Нюансы интеррасовой коммуникации

На первую смену назначили его и паукообразного. Просить поменяться с Раффином или назначить Санью ему в напарники Гектор не стал — не хотелось нарваться на новую порцию комментариев. — Слушай, человек-паук! — несмело пробубнил Гектор, оставшись наедине с напарником. — А что в твоём наименовании имя, что фамилия, и как к тебе правильно обращаться? В самом деле, было бы неплохо узнать своих сослуживцев поближе. А ещё лучше — попытаться завязать если не дружеские, то хотя бы почти-что-приятельские отношения: собачиться с одним только Раффином уже довольно утомительно. — Спасибо, что спросил. Зови меня Хуф. «Хуфхарараки» — это официальное, производное от краткого имени и титула «кочевник хладных пустынь». «Якхар» — название города-оазиса, в котором я родился и вырос, а «Эхрэ» — родовой титул, означает «воинствующий странник». В формальном порядке ко мне можно обращаться «лейтенант Хуфхарараки». — Понятно... Спасибо, что разъяснил... Хуф. — А ты? — А что я? У нас, людей, всё просто. Зовут меня Гектор, а Дженкинс — это фамилия. У меня ещё есть второе имя, в честь деда, но я им никогда не пользуюсь. — Надеюсь, я не смущу тебя, если сниму китель. В нём жутко неудобно и мне трудно дышать, — д’арахар поднялся с кресла и стал расстёгивать магнитные пуговки. К удивлению Гектора, рубашки на нём не было, а штаны и вовсе на такой низкой посадке, что едва не открывали лобок. — Смутишь, — Гектор поспешил отвернуться. — У нас подобное раздевание на посту не приветствуется. — Прошу прощения, но у меня под кителем дыхальца, и если я ношу его слишком долго, то начинаю задыхаться. — Дыхальца? — Да. Хочешь взглянуть? — паукообразный подошёл к креслу Гектора и показал пальцем на два ряда отверстий, идущих от паха вверх по животу вдоль мышц пресса. — Здесь, в животе, у меня находятся лёгкие, потому что верхняя часть туловища закована в неподвижный хитиновый каркас. — Так, стоп. Если у тебя дыхальца на животе, то как ты говоришь? — Для речи у нас есть особый мускульный орган, с помощью которого мы прогоняем воздух через ротовую полость. Но проблема в том, что у нас нет голосовых связок, и между собой мы общаемся вот таким вот шёпотом. Или жестами, — Хуф вернулся за свой терминал. — Надеюсь, общение со мной не причиняет неудобств. — Нет, что ты... — Гектор откровенно врал. И тем не менее, ему даже как-то удавалось смотреть на д’арахара пусть и с опаской, но без омерзения. Хуф напоминал тарантула — большой и страшный с виду, но вроде бы такой спокойный, что можно на руки брать. Да и по-своему любопытный. Наконец, смена окончена. Дождавшись Санью, он передал ему основные заметки, сделанные в пилотском журнале, и даже перекинулся парой слов. А попрощавшись, поковылял к лифту. К сожалению, как только он вошёл в кабину, следом за ним проскользнул и Хуфхарараки. Свой китель он так и не надел, предпочёл держать в нижней паре рук так, чтобы прикрывать низ живота. — Ты меня боишься, — констатировал д’арахар. — С чего ты взял? — У меня куда больше глаз, чем у людей. Я очень наблюдателен и замечаю малейшие движения лицевых мышц, а у людей крайне красноречивая мимика. А прямо сейчас ты пытаешься держать дистанцию. Ты меня боишься, потому что я напоминаю вам что-то опасное и не особо приятное, так? — Я боюсь пауков, — честно признался Гектор. — Пауки, пауки... Ах, да, вспомнил. Ядовитые существа из типа членистоногих, некоторые из них смертоносно ядовиты. Но я не паук, я д’арахар. И моё сходство с этими животными лишь эволюционный казус, вызванный условиями развития. — Как будто это нивелирует мою фобию. — Значит, ты боишься не только пауков, но и инопланетян. — Обвинишь меня в ксенофобии? — Обвиню? Нет. Иррациональный страх перед неизвестным вовсе не причина, если он не перерастает в открытую агрессию. Ты попал в чужие для себя условия, и это тебя пугает. С этим... сложно свыкнуться, — Хуф почесал мандибулу. — Д’арахары тоже совсем недавно вошли в состав Совета Наций, мы только начали осваивать космос, и адаптироваться к жизни среди других рас нам... нелегко. — Хочешь сказать, ты тоже меня боишься? — Верно. Это стало для Гектора откровением. — И тебе тоже неуютно находиться среди инопланетян? — Некомфортно. — Тогда... — Гектор поджал губу. — Почему ты тогда подошёл ко мне и показал свои... ну... дыхальца? — Не хотел, чтобы между нами возникло недопонимание. И я не хотел бы, чтобы мои действия тебя смутили или оскорбили. — Ну... спасибо? Забавный он, этот паукообразный. А ещё прямолинейный. Гектору нравилась прямолинейность. — Нам придётся раздеваться друг перед другом в душевой. И спать в одном кубрике, — заметил Хуф. — И делить его с гин-янцем, шанийцем и кёдийцем. — Санья нас ещё облапать захочет, — улыбнулся Гектор. — Я читал, у мартыханов подрочить друг другу — всё равно что у нас руки пожать. — Разве это не отличная возможность избавиться от боязни? Я слышал, лучший способ побороть страх... — ...переспать с тем, что его вызывает! — Гектор засмеялся. — Нет, я шучу. — А я бы рискнул. И Гектору стало не до шуток. — В любом случае... — Хуф подошёл на шаг и протянул Гектору руку. — Можно? — Облапать меня? — Как вариант. «Хуже уже не будет», решил Гектор, закрыл глаза и сделал пару шагов навстречу. Трёхпалые руки Хуфа, покрытые гладенькой шёрсткой, ощущались довольно приятно — их прикосновения деликатные, невесомые и почти целомудренные. Д’арахар изучал его лицо наощупь, исследуя кончиками пальцев каждую черту, каждую проступившую морщинку. — У меня на пальцах есть волоски с нервными окончаниями. С их помощью я осязаю на более глубоких уровнях. А у тебя есть такая особенность? — Издеваешься? Откуда? — нервно хохотнул Гектор и открыл глаза. — Я больше полагаюсь на зрение и слух. — С одной парой глаз должно быть сложно. — Я справляюсь, — уже ехидно. — Ты очень занимательный, Гектор, — д’арахар попытался улыбнуться, но получилось довольно пугающе — все глаза прищурены, растущие из скул мандибулы приподняты, а из-под верхней губы торчат ещё две пары острых зубов. — Ты не исследуешь меня наощупь? — Меня неправильно поймут. Но... — Гектор, с трудом преодолевая замешательство, положил руку на один из бицепсов Хуфа. — Разве у вас, д’арахаров, мышцы не внутри? — У нас что-то вроде смешанной мышечной системы. Мышцы есть и внутри и снаружи скелета, это делает нас сильнее физически. Всё же, животные, на которых мы охотимся на Рахаре, в разы больше нас по размерам. А ещё в отличие от наших неразумных предков, у нас есть позвоночник, следовательно — шея и поясница. Но вот брюшко осталось только у женщин. — Гляжу, у вас налаживаются интеррасовые коммуникативные мосты? Гектор отступил от д’арахара на шаг. Он и не заметил, что дверь лифта уже успела открыться. За ней как раз стоял противный сине-полосатый ящер. — Гляжу, ты осмелел настолько, что лапаешь д’арахара, а? — Представь себе, Раффин. — До меня очередь скоро дойдёт? — Я скорее прыгну в ящик со скорпионами, чем коснусь тебя, гадючья ты задница, — Гектор вышел из лифта и обошёл гин-янца по дуге. — Ты это... опаздываешь на пост, уже четыре с половиной минуты как. — Мудак, — выплюнул Раффин. — Прошу прощения, «вице мудак», — поправил его Гектор. — Что вы уже не поделили? — поинтересовался Хуф. — Скажем так, этот зарвавшийся гремучник произвёл не лучшее впечатление в первую же минуту знакомства. — Как по мне, это больше похоже на флирт. — Надеюсь, ты шутишь, — пробубнил Гектор. — Пошли, я есть хочу. Пищеблок встретил их привычным гомоном. Как и на обычном земском корабле, если не брать в расчёт расовое разнообразие. За столами собирались однородные группки представителей тех или иных рас, кое-где эти группки были смешанными, где-то сидело по двое-трое. За стойкой раздачи на камбузе стоял грузный шаниец-кок, похожий на орангутанга, и расставлял на ней контейнеры с едой. — Чем сегодня кормите? — спросил Гектор, подойдя к стойке. — Для людей — рис на пару и котлеты из синтетического мяса с подливой, для д’арахаров — вот это, — кок показал на тетрапаки с маркировкой на неизвестном ему языке, один из которых тут же оказался в руках Хуфа. Взяв один из контейнеров с маркировкой «человеческая еда», Гектор двинулся к примеченному раннее столику на двоих. Усевшись и открыв контейнер, он достал одноразовую вилку и наколол одну из котлет. — Синтетическая дрянь с ароматизаторами и консервантами. Обожаю! — он кисло улыбнулся и надкусил котлету. — Ух ты, даже вроде как вкусно! — Жаль, у меня нет вкусовых рецепторов, — с некой грустинкой заметил Хуф, проткнул свой тетрапак мандибулами и поставил перед собой. — Ты не чувствуешь вкус еды? — Нет. Но если бы чувствовал, то этот вкус был бы довольно мерзким... по крайней мере, для человека это мезость. — А что вы едите, если для нас это мерзость? — В этой упаковке пастеризованный фарш из мяса рахарианского камалуса. Чтобы употребить его, я должен впрыснуть в упаковку свой яд, содержащий пищеварительные ферметны, и подождать полтора-два часа, пока он не превратится в питательную жижу. — И как у тебя только язык повернулся сказать, что ты не паук, — нервно хохотнул Гектор. — Скажи ещё, что ты ещё и паутину выделяешь. — Так и есть. На паутине основано рахарское прядильно-ткаческое и портняжное ремесло, наш «паучий» шёлк довольно популярен у земских модельеров. — Какой ужас... — Гектор затолкал котлету себе в рот и попытался разжевать её. Один разумный вид носит одежду, сделанную из выделений другого разумного вида. В голове не укладывается. — Насколько я знаю, люди ценят рахарский шёлк за «нежность и невесомость в совокупности с прочностью и долговечностью», а нижнее бельё из него стоит баснословных денег. — Опаньки! — раздалось откуда-то сбоку. — Чего это ты не с людьми садишься? Гектор подавился. Прокашлявшись, он оглянулся и увидел вполне себе человеческую рожу. — Командир космической пехоты Вдович, — рожа протянула руку. — Флайт-лейтенант Дженкинс, — Гектор пожал руку. — Мой сослуживец, флайт-лейтенант Хуфхарараки, — он показал на д’арахара. — Ты это... — Вдович наклонился пониже и шепнул Гектору на ухо. — Лучше не откалывайся от человечества, ксенодрочеров тут не любят. Вот как... Не успел приписаться, как нарвался на обвинение в ксенофилии. Чужой среди своих. А свой ли среди чужих — хрен его знает. А этот Вдович, оказывается, открытый и довольно агрессивный ксенофоб. А раз он не может проявлять свою агрессию по отношению к инопланетянам, то наверняка будет задирать тех, кто не разделяет его мировоззрения. — Захар! — позвал Вдовича кто-то из людей, сидевших стайкой за самым дальним столиком. — Отвали от парня. Пусть сидит с кем хочет. — Завали, — ответил Вдович, а понизив тон, елейно улыбнулся. — Надеюсь, ты внемлешь совету. — Неприятный тип, — поморщился Хуф. — Новорссец. От них всегда одни неприятности, — скривился Гектор, едва Вдович отошёл от них на приличное расстояние. — Агрессивные, нетерпимые ко всему, что вне их понимания. У них, я слышал, всё ещё махровеет гомофобия. Как их вообще допускают к военной службе? В самом деле. После четырёх особо крупных военных конфликтов и почти полной сепарации Новорсская Федерация в составе Республик числится чисто номинально. На деле же Федерация находится за плотным политическим занавесом, и представителя в Сенате Республик у них нет. Своя политика — ни дать ни взять «1984» Оруэлла. Своя экономика, измождённая армией и коррумпированным правительством. И население, у которого лишь два мнения — то, что высказала партия, и неправильное. Провожая взглядом бритый затылок Вдовича, украшенный татуировкой четырёхглавой и четырёхлапой птицы, Гектор еле удержался, чтобы не плюнуть вслед. — Этот Вдович здесь ненадолго, — констатировал он и снова принялся за еду. ...Гектор уже успел сдать контейнер на камбуз, а Хуф всё ещё носился со своим тетрапаком. И даже взял с собой в кубрик. — Нужно спуститься на грузовую палубу, забрать чемоданы и получить табельное, — напомнил Гектор. — Не против, если я составлю вам компанию? Кёдиец выглянул из-за занавески, закрывающей его спальную нишу в дальней стене кубрика. Гектор присвистнул: как этот великан поместился в нишу, где человеку ростом выше пяти футов не растянуться? Разве что сама ниша куда шире и глубже, чем кажется снаружи. И при этом лестницы наверх нет. А в нижней нише — пять шкафчиков для личных вещей, три из них уже заняты. Остальные спальные ниши расположены в стене слева от входа, а справа — стол с креслом и компьютерной консолью, стеллаж с пустыми датападами и прочим служебным барахлом и мягкое кресло-мешок. — А разве ты ещё не забрал свои вещи из доставки грузов?