Глаза Димы — разоблачали эту его суть. Я разглядела это и знала.
Только время шло, а мне, все также не подходило все то — на что рассчитывал Дима. — Зачем ты пришел? — задала, тихий вопрос, я. Неизбежно. И, правда… не находя на это причин. Он цинично перешагнул порог этой больницы, чтобы понаблюдать за моими страданиями? Или может для того, чтобы повнимательней рассмотреть результаты своих усердий, еще разочек, хотя бы одним глазком? Восторженно убеждаясь в их неподдельности… Ведь вдруг, все произошедшее, в итоге окажется лишь его сладким сном, а не моей мучительной реальностью? Продолжая вглядываться в мои блестящие, но потухшие глаза, Дима мне улыбнулся, этому моему вопросу, а после, нехотя отведя от меня руку, снова встал ровно, выпрямившись, кинув свой взгляд, куда-то в темноту, перед собой. — Мне позвонил Влад. — выдал ответ Дима, после продолжительной паузы. — Сказал, что у тебя не все в порядке. Что ты истеришь. Он говорил мирно. Ровно принимая и никак не осуждая, ту критическую информацию обо мне, что, как оказалось, в спешке передал ему врач. Еще бы… каким образом, я могла себя повести, очнувшись от «наркоза», с покалеченным телом? Припоминая своё крайнее «прощание» с Владом, я вмиг поняла, куда именно, прямо сейчас, были устремлены глаза Димы — на откинутую мной, этим днем, во врача, подушку. Что все также находилась, располагаясь на полу, где-то у стены. — Он трус. — отрезала я, опуская свои глаза. И это был очевидный вывод о Владе. Ведь он, занимаясь преступлениями похлеще, попятился от меня к двери, испугавшись моего «истеричного» поведения. Еще и… донес, о случившемся, Диме. В ответ на мои слова, брюнет лишь развел своими руками в стороны: — Не сказал бы… — протянул он. — На его месте, я бы тоже опасался… любимцы своего босса. Держался бы подальше. Переживал, как за родную. — Дима сделал паузу, скрестив на груди руки. — Влад оптимист, в отличии от меня, ведь считает, что уже завтра утром, ты можешь покинуть больницу… — А ты так не считаешь? — тут же, произнесла я, в ответ. Исходя из, вроде как, ничего не значащих слов Димы, невольно, мне стали понятны его рассуждения. Еще не озвученные обо мне, удручающие предположения — о моем состоянии сейчас. Тогда и теперь. А может быть и завтра. Он знал, что мне было и есть больно… Ведь организовал, этот итог для меня, самостоятельно. Собственноручно. — Я еще об этом не думал. — всё также спокойно, даже беспечно, продолжал вещать Дима. Выносить его прямое холоднокровие было откровенно… тяжко. Оглядев всю себя, совсем немного, я снова вернулась к нему взглядом. Задетым, осуждающим его и глубоко раненым, в каждом возможном смысле: — Думаешь, я смогу вернуться домой, в таком виде? — с надрывом голосе, прозвучал мой вопрос, ему. Он… тут же, также меня оглядел, а после, совсем уж на меня уставился: — А кто тебе сказал, что ты отправишься домой, малыш? — без особых эмоций, отрезал он. — Если честно, мне хватило минуты, в той пылище, для принятия решения — тебе там не место. У меня едва хватало сил, продолжать этот усугубляющий мое состояние и тревогу, разговор с парнем, а духу на то, чтобы сопротивляться его настойчивым вердиктам и подавно. — А как же Джесси? И родители… я не могу просто не вернуться домой. — это было всё, на что меня хватило. Других доводов, привести Диме, я не могла. — Я с ними поговорю, Соня. — игнорируя мой комментарий о Джесси, лишь сказал он. — Поверь, никто не будет против, ведь… Опустив вниз голову, я тихо его перебила: — Но… я больше не хочу тебя видеть. И не смогу. Эта причина — была главной. Более, даже сильно постаравшись, даже с закрытыми глазами, я не смогла бы себе представить нахождение с Димой, в одном пространстве. Открытом или замкнутом. Лишь только на минуту или же на месяц.Нигде, никак и ни на сколько.
Несмотря на то, что мои ощущения, все еще были притуплены, а мысли затуманены, я неизменно чувствовала одно и оно было для меня вечным. Чувствовала, каждой частичкой тела и разума — это был страх. Я его откровенно боялась. Диму. Я ему не верила. И я… не хотела, чтобы мне было настолько больно, когда либо еще. Брюнет, не сводя глаз, так и стоял, слушая, уставившись на меня, наблюдая мое очевидное смятение и кажется даже дрожь. Ведь я начала возвращаться, мыслями… в страшное. То, что было непременно мне обещано. Он словно мог считывать, мои немые опасения. То моё, истинное к нему, расположение. — Ты меня и не увидишь, Соня. — произнес Дима, многообещающе, как будто бы это его неожиданное заверение, должно было вернуть, все во мне, обратно к жизни. — По крайней мере, ближайшие два дня. — добавил брюнет, сделав паузу. — Я улетаю в Питер. Прямо сейчас, после нашего разговора, отправляюсь в аэропорт, принцесса. Учитывая, что Дима никак не отреагировал на мое, ему, признание, скорее всего, он, просто на просто, не видел в нем угрозу. Не принимал его всерьез. Что для него значит, мое желание, больше никогда с ним не встречаться? Абсолютно ничего… Либо же, он уже думал об ином, торопясь в Питер. У него имелись реальные причины для беспокойства, а мои, мало имеющие шансы на успех, намерения — едва его волновали. — И где я тогда буду? Здесь? Одна? — меня… одолел неожиданный испуг, быть совсем оставленной. Даже им. Моим собственным извергом. Дима, наблюдая мои искренние эмоции и растерянность, покачал головой: — Нет, детка. Конечно же нет. — убеждая меня, сразу после, он сделал паузу. — Ты побудешь с моей мамой. У меня дома. Влад тебя отвезет. Мое дыхание затаилось и я резко перестала, бездумно разглядывать, пересчитывая, свои пальцы на руках, а подняла на Диму голову. Не зная точно причин, такого его, совсем уж нежданного выбора, на мою дальнейшую судьбу. Как он к этому пришел? Что им двигало? Это было нечестно. Может быть, участливый Дима, и правда переживал за пыль в нашем новом коттедже, которой я, увы, обязательно надышусь, ввиду ремонта… Интересно, думал ли он о том, как мне, будет очень неприятно ее ощущать у себя в носу, в момент… когда он наносил мне увечья? Скорее всего, да. Об этом он и помышлял. Ведь это неоспоримая часть процесса, его неоспоримой заботы. Возможно, Дима опасался и того, что мои родители, обязательно заметят, эту его "заботу", на моем теле. Либо же, им двигало, что-то совсем уж мне непостижимое и… не совсем адекватное. Ведь, именно он проявил ко мне равнодушие, стало — ему обо мне, теперь, и беспокоиться.Как добросовестно…
Но, скорее всего, находясь вне города, Дима просто не мог вверить меня, кому либо еще, кроме… своей мамы. То, что я так ему дорога — верилось с трудом. Почему тогда, так искусно опекая, он делает со мной, все эти равнодушные вещи? Каждый раз. Почти каждый день. Пока я, неумолимо и тягостно, погружалась в себя, Дима уже шагнул ко мне, склоняясь к моему лицу. Его волосы упали на мои глаза, покрывая их, а его губы, отрывисто, поцеловали мой лоб. — Я всё улажу, Соня, и ты обязательно всё поймешь. Я обещаю. — прошептал он. По неизвестной причине, ведь слова и действия Димы, не несли какой либо угрозы мне, по моим щекам покатились слезы.Я так устала. Мне было невыносимо. И я… не хотела его касаний, не хотела его, так рядом. Он не имел на это право.
Он лгун. Сам этого не осознавая, всё, чего он истинно желал — это замучать меня, до самого конца. Пока в моих глазах, может быть даже долгожданно, не потемнеет навсегда. — Уже ничего и никогда не будет хорошо. — произнесла я, сквозь слезы. Его лицо снова оказалась напротив моего, а быстрые пальцы утерли соленую воду, с моих щек: — О, нет. Конечно же будет. Обязательно будет, Соня. — нахмурил брови он, истинно веря в свои слова, заверяя в них и меня. — Всё у нас будет лучше, чем у всех остальных.***
Находясь в машине с Владом, уже продолжительное время, я намеренно не проронила и слова, «играя» с ним в молчанку. Врач, как только он мог выдумать, пытался найти ко мне "подход", с любой возможной стороны… но ничего у него не выходило. Я поговорила с ним лишь однажды, этим утром, ответив на все его вопросы, по поводу моего самочувствия. Ведь Дима оказался прав… мне едва полегчало. Только я больше не хотела находиться в кровати, прикованная к капельнице. Поэтому соврала. К телесной боли, совсем немножечко, я начала привыкать. Сумела. — Твой телефончик, Соня. — вытащив из бардачка мой гаджет, он откинул его, ко мне на колени. Убрав подальше айфон, я отвернулась к окну. — Хочешь, остановимся в «Маке»? Или где-нибудь еще? — продолжал свои попытки, угодить мне, врач. — Дима оставил деньги... и он бы, очень хотел, чтобы я их применил, по назначению. — Влад сделал паузу, широко мне улыбнувшись, отвлекаясь от проезжей части, на миг. — Ведь он, очень хорошо знает: «Кто за даму платит, тот ее и танцует». Вникаешь? Оскорбившись его двоякими намеками, я, все же, больше не смогла сдержаться от ответа ему: — Ты можешь от меня отстать? — отрезала я. — Нужно было задавать вопросы, прежде чем нападать на меня, со спины. Это не просто жестоко и подло, ты мог меня и убить... Смог бы ведь? Если бы Дима тебя об этом попросил? Ты ведь его верный пёс, не больше. Влад смолк… надолго. Мне даже показалось, что я сумела его задеть. …но как бы не так, внезапно, он очень много и откровенно заговорил: — Зря ты так, заяц… ведь на всё — есть свои причины. — он сделал паузу, словно не решаясь произносить то, что все равно, в итоге, произнес. — Серьезные люди раскопали на Диму, на клуб, на заказы. Они узнали почти все. Почти. — Влад резко остановился на светофоре и придавив, мой ремень больно врезался в мои ребра. Я подавила тихий стон. А врач, этого не заметив, продолжил вещать. — На счет самого Димы не знаю… но некоторых его клиентов — точно посадят. Список их имен, банковских переводов и всего остального, на руках у ментов. И знаешь… не часто, наши дела, заканчивались успешно. Бывал и летальный исход. — он сглотнул, снова надавив на газ, тронулся с места, а я отстегнула дурацкий ремень, отодвинув подальше. — Ты, Соня, тоже была там записана, в этом списке, членов клуба, пускай лишь и карандашиком, сбоку. — он кинул на меня недобрый взгляд. — Твое имя… представь, попало бы под разнос? Очутилась бы на суде, громком деле, под следствием? Твои родители, все знакомые и друзья, посчитали бы, что ты действительно состояла в общине убийц и садистов. На телик бы попала… — врач ухмыльнулся. — А так, теперь, ты стала лишь чьим-то заказом, никто уже не подкопается и ничего тебе не припишет. В любой из дней, в твой дом придут люди в форме и ты им расскажешь о том, что пострадала по своей вине и собственному желанию, что тебе, очень сильно, нужны были бабки. Посмотрев на тебя — им обязательно станет дурно, они поверят, даже если проведут экспертизу, всё окажется очень наглядным. Спасибо за это Диме. — Влад постучал пальцами по рулю. — Да… твои родители не обрадуются произошедшему, но мне думается, что иному варианту, а именно тому, что ты могла оказаться завязана, с пускай и состоятельными, но больными на голову преступниками — твои старики, были бы рады, гораздо меньше. Дослушав рассказ Влада до конца или же лишь наполовину — я точно не знала, у меня… потемнело в глазах. Пространство, вокруг, закружилось. На секунду представив, как ни за что — я могла оказаться за решеткой... чуть не лишилась последнего рассудка. А ведь… всё бы так и случилось. Никому бы не было до меня дела. Я, не совершая абсолютно ничего, понесла бы наказание, за "бизнес" Димы. Если бы он только не успел, вовремя, превратить меня из кандидатов в его клуб — в самую обычную, проплаченную жертву. — Открой окно, пожалуйста. — произнесла я одними губами, чувствуя, как меня укачивают собственные эмоции. Мне был необходим воздух.***
Я еще точно не знала, как именно, мне придется себя вести с родителями Димы. Не знала и точно, что им скажу. Ведь он, мало что мне объяснил, кроме того, что пообещал, взять грядущее — в свои руки. Объяснить мой неожиданный визит и нахождение в его доме, самостоятельно. То, что он расскажет им правду — мне верилось с трудом. Вряд ли, его мама, оправдает подобные деяния сына. Или… всё совсем не так, как я это себе представляю? И семья парня, едва, на самом деле, уступает Диме, в его опасном, для всех людей, темпераменте? Может быть, мне повезло в одном… находиться в его доме, мне предстояло, лишь с его мамой. Отец Димы оказался в отъезде. И я была не против… ведь чем меньше людей, тем меньше вопросов и разговоров. Может быть даже, мне не придется узнавать неожиданных и мало приятных вещей. После рассказа Влада, я немного успокоилась, по поводу своих собственных родителей, ведь… если им все равно суждено узнать обо всем — пускай, хотя бы, это произойдет позже. Позже, ровно на два дня. — У нас имеется гостевая на первом и на втором этаже тоже, где тебе будет удобней, Соня? — произнесла мама Димы, когда я уже находилась внутри их дома. Она, с улыбкой, оглядывала меня, может быть лишь недоумевая, где мои вещи. Сумка или хоть что-то, раз уж я остаюсь... на пару ночей. Скрестив руки, не желая снимать при ней свою верхнюю одежду, я сдавлено улыбнулась ей в ответ: — Лучше на первом. Логика моего выбора была проста… и немного страшна. Просто, именно первый этаж — располагался ближе всего к двери, на выход из дома. А я… опасаясь теперь, даже собственной тени, не исключала больше нечего. Даже того, что Дима может вернуться обратно в Москву, раньше обещанного им срока. Замечая, как неловко я себя ощущаю, испуганно бегая глазами по коридору, родительница Димы добавила: — Ты не переживай, детка… Я обо всём знаю. Возникла пауза. Не моргая, я уставилась на неё. Мое сердце, нашептывая мне лишь всё самое худшее — с трепетом забилось. — О чем? — тихо, задала я вопрос, хоть… и не должна была. Ведь, что бы не выдумал обо мне Дима, рассказав своей маме — мне не стоило подвергать сомнению, эти его слова. Она снова улыбнулась: — Ну… — протянула родительница. — Ты ведь, находишься "в положении". Не можешь рассказать об этом своим родителям… Сонечка, ты не станешь делать аборот, я надеюсь? — она сделала паузу. — И прости, что спрашиваю, но… Это правда, что твой отец, приложил к тебе вчера руку? Заподозрив обо всем… Я не стану никому говорить, просто хочу знать. Ведь мой муж, очень хорошо замолвил за него словечко, ради его обеспеченной пенсии. Ты ничего себе не сломала, упав с бетонной лестницы? Дима сказал, что у вас ремонт... Соня?