Там. В моей голове.
Почему? Теперь, не хотелось возвращаться и в колледж. Ни завтра, ни когда либо еще. А до этого, в своей учебе — я видела единственное освобождение. Последнее время, я видела в ней и единственный отрезок жизни, выбранный мной самостоятельно. А еще, побег от Димы и мыслей о нем. Первое — было главным. Второе — как некий бонус, что я получала изредка. Меня, совсем бы не обидели, возможные, неправдивые сплетни, за моей спиной, но находясь в том состоянии, в котором я находилась сейчас, я знала — едва сумею их выдержать. Что способна и на истерику. И даже на что-то, мне еще неизвестное, которое снова поселилось в моей грудной клетке, больно сдавливая, вырываясь наружу. Это меня пугало.Я не выпускала.
Была бы я в другом состоянии духа, а главное тела, наверняка бы свела ситуацию с Дашей, о которой, отныне, знали все, просто в шутку. Но нет. Мне было совсем не до них. Невольно, я открыла перед собой тетрадь, пытаясь прочитать то, что мне было необходимо повторить. Находившаяся, все это время рядом, ручка — быстро покатилась по поверхности, от этих моих действий, упав на пол, когда край стола закончился. Видя эту незначительную оплошность — я... расплакалась. Может быть, остро сопереживая, падению этого бездушного предмета. Тихо наблюдая за тем, как он теперь находился на моем ковре — по моим щекам текли беспричинные слезы. И чем дольше я гипнотизировала эту синюю ручку, размытым взглядом, тем яснее мне становилось, что дело вовсе не в ней. Я была истерзанна и убита. Вопреки любым оправданиям и отговоркам — насовсем. Скорее всего, мне стоило, хотя бы намекнуть Кристине о том, что со мной произошло… облегчить все то, что я поклялась хранить, поглубже в себе. Хотя бы с ней. И будь что будет. Только я не хотела навязывать ей чувства вины. И… Едва могла открыть свой рот, чтобы повторить, хоть одно слово Димы. Описать хоть одно его деяние. Мне даже казалось, что и нет таких слов, что смогут рассказать все то, что я претерпела. Смирившись молчать и не смотреть, находясь под ним. Мой разум отказывался, отматывать эту травмирующую пленку воспоминаний, назад. Хоть она и стояла у меня перед глазами, каждую секунду. Чтобы я не делала. Или делала. Телефон, что лежал на столе, рядом со мной, разбитым экраном вверх — молчал. Вместе со мной. Составляя мне безмолвную компанию. Я поймала себя на мысли, что слишком часто обращаю на него теперь свое внимание, чего-то выжидая. Обычно, я глядела на свой гаджет, лишь с тревогой. А сейчас — наоборот. Тревога обитала без приглашения, больше не покидая. Как же, все во мне, стремительно поменялось. Не спрашивая. Поступая так же, как и он. Нагло и цинично. Раздумывая над причинами своей непонятной озабоченности, я пришла к выводу, что как и прежде, мне совсем не хочется: ни слышать, ни видеть Диму, но… что-то внутри, требовало от него слов.Мне. Любых.
Его, некого участия, в моем самобичевании. Я чувствовала себя оставленной. Ощущала себя также, как и в ту самую ночь, когда вернулась из Венгрии. Потеряно. Не ведая, что мне теперь с собой делать. Со своим, потрясенным Димой, рассудком. Телом, что больше мне, как будто не принадлежало.Неужели, он даже и не спросит, как у меня дела?
Он не спросил. Выключив в комнате свет, я легла под одеяло.Наверное, ему тоже стыдно. Может быть, он сожалеет. Нет, абсолютно точно.
Закрывая свои глаза, я даже представляла, что Дима сейчас плачет. И мне становилось спокойнее и легче. Я умиротворялась этой придуманной сценкой, прокручивая ее у себя в голове. Снова и снова. Пока не уснула.И я плакала вместе с ним. Только уже во сне. Самыми настоящими слезами.
…утром я проснулась с раздраженными от ночных переживаний, над которыми я не имела контроля, глазами и кожей на щеках. Вот только и тогда — совсем ничего. Ничего от Димы. Привстав с кровати, я тут же, судорожно взяла в руки свой телефон, проверяя. Если бы мне рассказали, о подобном моем поведении, как сейчас, хотя бы два дня назад — вряд ли бы я поверила. Жду сообщения, звонка от Димы? Любой весточки… Звучит, как несбыточный бред.Что я хочу услышать?
Но была и другая параллель. У этих моих противоречивых желаний. Я ожидала чего-то, все так же его страшась. Каждой частичкой своего существа. Разве, это вообще возможно? Мои инстинкты дали сбой. Умел бы Дима общаться со мной, к примеру, под средством телепатии — вышло бы лучше всего. Самое то, для меня. Той меня, которой я являлась сейчас. Услышать его — не слыша и не видя. Чтобы не будить в себе неразговорчивую ненависть. Не давать подутихшей панике, снова меня касаться. Не давать этого делать и ему. Взяв в руки свой телефон, прежде чем я успела даже обдумать, эти свои действия, мой палец упал на имя Димы, делая вызов. Не дождавшись и первых гудков — я тут же его сбросила.Нет, я не смогу.
***
Я все же отправилась в колледж. Ведь дома осталась мама. Осознавая, что я хожу по тонкому льду, я не намеревалась испытывать саму себя. Я отказывалась, призывать себя к выдержке, которой у меня больше не имелось. Вместе со всем остальным, ее отнял у меня Дима. Вроде как, у нее ко мне было достаточно вопросов. Ведь увидев меня утром, она начала с главного: — А ты чего за городом делала? Мне с папой ничего не сказала? Слишком взрослая стала? — она громко поставила передо мной тарелку, с явно подгоревшей яичницей. Я, все так же считала, что ее плохое настроение сегодня — вряд ли связано со мной. Какое ей до меня, внезапно, дело? Взяв в руки вилку, я опустила глаза на свой завтрак: — У нас в колледже все отмечают сдачу экзаменов. Сняли дом… — начала придумывать я, снова полу правду. Мама развернулась ко мне от плиты, выпучив глаза, теперь уже повышая свой голос: — А папу ты зачем дергаешь с работы? Сама бы и приехала обратно, раз до этого, нашла дорогу до туда. — произнесла она. — Что за срочность? Как будто бы тебя там убивают и насилуют. Чтобы больше, ты такого нам не устраивала. Поняла? Ведешь себя, как дрянь. — Хорошо. — лишь ответила я, откладывая вилку, обратно на стол.Ведь и не придется. Я уже давно мертва. Почти как сорок восемь часов. Вы все — видите лишь мою оболочку.
***
На второй этаж я поднималась с трепещущим сердцем. Распрощавшись с Кристиной вчера, я прогуляла занятия, отправившись обратно домой. После всех ее откровенных рассказов мне, я лишь искала уединения и тишины, в своей голове, хотя бы на миг. А шагая к кабинету сегодня, я ожидала только самого худшего — и оно случилось. Почти сразу. — Привет. — оглядев меня, поздоровалась Катя, встречая в коридоре. — Классные джинсы. — подметила она, тут же добавив. — Новые? Или ты взяла у Даши поносить? Я смутилась, но пропустила ее "подкол", сквозь себя. Успокаиваясь лишь тем, что на самом деле, может и хорошо, что все вокруг, знают лишь о Даше — не подозревая об ином. Хоть и вряд ли, им бы понравилось, на столько же сильно, быть немыми свидетелями того, как я, находясь голая, на холодной простыне — закрывала глаза, притворяясь мертвой. — А кто у нас сегодня ведет предмет? Я потеряла расписание. — сменила тему я. Катя закатила глаза: — Да все тот же. Что экзамен брал. Сегодня пары не будет. Он по одному вызывает, собирает домашку. — ввела меня в курс дела она. — А я не сделала… — одними губами, ответила я, тут же погружаясь, в какие-то свои, очень важные воспоминания. В крайний раз, профессор слишком пристально за мной наблюдал. Настоятельно попросил готовиться, впредь, к его предмету… Заметив шрам на моей щеке, до этого, он — почти разглядел, прошлое насилие Димы, надо мной. А что, если увидит и… его последнее зверство?Кончики пальцев, на моих руках, поледенели.
— Возьми мою. Это женская солидарность. — достав из сумки тетрадь, Катя протянула ее мне. — Она ведь тебе тоже знакома? — подмигнула она.***
В аудиторию я зашла второй по счету, даже не успев толком ничего списать. Это было, в целом, трудновато сделать, сидя на корточках, прямо на коленях. Подобным — я никогда раньше не занималась. У меня не имелось такого опыта. — Ты чего сидишь, в стул вжалась? Я тебя не съем. — улыбнулся мне преподаватель, что находился напротив. — Или ты опять не готова? — он уже открывал мою тетрадь, что лежала перед ним, на столе. Я нервно заправила волосы за уши, чувствуя, как мое сердце выпрыгивает у меня из груди: — На самом деле, я забыла свою, другую тетрадь, дома. И хотела попросить вас, если я могу ее донести. Завтра. — быстро, но тихо, заговорила я. Профессор взял в руки карандаш и оглядывая меня, начал постукивать им по столу, подперев кулаком свой подбородок. — Ты показалась мне очень тихой девочкой, хорошей. — он сделал паузу, а что-то внутри меня, слыша его слова, с треском оборвалось. Та, натянутая до предела, нить. — Когда начнешь учиться, Соня? Я хотела что-то ему ответить, но в горле возник ком. К глазам мгновенно подступили слезы, скатываясь вниз. Я снова услышала голос Димы, в своей голове… А сразу поле — совсем уж разрыдалась. Навзрыд. Громко, даже не закрывая лицо руками. — Что с тобой, Соня? — подскочил со своего места, преподаватель. Он явно понимал… что мои рыдания, вряд ли имели отношение к нему или же, к его предмету. Они были слишком горькими. Полные, той жуткой правды, что скрывала я. Прежде чем я смогла контролировать свои мысли, мои губы заговорили за меня: — Он… — я не знала, какое слово подобрать. Но уже не могла остановиться. — Он взял меня силой. А я не хотела, но знала, что так будет. Уже ничего не изменить. Мне очень плохо. — я звучала звонко, но мой голос дрожал. Как и я вся. — Кто «он»? — уже оказываясь рядом, положив руку на мое плечо, обеспокоено уточнил преподаватель. Возникла пауза. Всхлипывая — я смолкла. — Я его не знаю. — уже спокойно, отрезала я. Глотая, еще немного слез, но уже мирно. Перепады моих эмоций и противоречивость показаний — еще не успели меня напугать. По неведомой причине, мой рот, снова закрылся на замок. Так, словно за моей спиной, прямо сейчас, стоял Дима. Слушая каждое мое слово. — А я? Знаю? — продолжил свой расспрос, мужчина в костюме. — Тоже. Не знаете. Его никто не знает. — протянула я, прижимая к своим коленям сумку. Я быстро подняла на него свои блестящие от слез глаза. Возникла тяжелая пауза. Он — явно мне не верил, а я… больше не могла продолжать эту беседу. Хоть, и после всего высказанного… почувствовала явное облегчение. Но и мгновенный страх расплаты. Профессор, медленно отвел от меня свою руку, но не свой встревоженный взгляд. — Я понял. Соня. Хорошо. — произнес он, больше себе самому под нос, задумавшись. Что-то для себя решив, в очередной раз, на мой счет. В спешке, преподаватель вернулся к своему рабочему месту. Взяв в руки и мою тетрадь. — Я ставлю тебе пятерку. — откинул он ее, тут же, на самый край. Более на меня не глядя. Быстро подскочив со своего стула, с дрожащими от полученных, противоречивых эмоций, коленями, я оказалась возле него. Попутно запихивая тетрадь в свою сумку. — Спасибо. — это было все, на что меня хватило. Из аудитории я бежала быстрее своих ног. Натыкаясь, попутно, на стулья и столы. Чувствуя пристальный взгляд преподавателя — за своей спиной. Слыша голос Димы — у себя в голове.***
Испытав на прочность свое нулевое самообладание и точно такие же, способности врать, я покинула стены колледжа. Уже оказавшись на крыльце, я с недоверием подняла глаза, на затянувшееся, серыми тучами, небо. Точно будет дождь. И куда пойду я? Явно не домой. Оставшись наедине с собой, внезапно, меня одолело паническое чувство, больше походившее на внезапную вспышку, мучивших меня воспоминаний. Только не такое, что было мне известно, до этого… совсем уже новое. Оставаться с ним один на один, показалось мне даже угрожающим. Я и не думала возвращаться назад, но попятилась к стеклянным дверям, за моей спиной. Уткнувшись в них, остановилась. Судорожно достав из кармана куртки телефон, я нажала на знакомое мне имя. Но теперь и не думала сбрасывать. …вот только ответа все не было. А я звонила, слушая равнодушные гудки, испытывая теперь — еще большее потрясение. Души и тела. А не наоборот.Мне просто нужно было знать. Необходимо.
И поэтому, когда мой экран погас, а имя Димы с него исчезло, я сделала новый звонок. Владу. После многочисленных секунд, по мере которых, мое сердце билось все сильнее, я, наконец-то услышала его: «Алло». — Я звоню и звоню. — переминаясь, с ноги на ногу, без приветствий, тихо, но с истеричным надрывом в голосе, произнесла я. — А он не отвечает. — я говорила так, словно врач обязан был знать заранее, о ком я сейчас думаю. Кого именно я имею ввиду. — Почему так? Но он знал. — Я не знаю, Сонь. Я его даже не видел, дня три точно. — скомкано, заговорил он, избегая деталей. — Ну, что-то у него там не так. Но все под контролем, ты не парься. — Влад закашлял. — Тебя почему-то плохо слышно, можешь перезвонить, Сонь? Или, давай лучше я. После, я снова услышала, лишь незаинтересованные, в моей безутешности, гудки.