«Вы все сошли с ума?»
Почти слетало с моих губ. И… Нет. Вовсе не все. Был только один безумец, вводивший искусно каждого, в заблуждение — это был Дима. Моё дыхание тревожно учащалось, по мере того, как затягивалась эта пауза. Ведь родительница брюнета ожидала моего ответа, а я его не имела. Я не решалась идти против неведомого мне, плана Димы. Ведь он, что-то замышлял? Рассказывая своей маме, может быть по телефону, например, по дороге в аэропорт, вчера — именно эти «сказки»? Я беременна? Ну и ладно. Переживу, как нибудь, этот всё равно не существующий опыт. Вот только… поддерживать преступную небылицу о собственном отце — я не могла. Моя любовь, к своему родителю, была сильнее страха пошатнуть правдивость слов Димы, в глазах его мамы. — Нет. Я ничего себе не сломала и мой папа здесь ни при чем. — покачав головой, выдала я, наконец. И мне стало легче. Игнорируя вопрос о своем «положении» и… умалчивая, что каждый ушиб на моем теле, на самом деле, лишь дело рук сыночка, стоящей напротив.Грустная правда? Очень неудобная. Никому, даже мне, на самом деле.
Женщина поджала губы, смолкла. Словно подумывая о том, что я, столь немногословна с ней сейчас, так как не намерена ничем делиться, а уж тем более открываться, рассказывая страшные вещи. Подтверждая и никак не отрицая ее слова, мне. Может быть она хотела, чтобы я кинулась к ней в объятия? Назвала мамой... заплакала о своей непростой судьбе, утыкаясь в ее теплое плечо... Ведь сейчас, вряд ли она мне верила, а помимо всего прочего, наверняка уловила тихий испуг, в моих глазах. Поправив халат, её лицо снова озарила улыбка: — Ты кушать, наверное, хочешь? Пошли, Сонечка. — быстро сменила тему женщина. И я была только рада, ведь не смогла бы сейчас себя отстоять. У меня не было на это сил. И даже если бы не она — любой бы победил, даже в самой незначительной "схватке" со мной, в этот самый миг, что я проживала. Вот только, несмотря на её, ко мне, дружелюбие и вновь непринужденный вид, я знала наверняка: она, всё также считает моего отца негодяем, а меня... лишь "залетевшей", может быть даже случайно, от её сына. — Нет. — склонила голову к плечу я. Отвечая спокойно. — Не хочу. В том, как прямо сейчас, пялилась на меня мама Димы, я уловила… что-то жадное. Не совсем естественное. Словно она, уже очень давно ожидала подобных этим, событий. Ждала внука. Ведь... так сильно скучала по своему неласковому к ней сыну… Я уловила, эти ее немые, болезненные чувства, а она, расслышав мой ей ответ, тут же произнесла: — Тебе не стоит заниматься самообманом, Соня. Пора взрослеть. — от её резких слов, в которых я, буквально расслышала голос самого Димы, по моей спине пробежался холодок. — Понимаю, происходящее неожиданно и ты едва готова... но стоит его отважно принять. — она сделала паузу, заметив, как я начинаю, почти что пятиться от неё, подальше. А может быть даже, готова открыть эту дверь за спиной, выбегая наружу. Никогда больше не оглядываясь, ничего больше не отвечая. — Ты самостоятельно вступила в отношения со взрослым парнем, и теперь, придется делить ответственность. Что, по твоему, нужно мужчинам? М? — выдала она, смотря на меня так, словно я не была способна знать очевидного. Растеряно бегая глазами по этажу, я старалась придумать ответ. Старалась и выдумать, какого нибудь мужчину или вспомнить... чтобы, что нибудь, ей о нём, рассказать.Например то, что я выбрала бы абсолютно любого, если бы выбирала... ведь её сыну, угодны вовсе не те вещи, что она ему, оправдано мечтая, приписывала.
— Вы покажите мне мою комнату? Пожалуйста. — всё также не имея возможного образа парня, что я бы смогла вообразить возле себя, произнесла я. Я видела лишь Диму. Только его и воспринимала. Он был моим единенным представлением. Неотвратимым. И этот облик, его истинный облик... вряд ли бы она, захотела узнать.***
От всё равно бессмысленной обиды или же, еще более нелепой злости на Диму, за его выдумки обо мне, меня останавливало... вполне себе, осмысленное и очень ощутимое — плохое физическое самочувствие. Моё тело, всё также продолжало болеть, напоминания о непоправимо случившемся с ним. А ведомая желанием, распрощаться с Владом и стенами больницы, как можно скорее, я отказалась от таблеток и обезболивающих, что пытался всучить мне, знающий больше, чем я ему рассказывала, врач. В тот самый момент, когда он настойчиво протягивал мне пачку лекарств, меня сковала... самая настоящая паранойя. Вдруг, это была всего лишь его проверка? Я бы согласилась, приняла его подношение и... он бы меня поймал. Оставил бы, на еще одну удручающую ночь, на пустом и холодном этаже. …вот только теперь, сидя, сгорбившись, на краю кровати в гостевой комнате — я была уже не против, вернуться обратно в палату. Поближе к капельнице. После мало приятного, в своей глубинной сути, разговора с мамой Димы, я перестала находить, отсутствие его отца в доме — удачным обстоятельством. Всё теперь представлялось и виделось — наоборот. Перевернулось вверх тормашками. Ведь несмотря на то, что папу парня, по неведомой причине, я опасалась больше всех остальных, он... Оказался самым проницательным. И я, очень хорошо запомнила, тот их, подслушанный мной диалог, в коридоре…«Ты ведь в курсе, что вы не ровесники. Она для тебя маловата будет. Я хорошо знаю ее папу».
Разглядел очевидное, лишь он один… мама Димы тоже, скорее всего, видела, но предпочитала развидеть. Закрыть глаза на то, как мне страшно. У неё имелись её собственные планы, свои на это причины. И они являлись сугубо личными. Родительница брюнета испытывала ко мне мало понимания, а скорее всего даже считала, что именно я, первая — "повисла" на её сыне. Ведь еще в самом начале, нашего с ней, не самого удачного знакомства, у нас — мало заладилось, с правдивыми фактами обо мне. Чего только стоил мой поздний звонок ей, с заверениями о том, что я, без памяти влюблена в её сына? В ту самую ночь, когда Кристину изнасиловал Влад, а Дима... Дима всем этим руководил. Чутко. Осторожно, стараясь не двигаться слишком быстро и резко, я обошла, предоставленную мне комнату, проверяя ящики, ванную, шкаф... дважды. Но так и не нашла, даже намека на аптечку. Ни единого следа на лекарства. А мне, делалось всё хуже… На столько, что невольно слезились глаза. И я, не выбирая вести сегодня, еще одного разговора с мамой Димы, начала подумывать о том, как, если будет очень нужно, окажется возможным, улизнуть в ближайшую аптеку. Вот только этот, почти пустующий особняк, где я находилась, располагался далековато, от любых магазинов. Аптек и подавно... А за окном лил дождь. От безысходности остановившись возле высокого зеркала, я, совсем немного, приподняла краешек своей футболки, с той самой стороны, где прямо сейчас, у меня "ныло" больше всего. Больше всех остальных мест, которые я, более или менее, еще имела силы игнорировать. И... сразу, мои глаза, упали на почти что черное, неровное в своих линях, пятно. Прямо на моем животе. Эта несимпатичная неожиданность, очень сильно меня напугала. Не решаясь касаться этого участка тела на своей коже, я тут же покрыла его обратно. В спешке. Мои руки дрожали. Смотреть — оказалось намного больнее, чем чувствовать. Никогда, даже отдаленно не представляя себе, ничего подобного, я испытала самое настоящее потрясение... от этого понимая, как всё, приключилось именно со мной. Это я. Я — отражаюсь сейчас, в зеркале. Сделав несколько неуклюжих шагов назад, от этого своего отражения, я достигла кровати. Мои колени непроизвольно согнулись, соприкасаясь. Я приземлилась на матрас. ...и, приключилось это — крайне вовремя. Ведь мой телефон, что находился совсем недалеко, возле самых подушек, громко зазвонил. Дима. Разве, кто-то еще, мог быть? Только он всё знает. Знает и видит, даже находясь за километры. Я ему принадлежу. Несмотря на очевидную неизбежность нашего разговора, я долго не решалась ответить. Сначала, протягивая руку к гаджету, я мучительно не могла его достигнуть, а после... расхотелось даже дышать, ни то что вести беседу. Обсуждать с Димой, мне было совсем нечего… только если попытаться узнать правду о его лжи. А точнее… причину. — Привет. — выдал он, как только услышал моё дыхание и... без особого воодушевления, в сиплом голосе. Кажется, важные дела, в северной столице — не складывались у парня, нужным ему образом. — Привет. — ответила я, тоже ничего не добавляя. Также бездушно. Ведь звонил он, а не я. Значит, ему и было что сказать. Потому что мне — нечего. — Чем ты там занимаешься? — вопросил он, более живо. Не так, словно ему, было больше не о чем меня спросить. Его действительно интересовал мой ответ. — Умираю от боли. А ты? — мне не было стыдно признаться в том, за что должно было быть стыдно лишь ему. Возникла пауза… Дима совсем не ожидал от меня признаний. — Почему ты не осталась в больнице, Соня? — хорошо контролируя свой голос, но всё же нетерпимо, произнес он. — Хотела домой. — я сделала паузу, скользя взглядом по пустой комнате. — Но там, всё равно не оказалась. — А моя мать, что? Она тебе помогает? Давай, я ей сейчас позвоню. Не дав Диме, который уже очень слышимо для моего слуха, начинал закипать, договорить, я его перебила: — Конечно помогает. Хочет вот, меня накормить... Я ведь беременна, ты знал? Дима... — я сделала паузу, стараясь не расплакаться от тех воспоминаний перед зеркалом, которые я, была намерена озвучить ему, прямо сейчас, вслух. — Ведь, этот подтёк... Ну... На моём животике, ты скорее всего его видел, и есть — её самый ранний признак. Ты не знаешь разве? Это ведь так? — Успокойся. — резко отрезал он, делая паузу. Останавливая меня, подавляя свое раздражение. Словно брюнет, всё же, что-то испытывал, зная о моих страданиях. И это "что-то" сильно его корило. — Мне было сложно... произносить эту ложь. Не меньше, чем тебе её слушать, поверь. — выдал Дима. — Да. — согласилась я с ним. — Ведь мой папа не заслуживает, чтобы о нём пошли… подобные слухи. Это скверно, он никогда меня не трогал. — Всё так. Это скверно и грязно, Соня. — он вновь сделал паузу, словно пресекая, на момент, грядущий поток, своих истинных мыслей. — И я сейчас говорю, вовсе не про твоего отца. — добавил, уже более смирно Дима, и вновь смолк. И я тоже смолкла, слушая его тяжелое дыхание в трубке. Мало понимая и то, про что же парень, тогда мне сейчас вещает, раз речь — отнюдь не про моего папу. Ведь выдумок у Димы имелось всего две и теперь, оставалось лишь та… которую едва можно было посметь окрестить «грязной». Беременность, можно было бы назвать любым другим словом, например… чудом. Только выходит, что Дима так не считал. Совсем. — Легко наврать о том, что ты можешь себе без труда представить, хотя бы отдаленно. То, что возможно, ты даже сумеешь принять. — из трубки, снова слышалось лишь его дыхание. — Ты не годишься в матери, Соня. Мало понимая рассуждения Димы… я даже немного оскорбилась. Что значит: «не гожусь»? — Почему ты так говоришь? — осторожно задавая этот вопрос, я уже намеревалась услышать от брюнета, какую нибудь нелестную о себе речь. Унизительный комментарий… …но оказалась неправа. Он не имел намерений меня обижать. Он хотел, еще немного, себя передо мной… обличить. Ведь Дима, вновь заговорил, рассказывая открывающие его глубинную суть, вещи. — Я этого не хочу. — отрезал он сперва, как самое главное, для него основное, а после, тут же добавил и другое. — Только не пойми меня неправильно, дело не в том, что я не хочу детей и не в том, что ты этого «не достойна»… Просто, ты достойного иного. Ты и нужна мне иной. — он сделал паузу. — Не уверен, ведь это не в твоем характере, но… Ты не размышляла, на досуге, почему, если мне не составит труда получить желаемого, ты и я, спустя уже продолжительное, для моего темперамента, время, так ни разу больше и не переспали? — словно заранее зная о том, что я начну вспоминать неминуемое, не давая мне ответить, он тут же добавил. — Те, другие вещи — не считаются, Соня. Я говорю о сексе. Тягостно воспринимая его прямоту, что только меня страшила, я затаила дыхание, невольно нахмурившись... Словно отказываясь верить в его слова, в то, что всё и правда между нами было. Я покачала головой: — Я бы тоже не хотела. Никакой беременности. — только и сказала я главное, игнорируя всё то другое, о чем немного фанатично, внезапно завел тему Дима. Мне не нравилось… это с ним обсуждать. Слыша речь Димы, я начала переживать, испытывать тревогу, мое сердце, ощутимо, забилось чаще... Приключилось всё и сразу, как и тогда. Болезненно и мне неподвластно. И, кажется даже, больше не замечая никакого физического дискомфорта, я привставала со своего места… начав ходить кругами, по комнате. …только Диму не смущало нечего. Он, вроде бы, был совсем не против, просто вести монолог и без моих ему ответов... ведь неустанно, продолжал вещать. Преподнося мне, свои сокровенные суждения: — Я не хочу тебя истратить… Бестолково. А время, оно так медленно тянется, Соня… Что же мне тогда останется? — он сделал паузу, словно действительно начав раздумывать над тем, как долог окажется его век и что он станет делать с его остатком. — Если мне будет нужен ребенок — его предоставит мне, кто-нибудь другой. Не ты. — Дима остановился в своих безумных, непостижимых для меня, словах. — Да, когда-то, я посчитал, лишь на момент представил, подобную возможность. Что всё сделаешь ты. Но это было до того, как я тебя познал. Ближе. Я решил оставить, твое хрупкое тело, нерушимым. Гадить твой образ не имеет смысла. — Дима сделал паузу, а после, повысил свой голос. Он... словно на меня разозлился. На какую-то ту версию меня, что существовала лишь в его голове. — Зачем тебе это нужно, Соня? Подумай. Это мало приятно, и очень болезненно проходить, разве ты этого хочешь? Твои милые кости — сломаются пополам. Они даже еще не выросли. Ты ведь боишься боли. Что именно имел ввиду Дима — знал только Дима. Я, как и прежде, лишь придумала себе то, что он... на самом деле, мало считал меня за человека. Мало считал и за девушку.Он намекал, когда-то, на то... что я похожу на собачку, вроде Джесси. А если и ей, он меня тоже не считает... кем тогда, я для него являюсь? Вариантов и формулировок — оставалось ничтожно мало и мне, совсем не хотелось их знать.
— Хочешь оставить это дело за собой? — выдала я, касаясь рукой, своих покалеченных ребер. — Какое дело? — уточнил Дима и в его тоне слышалось... желание его совершить. — Ну… сломать, милые кости. — Может быть. — отрезал он. — Ты такой ответ ждала, когда спрашивала, глупенькая?