Закрой глаза — будет страшно

      Моя небольшая «победа» вовсе не принесла мне ожидаемой радости.       И не потому что теперь, вроде как изначально неплохое настроение Димы, пошло на заметный спад, просто…       …я не могла поверить в то, каким образом повела себя со мной мама.       Может быть, она никогда и не была внимательной и чуткой ко мне, но даже незнакомый человек, да тот же профессор из колледжа — наверняка проявил бы больший интерес ко всему тому, что произошло со мной. Насторожился бы происходящим.       Почему она не спросила меня о чем либо? Почему не отвела в другую комнату, чтобы остаться наедине, поговорить хоть минуту о моем «побеге», да хоть о том, что у нас в доме вновь делает Дима?       Да, мне уже было полных восемнадцать лет, в какой-то мере — я теперь принимаю решения сама… но как долго мне восемнадцать?       Диме — вот уже как на восемь лет дольше.       Моей единственной надеждой на хотя бы минимальное сочувствие — вновь оставался лишь папа.       Достав из кармана своей куртки ключи от машины, Дима не спеша оглядел меня, погруженную в раздумья, тут же произнося:       — Ты, как я уже понял, смекалистая, значит могла уже предположить — я не останусь на ужин. — отрезал он. — Заеду за тобой завтра. Около одиннадцати. Утра.       — Хорошо. — быстро согласилась я, на самом деле абсолютно не понимая, почему теперь, Дима решил в спешке покинуть стены моего дома.       Брюнет был очень странного обо мне мнения, делая нелогичные выводы.       Сигарета, в его пальцах, всё также тлела, а пепел продолжал падать на ковер. Мне было больно на это смотреть.       Дима заметил, как мои глаза следят за этой его оплошностью и ухмыльнувшись, он сказал:       — Ты ведь хорошая девочка — поможешь маме. Уберешь.       После, он развернулся от меня и широким шагом, последовал на выход.       Провожать его — он меня не попросил, как и обнимать или же проявлять еще какую либо ласку.       Если подобное — вообще было ему от меня нужно.       …но а я была только рада.       Слыша громкие голоса тети и мамы, что доносились из кухни, я переживала лишь о том, чтобы кто-то из них, снова, внезапно, не появился в коридоре.       Я больше не была уверена в поведении Димы, не могла предсказать, что он мог сказать или сделать.       Брюнет остановился в самых дверях и дергая за ручку, обернулся на меня вновь:       — А с цветами что делать? На помойку? — напомнил он мне о букете, что все еще находился в его машине.       То ли с обидой, то ли со злостью. А может и с тем и с другим.       Мое сердце учащенно забилось.       Выглядеть в глазах Димы «неблагодарной» было опасно и я очень хорошо об этом помнила.       — Я сейчас их заберу. — быстро дала свой ответ я, намереваясь пойти вслед за Димой.       Хоть мне совсем и не хотелось снова выходить наружу. Там было пасмурно и холодно. Темнело.       — Не напрягайся. — остановил он меня.       Но я уже была на пол пути к нему и спустя считанные секунды, стояла за его спиной:       — Дима, я хочу забрать букет. Он мне нравится. — мягко, но настойчиво, озвучила я свое решение.       И это было правдой. Цветы мне действительно нравились… просто они были последним — о чем я сейчас думала.       И на это было тысяча причин.       Уже открыв на распашку дверь, впуская внутрь ледяной воздух, Дима откинул куда-то окончательно истлевшую сигарету, снова разворачиваясь ко мне.       Сейчас, его глаза смотрели на меня — как никогда раньше.       С немым вопросом — что я еще не ведала, с неким нежеланием покидать мой дом.       — Эти цветы ничего не значат. Соня. — отрезал он, словно намеренно холодно. —Я не имел ничего ввиду, подарив тебе букет. — он сделал паузу. — Что ты уже успела себе выдумать?       По неведомой причине, от его жестоких слов, моя грудная клетка больно сжалась.       Я знала — чем расстроила его, но едва заслуживала подобных фраз.       На мои глаза, невольно проступили слезы, но я сдерживала их, хоть Дима уже и мог успеть их заметить.       …только он никоим образом этого не показывал. Лишь на секунду я увидела, как напряглись скулы на его лице, словно он хотел добавить еще что-то обидное, но сдерживал себя.       Из-за ветра, что задувал из открытой двери в дом, мне уже становилось холодно, кожа равномерно покрывалась мурашками.       — Позволь, пожалуйста, забрать цветы. — уже ни на что не надеясь, произнесла я голосом, что с каждым моим словом становился всё тише.       — Хорошо. — внезапно согласился Дима.       От неожиданности его решения и того, как сговорчиво он это произнёс — я растерялась, едва осознав, что прямо сейчас, я и правда направлюсь с ним, к его авто.       Так и произошло.       Больше ничего не сказав, Дима уже был на улице, быстро зашагав к машине. Я — за ним.       Не поспевая, почти бегом.       Может быть он этого сейчас и добивался? Чтобы я, в самом прямом смысле, за ним «побегала»?       Я не знала и мне было всё равно — как я сейчас выглядела со стороны, упрашивая, почти умоляя его, о такой сущей мелочи, к которой он сам же меня и склонил.       Лишь бы он не был расстроен. Лишь бы не посчитал меня неблагодарной и бессердечной.       Помня о том, что окно из моей кухни выходит на дорогу, я лишь надеялась на то, что Дима сейчас не начнет унижать меня возле своей машины, а мама и тетя Олеся не станут свидетелями любой возможной сцены между нами.       Резко и нетерпеливо Дима открыл заднюю дверь, вытаскивая наружу букет.       Я уже стояла за его спиной, пытаясь отдышатся.       Он всучил цветы в мои руки.       — Только маму не расстраивай, спрячь подальше. — произнёс он, даже на меня не смотря.       — Мне всё равно на неё. — ответила я, после, тихо добавив. — Как и ей на меня.       Возникла пауза.       — Зачем ты тогда здесь остаешься? — спросил Дима, наконец-то одарив меня своим взглядом, вполне себе серьезно.       Я молчала. Сама не зная ответа на этот вопрос.       …точнее сказать, я знала — но едва хотела затевать выяснение отношений с Димой.       — Мне страшно. — выдавила из себя я, правду.       Лицо Димы приняло удивленное выражение. Словно он слышал эти мои откровения о нем впервые.       — Я знаю. — не отводя глаз, дал ответ он.       Прижимая к груди букет и уже начиная дрожать от холода и того, как зловеще Дима делает ситуацию между нами еще более напряженней, я лишь думала о том, в какой острый угол я сейчас себя самостоятельно загнала.       Можно бы было, изначально, пропустить мимо ушей его замечание об оставленном в машине букете — ведь это была, всего навсего, провокация.       Только я знала, что завтра — нам снова суждено быть вместе и мое безразличие, как итог, могло очень дорого мне стоить.       То, что происходило сейчас, не было столь невыносимым, как все то другое, что я уже успела испытать с Димой.       Внезапно, его ладонь упала мне на щеку.       Мое лицо все еще оставалось теплым, поэтому почувствовав на своей коже его холодные пальцы — я невольно вздрогнула.       Начинало заметно темнеть, но глаза Димы поблескивали, продолжая изучать меня, словно они были рентгеном.       — Я вернусь завтра. — произнёс он. — Проведи время так, как ты хотела.       Я лишь кивнула ему в ответ.       После, он отшагнул в сторону, открывая дверь в авто, оказываясь там, а я — отошла от машины, попятившись спиной.       Не прощаясь, он резко тронулся с места, исчезая с моей улицы.

***

      Погруженная в свои мысли, я снова оказалась дома.       Мне было сейчас не по силам — понять и придать логическому анализу, поступки и слова Димы.       …но внутри уже грело какое-то приятное спокойствие от мысли, что сегодня — я усну в своей кровати. Я долго ждала именно этого успокоения.       К сожалению, я не успела додуматься, шевелиться побыстрее. Оказаться в своей спальне до того, как кто либо заметит меня, на первом этаже.       Было уже поздно. Словно поджидая меня всё это время — из кухни, плавно, «выплыла» тетя Олеся:       — А где твой жених? Ты чего одна? — задала она вопрос, скрещивая руки на груди.       Её глаза быстро забегали по мне осуждающе, замечая мое поникшее выражение лица и цветы в руках.       — Дима уехал домой. — отрезала я, продолжая свой шаг к лестнице.       Я не была намерена сейчас спорить с тетей, объясняя, что Дима — никакой мне не жених. Мне не хотелось продолжать разговор с ней, а тем более о брюнете.       — Конечно уехал. Кто станет водиться с такой охламонкой? — начала подливать масла в огонь тетя. — Сбегаешь из дома, шляешься где-то, небось и с учебы тебя скоро попрут.       Разозлившись, я остановилась, разворачиваясь к ней:       — Он мне никто, ясно? И снимите мои сережки.       Скорее всего, мне не стоило реагировать — ведь только этого она и ждала.       …но было уже поздно.       — Вот, значит, как мы заговорили с родной тетей… — протянула она, угрожающи. — Я намекну твоей маме, что ты, в свои сопляческие годы, уже ночуешь с мальчиками постарше. А то она все думает — что Дима твой друг. Вот только открою тебе свой женский секрет, хоть в мои годы, подобного распутного поведения не было — если он не остался на ужин, то ничего серьезного к тебе не пытает. Поматросил и бросил, а цветочки, так… чтобы ты сильно не плакала.       Мои глаза налились слезами и они, тут же покатились по щекам.       Чем я заслужила всё это?       Между мной и Димой ничего не было и не будет. У меня ведь даже и парня никогда не было...       — Говорите, что хотите. — одними губами произнесла я, а после, развернувшись, начала небыстрый шаг наверх.

***

      За ужином никто не обсуждал ни меня, ни Диму. Он вообще пролетел очень быстро, прервавшись, когда дома появился папа.       В отличии от мамы — он отнёсся ко мне внимательно, с любовью.       Расспросив о многом. Но многое — я не могла ему рассказать.       — Молодец, что вернулась, Сонечка. — произнёс он, обнимая меня за плечи, когда мы, вместе, сидели на диване перед телевизором, уже собираясь идти спать. —Мы с мамой совсем на тебя не злимся, наказывать не станем, так что не переживай.       — Что сказал тебе Дима? — задала я, мучавший меня всё это время вопрос. — Когда он тебе позвонил. Вчера.       Папа ласково погладил меня по голове:       — Сказал, что уговорил тебя вернуться, что ты была с Кристиной всё это время. — он сделал паузу. — Он рассказал мне то, что ты узнала о моих финансовых проблемах, с мамой, и попросила у него работу для себя…       Отстранившись от папы, я удивлено уставилась на него, с широко открытыми глазами.       — Финансовые проблемы? Работа…?       Не особо понимая моих эмоций, папа тут же пояснил:       — Да. Можешь уже не скрывать, что знаешь, мы и сами хотели тебе рассказать… Дом будет продан. — он, поникше, и даже как-то виновато, опустил взгляд. — В целом, я не против, если ты станешь помогать Диме в его бизнесе, главное учебу не пропускай.       Я мало понимала слова папы — так как абсолютно не имела понятия, какую ложь, Дима, наплел моему отцу.       Значит, в глаза всех — Дима «бизнесмен».       А я, теперь, несчастная, что нуждается в работе, ведь родители едва сводят концы с концами…       Тем временем, папа продолжал:       — Дом разваливается на части, а ремонтировать его будет стоить столько же, сколько я и потратил на его постройку. Тем более что в следующем году я выхожу на пенсию. Мы неплохо его продадим, если сделаем это прямо сейчас: купим квартиру, а на разницу… если хочешь, съездим в отпуск летом, оплатим тебе дальнейшую учебу.       Я молча слушала его… жалея лишь о том, что во все, что сейчас происходило в моей семье — был втянут Дима.       Мне резко стало понятно, зачем брюнет написал на меня «дарственную», о которой я нечаянно узнала сегодня утром…       Уже посчитал меня «бездомной».       Теперь, в его глазах, я чувствовала себе еще более приниженно.       Словно меня сравняли с плинтусом.       …но я не хотела, чтобы папа, который за время моего отсутствия, посидел еще на несколько оттенков — заметил всего того отчаянья, что я молча переживала сейчас.       Чтобы не успеть заплакать, я очень быстро его обняла, поддержав:       — Да, пап. Я давно уже мечтаю поехать с тобой и мамой куда нибудь, поближе к песочку и морю. Спасибо.

***

      Не смотря на то, что я получила долгожданное чувство безопасности и свободы — я едва могла сомкнуть глаз.       Неожиданные откровения папы, вогнали меня в тупик — из которого я больше не видела выхода.       Может быть мне действительно облегчить своим родителям жизнь? Остаться с Димой…       От этого понимания — мне становилось еще хуже.       Когда на часах уже показывало почти два утра, а я все еще не спала — мой телефон завибрировал.       На него, настойчиво, поступал звонок… От Димы.       Он, находясь за километры от меня, словно мог чувствовать, что я о нем думаю. Безутешно. Не в силах провалиться в сон.       Долго не решаясь ответить на вызов — я всё же сдалась.       — Алло. — тихо произнесла я, в трубку.       — Привет. — послышался низкий голос Димы.       Я могла только догадываться, где он сейчас был, а главное, что его побудило на такой поздний разговор со мной.       До нашей очередной встречи — оставалось около девяти часов. И я их считала.       — Привет. — я привстала с кровати, принимая сидячее положение.       — Вообще-то, по моему плану, ты не должна была сейчас брать трубку. — неожиданно произнес он. — Почему не спишь?       Пытаясь понять, чем занимался сейчас Дима, я лишь осторожно предположила, что, возможно, он сейчас выпивал.       Не видела других объяснений, его наверняка спонтанному решению связаться со мной, посреди ночи.       Еще и заведомо пологая — что я не отвечу, так как уже сплю самым глубоким сном.       — Долго сидела с тетей Олесей на кухне, теперь у меня психологическая травма. — немногословно ответила я, пытаясь вслушаться в звуки, что то и дело появлялись на заднем фоне, со стороны Димы.       Он явно был не один — и уж тем более мирно не лежал в своей кроватке.       Я словно могла сейчас увидеть, как улыбнулся моим словам Дима:       — Я просто долго думал о твоем внезапном решении остаться дома, сегодня и… хорошо, что ты поступила именно так. — теперь, он звучал вдумчиво.       — Почему? — искренне поинтересовалась я.       — Я, конечно, не твоя тетка, но… — он сделал паузу, словно обдумывая каждое свое слово, что он собирался мне сказать. — Тоже намеревался тебя «травмировать». — он тут же добавил. — Морально.       Я уже была слишком сонная, чтобы насторожиться от слов Димы или как-то их додумать, поэтому лишь продолжила наш диалог, задавая вопросы:       — Каким образом?       Но теперь, Дима молчал.       Я лишь слышала его ровное дыхание — в отличии от меня, он вовсе не переживал сейчас.       — Я хочу тебя. — отрезал он, внезапно.       Возможно внезапно — для нас обоих.       И… Мой телефон, чуть не выпал из моих рук.       Сердце моментально забилось быстрей, а дыхание — пропало.       Дима, ожидаемо, очень быстро прочитал мои немые эмоции. Стук моего сердца, сейчас, можно было расслышать даже на соседней улице.       Поэтому, он сам себе ответил:       — Было легче сказать тебе об этом по телефону. — он сделал паузу. — В ином случае, мне бы пришлось объясняться действиями. А этого я не хочу. — снова пауза, я совсем не знала, что мне говорить в ответ. — Соня? Не бери больше трубку так поздно.