Нюансы интеррасовой коммуникации

Сколько Гектор проспал — хрен его знает. Но вряд ли долго. Голова отзывается тупой болью на любое резкое движение, тело ломило. Последствия «Гимна»? Или просто излишне долгий сон? Продрав глаза и отодвинув шторку, он свесил ноги вниз и размял шею. Заметил Раффина, сидевшего в кресле-мешке полубоком к нему и читавшего что-то с датапада, одет он был лишь в форменные штаны. Заметив шевеление, гин-янец даже не шелохнулся — лишь зыркнул на него одним глазом. Гектору даже удалось рассмотреть, как расширился его двойной зрачок, потом сузился до тоненькой щёлочки, после чего его взгляд вернулся на экран, а сам гин-янец демонстративно закинул ногу на ногу. Бойкот значит? Ну и пусть. А пока следовало бы сходить помыться. Гектор уже достал с полки полотенце, когда в дверях кубрика появился Санья с термопенной чашкой внушительных размеров в руках. — Ты в душ? — промурлыкал шаниец. — Погоди, сядь и поешь для начала. Вот, выклянчил у кока для тебя, — он подошёл к спальной нише Гектора. — Садись, говорю! — Чего вы все носитесь с ним, как с блаженным? — процедил Раффин. — Он так специально начнёт в обмороки падать, чтобы его обхаживали. — Остынь, Раф. — тихо, но строго ответил мартыхан. — Хотим и носимся. Держи, — он протянул Гектору чашку и одноразовую ложку. С Аттари’Саньей не хотелось спорить. Обычно дружелюбный и услужливый, в своей строгости он был даже по-своему очарователен — такому сложно в чём-то отказать. Взяв в руки чашку и ложку, Гектор сел на койку и принюхался. — Это должно быть грибным супом, если кок Чарри не соврал. — Во флотском меню нет супов, — проворчал Гектор. — Только подливы к тефтелям и котлетам. И вряд ли кок, который готовит на целый экипаж, будет морочиться с отдельным меню. — Верно, подловил, — Санья неловко почесал затылок. — Это я готовил. Ты это... попробуй, я мог чутка пересолить. Гектор с недоверием зачерпнул бульона, принюхался и попробовал. Оказалось довольно вкусно, пусть и необычно для супа. — Итак, что я ем на самом деле? — Суп из земских грибов, лука, картофельного пюре и корня шаньского сэклемадекса. — А это чё? — Клубень, растущий по дну мелких прудов. Цветёт огромными чашевидными цветами, пахнет как ваша пряность паприка. А клубни очень питательные и довольно вкусные. Если нам дадут отпуск на шанийском корабле-колонии, ты просто должен будешь попробовать наш традиционный суп с сэклемадексом и рёбрышками хокгара — это просто объедение! Тебе тоже, Раф, не обсуждается. Гектор выловил ложкой нечто, напоминающее снежинку из картофеля. — Это он и есть? — Ага... Попробуй! И Гектор попробовал. Оказался этот инопланетный клубень довольно вкусным — чуть сладковатым, отдающим пикантной остринкой. — Не боишься, что у него может быть аллергия? Или анафилактический шок? Людишки очень... хрупкие. — Не боюсь. На Лаэ-Пань очень часто приезжают земские делегации. Если бы кто-то отравился, все бы уже давно знали. Гектор лишь зыркнул на гин-янца исподлобья. «Хрупкий», блять! Пусть пообщается с новорсцами, которые какую только хрень в себя не вливают. Расправившись с супом и отправив одноразовую посуду в мусорный бак, Гектор всё же подхватил полотенце и направился к душевым. Как и ожидалось, Санья напросился с ним. Было довольно малолюдно, ночная смена, как-никак. — Зачем всё это? — спросил Гектор, включая и настраивая воду. — О чём ты? — О супе. Об этой твоей заботе, о кофе, который ты мне носил... да обо всём. Ты пытаешься ко мне подлизаться? Шаниец сначала понуро опустил плечи, но ответил без намёка на обиду: — Так у нас принято. — Подлизываться ко всем? — Нет же! — мартыхан ткнул Гектора под бок. — Заботиться о товарищах. Я знаю, что у вас всё по-другому, но... ничего поделать с собой не могу. Да и не собираюсь, я так привык. — У вас все так по-панибратски друг к другу относятся? Шаниец кивнул, намыливая шерсть. — Члены семьи, сослуживцы, друзья, коллеги — мы не видим разницы между «своими» и «чужими». Каждый по-своему ценен. Каждый по-своему дорог. И каждый заслуживает тепла, телесного или духовного. И поддерживать эту связь, даже если на короткий срок, очень важно. В этом суть шанийского социума — телесная и духовная сплочённость помогает выдержать любое бедствие. — Поэтому вы... кхе-м... ну... — «Неразборчивы в сексуальных связях»? Почему вдруг стало так неловко? — На самом деле, — Санья налил геля на ладонь и потянулся к плечам Гектора. — Позволишь? Гектор пожал плечами. Было весьма непривычно, казалось даже непристойным. Но они лишь мылись вместе, что плохого в том, чтобы потереть друг другу спинку? — На самом деле, — повторил Санья, растирая гель по телу Гектора, — мне сложно судить о «неразборчивости». Вы, люди, создаёте прочные связи на долгий период, или же расходитесь и ищете новых партнёров. И поэтому у вас есть представление о «неверности» и «распущенности», как о чём-то неправильном. У нас же всё проще. Для нас телесный контакт — форма общения, как для вас устный разговор. И отказ в ласке — весьма обидная вещь, наравне с открытым проявлением враждебности. Поэтому, наверное, люди часто считают шанийцев «ебливыми мартышками», а шанийцы людей — озлобленными и враждебными ко всем, включая друг друга. — А может, мы и есть озлобленные мудаки? — пожал плечами Гектор и сам стал намыливать голову Саньи. — Мы и друг друга еле терпим, чего уж говорить о вас или тех же гин-янах? — Звучит довольно жестоко. — Таковы мы есть. И открывать объятия и душу для других нам... сложно. — Хуф говорил, ты стараешься. Да... вот так! — Санья наклонился, подставляя затылок под массирующие ласки человеческих пальцев. — Честно, я и сам не знаю, что со мной происходит. Я думал, не выдержу. До «Синистреи» я ведь... А, хер его знает. Но я понемногу привыкаю. И узнавать чужие культуры, чужие... особенности, — Гектор помассировал за ушами шанийца, — Говорят, страх, гнев и любопытство — основные инстинкты любого живого существа. И мне почему-то даже становится любопытно. — А мне ты так не делал, — раздалось наигранно-обиженное паучье шипение. — О, Хуф! — улыбнулся Санья. — Напомнить тебе, что ты как бы уже ночуешь в моей постели? Или тебе мало? — Гектор! — д’арахар полез обниматься и стал жмякать бока и ягодицы «своего» человека. — Ты как после... ну... — он показал пальцем на место, где у него должна быть ушная раковина. — После песнопений Ранмийтти? Ну, вроде нормально, — Гектор решил, что раз Хуф здесь, его тоже неплохо бы помыть, и стал намыливать его плечи. — Проспался. Голова только ноет, как после похмелья, но это пустяки. — Мийтти опять ходит с виноватым видом. Говорит, не хотел, чтобы ты пострадал, но не подумал о пси-экранировании. — Я не в обиде. Дерьмо случается. ...— А знаете, нам следовало бы чаще мыться вместе. Или даже сходить в купальни всем пилотским составом, — задумался Санья, вытирая волосы на ходу. Как и Гектор, он не прикрывался полотенцем, позволяя бубенчикам свободно болтаться у всех на виду. — Прекрасная идея, — поддежрал его Хуф. — На Рахаре есть отличный комплекс горячих источников. Если нам дадут увольнительную в ближайшее время, обязательно свожу вас. — Или на Молан-Фань, — предложил Санья. — Грязевые ванны в минеральных пещерах — просто нечто. — А я хочу на Нихон-Митцу, — мечтательно улыбнулся Гектор. — Был там раз на экскурсии от академии и посетил тамошний онсэн. Вышел оттуда словно заново родившийся. — Интересно, у гин-ян есть подобные заведения? — шаниец убрал полотенце с головы. — Есть. Ролайн появился, как снег на голову, тоже одетый лишь в собственную чешую и с полотенцем на плече. — Дженкинс, доктор Еран говорил, что тебе нужен покой. Что ты делаешь вне кубрика? — офицер упёр руки в бока. — И что мне теперь, не мыться? — парировал Гектор. — Или прикажете лежать и вонять на весь кубрик? — Уел, — сдался гин-янец. — Как себя чувствуешь? Вижу, с постели встал, не всё так плохо. — Так точно, сэр. К концу больничного буду как огурчик. — Рад слышать, — Ролайн похлопал Гектора по плечу. — И по секрету кое-что. Румувианский Совет вышел на переговоры. Их геронты подумывают вступить в Лигу Наций и присоединиться к проектам «Зодиака». И если они согласятся — «Синестрея» отправится на домодернизацию, а экипаж пополнится новыми лицами. Но не исключено, что кому-то придётся — или удастся, — уйти в запас. — Вот ведь... — понуро выдохнул Хуф. — И пилотский штат тоже... потерпит изменения? — Исключено. Увольнять и списывать пилотов не будут, если на это нет весомых причин. Но я с вами попрощаюсь, это точно. Ну да. Ролайн ведь замуж собирался. — В любом случае, пока «Синистрея» будет на доработке, всему экипажу дадут отпуск. Но что-то я заболтался, у меня скоро смена. Лейтенант Аттари’Санья, вам тоже советую поторопиться. Штурман ушёл в сторону душевых, а Гектор лишь обречённо выдохнул. — Только освоился с «Синистреей», как её тут же перекраивают. — Ну и что? Разберёмся, — Санья легонько шлёпнул его по ягодице. — Пойдём, мне ещё к смене собираться. Ранмийтти уже, наверное, заждался. Закатив глаза на столь фривольный жест, Гектор пожал плечами и направился вслед за шанийцем. ... — Ладно, Ранмийтти меня заждался. Я побежал! — Санья наклонился к сидящему на койке Гектору и чмокнул в щёку. — Эй! — возмутился Гектор. — А, хер с тобой, пиздуй уже! — Вы нравитесь друг другу, — констатировал д’арахар, едва дверь кубрика закрылась за шанийцем. — Это что-то значит? — Вовсе нет. Верней, это очень даже хорошо. Ты раскрепощаешься, перестаёшь нервничать в нашем присутствии. Санье даже голову помыл... — Ревнуешь? — Что? Нет! Мы ведь не замужем друг за другом, да и если бы были... — Куколд, — закатил глаза Гектор. — А я начинаю чувствовать себя шлюхой. Вы меня скоро и в самом деле по рукам пустите. — А что такое «куколд»? «Блять...» — одними губами произнёс Гектор. А вслух добавил: — Ну... Это тот, кто тащится от того, что ему изменяют. Или намеренно «делится» своим партнёром, что-то вроде того. — То есть, ты считаешь меня своим партнёром? «Блять» — А разве мы встречаемся? — Вроде нет, — д’арахар почесал мандибулу. — Воспринимай как шутку, — посоветовал Гектор. — А ещё лучше — не бери в голову, от этого мозги пухнут. Да и вообще, земские шутки могут быть весьма грубыми и обидными, особенно про смерть и письки, — он повесил полотенце на дверцу шкафчика. — У д’арахаров тоже есть довольно оскорбительные шутки, — ответил Хуф, доставая припрятанный заранее пакет с полупереваренным мясом камалуса и присасываясь к нему. — Расскажешь потом на досуге. — Вижу, ты вовсю бодрствуешь, — в дверях кубрика возник Ранмийтти. — Ты хорошо спал? Может, чувствуешь какой-то дискомфорт? — Голова ноет, — честно признался Гектор. Эмпату лучше не врать — всё равно пронюхает, так ведь? — Как после хорошей пьянки. — Сходи к юмеку. Это могут быть скрытые последствия «Гимна», о которых мы с Ераном могли не догадываться. — Завтра утром. А пока хер знает что мне сейчас делать — ложиться обратно спать или маяться всю смену. — Я мог бы составить тебе компанию. Кёд не обязательно соблюдать суточный режим. — Тогда я пошёл спать. Доброй ночи, — дососав свой ужин и выбросив упаковку, Хуфхарараки уполз в свою нишу и зашторился. — Прости, — Ранмийтти уселся в кресло-мешок. — Я должен был позаботиться о... — Ничего страшного, — перебил его Гектор. — Да, неприятно, что мне придётся отлёживаться после этого «Гимна» и мучиться сбитым режимом. Но это... — он хотел сказать «пустяки», но вспомнил, что разница технологий людей и кёд явно не пустяк. — Скажем так, это неприятный, но всё же опыт. Инженерам «Синистреи» будет над чем подумать. — Верно. Кёдиец задумчиво склонил голову и подобрал ноги, усаживаясь по-турецки. — Мы с Айю уже позаботились об экранировании экипажа при запуске «Гимна». Всем будут выданы пси-дизрапторы локального цикличного поля, они должны блокировать волновые воздействия установки. Но носить его постоянно нельзя — у него есть свои... побочные эффекты вроде кратковременной вялости и апатии. Поэтому надевать его следует исключительно на время действия «Гимна». — Хорошо, учту. Гектор поднялся с койки и подошёл к этажерке, взял с полки один из датападов. Подключился к серверу-библиотеке, пролистал список хранящихся там книг в поисках хорошего чтива. — О, «Самурай Март»! — улыбнулся он, подгружая роман. — Эй, Мийтти! А ты любишь читать? — Если ты о вымышленных историях... Я удосужился прочесть одно произведение. Сказать честно, оно показалось мне... — Ранмийтти нахмурился, — тяжёлым для восприятия. Мрачные, сложные мыслеобразы и метафоры. Почему-то навеивает чувство безысходности и оставляет неприятный осадок. — И что же ты прочитал? — Историю, сочинённую неким Йошитоки Гото. Называется «Император пожарищ». Гектор расхохотался. — Не удивительно. «Император» — то ещё чтиво, об него сломало зубы почти всё сообщество маститых литераторов. А ты взял его для «лёгкого чтения», да? — Это только подтверждает, что вы, люди, очень сложные.