***
— Как прошел твой день? — спрашивает Лань Хуань Вэй Ина, который лежит на кровати, раскинувшись на спине. Он обнажен, кожа чуть влажная после душа, волосы раскинуты вокруг него ореолом. — Продуктивно. У меня новая идея. Хочу сделать серию с краской. Знаешь облить моделей с головы до ног. Наверное, хочу поработать с цветом. Яркие… Контрастные. Красный, черный, белый, может, немного золота. Это будет круто. — Звучит интересно. Нашел подходящих моделей? Лань Хуаню интересно, как рождаются идеи. Он всего лишь продает искусство, неплохо в нем разбирается. Но вот творить… Это не его. И это завораживает — наблюдать, как из идеи формируется нечто, пусть и шокирующее, но прекрасное. — Пока нет. В этом и проблема. Я хочу андрогинных парней. Возможно, макияж… м-м-м… длинные серьги и высокие каблуки. Все анкеты, которые я просмотрел, не то немного. Я даже объяснить не могу, кто именно мне нужен. Как только увижу — пойму. — Я могу послать запрос в агентство Не Хуайсана. Помнится, у него были такие в стиле Твигги с томными глазами. — О, Твигги! О! Слушай, — Вэй Ин подскакивает и тянется за телефоном, открывает заметки и начинает быстро набирать текст, — стиль шестидесятых. И да, пожалуйста, спроси насчет моделей. Лань Хуань улыбается и тут же пишет не через менеджера, а Не Хуайсану напрямую, пользуясь их давним знакомством. Затем откладывает телефон и забирается в постель. Вэй Ин теперь лежит поперек кровати, что-то неразборчиво бормочет и печатает. Он такой сексуальный, когда увлечен. Наверное, Лань Хуань попался сразу, едва их представили. Эта шальная улыбка на миг выбила почву из-под ног. Он так давно не ощущал нечто подобное. Но разве не пришло время оставить прошлое в прошлом, тем более Лань Хуаня так активно отталкивали? Долгое время Лань Хуань корил себя за то, что поддался импульсу и все разрушил. Но они были так молоды. И так глупы. А потом были годы тоски и наблюдения издали. Отчуждение брата очень больно ударило, сломало что-то внутри. Потребовалось много времени, чтобы собрать себя заново. Может, теперь у него есть шанс на свой кусочек счастья? Вэй Ин такой живой, непредсказуемый. Абсолютная противоположность… Это хорошо. — Хуань, ты здесь? — Вэй Ин подползает поближе, трется носом о шею. — Здесь, просто задумался. — М-м-м, мне надо знать о чем? — Вэй Ин запускает руку под одеяло, оглаживая тело, прикрытое футболкой и свободными шортами. — О тебе. Я рад, что ты есть у меня. — Ты такой хороший, Хуань, — Вэй Ин стаскивает с него одеяло и тянет с подушек вниз. — Я рад, что нравлюсь тебе, — Лань Хуань шире разводит ноги, куда сразу же укладывается Вэй Ин. — Чем ты так вкусно пахнешь всегда? Это несправедливо, — Вэй Ин трется о шею, лижет, покусывает. Водит горячими ладонями по бокам и груди, забравшись под футболку. — Миндаль и нероли, — улыбается Хуань, оглаживая литые мускулы, тиская ягодицы, что поджимаются, когда Вэй Ин вжимается бедрами в пах, показывая свое возбуждение. — Горечь и сладость. Так вот почему я тебя все время хочу. — Да, это мой коварный план — использовать афродизиак для привлечения. — М, у тебя отлично получается, — Вэй Ин стаскивает с него одежду и тут же притирается всей обнаженной кожей, вытягивается на нем восхитительно, словно хочет растечься и обернуться целиком и полностью. Лань Хуань выгибается и тянется за смазкой. Вэй Ин хватает ее и тут же выдавливает себе на пальцы и вводит сразу два. Лань Хуань притягивает его за волосы и впивается в рот. Вэй Ин будто чувствует то, что надо делать. Он жесткий, двигает рукой аккуратно, но твердо и уверенно. Растягивает недолго и почти сразу направляет свой член. Первая боль проникновения всегда такая сладкая, такая тягучая, проходится покалыванием вдоль позвоночника. Она быстро рассеивается, сменяясь жаром. Вэй Ин подхватывает его ноги, едва не закидывая себе на плечи и берет быстрый темп. Он упирается руками в матрас, мышцы на его руках напрягаются, по шее бегут капельки пота. Губы Вэй Ина приоткрыты, глаза темные, как грех, и такие же манящие. Лань Хуань очарован и влюблен. Ох, как мальчишка. Он вздрагивает, когда Вэй Ин меняет угол и начинает ускорять ритм. — Вэй Ин… — шепчет Лань Хуань, тянется сжать себя, ему нужно всего несколько движений. — Кончи только на моем члене, — жарко выдыхает Вэй Ин. Лань Хуань отдергивает руку, бессвязно повторяет «Вэй Ин» и через несколько толчков его выгибает. Вэй Ин догоняет свое удовольствие. После того, как они приводят себя в порядок, укладываются, плотно прижавшись друг к другу. Вэй Ин кладет голову на грудь Лань Хуаню, нежничает, трется щекой, выводит пальцами немного щекотные узоры от сосков до паха. — О, я забыл сказать, у меня съемка для «Vogue» через пять месяцев в Лондоне. Сегодня пришло подтверждение. Они даже не обсуждали мой прайс, сразу на все условия согласились. — Поздравляю. Горжусь тобой. — Черт, Хуань, — говорит Вэй Ин и тянется за поцелуем. — Спасибо. — Не за что, — Лань Хуань покрепче обнимает его и голосовой командой Алексе гасит светильник у кровати.***
Лань Чжань сидит за столиком ресторана и смотрит на открывающийся вид на залив. Здесь красиво, особенно когда туман стягивается в низину, покрывает пушистым покрывалом реку, переплетение дорог. Видны лишь арки моста и тянущиеся от них тросы в никуда, в клубящееся зефирное месиво. — Давно ждешь? — напротив присаживается Лань Хуань и улыбается. Лань Чжань окидывает его внимательным взглядом. Лань Хуань выглядит хорошо, намного лучше, чем прежде. Но он насторожен и напряжен. Напрягается и Лань Чжань, когда замечает засос, бесстыдно выглядывающий из-под выреза пуловера графитового цвета. — Десять минут, — говорит Лань Чжань и отводит взгляд. — Я пришел раньше. — Спасибо, что согласился встретиться. Мы давно так не сидели вдвоем. Давно — это мягко сказано. — Мн. Лань Чжань берет меню и принимается его изучать, хотя уже просмотрел раньше и знает, что закажет. Вегетарианских блюд здесь немного. Лань Хуань следует его примеру. Они и правда давно не встречались наедине. Очень давно. В течение многих лет Лань Чжань практически не приезжал в дом, где вырос. А Лань Хуань жил там вплоть до смерти отца. После похорон Лань Чжань впервые за много лет по собственной воле переступил порог отчего дома. И почувствовал себя чужим. Даже его старая комната, казалось, принадлежала кому-то другому. Дядя до сих обижен за то долгое пренебрежение семьей, как он выражается. Хорошо, что он не знает правды. — Чжань, ты на меня злишься? Лань Чжань поднимает глаза. Во взгляде Лань Хуаня понимание, но в глубине… Тоска. Та самая тоска, которую Лань Чжань видит и в собственном отражении, когда расслабляется и его никто не видит. Которую он научился так хорошо прятать. Тоску и сожаления. — Нет. За что? — Не знаю. Это из-за Вэй Ина? — Нет, — слишком резко отвечает Лань Чжань. — Чжань… прошло уже столько лет, а ты далек, словно луна. Лань Чжань вздыхает. Ему стоило догадаться, что брат захочет поговорить о том, о чем требовал ответа еще много лет назад. И первым порывом было просто уйти, как было каждый раз, когда Лань Хуань пытался подловить его наедине на семейных ужинах. Теперь он чувствует вину. И ее так много. Он не двигается, лишь сильнее сжимает жесткий край меню. — Ты винишь меня за то, что произошло шестнадцать лет назад? — Ты не виноват. — Тогда почему все эти годы ты наказываешь меня? — Я… — Лань Чжань не знает, что сказать. Особенно теперь, когда появился Вэй Ин. Это все запутало еще больше. — Я не наказываю. — Чжань, послушай, мы совершили ошибку, хорошо? Давай уже забудем об этом. — Мн. — У тебя есть Мо Сюаньюй, у меня Вэй Ин. Разве мы не можем как-то все наладить? Лань Чжань бросает меню и резко поднимается. — Мне нужно вымыть руки. — Конечно, — с грустью говорит Лань Хуань и возвращается к изучению меню. Лань Чжань закрывает дверь за собой и гонит воспоминания о Вэй Ине, о его взгляде в отражении зеркала и прочего, что последовало далее. Гонит мысли о брате. О том, что было и не было. О том, что могло бы быть. Он подходит к столешнице с несколькими раковинами, упирается ладонями и опускает голову. Дышит, старается привести сумбур в мыслях в порядок. Пытается не провалиться в мутный туман, что окружает его, и сжимает свои холодные щупальца. Он тщательно моет руки и смотрит на себя. В свои бесстыжие глаза. Подспудно Лань Чжань долгие годы наказывает брата за все происшедшее. Осознать это было больно. Больно признаваться самому себе, какой он мудак. Наказывает за то, в чем не было его вины. Они оба наказаны за невоздержанность. Лань Чжань ведет плечами, когда вытирает руки. Спину пронизывает фантомной болью, и он вздрагивает. Он понимает, что это психосоматика. Шрамы уже давно не болят. В кармане вибрирует телефон входящим сообщением. Лань Чжань снова ощущает боль в спине, когда читает его: «Через час» и адрес. Сообщение с неизвестного номера, но Лань Чжаню не нужно размышлять, кто же отправитель. Они не обменивались номерами, но не сложно раздобыть контакт Лань Чжаня в телефоне брата. Лань Чжань медленно дышит, держа палец над экраном. А потом добавляет новый контакт под именем «Блэк-миди». Вэй Ину это прозвище подходит идеально — он и правда похож на этот жанр музыки с запредельным количеством нот. Ремикс из множества эмоций. Пьянящая смесь обольстительности, болезненной ломкости, сумасшествия и похоти. Лань Чжань возвращается к столу, решая, что не поедет. — Сделаем заказ? — миролюбиво говорит Лань Хуань. — Мн. Официант появляется перед ними через пару минут после жеста Лань Хуаня. Лань Чжань сжимает телефон в кармане. До места назначения ехать минут сорок, если не застрянет в пробках. Усилием воли он разжимает пальцы и кладет обе руки на стол, переплетая пальцы в замок. Аппетит пропадает и, когда официант поворачивается к нему, заказывает только чай. — Чжань, поговори со мной, — Лань Хуань тянется к его рукам, когда они остаются наедине, и накрывает горячей ладонью. — Пожалуйста, не игнорируй меня. Лань Чжань разрывает контакт. Он делал больно брату на протяжении всех этих лет и продолжает делать. И учитывая, что внутри него тикает таймер, отсчитывающий помимо его воли время встречи, продолжит делать это и впредь. — Мне нужно идти, — Лань Чжань поднимается и не смотрит на брата. — Трус, — несется в спину. Лань Чжань замирает, спина каменеет, но он не оборачивается. Верно, он трус. И может перечислить еще множество эпитетов, весьма неблагозвучных, но четко отражающих его сущность. Он уходит так быстро, насколько может, чтобы не показать, что сбегает. Сбегает от брата или бежит к Вэй Ину? Пожалуй, и то, и другое. Лань Чжань едет по указанному адресу, следуя подсказкам навигатора. Едет с твердым намерением сказать Вэй Ину, что они не могут продолжать то, что между ними происходит. Вселенная то ли смеется, то ли подталкивает вперед, но ни в одну пробку Лань Чжань не попадает. Он даже приезжает чуть раньше. Глушит машину и откидывается на сидении. Окраина города. Здесь тише, чем в центре. Ряд невысоких зданий примерно начала прошлого века, вероятно, были складами, учитывая близость доков. Теперь в одном располагается студия Вэй Ина по соседству с магазином винтажной одежды с одной стороны и кофейней — с другой. Чуть позже он поднимается на второй этаж и замирает у приоткрытой двери. А после толкает и входит. Студия не выглядит глянцевой и вылизанной. Сохранена старая кирпичная кладка, местами побитая, местами с остатками облезшей краски. Огромные арочные окна, которые создают естественную освещенность. Здесь хаос. Но упорядоченный хаос. Предметы мебели, по идее не сочетающиеся между собой, но тем не менее, выглядит гармонично рядом друг с другом: диван в стиле ар-деко насыщенного винного цвета, венский стул, выкрашенный в розовый. Потертый сундук в качестве журнального столика. Много фотографий на стенах. Далее виднеется несколько стоек со студийными фонами, отражатели, стойки с осветителями. Остальное скрывает штора, из-за которой появляется Вэй Ин. У Лань Чжаня перехватывает дыхание. На Вэй Ине гибрид кандуры и камизы белоснежного цвета, едва прикрывающий колени. На ногах белые шлепанцы. Лань Чжань сжимает кулаки и поднимает глаза. Рот приоткрывается, а остатки здравомыслия и сдержанности, которые он бережно и упорно собирал в сноп, как колоски пшеницы, тут же рассыпаются. Губы Вэй Ина накрашены ярко-красной помадой, и они растягиваются в ухмылке, в той самой, что он помнит по первой встрече. Внизу сжимает спазмом желания. Лань Чжань медленно подходит, скорее крадется, словно зверь, приближается к добыче. Добыча явно не спешит убежать. Она манит и дразнит. Завлекает, словно ждет, когда к ней подкрадутся и рухнут в скрытую ловушку у ее ног. Но Лань Чжань никуда не проваливается, лишь в собственную тьму. Он замирает на расстоянии ладони, как завороженный поднимает руку и кладет большой палец на эти яркие блядские губы. Нажимает с силой и резко ведет в сторону, а потом грубым движением обводит контур. Когда убирает палец, любуется этим импрессионистским всплеском яркого пятна на лице. Вэй Ин тяжело дышит, его глаза чуть прикрыты, кадык дергается. Но он не двигается. И молчит. Они вообще ни слова не сказали друг другу. У Лань Чжаня была цель, когда он сюда ехал, но он не помнит какая. Он кладет палец, испачканный красным, на подбородок и ведет вниз по шее, рисуя размазанную неровную линию. По вороту рубахи Вэй Ина идет белая вышивка. Выглядит изысканно на тонкой просвечивающей льняной ткани. Лань Чжань проводит пальцами по линии выреза, сжимает и рвет ткань, что стекает к его ногам бесформенной тряпкой. Вэй Ин обнажен, никакого белья. Лань Чжань жадно оглядывает его тело. Протягивает руку и касается рубцеватых шрамов, что испещряют правую руку от запястья до плеча. Он обводит пальцами эти уродливые узоры. Лань Чжань прекрасно знает, откуда появляются такие отметины — косые, перекрещенные, нанесенные с яростью. Но Вэй Ина они не портят. Нисколько. Они придают его облику той виктимности, что будит в Лань Чжане те же чувства, которые он испытывал в галерее. Вэй Ин усмехается. Вероятно, ему нравится то, что он видит во взгляде Лань Чжаня. То же самое, что тлеет и в его. Он поднимает руки и скользит ладонями под расстегнутое пальто: по груди, плечам и одним движением сбрасывает его. Медленно тянется к рубашке. Застегнутой до самой последней пуговицы. Ловкие пальцы расстегивают одну за другой. Вэй Ин не разрывает зрительного контакта, когда рубашка летит в сторону. И тут он опускается на колени. Лань Чжань вспоминает сказанную несколько дней назад фразу. «Я стану перед тобой на колени». Вожделение затапливает с такой силой, что Лань Чжань начинает задыхаться. От обуви, брюк и белья Вэй Ин освобождает его гораздо быстрее. Трется губами о член, что покачивается перед его носом и подрагивает. Что ж, они впервые видят друг друга обнаженными. Чуть медленнее стаскивает носки, оглаживая щиколотки и подъем стоп. Лань Чжань старается не думать о том, что бы он ощутил, если бы Вэй Ин склонился и коснулся губами тех мест. Лань Чжань хватает эту роскошную гриву распущенных волос, струящихся по спине, сгребает в кулак и натягивает с такой силой, что Вэй Ин скулит, в уголках его глаз скапливается влага. Он быстрыми движениями несколько раз облизывает губы и раскрывает рот, сразу так широко, что не остается сомнений для какой цели. И, конечно же, Лань Чжань тут же выполняет эту безмолвную просьбу. Берет свой член рукой и сразу загоняет на всю длину. Вэй Ин давится, горло сжимается в спазмах, но он не делает даже попытки прекратить. Лань Чжань не уверен, что смог бы остановиться. Он трахает этот восхитительный рот, испачканный в губной помаде — обесчещенная невинность. Но Вэй Ин не невинен. Он порочен до мозга костей. Как и Лань Чжань. Этот жар, это давление… Лань Чжань готов кончить в любую секунду. Зрелище слишком возбуждающее. Из глаз Вэй Ина непрерывно текут слезы, из уголка рта сочится слюна. Он давится, захлебывается, но ему это настолько нравится, что он опускает свою руку, сжимает собственный член, словно и сам боится кончить. Вэй Ин может кончить только от того, что его рот таранит Лань Чжань. Эта мысль настолько горяча, что удержаться не получается. Лань Чжань замирает, вбившись до конца, и кончает. Оргазм буквально плавит все кости, но он каким-то гребаным чудом стоит еще на ногах. Рука в волосах расслабляется и безвольно повисает. Член выскальзывает изо рта Вэй Ина. Тот кашляет, утирает рот рукой, утыкается носом в пах и в два движения кончает. Его трясет от преизбытка эмоций. И он поднимает лицо. Со следами слез, в растертой по всему лицу помаде. Лань Чжань падает на колени рядом и впивается в этот рот с такой жаждой, словно и не кончил едва пару минут назад. Он толкает Вэй Ина на пол, покрывая своим телом и вылизывает его рот, в котором очень ярко ощущается вкус его спермы. Это должно быть отвратительно. Лань Чжань всегда был брезгливым. Но сейчас это заводит. Его член не в состоянии снова стать твердым, не настолько короткий у Лань Чжаня рефрактерный период. Но его это не останавливает. Вэй Ин обвивается вокруг него всеми конечностями, открывает рот так широко, словно хочет поглотить Лань Чжаня. Это безумие продолжается некоторое время, пока оба не начинают задыхаться. — Блядь, — Вэй Ин трогает свою челюсть. — А ты сильный. Не то чтобы я сомневался после того, как ты держал меня на весу. Лань Чжань падает рядом, переворачивается на спину. Отголоски оргазма все еще гуляют по его венам. Спазмы внутри редкие, но его еще подергивает. — Почему твои губы были накрашены? — Тебя это завело не на шутку, Лань Чжань, — смеется Вэй Ин. — Ну, я просто подбирал цвет. Это для моей фотосессии. Лань Чжань поворачивает голову и недоуменно смотрит на него. — Мой новый проект, — поясняет Вэй Ин. — Я с цветом тоже работаю. И люблю сразу подбирать палитру и освещение таким образом, чтобы оставалось минимум для ретуши. Не люблю обработку, она убивает идею и делает все слишком глянцевым. — Расскажи подробнее. — Я лучше покажу, — Вэй Ин гибко поднимается и протягивает руку. Его голос чуть хриплый, и его рот такой оттраханный, что член беспомощно дергается. Вэй Ин смеется. — Вставай. Лань Чжань следует за ним, за ту самую штору, которая отгораживает вторую часть помещения и выход в небольшой коридор. — Там небольшая кухня, ванная, кладовые. Иди сюда. Он подтаскивает Лань Чжаня к стене, выкрашенной матовой черной краской, которая подчеркивает рельеф старого кирпича. — Вэй Ин, что ты делаешь? — Ты побудешь моей моделью. — Нет. — Это только для нас, Лань Чжань, не волнуйся. Ты никогда не позировал для художественной фотографии? Лань Чжань качает головой. Он фотографировался лишь на документы и когда-то давно для семейных снимков. Последние фото — со свадьбы. Лань Чжань не любит их. — Ты хочешь, чтобы я позировал так? — Лань Чжань вскидывает голову и разводит руки в стороны. — Твое тело охуенное. Конечно, я хочу так. Но! Есть кое-что еще. Вэй Ин быстро обходит стойки с софитами. Включает их, поправляет отражатели. Проверяет импульсный свет. Лань Чжань ощущает себя не в своей тарелке, но ему любопытно. Он и правда никогда не позировал, даже не задумывался об этом. Тем более, обнаженным. Он жмурится на вспышки света, но напряжение спадает, по мере того, как он наблюдает за бурной деятельностью Вэй Ина. Тот даже не думает одеться, лишь останавливается возле гримерного зеркала, вытаскивает салфетку и стирает остатки красного со своего лица. Потом вскидывает взгляд, вытаскивает еще несколько салфеток и подходит к Лань Чжаню. Влажные салфетки проходятся по его лицу и шее. Затем Вэй Ин вытирает его руки. Распускает хвост и перекидывает несколько прядей наперед. — Знаешь, я бы хотел тебя сфотографировать на рояле. — На? — Ага. Обнаженным. На спине, с откинутой назад головой и выгнутой шеей, будто ты в оргазме. Я бы даже отсосал тебе в процессе, чтобы натуралистично выглядело. — Вэй Ин, если ты хочешь снимать, то тебе стоить заткнуться. — О, какой грубый. Мне нравится. Тебе идет злость и возбуждение. Твои глаза… Вэй Ин кладет руку ему на член, который быстро твердеет под его жесткими пальцами. Злой и возбужденный… Пожалуй, это точное описание его состояния рядом с Вэй Ином. — Нет, — Вэй Ин отступает, когда Лань Чжань пытается притянуть его к себе. И быстро отходит. Он хватает фотоаппарат, делает несколько снимков. Ругается, снимает бленду и отбрасывает, не глядя. И снова щелкает несколько кадров. Лань Чжань чувствует азарт и начинает расслабляться. На самом деле он ничего не делает. Просто думает о Вэй Ине. — Дай ладони, — Вэй Ин подходит, Лань Чжань выполняет и ахает, когда на его ладони выливается алая, как кровь, краска из непрозрачной бутылки. — Она для тела, не волнуйся. Смывается водой. Просто размажь по груди и шее. Вэй Ин отходит и Лань Чжань кладет «окровавленные» ладони на свою грудь. — Представь, что это мои руки ласкают тебя, изучают твою кожу. Как бы ты хотел? Лань Чжань прикрывает глаза и начинает гладить себя. Это странно и непривычно, но ему нравится. Вэй Ин задергивает штору блэкаут, отрезая эту часть от остального пространства, выключает софиты. На миг накрывает темнотой. Раздается щелчок и вспышка нескольких софитов импульсом высвечивает Вэй Ина с камерой в руках. Лань Чжань ощущает себя странно, но это заводит. Вообще вся ситуация заводит. Кажется, его сердцебиение синхронизируется с неравномерными импульсами света. Лань Чжань ведет по шее, откинув голову назад, несколько прядей явно прилипли к краске, но он игнорирует их. Размазывает по груди, задерживается на сосках. — Лань Чжань, — выдыхает Вэй Ин. — Ты и правда охуенный. Лань Чжань открывает глаза, моргает, пытаясь увидеть выражение лица Вэй Ина, но вспышки яркие и короткие. Он хочет спросить, был ли здесь его брат. Позировал ли он в таком же откровенном виде? И не знает, заводит ли его это или вызывает ревность. Вэй Ин меняет освещение на постоянное и перемещается. Приседает и снова поднимается, делает едва не непрерывную череду снимков. А потом Лань Чжань опускает руку вниз и обхватывает свой член, который уже изнывает и требует внимания. Он не сводит взгляда с Вэй Ина и дрочит. Вэй Ин явно не остается равнодушным. Его возбуждение слишком явное, покачивается и определенно мешает двигаться. — Блядь, — говорит Вэй Ин, кладет камеру на стеллаж и манит Лань Чжаня за собой. Душевая здесь просторная, но им явно не нужно много места, потому что мытье превращается в жадные поцелуи, поглаживания, трение и яростную, болезненную дрочку. Но в итоге они справляются с поставленной задачей. Домой Лань Чжань возвращается полностью выжатый, но с улыбкой на губах.