Нюансы интеррасовой коммуникации

… — Майор Вдович! Вас-то я и ищу! Капитан МакКлауд поймал Харитона у выхода из камбуза. Обычно он вызывает через интерком или оставляет сообщение через систему внутреннего инфообмена. То, что кэп лично попёрся искать начбеза, заставило Харитона насторожиться. — Сэр? — Слушайте, майор… какие у вас планы на отпуск? — Уже договорился с ребятами отдохнуть на источниках. Простите. — Ладно… — капитан поджал губу. — Тут такое дело… — он подступил на шаг и понизил голос, — среди наших на борту нацики. — Захар, сука блядская, — процедил начбез. — Сведения проверенные? — Да. Айю и Еран чуют радикальные настроения по всему борту, Меррарэ пришлось развернуть сеть внутреннего наблюдения. Одного из авиатехников нашли в ангарах, на нём живого места нет. Недоглядели, майор, делаю вам устный выговор. И что интересно — заводила у них не твой Захар. У Харитона похолодело внутри. Неонацистское угруппирование на борту, полном инорасников… должно быть, это заранее спланированный саботаж. — Мне нужны имена, звания и красиво сшитые дела, которые не стыдно показать трибуналу. Это приказ, майор. Вольно, — Макклауд кивнул и пошёл на камбуз. — Срань Господня! — зашипел Харитон, перейдя на родной русский. — Стоп… а какого хуя я узнаю это от капитана? Какого хуя безопасники делают, бляди нерасторопные? Так, пойти и вломить им пиздов для роста продуктивности и развернуть расс… — он застыл, словно громом раженный. — Ебучий случай, бедная Люся, ёбанная по всей нотной грамоте! … … — Значит, этого… кхм, командира Вдовича всё-таки спишут на берег. Хоть что-то складывается должным образом, — Хуф вонзил свои ядовитые «клыки» в тетрапак с мясом камалуса. — Иначе, клянусь Первым Оазисом, рано или поздно я бы замотал его в кокон и подвесил где-нибудь в трюмах за контейнерами, как муху про запас. — Вот поэтому я и ненавижу пауков, — брюзгливо пробубнил Гектор. — Но в самом деле, каким же куском говна надо быть, что его даже родной брат заебался терпеть? — У них слишком много различий в генетических маркёрах. Возможно, они не до конца родные, — Мийтти приложил пальцы к подбородку и прищурил все глаза. — Максимум, как вы говорите, «единокровные». — Всё-то ты насквозь видишь… Доев, Гектор сдал контейнер, и все трое вернулись в кубрик. — И всё же, Гектор, — задумчиво пробубнил Ранмийтти, расшнуровывая свой корсет. — Ты меняешься, и меняешься слишком быстро. Должно быть, твои старые установки рушатся как… ах, да, как карточный домик. — О чём это ты? — О твоих… — Может, умолчишь эти свои домыслы? — Гектор снял рубашку и закинул её в постирочный агрегат, стоящий в углу кубрика. — Меня самого это беспокоит, но я не считаю, что эту тему стоит мусолить. И то, что я… кхм, вступаю в половые контакты с инорасцами, ещё не делает меня каким-то ненормальным. Ранмийтти лишь почесал когтем свой длинный шнобель, Хуф пожал плечами, стягивая штаны. — Как ты и говорил, мы, люди, пиздец сложные. Так зачем вообще понимать нашу логику, если она у нас чаще всего набекрень? — Должно быть, эта тема всё ещё тебе неприятна, — пробубнил кёдиец. — Прости. — Куда приятней заниматься сексом, чем говорить о нём, не так ли? — невпопад пошутил Хуфхарараки. — Хуф, я тебя сейчас стукну, — проворчал Гектор. — Может, мне и не стоило поднимать эту тему, — Ранмийтти разделся догола и опёрся локтем о шкафчик, — но игнорировать её мне кажется… хм… лицемерием? Попыткой сбежать от проблемы? Самообманом? — Хочешь сказать, что я пудрю себе мозги, пускаю всё на самотёк и делаю вид, что всё в порядке? — Гектор скрестил руки на груди. — Примерно. Какая же заноза этот Ранмийтти. Везде пытается докопаться до рационального зерна, даже там, где его и в помине нет. Он видит проблему и пытается как-то её решить. Прям как программный архитектор-недоучка, который видит мелкий, но надоедливый баг, всеми силами пытается его устранить и лезет под корневые процессы. И удивляется, почему протокол безопасности раз за разом шлёт его нахуй. — Я… — Гектор собрался сказать что-то вроде «я не нуждаюсь в психоаналитике», но задумался. А ведь и в самом деле — он ведёт себя как идиот. Бросается из крайности в крайность. Одно хорошо — он не испытывает иррациональной неприязни ни к Хуфу, ни к Санье, ни даже к Мийтти. Раффина он всё ещё терпеть не может — но это скорей личная, нежели расовая неприязнь. «По крайней мере, мне больше не страшно». — Ты фонишь неразрешенным внутренним противоречием. Это ощутимо… холодит твою ауру, делает её, с позволения сказать, колючей, — кёдиец почесал челюсть. — Ты пытаешься себе что-то доказать? А себе ли? «И в самом деле…» «Это всё, блять, дедовы установки». — Не строй из себя лекаря душ, Мийтти, у тебя хреново получается, — Гектор разделся догола и залез в свою спальную нишу. — Доброй ночи. — Не идёшь с нами в душ? — вкрадчиво поинтересовался Хуф. — Я уже сходил перед ужином, — откровенное враньё. Хуф вряд ли выкупит, а вот Мийтти раскусит на раз-два. Гектор надеялся, что кёдиец всё же учует его желание побыть одному. «Иначе никакого, блять, личного пространства на этом корыте». … … — Лейтенант Джушшн, на пару слов, — пробубнил штурман Ийн, едва войдя в кабину пилотов. — Немедленно. — Китхам… — Раффин стукнул кулаком по подлокотнику, но послушно поднялся с пилотского кресла и последовал за офицером. — Что-то не так? — Да, Раффин, не так, — Ролайн перешёл на гин-янский. — Начиная с того, что ты, Алуар тебя помилуй, кретин. Какого грязного духа ты опять поцапался с Дженкинсом? — А, вот ты о чём… — Да, Раффин. Нет, не говори ничего. Алуар, Галлари, Гэйрэ! Ты уже зациклился на нём? — Тебе-то что? — Ох, горе… Всё ещё хуже, чем я думал. Раффин лишь закатил глаза и щёлкнул зубами. — Да отстань ты от меня! — он толкнул штурмана и направился обратно в кабину. — Он не ответит тебе взаимностью. Он не гин-джа, Раффин, у него совершенно другой менталитет. Он не понимает твоих ухаживаний. — Твой же понял! — Не равняй их под одно мерило! Честер — единичный случай, исключение из правила. А Гектор другой. Ты ему не понравился — он послал тебя к Неименуемым, а если начнёшь его домогаться — напишет рапорт и испоганит тебе карьеру. Он не примет тебя, Раффин. Не примет. В его глазах ты — кусок дерьма, который портит ему жизнь, и ему плевать будет на твой гормональный импринтинг. — И что мне тогда делать? — Прими его правила игры. Научись заигрывать так, как это делают люди. Дари приятные мелочи, делай комплименты. Но для начала — извинись и помирись с ним. Он не должен держать на тебя зла или обид. — А если он не поймёт и этого? — Тогда мне тебя даже не жаль. Возвращайтесь на пост, лейтенант, — Ролайн и ушёл в направлении боевого центра. — К грязным духам, — фыркнул Раффин, разворачиваясь в сторону кабины пилотов. … … — Ты слишком на него давишь, — Хуф встал под душем и включил воду. — Не надо так. — Я волнуюсь о его душевном состоянии, — Ранмийтти тоже включил воду, но перехватил поток псиокинетическим вихрем и пустил по своему телу. — «Гимн» мог повлиять не столько на его мозг, сколько на психику, дестабилизировать её и повлиять на суждения. — Просто не дави на него. Люди в своём большинстве все такие. Он как фухфи — ты его палочкой потыкаешь, он свернётся в клубок, выпустит подкожные иглы и будет шипеть, пока ты от него не отстанешь. И ему плевать, хочешь ты ему помочь или навредить. Ранмийтти лишь скосил все глаза на д’арахара. — Поэтому прошу, не нужно пытаться ему помочь. Пусть сам разберётся в своих чувствах. Если ему нужна помощь — он сам попросит. — Мне неспокойно, — отрезал кёдиец. — Я не могу быть уверен, что «Гимн» не навредил ему, а прочитать его разум я не могу без его разрешения. Поэтому и «прощупываю» его, задавая неудобные вопросы. — Лучше поговори с ним начистоту. Но я вижу, ты не просто так печёшься о нём, и это даже не чувство вины. — Ты наблюдателен, Хуфхарараки Якхар Эхре, — хмыкнул кёдиец. — Вынужден признать, каким-то непостижимым образом я к нему привязался. — А ведь вы даже не занимались сексом. — Разве это обязательное условие? — Нет, не обязательное. Но я слышал, что занятия сексом на регулярной основе могут… укреплять межличностные связи между людьми. Не веришь — расспроси Санью, шанийцы вроде как чем-то схожи с людьми в этом плане. Ранмийтти лишь фыркнул и, выключив кран, позволил циркулирующей по его телу воде стечь в слив. — Люди такие сложные… … …Майор Вдович был зол как сто чертей и стая голодных зухов, был готов рвать глотки. У него под носом готовится диверсия, цель которой — саботировать проект «Синистрея» и разжечь межрассовый скандал на борту. Чёртовы неонацисты-ксеноненавистники. «Пограничная» война с гин-янцами отгремела давным-давно, «Навозный конфликт» с адолимами решился, не успел Флот потерять и пары крейсеров, а стычка на румувианской границе и вовсе окончилась пактом о ненападении, д’арахары и вовсе приняли земские делегации хоть и с осторожностью, но без враждебности. Но разве дерьмоголовым нацикам докажешь хоть что-нибудь? И самое дерьмовое, что братец Захар оказался таким же отбитым дебилом. «Захар, Захар, Захар…». Харитон уже давно сомневался, что забрать Захара из Новороссии было верным решением. Они ведь даже не родные братья, а лишь полукровные. И росли порознь. Захар у своей мамочки был единственной кровиночкой — Харитон мог поспорить, она всё детство его едва ли не в попу целовала. Захар не жил с ними в однушке на двадцать квадратов, где не то что развернуться нет места — где Харитону приходилось срать, пока ещё двое его братьев моются в ванной без шторки, а третий душит гуся, обпершись задницей о сколотую раковину. Где спать ложились впятером на один матрас, рискуя получить ночью пяткой в глаз и локтем по яйцам. Где старший брат за отца, а старшая сестра — вместо матери, что вкалывала на трёх работах и домой приходила подмыться, сменить бельё и поспать. Захар не хлебнул того дерьма, что Харитон наворачивал большой ложкой всё своё детство. И Захару повернулся язык сказать «ну мы же братья», когда общего у них ничего кроме яиц их папочки — кобеля и пропойцы. А Харитон повёлся на провокацию. Он три раза в лепёшку разбился, чтобы вывезти всех своих младших из Федерации через Алодар в Гурджианскую республику, и оттуда — на Новый Арканзас — единственную колонию Американской республики, где можно получить «второе среднее» образование с аттестатами, оформленными «задним числом». А потом Захарушка начал показывать свой характер — отселился, отдалился, связался с гнилой компанией. Но последнее удалось нивелировать, потащив его за собой во Флот — пришлось ещё раз порвать жопу на портянки, — и держать под неусыпным надзором, чтобы он не наделал глупостей. И вот он результат. Даже здесь, на «Синистрее», он нашёл дурную компанию. Но не он самая большая проблема. Соль в том, что нацики из земской прослойки экипажа затесались даже среди служащих внутренней безопасности корабля. Сколько их, насколько они организованы — это всё ещё предстоит выяснить, но вряд ли их численность превышает хотя бы десять процентов «человеческого» состава экипажа. Придётся идти на самые грязные уловки. — Лейтенант Берсберри, внесите поправки в протокол: командир космопехоты Захар Вдович задержан за разжигание ненависти и подстрекательства к межрасовому конфликту на борту. Срок его задержания изменён на бессрочный, по прибытию на «Архангела Гавриила» он предстанет перед Трибуналом. «Прости, Захар. Но ты сам нарвался под горячую руку».