еще раз. — Оставь меня! — тише произнесла она, чувствуя предательскую слабость в теле от мазнувших по щеке губ. Но Сэллоу не сдался и очередной раз силой обхватил худое тело, заламывая руки и попадая своим приоткрытым ртом в губы Блэр, врываясь внутрь горячим жаждущим языком, сталкиваясь с сжатыми зубами и почти силой раздвигая их. Она сопротивлялась, пыталась укусить, ударить коленом, но парень только сильнее вжал ее перила, вызывая тупую боль в пояснице. Тело обмякло… — Возьми меня… — шепотом… Она сдалась. Опять. Навсегда. Блэр впустила его напористый язык внутрь и захлебнулась знакомым вкусом, протяжно выдыхая прямо в рот. Крепкие руки блуждали по телу, лаская то спину, то бедра, то терялись в шоколадных локонах с примесью платины, сжимая их на затылке и оттягивая назад. Подставляя девичью шею своим страждущим губам, Сэллоу жадно впивался в горячую кожу, гуляющую под его языком, когда Блэр тяжело сглатывала вязкую слюну. Насквозь мокрая рубашка открывала взору небольшую грудь с темными сосками, стоявшими от холода и возбуждения. Сэллоу примкнул ртом к напряженным выпуклостям и Стоун пришлось до мяса закусить губы, чтобы сдержать стон и не созвать своими криками ненужных зрителей. Губы Себастьяна скользнули ниже, по мокрой ткани к животу, пока руки впопыхах поднимали подол юбки, заправляя ее за пояс. Он нырнул ниже, оставил невесомые касания на бедрах, пальцами поддел резинку белья и спустил вниз, оставляя болтаться на коленках. Горячий язык без всяких прелюдий скользнул между мокрых и горячих складок и Блэр судорожно втянула воздух сквозь сомкнутые зубы. Мир закружился, ноги стали ватными и девушка крепче ухватилась руками за перила. Сэллоу рваным движением вошел двумя пальцами внутрь и Блэр глубоко и сдавленно выдохнула весь воздух из легких. Он поднялся к ее губам, оставляя руку, которая вколачивалась в хрупкое тело, срывая хриплые стоны. — Я врал… — горячий шепот обжег ухо, — я не получил чего хотел…мне всегда будет мало…тебя всегда недостаточно… Беглыми поцелуями Себ прошелся по щеке, продвигаясь к губам. Блэр жалась к нему как слепой котенок к своему мучителю, раскаявшемуся несколько минут назад, лишь бы получить тепло и ласку, закрывая глаза на боль и раны. Она так скучала... И он целовал ее, согревал жарким дыханием, прижимаясь к мокрому телу. Пальцы скользили внутри девушки все быстрее. Стенки сужались, наполняясь чистым удовольствием. Сэллоу рвано вытащил руку и бросился расстегивать ремень. С тихим лязгом брюки упали на мокрый пол. — Обхвати меня за шею. Блэр подалась вперед, обхватывая Сэллоу и он, сжал ее талию руками, поднимая и усаживая на скользкие перила. Упаду…ну и пусть… — Верь мне… — шептал Себастьян, будто слышал мысли Блэр. Одной рукой придерживая за спину, а второй за бедро, он резко вошёл горячим членом внутрь и поглотил губами рваный крик. Не дал отдышаться, не дал привыкнуть, вышел и вошел на всю длину. Сладкая боль смешалась с душевными ранами, превращаясь в измазанное кровью удовольствие. Блэр тяжело дышала в шею слизеринцу, пока он толкался своими бедрами вперед. Понимала, что тело принимает его и прощает ему все. Горячая лава разливалась внизу живота, обволакивая каждый нерв, каждую клеточку, заливая грудь, поднимаясь к горлу, перекрывая кислород, пока дыхание не стало частым и поверхностным. — Моя… — тихим шепотом раздавалось где-то рядом. — Моя… Блэр запрокинула голову, пока Сэллоу прижимался лбом к ее вздымающейся груди. Стенки начинали пульсировать, призывая девушку метаться в руках слизеринца. Она обхватила ногами парня и, почти заваливаясь назад, протяжно застонала. Себастьян начал яростно вколачиваться в обмякшее тело, член содрогался и пульсировал, пока не выстрелил горячей белой смесью прямо внутрь… Из последних сил Сэллоу снял с перил Блэр, не выходя из нее, и лег спиной прямо на пол, чтобы девушка могла устроиться у него на груди. Сейчас бы наложить согревающие чары, чтобы не проснуться на следующее утро с температурой. Но он хряпнет бодроперцового зелья, запьет его огневиски из личных запасов Гонта и будет надеяться на лучшее. Ведь пока хрупкое, еще дрожащее от удовольствия тело лежит сверху на нем, ему все равно на обстоятельства…теперь уж точно. Дождь прекращался. Легкий ветер развевал тучи, приоткрывая яркую луну, которая тут же осветила пристанище слизеринцев. — Нам лучше уйти… — шепнул Сэллоу на ухо Блэр. Девушка только кивнула несколько раз, не поднимая головы с его груди. Мягко привстала, освобождая себя от горячего тела. Себастьян обхватил ладошками ее щеки и оставил на губах почти целомудренный поцелуй. — Это ничего не значит… — прошептала Блэр. — Что? — Эта близость…просто…я дала слабину… — Блэр… — умоляюще прошептал Себастьян. — Нет. Я должна подумать. Стоун поднялась, поправляя юбку, и осушающим заклинанием привела себя в порядок. Лицо еще было опухшим от слез, но не выражало ровным счетом ничего. Будто из нее вытащили все эмоции, переключили тумблер на безразличие. Себастьян тут же подобрался. — Блэр, прошу, дай мне шанс. Я никогда о таком не просил, чувствую себя дураком, но если я сейчас не скажу этого, буду жалеть всю жизнь. Теперь он был похож на побитого щенка, образ которого был несвойственным Сэллоу и это сжимало сердце Блэр в тиски. — И я тебя прошу… — прошептала она, почти ломая себя изнутри, — дай мне время. — Сколько? — только и спросил Сэллоу. — Сутки… Стоун посмотрела ему прямо в глаза. Хотелось наплевать на все, броситься ему на шею, прижаться опять горячими губами, но он столько всего натворил, что сначала нужно было разобраться готова ли она броситься за ним в омут с головой. — Завтра встретимся здесь же, в это же время и я дам тебе свой ответ. А сейчас отпусти меня… — остановила парня Блэр, замечая его протянутую руку. — Пожалуйста… — шепотом. Шаг назад. Разворот. И вот он уже позади, стоит и смотрит ей в спину. До чего же тяжело принимать правильные решения. Сейчас Блэр нужно сходить в душ и поспать. Думать она будет завтра. Только не сейчас. Слишком устала. Пыльные коридоры все тянулись и тянулись, пока она спускалась в подземелья. Было тихо, а значит Сэллоу не бежал следом уважая ее решение. Тихий шорох отвлек Блэр и она развернулась. Но темный коридор скрыл непонятный звук и его владельца. Показалось… Глухой удар пришелся прямо на затылок. Резкая боль подкосила ноги и тело рухнуло прямо кому-то в руки. Приятное забытье окутало мягким покрывалом. Вот она в темноте, никаких звуков, никаких раздражающих факторов, только нарастающая пульсирующая боль в голове. Будто волны, одна за одной, все сильнее она накрывала тело, пробуждая ото сна. Блэр прищурилась, приоткрывая глаза. Кромешная темнота окружала ученицу. Первая мысль даже не успела прийти в голову. Слух уловил хриплый знакомый тембр: — Иногда случается не так, как мы задумывали…