the aftermath

       — Из напитков у меня только кипяток, — перед Чуей со звоном опустилась железная кружка, бряцнув своим дном об обшарпанный стол, после чего альфа уцепился за ее ручку пальцами, предпочтя держать ее в руке, а не способностью — Дазай не раз касался его, и опрокинуть на себя кипяченную воду было бы не очень приятно. — Но могу кинуть туда соль. — Спасибо, откажусь. Никогда бы не подумал, — размеренный глоток, горячая жидкость течет по горлу, вниз по пищеводу, обжигает его внутренние стенки и наполняет собой пустой желудок, Накахара чувствует жар чуть ниже ребер. — Что ты станешь настолько бомжом, что даже чай себе не сможешь позволить.       Они сидели на кухне, оба потные, красные, с царапинами и укусами на плечах и на шее. Осаму сунул под зад подушку и болезненно шипел каждый раз, когда ему требовалось подняться и что-то достать — к тому же, одежду он надеть не удосужился, накинув поверх голых бедер одно лишь полотенце, чтобы не испачкать смазкой пол. Чуя втянул носом запах. Омега все еще пах кровью, его специфичным и не особо приятным запахом, но ох, как же парень любил периодически уткнуться ему под челюсть, ближе к лимфоузлам под ухом и рядом с шеей, и жадно вдыхать ртом, открыв его так, как делают олени. Вся квартира насквозь пропахла кровью; наверняка теоретический курьер, будь у Дазая на него деньги, попытался бы вызвать сюда легавых, а тем потом пришлось бы неловко извиняться за беспокойство. Но сейчас речь не о запахе.        — Чья бы корова мычала, трущобный песик. Я хотя бы сплю не на картонках в самом бедном районе города, а на кровати, а еще имею крышу над головой. Уже достижение, — Осаму, похоже, нравился вкус кипятка, иначе нельзя было объяснить то упоение, с которым он его глотал и наливал себе уже второй стакан. — Но конечно же, с зарплатой Исполнителя мое пособие по безработице не сравнится. Что, нравится на верху пищевой цепочки и на нагретом мною месте? — Пошел нахуй, — лениво, но с ноткой гнева бросил Накахара, кривясь от странного привкуса кофе — видимо, кружку кое-кто мыть не захотел. — Мори-сан специально уточнил, что я занимаю место руководителя не из-за твоего жалкого побега, а из-за моих личных навыков и данных. Если бы твоя подхалимская задница не заскочила туда два года назад, я бы наверняка стал Исполнителем раньше, — он пресек тихий хохот, раздавшийся со стороны омеги, но тот лишь отмахнулся.        — Питайся своими иллюзиями сколько влезет, реальности это не меняет. Но раз уж вы, Накахара-сан, теперь стали Исполнителем, то можете считать подорванную машину моим подарком к повышению. Поздравляю! — Так и знал, блять, что это ты! — кипяток выплеснулся на стол от удара кружки по нему. — Сообразительный песик! Но я не мог упустить возможности избавить тебя от этой уродины. Ну серьезно, Чуя, посмотри мне в глаза и скажи, что тебе нравятся кроссоверы, — Дазай вытащил язык, имитируя приступ рвоты. — Ни рыба, ни мясо. Сначала ты начинаешь ездить на кроссоверах, а потом колешь соски и ложишься под альф.       Чуя закатил глаза и молча увел взгляд в сторону, позволяя себе взять перерыв в пару секунд, чтобы оценить убранство квартиры — к сожалению, когда ты очень занят тем, чтобы оттрахать одного омегу, на интерьер обращаешь внимание в последний момент. Кухня выглядела жалко: ковролин (что за тупое решение?) был оторван от пола, демонстрируя деревянные доски под собой, кое-где он был то ли прожжен, то ли поеден молью; рыжее дерево, из которого был изготовлен кухонный гарнитур, в некоторых местах был покрыт темной плесенью и паутиной. Осаму жил в этом хаосе? Впрочем, после грузового контейнера это можно было посчитать невероятным апгрейдом, Накахара даже удивился. Стопка грязных тарелок в раковине, пара пакетов от быстрой лапши, которые кое-кто не удосужился кинуть в мусорку — Чуя решил, что выглядела кухня до ужаса плачевно, и что если он останется здесь на еще хоть час, обязательно вернется домой блохастым. Но…       Дазай тек. Накахара уже повязал его один раз, после чего громко отчитал за побег, идиотизм, за все те усилия, которые альфе пришлось приложить, чтобы выйти на след своего напарника — а потом они, уставшие от переругиваний, улеглись на кровати поудобнее и пролежали полчаса, пока узел наконец не спал. Организмы насытились на несколько часов, давая хозяевам передышку, и эту передышку Чуя решил использовать для того, чтобы расставить все точки над «и». Потому что что случится ближе к ночи? Естественно. Очередной секс.        — Свинарник, — бросил свой вывод парень, откидываясь на стуле назад и допивая безвкусный напиток — Осаму же подскочил с опустевшим чайником и вновь набрал воды из-под крана, чтобы подогреть. — Не представляю, как ты сам еще плесенью не покрылся. — Ты ведь пришел не о плесени со мной говорить, коротышка? Наорать ты на меня наорал, линзы мне свои продемонстрировал, — Дазай кивнул на маленькую коробочку, в которой плавали те самые линзы, благодаря которым Накахара смог действительно напугать партнера. — А теперь попробуй поговорить со мной вменяемо. — Вообще-то я должен схватить тебя за шкирку и притащить в организацию. Мори-сан велел поймать тебя живым, если вдруг найдешься, ну а если откинулся, то хотя бы труп притащить — увы, если я тебя прикончу, все будет слегка очевидно.       Осаму пару секунд помолчал, а потом засмеялся, вытаскивая из верхнего ящика — надо же — чай: — Ты меня не потащишь, потому что если ты так поступишь, велик шанс, что тебя посчитают предателем. А если я еще и скажу, что ты принял тот наркотик, ох… Прощай, должность Исполнителя, здравствуй, костюм клерка. Ты сейчас пытаешься меня запугать, — вообще-то, сейчас Чуя хотел ударить чайником омегу по голове. — Но это бесполезно, потому что запугиваниям ты учился у меня. Ученик может превзойти учителя, но не в нашем с тобой случае. Давай, вываливай, Чиби, мне ведь и так понятно, что твои мотивы исключительно личные.       У Накахары действительно начинал дергаться глаз. Нет, он и не думал, что своими словами хоть немного напугает напарника: они знали друг друга слишком хорошо, чтобы хотя бы напрячься от подобного; но у него теплилась надежда, что Дазай по крайней мере, гм, упадет на колени и будет умолять не сдавать его. Да, что-то вроде такого. Унижение, чистого воды унижение. Но вместо этого Чуя лишь испустил побежденный вздох: — А ты как думаешь? Хотел проверить, не сгнил ли ты в какой-то канаве — ты мне все еще тысячу торчишь с нашей командировки в Стамбул, так что даже не думай, что откинешься и не вернешь ее, — омега опустился напротив его, и альфа тут же выцепил его чай, делая пару глотков, пока Осаму с пораженным выражением лица не вырвал у него кружку. — Ладно, мой вопрос: почему ты съебал?       Тишина.       А потом смех.       — Чиби, ты как и всегда прямолинеен! — Дазай с громким шлепком хлопнул себя по ляжке, едва дыша от громкого хохота, вынужденный даже отодвинуть от себя напиток как можно дальше, чтобы случайно его не опрокинуть. — Почему, почему… Если я скажу тебе, что захотел помогать людям, что ты сделаешь? — Вызову психиатра, — на лице Чуи появилось искреннее беспокойство и нотки отвращения — ровно те эмоции, которые Осаму и ожидал увидеть. — Ты что, головой приложился на той миссии? Это все, конечно, смешно, но такой идиотизм переходит все рамки. — О, я не шучу, коротышка. Помнишь Одасаку? — отрицательное качание головы. — Ну конечно, так я и думал, — голос Дазая тут же наполнился горечью; Накахара напряженно закусил губу, слегка подаваясь ближе к столу, чтобы лучше уловить выражение на чужом лице. Осаму выглядел спокойно, даже умиротворенно, но достаточно было более глубоко вглядеться в его глаза, и тебе становилось стыдно — стыдно за то, что ты лез так глубоко в чужую душу. Темные, грустные глаза смотрели перед собой с великим сожалением и трауром, словно в них разом отключили весь свет и всю радость жизни, словно они только и могли, что оплакивать кого-то ушедшего. Но омега, естественно, умел это скрывать и спустя полсекунды моргнул, закрывая эмоции плотным щитом из напускного веселья. — Он был моим другом и погиб не так давно. Он сказал некоторые вещи, и я… Пожалуй, я последую его совету.        — Совету…? — Помогать людям, конечно же. Мне плевать на этот мир. Что бы я ни сделал, я так и буду барахтаться в пучине бессмыслицы. Но Чиби, — Чуя слегка пожевал губу. — Если мне так на все плевать, почему бы не делать что-то хорошее? Для меня это не имеет никакого значения, но, теоретически, девочка, кота которой я сниму с дерева, будет помнить об этом до конца своего… кота. О, я не жду, что ты поймешь, — Дазай тут же подался назад, равнодушно пожимая плечами и словно грубо выкидывая Накахару из приоткрытой дверцы в свое истинное существо. — Но ты спросил, и я ответил. А теперь моя очередь задавать вопросы. Ты что, действительно думаешь, что я согласен залететь от тебя? — омега изогнул бровь.       Оу, точно. Теперь Чуя вспомнил. Он пытался немного поддержать образ альфы, находящегося под влиянием триггера, и, вероятно, слегка с этим переборщил. Точнее, он просто вошел во вкус и говорил то, что приходило ему на ум, ни капли не задумываясь над значением слов или действий. Кхм…        — Я еще не настолько поехал, чтобы обрекать какого-то мелкого на бытие твоим ребенком. Ты был бы ужасным папой, — Накахара демонстративно скривился, чтобы показать все, что думает о семейном потенциале Осаму, и тот лишь закатил глаза и показал язык. — Да и ты тоже не фонтан, знаешь ли. Чем бы ты кормил ребенка, вином, смешанным с молоком? «Ох, почему у моего сына цирроз печени в полгода?». — Заткнись, придурок. В любом случае, нет, я просто… вошел в образ. Я куплю тебе таблетки. — У меня есть. Итак, — неясно, откуда Дазай их вытащил, но в руке омеги каким-то образом оказался блистер с двумя крохотными белыми таблетками. Парень лопнул фольгу, высыпая одну штуку себе на ладонь, и показал ее Чуе, позволяя солнцу, сочащемуся сквозь шторы, засветить ее целиком. — Прощай, ребенок! Я не буду скучать, — после чего проглотил, запивая чаем.       Теперь, когда проблема с потомством была решена — по крайней мере, они оба так думали и искренне на это надеялись — бывший Двойной Черный мог выдохнуть, все еще полуголыми сидя на кухне. Был май, погода все еще оставалась прохладной, но им было плевать. — И все же, Чуя, — тишину прервал Осаму. — Я польщен. Ты действительно столько времени и денег потратил лишь для того, чтобы выбить из меня долг, который, вообще-то, в десятки раз меньше твоих итоговых затрат. Но признайся, — омега поднялся из-за стола, по-кошачьи переставляя ноги, и плавно подошел к парню, отодвигая его стул назад и усаживаясь на колени Накахаре. Первым рефлексом того было опустить ладони на чужие ягодицы и сжать их, да так крепко, что брызнет кровь, но он сдержался, лишь спокойно коснувшись поясницы. — Ты ведь не ради тысячи меня искал. Ты беспокоился, а может, хотел потрахаться — что угодно из этого, выбирай сам, но ты искал меня, потому что сам захотел. Соскучился?       Течным омегам должно быть запрещено законом приближаться к бедным альфам и уж тем более елозить по их паху. Если пару минут назад Чуя думал о том, что он, вероятно, сможет уйти, то теперь в голове судорожно всплывали всевозможные отмазки для Мори о том, почему же он ближайшие дня три не явится на работу.

***

       — Как я полагаю, ты теперь уйдешь? — Дазай курил в кровати, нагло тратя сигареты партнера. Он лежал на животе, слегка прикрытый одеялом, но босые ноги торчали из-под него, легкими движениями разрезая воздух. Течка наконец-то подошла к концу, как и еда в доме (и оправдания перед боссом), так что Накахару в любом случае пора было выставить отсюда. Альфа этим и занимался, натягивая носки на ступни. — И Демонический Гений вновь попадает в самую точку, — саркастично отозвался альфа. — Конечно же я уйду — никакие деньги не удержат меня в этой дыре. К тому же, Мори-сан наверняка потребует с меня объяснений и доказательств, а чем дольше я тут прохлаждаюсь, тем сложнее выдумать что-то правдоподобное. — Псинка, — в воздух вылетело сизое облачко дыма. — Поджав хвост, бежишь к хозяину.       В ответ на укол не последовало ничего, только шуршание рубашки.        — Ты можешь пойти со мной, — тихо, почти неразличимо бросил Чуя, но в беззвучии квартиры любое его слово казалось громом или взрывом. Парень встал с края кровати, поправил волосы и потянулся за жилетом, откинутым на мертвый цветок в горшке. — Спрятать тебя будет не так сложно, но куда лучше, чем жить в этой… помойке. — …Чиби сейчас предлагает мне переехать к нему? Пха-ха-ха, Чуя! — плечи Дазая задрожали от смеха. — Глупее идеи я в жизни не слышал! Ха-а… Нет. Если Мори-сан узнает — а он узнает — нам с тобой обоим конец. А смерть от его рук, — омега потянулся, специально вытягивая руки вперед, чтобы позвоночник громко хрустнул, после чего сладко замычал, почти что выстанывая звуки. — М-м, сомнительная смерть…        — Можешь просто сказать, что тебе нравится дышать пылью и делить кровать с пауками, — от Накахары последовали лишь закатанные глаза. — Не стоит придумывать какие-то глупые отмазки. — Эй, они не глупые! Кхм, а вообще… Чуя, — альфа повернул голову, чувствуя, как на его плечи легли чужие руки, вытягиваясь вперед и цепляя его в подобие замка, чтобы удержать на месте. Дазай уложил голову на свое предплечье, после чего дотянулся до шеи партнера, вяло целуя в оставленные собой следы, желая их обновить. — Я буду плохим человеком, если скажу, чтобы ты катился на все четыре стороны после всех тех денег, что ты потратил на мои поиски, так? Приезжай, — поцелуи поднялись выше, язык, высунутый лишь на пару сантиметров, влажно прошелся за ухом Чуи, после чего Осаму втянул его кожу, легко пожевывая резцами. — Но постарайся проследить за тем, чтобы за тобой не было хвоста. Искать квартиру, которую не смогли бы найти псы мафии, было очень утомительно.       Это было прямым нарушением приказов Огая. Прямо сейчас Накахаре следовало развернуться, дать Дазаю под дых, после чего связать его чем-то плотным, закинуть на плечо и отвезти в штаб — но омега ластился к нему, словно сытый кот, и звал к себе, доверяя, по сути, свою жизнь. Чуя его ненавидел. За такое ненавидел еще сильнее. Но разве он мог отказать?        — Приеду, — грубо фыркнул альфа, высвобождаясь из чужих объятий. — До этого времени постарайся не заработать себе язву желудка на бич-пакетах, ладно? — О, не переживай, — Осаму облизнул губы и преспокойно уселся на свои же ноги. — Я уже забрал из твоего кошелька несколько десятков тысяч.       Впрочем, возможно, убить его было не такой уж и плохой идеей.