The Butcher's Son /// Сын мясника

— Ты меня убьешь. Глаза Эндрю метнулись вверх, чтобы встретиться с его взглядом. — Я бы не стал убивать тебя таким образом. Нил затаил дыхание, когда лезвие коснулось его челюсти и скользнуло вниз по шее. Каждый нерв в его теле умолял его отпрянуть, но он отказывался отступать. Едва дыша, он спросил: — Значит ли это, что ты не хочешь моей смерти? Слова были сказаны в шутку, в попытке скрыть не очень маленькую часть себя, которая задавалась вопросом, что Эндрю чувствует на самом деле. Он ожидал, что ему ответят укором или язвительной репликой, может быть, даже "да". Он должен был знать лучше. Мертвая тишина, наступившая после того, как Эндрю приостановил свои методичные движения и искренне задумался, была не слишком утешительной. Нил сдвинулся с места и подавил вздрагивание, когда Эндрю снова приставил лезвие к его коже. — Еще нет. Он выдохнул и пробормотал слабое: — Приятно слышать. Некоторое время единственными звуками в комнате были тихие удары лезвия по коже и периодическое бурление воды, когда Эндрю убирал нож. Нил очень хотел посмотреть в зеркало, чтобы проверить, сколько еще ему придется терпеть это, но Эндрю усадил его лицом к умывальнику. — Хватит двигаться. — Я не двигаюсь. Муж пристально посмотрел на него, и Нил вздохнул, сел прямее и решил быть неподвижным. Если быть честным с самим собой, то он начал нервничать с того момента, как Эндрю попросил его побрить. Но Эндрю не имел права судить. Нил сильно сомневался, что он захочет поменяться позициями. Эта просьба была испытанием силы, и только поэтому Нил согласился. Он почувствовал, как изменились их отношения в течение дня, и хотя они, казалось, были в лучшую сторону, с того момента, как они вернулись в его комнату, Эндрю испытывал его. Все началось с малого. Напиши предложение, чтобы я его прочитал. Затем, позже, Дай мне свою книгу. Нил засунул закладку между страницами и протянул ему книгу, забавляясь. Его муж просто уставился на книгу, изучая обложку, прежде чем отдать ее обратно. Нил ничего не прокомментировал, даже когда вскоре после этого Эндрю потребовал принести свежей воды и уединиться на несколько минут, чтобы помыться. Попросить, а тем более потребовать, чтобы лорд покинул комнату, было абсолютно неслыханным делом. Нил вышел в коридор и подозвал ближайшего слугу, а затем снова поднялся на крышу, чтобы покурить. Эндрю испытывал его, и Нил был рад. Он подумал, что это хороший знак. Поэтому он подавил в себе негодование и подчинился. Если Эндрю был готов подтолкнуть его, проверить, сколько власти он имеет в их отношениях, то Нил был более чем готов показать ему, что они равны. Было ли это отчасти потому, что он все еще чувствовал себя виноватым за прошедшую ночь? Да. Но это было также потому, что он отчаянно хотел, чтобы Эндрю сказал ему, чего он хочет, чтобы он чувствовал себя комфортно, требуя того, что действительно имело для него значение. Чтобы он знал, что может сказать "нет". Нил еще некоторое время оставался на крыше, вдыхая вечерний воздух и пытаясь проветрить голову. В конце концов, прохлада стала слишком сильной, и он вернулся в свою комнату, чтобы застать Эндрю в том же положении, в каком он ушел. Мочалка, оставленная для него, была сухой. — Ты не мылся. Эндрю пожал плечами, его глаза были устремлены на шахматный набор перед ним. Проверка. — Я передумал. Его ответ привел Нила в ярость. Ему пришлось закрыть глаза, прежде чем вид Эндрю заставил его взорваться. Дыши. Не разрушай это. — Тогда больше чистой воды для меня. Нил чувствовал на себе взгляд Эндрю, когда доставал из ящика бритву, и этот взгляд не покидал его, пока он смазывал мылом щетину и проводил ею по челюсти. Только когда он поднес лезвие к лицу, Эндрю заговорил. — Позволь мне сделать это. Нил застыл на месте, его глаза метнулись к Эндрю в зеркале. Его муж подошел к нему, в его глазах был вызов. И Нил, да поможет ему Бог, не смог скрыть свой страх. Ни одна его часть не доверяла Эндрю настолько, чтобы приставить лезвие к его горлу, но он не мог отказаться. Это должно было стать последним испытанием. Было уже поздно, и он знал с того момента, как Эндрю потребовал у него книгу, к чему все идет. Он не мог провалиться. — Хорошо, — хрипло прошептал он. Слабое удивление, мелькнувшее на лице Эндрю, почти компенсировало его согласие. Почти. Так он и оказался сидящим перед Эндрю, изо всех сил стараясь не скривиться, когда человек, которого он знал едва ли день, человек, которому он причинил боль и который имел полное право ненавидеть его, провел лезвием по лицу. Хватка Эндрю была жесткой, но он брил Нила осторожно, как будто меньше всего ему хотелось поцарапать кожу. Как бы Нил ни был напряжен, он находил некоторое утешение в том, что Эндрю проявляет такую заботу. Это было омрачено тем, как долго Эндрю размышлял о том, хочет ли он смерти Нила, но все равно это успокаивало. — Как ты это сделаешь? — пробормотал Нил, глядя на стоящего перед ним человека. Эндрю не отреагировал; он просто взял Нила за подбородок и отвернул его голову. — Не так, чтобы меня поймали. Нил запыхался и сумел удержаться на месте, пока Эндрю заканчивал счищать последнюю щетину. — Умойся. — Да, сэр, — сухо ответил Нил, закатывая глаза, пока он набирал воду в руки и смывал остатки мыла. Полотенце слабо пахло лавандой, когда он прижал его к лицу, и Нил быстро похоронил всплывшее смутное воспоминание о том, как его отец узнал, что его мать ненавидит этот запах, и потребовал от слуг положить цветок между стопками полотенец и постельного белья. Очевидно, они так и не остановились. Отмахнувшись от мрачных мыслей как физически, так и мысленно, Нил оказался лицом к лицу с Эндрю. Их разделяло всего несколько дюймов, и глаза Эндрю буравили его. Он видел в них тот же вызов, что и раньше, но по другой причине. Теперь была очередь Нила, и он не мог сдержать пот, выступивший на ладонях. Он был на тонком льду, и не думал, что они снова найдут поверхность, если он ее разобьет. Нерешительно он сделал маленький шаг вперед. Их ноги сошлись, грудь оказалась на расстоянии волоска друг от друга, и Нил почувствовал неглубокое дыхание Эндрю на своих губах. — Я бы хотел поцеловать тебя. Да или нет. Он затаил дыхание, когда рот напротив его рта насмешливо изогнулся. — Да. Да. В груди Нила промелькнуло облегчение. От осознания того, что ему было бы больно, если бы Эндрю сказал "нет", и это не было бы связано с приказом отца, ему стало не по себе. В течение дня он понял, что, несмотря на свои обязанности и колючий характер мужа, Эндрю ему нравится. Он уже давно не испытывал влечения к кому-либо, но мысль о том, что он может быть с Эндрю, заставляла его сердце биться. И это было облегчением. Когда отец сказал ему, что он должен жениться, Нил смирился с тем, что его ждет муж, которого он ненавидел, и долг, который он ненавидел еще больше. Но, несмотря ни на что, он чувствовал себя иначе. И если Эндрю позволит ему, если они смогут быть вместе, потому что хотят этого, может быть, все сложится хорошо. По крайней мере, пока его отец не обзаведется новым наследником и не убьет его. Нил медленно поднял руку и провел ею по волосам Эндрю. Они были мягкими, и его пальцы не встретили сопротивления, когда сомкнулись на затылке. Эндрю не комментировал, не протестовал, когда Нил нежно прижал их губы друг к другу. Это был медленный поцелуй, сдержанный и ленивый, но Нил позволил себе немного надавить. Он действительно не знал, что делает; не вообще, и уж точно не когда дело касалось поцелуев. Но он был намерен быть уверенным в себе, даже если не чувствовал этого. Он надеялся, что после событий этого дня Эндрю будет достаточно спокоен, чтобы сказать что-то, если ему это не понравится, но Нил все равно внимательно следил за реакцией Эндрю, ища дискомфорт. Однако Эндрю никак не отреагировал, даже когда все закончилось. Когда их губы разошлись, Нил встретил его апатичный взгляд и не стал сразу же повторять поцелуй. Он ждал, не отстранится ли Эндрю. Когда он не отстранился, Нил нерешительно прильнул к нему снова. Он позволил себе прижаться чуть сильнее, проверяя Эндрю. Он встречал губы Эндрю снова и снова, целуя его медленно, но решительно, пока дыхание Эндрю не стало таким же неровным, как у Нила. Эндрю оставался неподвижным, не реагируя на поцелуи, которые он тщательно контролировал, что было единственным признаком его согласия на это. Решив пойти дальше, Нил смело провел языком по губам Эндрю и легонько прикусил нижнюю губу. На мгновение Эндрю напрягся, а затем растаял, и его тело окончательно расслабилось в теле Нила. Рот, который Нилу так нравился, расступился по инстинкту, и Нил воспользовался возможностью, соединив их языки и углубив поцелуй. Все, что сдерживало Эндрю, сломалось, и он начал отдавать столько же, сколько получал, их зубы сомкнулись. Одна рука Эндрю скользнула вверх по груди Нила, а другая почти до боли сжала его руку, и Нил усмехнулся в губы Эндрю, обхватил его лицо обеими руками и с жадностью поцеловал его в ответ. Наконец Эндрю просунул язык между губами Нила, и Нил слегка прикусил его, поймав на долю секунды, прежде чем отпустить. Это движение заставило Эндрю дернуться от неожиданности, и Нил в знак извинения провел языком по губам Эндрю. — Придурок, — пропыхтел Эндрю, слегка отстраняясь, чтобы выговорить слова. Нил рассмеялся и наклонил голову, чтобы покрыть шею Эндрю поцелуями, прокладывая себе путь вниз по ней. Когда он достиг впадинки над ключицей, Эндрю застонал. Они оба одновременно замерли. Нил отпрянул назад, его глаза в панике искали лицо Эндрю, слова того утра вернулись к нему. Я не хочу этого, и я не хочу, чтобы меня заставляли этого хотеть. У него была одна работа, и он уже все испортил. — Прости, мне так жаль, я... — Закрой свой поганый рот, — прорычал Эндрю, больно схватив Нила за волосы и впившись жестоким поцелуем в его губы. Ох. О. До этого момента Нил никогда не понимал, что такое поцелуй. Он слишком много думал об этом, слишком много времени проводил, не уверенный в себе, не знающий, что ему следует делать. Но, Боже, наконец-то он понял. Наконец-то, блядь, понял. Эндрю поцеловал его с кипящей, едва сдерживаемой яростью, которая зажгла каждый нерв в теле Нила. Он разрывался между бегством, спасая свою жизнь, и подчинением самым глубоким, самым развратным мыслям Эндрю. И от этого у него перехватило дыхание. Его парализовало. Это оставляло его быть желанным. Нил обхватил бедра Эндрю и прижался к нему, хныча, когда уже твердый член Эндрю встретился с его, разделенный лишь несколькими слоями ткани. Пьянящее чувство пересилило то небольшое облегчение, которое он мог почувствовать от стимуляции, и он отчаянно потерся об Эндрю снова, втягивая шокированный вздох, когда Эндрю повторил его действия. Не успел он опомниться, как Нил начал подталкивать Эндрю в спину, направляя их к кровати. Он обхватил пальцами впадину на талии Эндрю, заставив его слегка вздрогнуть, и Нил наслаждался тем, как Эндрю в ответ не очень нежно прикусил губу. Когда колени Эндрю уперлись в кровать и они грозили опрокинуться, Нил раздвинул их. — Я хочу отсосать тебе. Да или нет. Реакция Эндрю была мгновенной. — Нет. На секунду Нил отшатнулся, этот резкий отказ был противоположен действиям и реакциям Эндрю в течение предыдущих нескольких минут. Затем он спросил, немного более нерешительно: — Я хочу, чтобы ты отсосал мне. Да или нет. Эндрю уставился на него, его зрачки были выпучены, грудь быстро поднималась и опускалась, раздумывая. Нил был слишком возбужден, чтобы задержать дыхание. Его сердце колотилось, а стук крови в ушах почти заглушал тихое, но твердое "Да" Эндрю. — Да? — удивленно произнес Нил, прежде чем смог остановить себя. Эндрю поднял брови, и Нил быстро поцеловал его, прежде чем он успел передумать. Эндрю на мгновение ответил взаимностью, затем развернул их и толкнул Нила на кровать. — Не трогай меня, пока я это делаю. Нил едва успел кивнуть и приподняться на локте, как Эндрю уже стоял на коленях, а его руки быстро распутывали шнурки брюк Нила. Нил приподнял бедра и помог Эндрю освободить его от одежды. Он почувствовал себя неожиданно уязвимым, когда холодный воздух коснулся его кожи, и на кончике его члена собралась струйка спермы, слишком хорошо осознавая, как мало на нем одежды по сравнению с мужчиной, стоящим перед ним на коленях. — Может быть, тебе стоит... Эндрю обхватил одной рукой основание члена Нила и заглотил его целиком, и Нил подавился своими словами. — Блядь. Влажный жар рта Эндрю был почти слишком сильным. Нил пытался отвлечься от этого нового ощущения, сосредоточившись на своем дыхании, на ощущении простыней под ним, зажмурив глаза и взяв себя в руки. Эндрю, казалось, почувствовал это, потому что сделал паузу, пока Нил снова не открыл глаза. Затем, дразняще медленно, он потянулся вверх, слегка сжав губы, когда его губы скользнули по широкой головке. Нил прижался спиной к матрасу, его губы разошлись в беззвучном вздохе, и Эндрю начал. Он дразнил Нила безжалостно, до тех пор, пока тот не задыхался от желания освободиться, а затем замедлился, позволяя напряжению ослабнуть, прежде чем начать снова, с каждым разом требуя все меньше и меньше, чтобы довести его до края. Нил извивался под ним, слова, которые он не мог контролировать или зарегистрировать, срывались с его губ, когда Эндрю снова и снова брал его член в рот, проникая все глубже и глубже, пока его рука не выскользнула, а губы не зарылись в курчавые волосы у основания. Нил задыхался и сжимал в кулаки простыни, когда головка его члена уперлась в горло Эндрю, а Эндрю удерживал себя там, позволяя Нилу чувствовать его. Затем он провел языком по крупной вене, проходящей по нижней стороне члена Нила, и надул щеки, посасывая, когда отстранялся. Нил умолял, он чертовски просил, когда Эндрю провел языком по чувствительной головке его члена и просунул его в щель на вершине. Он был так близок, и Эндрю знал это. Эндрю одним махом заглотил его до основания, и Нил чуть не схватил его за волосы в отчаянии, но в последнюю секунду вспомнил, что надо остановиться. — Я собираюсь... Эндрю... — Он задыхался, когда Эндрю отстранился и несколько раз провел головкой по чувствительному кончику. Эндрю позволил напряжению дойти до предела, прежде чем он снова взял Нила в горло и проглотил. Хриплое — блядь — это все, что смог вымолвить Нил, когда мир взорвался и звезды усеяли его зрение. Сквозь дымку оргазма он чувствовал, как Эндрю глотает струйки его спермы так же быстро, как Нил спускает их ему в горло, как мягкое сжатие его стен подталкивает Нила к оргазму, пока он не кончил и не уставился в потолок в оцепенении эйфорического блаженства. Каждая косточка в его теле, каждый мускул, каждая мысль были расслаблены. Он мог бы существовать там до скончания времен и никогда не жаловаться, если бы только это ощущение длилось долго. Где-то на задворках сознания Нил заметил углубление в матрасе и понял, что Эндрю лежит рядом с ним. Медленно опускаясь на землю, он оглянулся и увидел, что Эндрю тоже смотрит в потолок, погрузившись в раздумья, его лицо было нехарактерно открытым, а глаза мерцали чем-то, видимым только ему. Нил также увидел твердый бугорок на его брюках и понял, что Эндрю еще не кончил. Хотел ли он этого? Они все еще должны были спать вместе. Или, по крайней мере, Нил все еще должен был спросить, должен был попытаться избежать бури дерьма, которая разразится, если они этого не сделают. Медленно, Нил поборол посткоитальный сон, который грозил захватить его, и приподнялся. Он терпеливо ждал, пока Эндрю не сосредоточится на нем. Затем, убедившись, что Эндрю успел отодвинуться, он наклонился и поцеловал место прямо под ухом Эндрю. В ответ он услышал тихий вздох. Нил снова поцеловал его там, а затем двинулся дальше, проводя легкими поцелуями по гладкой коже. Эндрю не двигался, его дыхание было неглубоким, пока Нил не сделал паузу чуть ниже воротниковой кости, и край рубашки Эндрю защекотал его челюсть. — Хочешь, чтобы я продолжал? Эндрю зашипел от разочарования, и Нил увидел конфликт в его глазах. "Нет". — Тогда чего ты хочешь? Взгляд Эндрю был смертоносным, но Нил знал, что лучше не бояться, так как мужчина рядом с ним обхватил его за шею и вдавил в матрас. Поцелуй Эндрю был жестоким, но Нил не жаловался, так как слабый, приторный солоноватый вкус его собственной спермы покрывал его язык. Это было пьяняще и опьяняюще, и, отдаваясь прихоти Эндрю, Нил почувствовал, что снова начинает твердеть. Пока Эндрю прижимал его к себе и целовал, рука Нила скользнула ниже, пока он не обхватил себя руками. Ему наполовину хотелось, чтобы Эндрю сделал то же самое, но Эндрю, похоже, не был склонен прикасаться к себе, по крайней мере, в присутствии Нила. Он только целовал его, и Нил был доволен, наслаждаясь тем, как плотно, но удобно лежит рука Эндрю на его шее и как губы Эндрю почти отчаянно ощущаются на его собственных. — Уже снова твердый? — Эндрю поддразнивал его губы, в его голосе было что-то нуждающееся, и это приводило Нила в бешенство. Он приподнялся и снова встретил рот Эндрю, зажав его нижнюю губу между зубами и проведя по ней языком. Эндрю застонал, и Нил, Боже, помоги ему, позволил инстинкту возобладать над мозгом и заговорил, не думая. — Покажи мне, как подготовить тебя. Эндрю замер, его глаза расширились. Время, казалось, растянулось, пока Нил выдерживал пристальный взгляд Эндрю, выражение его лица было нечитаемым. Нил не мог понять, испортил он все или нет, не завел ли он Эндрю слишком далеко, и это пугало. Но тут Эндрю медленно сошел с матраса и поднялся на ноги. Его рука потянулась к шнуркам брюк, развязывая их, и Нил выдохнул с облегчением. В животе забурлило от возбуждения: перспектива открыть Эндрю, показать мужу, что ему нравится... Я обещаю помнить, что ты этого не хочешь. Нил произнес эти слова только сегодня утром. И хотя он знал, что до сих пор Эндрю хотел этого, что часть его самого все еще хотела этого, хотела большего, где-то в глубине очень туманного, очень нуждающегося сознания Нила он заметил, как напряглись плечи его мужа. Эндрю не сказал "нет", но Нил не спросил. С чувством замирания в животе он протянул руку и положил нетвердую ладонь поверх руки Эндрю, останавливая его движения. — Я хочу тебя трахнуть. Да или нет. Взгляд Эндрю метнулся к нему, воздух вокруг них поредел. Нил знал, что это было испытание, которое он прошел. Но оставался вопрос, закончилось ли это испытание или нет. Чувствовал ли Эндрю необходимость испытывать его до конца. В глазах Эндрю плескался водоворот нужды и нерешительности, и Нил увидел то, что, как он знал, Эндрю хотел скрыть. Похоть. И он знал, с абсолютной уверенностью, что хотя бы малая часть Эндрю хотела этого. Хотел большего. Нил также знал в своем сердце, каким будет ответ. — Нет. Это слово прозвучало хриплым шепотом, нехарактерно слабым для стоящего перед ним мужчины. Но оно было окончательным, и Нилу вдруг захотелось убить его. Он хотел закричать от разочарования. Потому что это была не игра. Отказ Эндрю имел вполне реальные последствия. Но Нил обещал. Я обещаю не требовать больше, чем ты хочешь дать. Если ты скажешь мне остановиться, я остановлюсь. Я обещаю. Нил сделал глубокий, нетвердый вдох и подавил свой гнев. Эндрю имел полное право отказать ему. Просто было бы легче, если бы Нил знал, что это правда, а не очередной тест. Потому что с этим последним тестом им в любом случае конец. Нил знал, что не может давить на Эндрю, да и не хотел. Если он это сделает, это причинит ему боль, а Нил не хотел быть таким человеком. Он не мог им быть. Его отец может победить, несмотря ни на что, но Нил будет проклят, если потеряет себя в этой битве. Ко всему прочему, доверие, которое они установили между собой, было хрупким, и, несмотря на то, что они знакомы с Эндрю всего один день, Нил обнаружил, что хочет защитить его. Ему это было необходимо. Каким-то образом, это тонкое взаимопонимание, которое им удалось установить, стоило любых последствий, с которыми Нил столкнулся. Но Эндрю тоже мог столкнуться с ними, и ему нужно было понять, что означает его решение. — Мой отец будет зол, если мы этого не сделаем. Честно говоря, я не знаю, каковы будут последствия, но они могут быть плохими. Для нас обоих. Если ты снова скажешь "нет", я буду уважать твое решение, но, пожалуйста, не делай этого только для того, чтобы испытать меня. Прошу тебя. Эндрю колебался, его челюсть сжалась, но через мгновение он выпрямился и сказал более твердо, чем раньше: — Нет. Нил закрыл глаза и кивнул. Видимо, знание того, сдержит Нил свое слово или нет, стоило последствий для его мужа. Эндрю отошел в сторону, пока Нил стоял и одевался, его член размягчался от тревоги и страха перед тем, что принесет остаток ночи. Он не знал, сколько времени пройдет, пока Лола кончит, но на улице уже стемнело, так что, надеюсь, не слишком долго. Он отчаянно хотел покончить с этим. Он еще не может меня убить, повторял себе Нил снова и снова, пытаясь успокоить колотящееся сердце. Он пока не может меня убить. Но он мог многое сделать. Многое он уже сделал. И все же, с той ночи, когда умерла его мать и Нила притащили обратно в замок, отец в основном оставлял его в покое. Он часто получал сильный шлепок или удар в живот, когда говорил что-то, что не нравилось его отцу, но он делал все возможное, чтобы оставаться в своей комнате и не попадаться отцу на глаза. Его почти беспокоило, насколько хорошо это получалось. Нил подозревал, что его отец был слишком озабочен своей новой женой. Эндрю устроился за столом, но вместо того, чтобы продолжить шахматную партию, он открыл книгу, которую Нил не видел, чтобы он брал в руки. Название заставило Нила вздрогнуть. Даже ему было трудно читать. Сгорая от досады, он осмотрел полки и выбрал одну из книг, которые мама покупала ему, когда он был младше. Она все еще была намного выше опыта Эндрю, но с ней ему повезет больше. — Вот, попробуй эту, — мягко сказал он. Эндрю поднял на него глаза, проигнорировав его приближение, и с подозрением взял книгу. — Зачем? — спросил он, и Нил понял, что он имел в виду не предложение. У него защемило сердце от того, что Эндрю явно думал, что он как-то отомстит, но он вряд ли мог винить этого человека. Нил не был похож на человека, который хорошо к нему относился. — Я не хочу причинять тебе боль, — сказал он. На острый взгляд Эндрю он поспешно добавил: — Не из-за чувства вины, а потому что я не хочу видеть, как тебе больно. Если ты не хочешь спать со мной, то я тоже этого не хочу. Эндрю посмотрел на него на мгновение, раздумывая. — И все же ты злишься. Сейчас было не время давить. Нил чувствовал, как на него обрушивается тяжесть этого дня, и он был в одном резком слове от того, чтобы позволить своему рту убежать от него и окончательно разорвать Эндрю. — Я злюсь на ситуацию, а не на тебя, — процедил он. Эндрю безмолвно смотрел, как Нил повернулся и опустился на диван. Он поднял свою книгу и с удовлетворением заметил, что Эндрю начал пытаться читать новый текст. Несмотря на напряжение, царившее в комнате, Эндрю принял предложение мира. Они были в порядке, или настолько в порядке, насколько это было возможно в данный момент. Слова на странице перед ним расползались бесконечной цепочкой, снова оказываясь неспособными удержать его внимание. Нил обнаружил, что перечитывает один и тот же абзац снова и снова, и это становилось раздражающе частым явлением. Если бы он знал, что женитьба будет так отвлекать, то, возможно, стал бы больше сопротивляться. Они долго сидели в тишине. Эндрю казался раздражающе безучастным к их затруднительному положению, его глаза следили за словами перед ним. Нил украдкой поглядывал на него, не в силах подавить свое веселье от того, как Эндрю время от времени произносил слова, сосредоточенно сморщив брови. Он был мягким, каким Нил его раньше не видел. Под постоянным покровом отстраненного безразличия Эндрю кипела едва сдерживаемая ярость, которая была столь же страшной, сколь и трагичной. Нил видел ее, кипевшую в трещинах всякий раз, когда Эндрю не удавалось ее подавить. Это проявлялось в его обрывистых словах, в тех случаях, когда он срывался на Ниле раньше, чем знал, что может это сделать. Сначала эта двойственность сбивала с толку, но чем больше Нил думал об этом, тем больше опасался, что видимость безразличия Эндрю была всего лишь фасадом. Нил не знал, что нужно сделать, чтобы постоянно злить человека; его собственное детство было достойно подобного — и все же нет. Мысль о том, чтобы постоянно быть таким злым, заставляла Нила содрогаться. Именно поэтому наблюдать за тем, как мужчина перед ним расслаблен, сосредоточен и доволен, было все равно что греться у костра после снежной бури или выйти из затхлого здания и вдохнуть глоток свежего воздуха. Нил также подумал, что это похоже на теплое объятие после неудачного дня, но это было скорее предположение, чем личный опыт. Он был уверен, что Эндрю знает, что он смотрит, но это его не остановило. Этот человек, вошедший в его жизнь, был гораздо интереснее, чем все остальное в комнате. Эндрю поглощал его мысли, как худший вид зависимости, и Нил обнаружил, что ему все равно. Ему это нравилось. — Куришь? Муж поднял глаза, и Нил понял, что вопрос прозвучал из его собственных уст. Он не хотел спрашивать, но и не жалел об этом. После короткого кивка Эндрю Нил встал и пошарил в ящике стола в поисках своей трубки и жестянки с табаком. Он почувствовал присутствие Эндрю позади себя, и когда тот повернулся, Нил был готов к близости его тела. Их носы соприкоснулись, губы Эндрю были дразняще близки. Затем Нил почувствовал, как рука обхватила его пальцы и вынула инструменты из его захвата. Эндрю отстранился и набил головку трубки, его изящные пальцы работали быстро и уверенно. Нила слегка возбуждала компетентность Эндрю; то, как его руки давно запомнили движения, в то время как Нил только недавно перенял эту привычку, и ему все еще приходилось концентрироваться. Было просто смешно, как мало нужно было сделать этому человеку, чтобы произвести на него впечатление. Еще более нелепым было то, насколько Нилу это нравилось. Это был смелый шаг, но Нил зажег спиртовку и протянул ее в сторону Эндрю, давая понять о своем намерении. Эндрю с минуту смотрел на него, затем сунул трубку между губами и наклонился. Он обхватил рукой пламя и сделал несколько затяжек, пока Нил разжигал табак. Это было волнующе, то небольшое доверие, которое Эндрю оказывал ему, и Нил был очень осторожен, не позволяя пламени приближаться к лицу Эндрю ближе, чем нужно. Он распахнул окно и прислонился к подоконнику, удивившись, когда плечо Эндрю коснулось его плеча. Места было достаточно, чтобы сохранить их пространство, и от этого намеренного прикосновения у него заколотилось сердце. Он взял трубку, сделал несколько затяжек и затянулся, прежде чем отдать ее обратно. Никто из них не заговорил, но в тишине все встало на свои места. — Каков твой день рождения и твой любимый цвет? — спросил Эндрю скучающим тоном после того, как в третий раз передал трубку Нилу. Нилу потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить насмешку Эндрю в начале дня. Он протягивал свое собственное мирное предложение. — Девятнадцатого января. И... оранжевый. А у тебя? — В начале ноября. Мне не сказали день. Нил решил не комментировать эту печальную информацию, предчувствуя, что это не принесет ничего хорошего. — Нет любимого цвета? — Черный. — Понятно, — хмыкнул Нил. На пустой взгляд Эндрю, он язвительно добавил: — Подходит к твоей блестящей личности. На долю секунды он забеспокоился, что перешел черту, но тут из уст Эндрю вырвался едва заметный намек на смех. Нил завороженно смотрел на его губы, на то, откуда исходил этот звук. В его груди потеплело от осознания того, что он вызвал такую реакцию. — Я ненавижу тебя, — сказал Эндрю, как только заметил, что Нил в плену. Но было уже слишком поздно. Нил заставил его рассмеяться, а это была высота, которую ничто не могло опрокинуть. Или он так думал. — Почему для твоего отца имеет значение, что происходит в твоей постели? И снова Эндрю повторил его предыдущие слова. Расплата, предположил Нил, за то, что он оценил веселье Эндрю. Но на этот раз Нил решил ответить. В любом случае, после сегодняшней ночи его отец будет знать, что он победил. Больше терять было нечего. Он сделал несколько затяжек трубкой. — Если я откажусь тебя изнасиловать, это докажет, что я не монстр, которым притворялся. Если я не откажусь, это сделает меня чудовищем, которого он так хочет. — А если я позволю? Нил мрачно улыбнулся. — Я стану заботиться о тебе, и он сможет использовать тебя против меня. Несмотря ни на что, он победит. Шах и мат. Насмешливый звук, который издал Эндрю, был не тем, чего он ожидал. — Как будто трахнув меня, ты станешь заботиться обо мне. Нил сглотнул. — Я бы не был так уверен. Ищущий взгляд Эндрю горел на его лице, когда прошептанные слова тихо рассеялись в ночи, в противоречии с разрушениями, которые они оставили после себя. Нил отказывался смотреть на него. Отказался признать то, что он сказал. Правду. Он знал этого человека всего один день, но было просто смешно, как сильно он уже переживал. Смерть, пытки, боль — все это он привык видеть. Смотри, не трогай, и никогда, никогда не люби — таковы были слова его матери. И он послушался. Четыре долбаных года он слушал. Очевидно, он больше не слушал. Не то чтобы Нил полностью нарушил приказ матери. Хотя они делали гораздо больше, чем просто прикасались друг к другу, он определенно не любил этого человека. Он не был уверен, что вообще способен кого-то любить. Он не знал, что это значит. Но ему было не все равно. Об Эндрю. И о себе. Он не хотел потерять себя, а причинить боль Эндрю— это было слишком. Он не был таким человеком. Он отказывался им быть. — Если это уловка, чтобы заставить меня сказать да... — Это не так, — огрызнулся Нил. Он сунул трубку в руки Эндрю и отвернулся, сытый и неспособный найти в себе силы продолжать разговор в его нынешнем направлении. Эндрю поймал его за запястье. — Я не испытываю тебя, — сказал он необычно грубым голосом. — Мне не нравится, когда меня трахают. Я не буду делать вид, что это не так. Нил втянул воздух и медленно повернулся. Его взгляд зацепился за интенсивность в глазах Эндрю. Там была ненависть. На мгновение он испугался, что муж действительно убьет его. Затем Эндрю шагнул в пространство между ними и впился в его лицо поцелуем. Нил застыл, когда Эндрю побудил его открыть рот и провел по нему языком. Его разум пытался разобраться в хаосе информации, которую он только что получил. Эндрю закончил испытывать его. Эндрю был зол. Эндрю целовал его. Эндрю действительно целовал его. Нил застонал и прильнул к нему, подняв руку, чтобы провести по мягким волосам и притянуть Эндрю ближе. В тот момент, когда он это сделал, Эндрю выдохнул и откинулся назад. — Да или нет? — Ты... — Нил сглотнул, обдумывая предложение. Он сделал глубокий вдох. — Ты действительно хочешь этого? Челюсть Эндрю сжалась. — Хочу - это не то слово. Я не хочу этого. Я никогда этого не захочу. Но если это означает, что твой отец оставит нас в покое, я готов. — Эндрю... — Ты не будешь прикасаться ко мне, пока мы это делаем. Ты будешь лежать на кровати и ничего не делать. — Его глаза были жесткими, непреклонными. — Да или нет, Нил. Это был первый раз, когда Эндрю произнес его имя. Нил подумал, что его сердце сейчас выскочит из груди. — Да. Рука, прижавшаяся к нему, была теплой и твердой, успокаивающая сила вела его назад, одновременно противореча и объединяясь с притяжением губ Эндрю. Нил втянул воздух, когда его колени уперлись в кровать, и эта рука толкнула его вниз. Она уперлась в основание его шеи, и он поднял глаза, когда муж медленно опустился над ним на колени. — Масло в... Кто-то колотил в дверь. Кровь отхлынула от лица Нила, когда его глаза расширились и встретились с пронзительным взглядом Эндрю. На мгновение никто из них не пошевелился. — Проснись, проснись, — раздался из коридора насмешливый, певучий голос Лолы. Это привело его в движение. Эндрю отступил, когда Нил скатился с кровати, проклиная всех существующих богов. — Открой, Натаниэль, — раздался более глубокий голос. Ромеро. Дерьмо. Нил пошел к двери так спокойно, как только мог, позволяя своей обычной маске опуститься на лицо. Стук прекратился, когда он приблизился, и он услышал хихиканье, когда его дрожащие руки отперли дверь и открыли ее. — Вовремя, — шипела Лола, проталкиваясь мимо Нила. Ромеро последовал за ней, глядя на их одетые состояния, и усмехнулся. — Уже надоел твой новый муж? Нил небрежно встал между ней и Эндрю. В его тоне проскользнула надменность, когда он ответил: — Нет. Мы немного повеселились, а ты прервал нас, когда мы снова начали. Так почему бы тебе не вернуться позже, когда мы закончим? Глаза Лолы пробежались по его телу и остановились на его паху. То немногое, что он успел нащупать, исчезло, как только он услышал ее стук, и Нил напрягся, понимая, к чему это приведет. — Правдоподобная история, — усмехнулась она. Затем, повернувшись к Ромеро, она заговорщицки сказала: — Помнишь, как мы поженились? Мы не могли оторваться друг от друга. — Кажется, я помню, что это ты не могла оторвать от меня руки, — ровно ответил он. Улыбка Лолы дрогнула, но она быстро оправилась и снова посмотрела на Нила. Он подражал ее хмурому взгляду, не позволяя своей маске сползти ни на секунду. — Мы все еще знакомимся... — Он тебе не нравится, — промурлыкала она. Ее глаза были яркими, когда она придвинулась ближе, вторгаясь в пространство Нила. — Все в порядке, правда. Мы понимаем. Рот Ромеро искривился в жестокой ухмылке. — Если он вам не нужен, я заберу его из твоих рук. — Мой отец отдал его мне... — Натану не обязательно знать, — вклинилась она. Тыльная сторона ее пальцев провела по его щеке в болезненной ласке. — Отойди в сторону, и сегодняшняя ночь может стать предупреждением. В следующий раз ты можешь начать раньше. Нил даже не подумал об этом, тем более не поверил предложению. Ни за что на свете Лола не стала бы лгать его отцу. И Нил в любом случае не согласился бы. — Он мне нравится. Это все недоразумение... Она ударила его сзади по руке, и сквозь звездное небо Нилу показалось, что он увидел, как Эндрю вздрогнул. — Ты думал, что можешь игнорировать приказы отца? Думал, ему будет все равно? Глупый мальчик. Ты должен был знать. Прежде чем мозг успел остановить его, Нил плюнул в нее. Он с удовлетворением наблюдал, как струйка слюны стекает по ее лицу. — Пошла ты. Кулак, вонзившийся в живот Нила, был жестоким, и он упал вдвое, не успев прийти в себя, прежде чем Ромеро повалил его на землю. От удара он захрипел, но уперся рукой в пол, пытаясь подняться. Усилия оказались тщетными: Ромеро не отставал, нанося жестокий удар ногой в грудь, и боль, пронзившая бок, опрокинула его на землю. Сквозь слезящиеся глаза Нил увидел, как Эндрю сделал шаг вперед, на его лице была написана ярость, но это было ошибкой. Ромеро пересек пространство между ними и схватил Эндрю за волосы, после чего шлепнул его лицом вниз на стол. Нил знал, что сейчас произойдет, и желчь наполнила его рот. Пришло время для наказания Эндрю. Его наказание придет позже. — Только за это ты будешь смотреть, — шипела Лола, доставая свой нож и вставая над ним. Ее пальцы схватили его подбородок, и она рывком подняла его голову, позволяя лезвию нежно провести по его щеке. — Закрой глаза, я не смею. Нил задрожал. Он не моргнул, когда Ромеро прижал Эндрю к себе. Не моргнул, когда он просунул нож в заднюю часть брюк Эндрю и разорвал их. Он не моргнул, когда лезвие выскользнуло из пальцев Ромеро и упало на пол. Не моргнул и Ромеро, когда вытащил свой член и ввел его в щель в заднице Эндрю. Эндрю был смертельно неподвижен с того момента, как с него упали штаны, но Нил с ужасом наблюдал, как все его тело затекло. Как будто его реакция была чем-то, что он мог контролировать. Как будто это было то, что делалось так много раз, что он научился не сопротивляться. Это было слишком. Нил вырвался из рук Лолы, бросив осторожность на ветер и едва успев почувствовать укус лезвия, вонзившегося ему в щеку. — Он мой, — задыхаясь, пробормотал он, отпихнув на секунду потерявшую равновесие женщину на пол, а затем набросился на Ромеро. В его бок словно вбили молоток, и он чувствовал, как кровь стекает по его лицу. Не имея оружия для самозащиты, Нил знал, что эту схватку он проиграет, но будь он проклят, если не попытается. Послав тихое извинение Эндрю за то, что он собирался сказать, он прошипел: — Я - лорд. Не смей, блядь, трогать мою собственность. Ромеро отпустил спину Эндрю и повернулся, выражение его лица было убийственным. Нил чувствовал то же самое. Он почувствовал, как Лола поднимается на ноги, и понял, что у него есть несколько секунд, прежде чем он окажется два на один. Его мозг перебирал в уме, что он может сделать, чтобы выпутаться из этой ситуации, но с какой стороны ни посмотри, он был в полной заднице. Поэтому он сделал единственное, что пришло ему в голову. Он встретил широкий взгляд Эндрю и сказал: — Убирайся отсюда. Ромеро сделал шаг к нему, и Нил приготовился к тому, что сейчас произойдет. Но Эндрю не побежал. Он ударил каблуком в колено Ромеро и схватил упавший нож. В замедленной съемке Нил наблюдал, как муж Лолы вывернулся из положения стоя на коленях и обхватил шею Эндрю своими толстыми руками. В замедленной съемке он видел, как Эндрю, падая, отбил нож в его сторону. В замедленной съемке он увидел, как Лола замахнулась на него с периферии. Нил увернулся под дугой ее клинка и схватил нож Ромеро, позволив инстинкту взять верх, обхватив рукой ее запястье. Он притянул ее к себе, прижав ее вооруженную руку к груди. Нил прижал нож к горлу Лолы. — Еще раз тронешь его, и я убью ее. Ромеро застыл, на его лице отразилось недоверие. Ему потребовалось мгновение, чтобы осознать, что произошло. Затем медленно, словно его заставляли жевать стекло, он отпустил шею Эндрю и встал. Его руки оставили после себя ожерелье быстро краснеющей кожи, и Нилу захотелось убить его. Никто в комнате не разговаривал, но он с тревогой наблюдал, как по лицу Ромеро расползается улыбка. — Теперь ты действительно сделал это, не так ли? — усмехнулся он. Он не ошибся. Нил был в полной, безоговорочной и бесповоротной жопе. Но он не собирался позволить этому остановить его; ему больше нечего было терять. Как только он отпустит Лолу, они потащат его к отцу и, если представится возможность, сделают с Эндрю еще хуже. Он мог бы извлечь из этого максимальную выгоду. Восемнадцать лет ярости, наконец, вскрылись внутри Нила, и он не стал этому препятствовать. Вместо этого он ответил на злобную улыбку Ромеро своей собственной. — Знаешь что? Я понимаю. Ты женат на этой фригидной стерве, женщине с характером свежего собачьего дерьма и сексуальной привлекательностью бородавки, и она тебя больше не привлекает, да? Поэтому ты нападаешь на моего мужа, потому что, видит Бог, ты никогда не сможешь найти кого-то, кто добровольно отсосет этот мокрый член, который ты называешь членом, - кроме, конечно, твоей отчаянной, жалкой отговорки для жены. И знаешь что? Мне жаль тебя. Потому что Эндрю - мой. Мой муж, который согревает мою постель, подаренный мне хозяином этого дома, и он никогда, никогда не будет твоим. Неважно, сколько раз ты будешь принуждать себя к нему, он будет лишь напоминанием о том, как ты несчастен. О том, как мало удовольствия ты получаешь от траха собственной жены. Глаза Ромеро выпучились, слова попали в цель, как Нил и знал. На его глазах Лола вибрировала от ярости. Пора закругляться. — Мой отец отдал его мне, а не тебе, и я сомневаюсь, что он был бы рад услышать, как ты вмешалась в его желания и прервала меня, когда я выполнял его просьбу. Лола насмешливо хмыкнула, и он понял, что она заглотила наживку. — Тогда пойдем и спросим, да? Нил увидел, как сузились глаза Ромеро; он был достаточно умен, чтобы понять, что Нил делает. Заставить их уйти. Увести их от Эндрю как можно быстрее. Но этот мудак был не в том положении, чтобы предлагать остаться; не после того, что Нил только что сказал. — После тебя, — усмехнулся Нил, глядя на мужчину. Ромеро отошел от Эндрю и, не оглядываясь, пересек комнату и вышел в коридор. Нил крепко держал Лолу, ведя ее вперед, но она не сопротивлялась. Насколько ей было известно, ее вечер становился только лучше. Ромеро был тем, кто хотел изнасиловать Эндрю. Лола, может, и получала удовольствие от наблюдения, но ее гораздо больше радовала перспектива того, что Натан собирается сделать с Нилом. Эндрю последовал за ними, когда они вышли из комнаты. — Закрой за нами дверь, — сказал Нил, как только оказался в коридоре. Он не стал оборачиваться. Он не думал, что сможет выдержать то, что увидит на лице Эндрю. — Не открывай ее никому, кроме меня. Если я не вернусь... ну, ты знаешь, где окно. Он пытался сделать последнюю часть легкомысленной. Даже пошутить. Но его голос дрожал. И когда Нил наконец сдался и бросил взгляд на уменьшающуюся раму Эндрю, все, что он увидел, прежде чем дверь захлопнулась, были злые, паникующие глаза. На мгновение он позволил себе притвориться, что Эндрю действительно не все равно. На мгновение он позволил себе представить, что кто-то может скучать по нему, если он умрет. Лола издала нетерпеливый звук, и Нил отпустил ее запястье. Он наполовину ожидал, что она ударит его ножом, но вместо этого она жестом показала, чтобы он начал идти. Правильно. У нее пока не было причин пытать его. К чему бы он ни шел, ей этого будет достаточно. Возможно, она присоединится к нему. Коридоры проносились мимо в головокружительной мгле. Нил, словно во сне, наблюдал за тем, как его ведут к тому, что, вполне возможно, станет его смертью. Он смотрел, как мягкие струйки снега падают сквозь искаженные оконные стекла. Он смотрел, как портреты его предков осуждают его и его полную неспособность соответствовать фамилии. Он наблюдал, как крыса забегает за витрину, дразня его своей способностью убегать. И он видел, как слуги смотрели на него, когда он проходил мимо, шокированные кровью, пропитавшей его рубашку. Нож Лолы порезал его глубже, чем он думал. Нил едва успел заметить массивные двери в тронный зал, как Ромеро скрутил ему руку за спиной и потащил перед отцом. Разочарованный хмурый взгляд на холодном лице Натана сказал Нилу все, что ему нужно было знать о том, как пройдет этот разговор, но Нил все равно попытался. Ради Эндрю, ради себя самого, ради тех маленьких моментов, которые они разделили и которые сделали Нила счастливее, чем он был в течение долгого времени, он попытается выкрутиться. — Натаниэль, — поприветствовал Мясник, когда Ромеро повалил его на пол. Его ребра вскрикнули в ответ, но он не дал этому прорваться через губы. — Какой неприятный сюрприз. — Милорд, — сказал Нил, взяв себя в руки и выбрав более формальное приветствие, с трудом поднявшись на колени. Возможно, его отец и выигрывал их маленькую игру, но Нил не позволял своему фасаду треснуть. Это была единственная реальная защита, которая у него была. Ничего не выйдет. — Я прошу прощения за то, что прервал вас. Я как раз собирался... — Младшему не нравится его подарок, — усмехнулась Лола, ее зубастая ухмылка была не иначе как садистской. — Младший отказывается выполнять приказы. — Это неправда, — прорычал Нил. — Я собирался трахнуть его... —Полностью одетым? — вклинилась Лола. Ромеро рассмеялся. — Возможно, он стесняется. Смущается. Не могу винить мальчика, правда. Мы его здорово отделали. Нил не хотел реагировать на насмешки или думать о шрамах, покрывающих его тело. Он сохранял спокойное выражение лица, глядя на своего отца, единственного человека в комнате, который имел значение. — Я уже собирался трахнуть его, когда они прервали меня. Мне просто нужно было больше времени... — У тебя было время. У тебя был весь вечер. Нил подавил свое разочарование и постарался подождать немного, прежде чем ответить. — Я знаю. И я использовал его рот раньше. Мне потребовалось некоторое время, чтобы вернуться в свое удовольствие. — Мне плевать на твое настроение. Я сказал тебе трахнуть его хорошенько, и я это имел в виду. Нил сделал глубокий вдох, клетка, в которую он запихнул свои эмоции, быстро разрушалась. — Я прошу прощения за то, что ослушался твоего приказа. Этого больше не повторится. Мясник улыбнулся. — Нет, не повторится. Что-то твердое и злобное врезалось в бок Нила, и его тело взорвалось в агонии. Он не успел даже вскрикнуть, как все повторилось, безжалостное в своем решении, и сквозь ослепляющую боль Нил различил смутный образ Ромеро, стоящего над ним. Он что-то держал в руке, но Нил не успел ничего разобрать, как последовал следующий удар, и из его горла наконец вырвался придушенный крик. Ромеро долго не отпускал его. Когда удары наконец прекратились, Нил не издал ни звука. Он не закричал, как хотел. У него не хватало дыхания. Он лежал молча, скуля от боли, втягивая воздух сквозь зубы, стиснутые так сильно, что казалось, они могут треснуть. В конце концов, дыхание перехватило. Он не знал, сколько времени прошло; время покинуло его сразу же, как только он вышел из комнаты. Но когда Нил увидел, как в его узкое поле зрения попали верхушки сапог отца, он решил, что прошло не так уж много времени. Мясник не был терпеливым человеком. Нил встретился с мертвыми глазами отца, когда тот присел и обхватил его лицо. Это могло быть успокаивающим жестом, пока Натан не впился пальцами в рану на щеке Нила и не начал разрывать ее дальше. Нил почувствовал, как рвется его плоть, и желчь вырвалась из его горла. Но его отец не останавливался. К тому времени, как Натан опустил его голову на пол, Нил уже безудержно рыдал. — Приведи шлюху. Слова были далекими, но они ударили Нила как молот. Мысль о том, что Эндрю здесь, что ему будет так больно, что его будут пытать, насиловать, превратила его кровь в лед. Что-то глубоко внутри Нила сжалось и сломалось. — Нет, — задыхался он, с болью поднимаясь на колени. — Оставь его в покое. Последовавшая за этим пауза была смертельной. — Нет? Нил услышал неверие в голосе отца. Ярость. С замиранием сердца он осознал тяжесть сказанного. Он закончил игру. Он доказал, что ему не все равно; что он слаб. Его отец, конечно, всегда знал об этом. Но фасад Нила был вызовом, от которого он не мог отказаться. Соревнование, чтобы узнать, сколько времени потребуется, чтобы сломить его. А его отец любил игры. Он любил побеждать в них. Он отказывался проигрывать. Теперь все закончилось, и Нил уничтожил единственную реальную защиту, которая у него была, кроме наследника отца. И с новой, очень беременной женой Натан вряд ли позволит этому остановить его. С ним было покончено. Натан наклонился к нему и прошептал со спёртым дыханием: — Если ты не хочешь с ним трахаться, хорошо. Я тебя так оттрахаю, что ты не сможешь. Это было единственное предупреждение, которое Нил получил, прежде чем пятка отца сильно ударила его по голени. Он почувствовал, как что-то хрустнуло, а затем в колено вонзилась такая жгучая боль, какой он еще никогда не испытывал. Все тело Нила отпрянуло, крик вырвался из его горла, и он инстинктивно свернулся в клубок, обхватив больное место руками, как будто это могло помочь. Воздух с заиканием входил и выходил из его легких неглубокими, мучительными толчками, и первая мысль, которая пронеслась в его голове, была о том, что эта боль неправильная. В глубине души он знал, что это правда. Это не была боль от синяков или треснувших ребер. Это не была боль от ножа, рассекающего кожу. Это была боль от того, что что-то сломалось безвозвратно, навсегда. Нет, нет, пожалуйста, нет... Маленькая рука обхватила его запястье и рывком подняла его руку над головой. Он не смог подавить вздох, вырвавшийся из его губ, когда это движение послало ледяную боль вниз по его боку, борясь с агонией в колене. Соленые слезы обжигали, заполняя зияющую рану на лице, но он почти не обращал на них внимания. Не тогда, когда он чувствовал, как по его руке тянется нежная ласка ножа, и знал, что Лола сейчас получит свою очередь. — Просто убей меня, — умолял он, желая, чтобы его неизбежный конец уже наступил. Его отец усмехнулся. — Вовремя. Лола наступила на центр спины Нила и вдавила его в пол, смеясь над его криком боли. Водянистыми глазами он с ужасом наблюдал, как Ромеро взял из камина раскаленную кочергу и протянул ей. Затем она схватила его за локоть и начала. Мир Нила разбился вдребезги, и в нем осталась только боль. И вот он ждал, холодный и одинокий, когда агония прекратится. Ждал, что будет потом. Ради того, что может остаться от него, если он сумеет найти достаточно разбитых частей себя, чтобы создать некое подобие того человека, которым он был. Если он выживет достаточно долго, чтобы сделать хотя бы это. Лола обращалась с его телом как с холстом, а ее клинок - как кисть, расписывая его кровью. Она не торопилась. Она следила за тем, чтобы каждый мазок был идеальным. И наконец, через несколько минут, часов или дней, когда работа была закончена, она оставила его. Нил не мог вспомнить, как долго он кричал. Он не мог вспомнить, когда его голос стал настолько хриплым, что из него выходил только испорченный воздух. Он не помнил, как она перешла на другую руку, как заменила кочергу на нож, как дополняла детали своего извращенного шедевра. Он знал только ощущение холодного металла под кожей и тишину, оставшуюся позади. Он был один. Наконец-то. Нил дрожал от боли, от страха, от адреналина, от облегчения, от абсолютной уверенности, что впервые в жизни он предпочел бы быть мертвым. И он дрожал от осознания того, что по какой-то причине это не так. Его изломанный разум знал, что он должен быть мертв. Его отец должен был убить его. Даже потребность в наследнике не должна была спасти его теперь, когда игра закончилась. Теперь, когда его отец знал, каким нежным он был; как сильно он заботился. Он должен быть мертв. Почему он не был мертв? Нил почувствовал, как его желудок скрутило и свело; напоминание о том, как мало он на самом деле понимает свое положение, усилило тошноту. По какой-то причине отец еще не закончил с ним. Может быть, он просто хотел еще помучить его. Если Нил все еще будет здесь, когда он вернется, он так и сделает. Но он не мог пошевелиться. Он не мог заставить свое тело что-либо сделать. Поэтому он ждал возвращения отца, последующей агонии, неизбежного конца. Может быть, когда он вернется, он наконец-то убьет меня. В тумане боли и головокружения это было последнее, о чем он подумал, прежде чем темнота поглотила его.