Которая у каждого есть. И у меня есть.
Только его — особенная. Так он и считал, так поэтому и было. А ещё, может, он рассчитывал на многое (всё) и после этой самой жизни. И даже авансом наверное, сразу и в следующей, в которую он непременно верил. Поэтому, мгновенно и тотчас — Дима и принимал свои решения. Осуществлял, любой свой приговор, несмотря на обычно тщательно спланированную жестокость, бездумно.Не видя ни в чем опасности — сам оставаясь угрозой.
Не считал он и то, что лишь отнимающие, сиюминутность возможного предрассудки, имеют значение, в любом случае. Понесут ли его совершения, что-то пригожее или же негожее за собой — он также не заботился. Главное, чтобы итог всего, оказался один: для него желанным. А остальные, как нибудь свыкнуться… ведь их существование, не такое уж и специфическое? И существуя в этом неизбежном принятии, мировоззрения Димы, всё больше, я подумывала о том… что наверное, он прав. По крайней мере, я точно уже свыклась. Даже сумела предугадать вот, заранее то, что получу, эту самую пощечину, которую только что и получила. Выходит, что Дима привил мне, между прочим не всем присущее, качество догадливости. И вот, хотя бы на немножко, но точно насовсем, я стала необыкновенной. Это его понимание, о собственной исключительности, прослеживалось довольно просто и во многом. Легче всего, эту позицию Димы, было отыскать в его, чаще, требовательной манере речи. Более затруднительно — разглядеть в мимолетных движениях парня. Рук, например. В том, как иногда, он спешно брал трубку. Поднимал так, даже не поднося к уху — не слушая собеседника. Лишь просто, что-то быстро и четко отрезал, в полголоса, в нижний динамик телефона. Отвечая односложно. Ставил точку в разговоре только Дима. Выглядя обычно непринужденно в лице и чаще вычурно в выборе своей одежды (потому что самой лучшей), смотря на него впервые и издалека, казалось сложным, всё таки, предположить его истинные принципы. Хоть он и не казался сложным человеком. Если не разговаривал. И если ты его не слушал, когда он — наконец-то с тобой разговаривал. Ну… внимательно. Явно не несущий в себе ничего, кроме открытого издевательства, вопрос Димы — я оставила без ответа. И его заверение мне — являлось провальным изначально. Я ничего не «развидела впереди». Ничего далекого, я перед собой и не наблюдала до этого, пока он меня не спросил.Только его, стоящего напротив. Хоть и смотрела сквозь.
Отведя от меня свою руку, Дима отвел и голову. Он громко шмыгнул носом так, словно он был прав и большего доказательства этому — уже не последует. В некой мере, он сам себе не давал спуску. Ни на миг, он не позволял внутреннему голосу оспаривать его поступки. Вот и сейчас тоже. Он глушил этот свой внутренний, очень тихий голосочек, что мог ему возражать, вдыхая воздух и тяжело его выдыхая. — У тебя есть синяя ручка? — внезапно, вопросил он. И не давая мне ответить, тут же нетерпимо добавил. — Мне нужна именно синяя ручка и если ты принесешь мне другую, это не будет иметь никакого значения. — Не знаю. — ответила я, растерянно. Моя правая щека, всё ещё горела, но… я не решалась поднести к ней, утешающим образом, свою ладонь. Хоть мне и очень хотелось подбодрить себя, хотя бы так. Бесполезно и мнимо. Наверное, это несложное действие, являлось для меня невозможным сейчас, потому что я, вроде как считала, что не должна этого делать. По крайней мере, пока рядом, всё ещё находился Дима. Может быть, он уже и забыл вовсе, о своем несправедливом поступке… а я сейчас возьму и напомню ему, ненароком… ну а если честно, если не врать самой себе — то мне просто ощущалось крайне неловко. За то, что со мной случилось. И случалось. Надоело уже даже.Разве это не постыдно? Очень.
Всё то постыдно, что неприемлемо и дико. А если Дима так не считал, заострять внимание на этом и не стоило. Удерживая обе руки в их прямом положении, я чувствовала лишь, как мои пальцы, то и дело подергиваются, не соглашаясь с моими рассуждениями. Желая мне помочь. Устремляясь коснуться лица. В это время, борьбы с самой собой, брюнет снова повернул ко мне свою голову, заговорив: — Ну так ты узнай, поскорее. Поскорее проверь свою сумку, Соня. Потому что мне осталось отправить, одну единственную подпись… И у твоего отца убавится проблем. Они почти исчезнут. — Дима сделал паузу, сложив руки в карманы джинс. Он совсем уж выпрямил спину, стараясь надо мной возвыситься предельно. — Надеюсь, ты всё ещё помнишь о том, что я обещал ему помочь? По крайней мере, имел такое намерение. Понимаешь ведь ты, что никто другой его не вытащит, за покушение на меня? Кроме меня. — А когда? Когда его отпустят? — не веря своим ушам, спросила я первое, нетерпимо, что желала узнать. Это радостное понимание о папе и нашей возможной, скорой встрече, очень быстро затмило всё то, нерадостное, что сковало меня по рукам и ногам, лишь несколько мгновений назад. …только Диме, кажется хотелось, чтобы я отметила, озвучив вслух, совсем иное. Например то, что несмотря на своё рукоприкладство, он всё таки герой. Он мой лучший друг. Потому что этого не скрывая, он произнес: — Как только ты перестанешь меня обижать, Соня. Как только перестанешь.***
Синяя ручка у меня нашлась, а Дима действительно ею воспользовался. Расписавшись чернилами на абсолютно пустом листе бумаги. Который после, сфотографировав на свой телефон, парень кому-то отправил. Кому и для какой именно процедуры я не знала. Его не спрашивала. Мы вообще перестали с ним разговаривать, как-то, с момента, когда он эту ручку от меня заполучил. Может быть, подобный нюанс, требовавший его непосредственного участия, был необходим, для какого нибудь адвоката… или для следователя там. Что, если Дима, милосердно отказался от своих прежних показаний, против моего отца? Или подписал перемирие… А может, брюнет заплатил, большой-пребольшой залог, за моего родителя? Или, что там ещё делают… как ещё бывает? В таких вопросах я не разбиралась, могла лишь предполагать. Гадать так, бесконечно. Этим я и занималась, молча. Опасаясь тайно, чем-то ещё обозлить Диму. Переживая и за то, что парень может и вовсе передумать, выполнять своё обещание. А я… лишь хотела, чтобы всё было в порядке. Наконец и хоть с чем-то. Особенно сильно — с папой. Тем временем, на улице стремительно темнело… а я всё сидела, тихо в комнате, ожидала. Когда Дима, куда нибудь меня позовет.Хотя бы просто к себе подзовет, может.
Или пойти в магазин. Например — за ужином. Хотелось кушать. Или, он захочет сходить в душ, и тогда я снова помогу ему с полотенцем, пригожусь. И так — точно его не обижу. Хотелось его не обижать. Мои монотонные раздумья были прерваны, внезапным и поздним стуком в дверь. И в отличии от меня, Дима кажется кого-то ожидал. Потому что находясь в коридоре, он открыл неожиданному гостю, достаточно быстро. Я слышала. По голосу, что я узнала почти сразу, я могла иметь уверенность, не ошибаясь, кто именно сейчас находился на пороге и его миновал. Это Артем. Владелец квартиры. А теперь ещё, он наверное и друг Димы. По крайней мере, бизнес-партнер. Ну, почти. Сначала громко, а потом уже тише, беседуя, оба парня удалились на кухню, ну а я… так и осталась прибывать в комнате, сидя на краешке кровати. Несмотря на то, что мне в любом случае предстояло, более основательное знакомство с этим самым Артемом, в самом ближайшем будущем — я не торопила событий. Кто он вообще такой, если Дима увидел в нем, для себя товарища?"Скажи мне, кто твой друг и я скажу тебе кто ты…"
Мои возможно не самые летные размышления, об ещё неведомом мне Артеме, оборвал телефонный звонок. Мой телефон зазвонил. Побыстрее взяв гаджет в руки, я увидела на экране знакомый номер. Моего папы. — Алло. — выдала я, уже предчувствуя, ожидаемые слёзы на глазах. Сколько прошло с момента, когда я в последний раз слышала его голос? Месяц? — Привет, Сонечка. — заговорил папа так, словно мы виделись с ним, лишь только этим утром, а не бесконечно давно. — Только сейчас получил обратно свой телефон. И позвонил тебе первой, дочка. Ты дома? Пока взволнованный стук моего сердца меня оглушал, побыстрее, я начала перебирать в голове каждое событие, о котором мой отец ещё не ведал. Знает ли он, что мама улетела? Что последний месяц, я находилась вовсе не в Москве? Стоит ли ему говорить о том, что у меня, возникли большие проблемы? С чего начать… — Я не дома. — отрезала я, заполняя уже излишне затяжную паузу. — Но буду. Вот-вот буду. Совсем скоро, пап. — глотая слезы, я старалась звучать непринужденно. Даже приподнято. Излагать радостную ложь мне было не в первые. Да и спрашивать у папы, что-то вроде: «Как твои дела?» или выпрашивать у него остальные, скорее всего не самые приятные детали о произошедшем с ним, я была не намерена и не была готова. По крайней мере, точно не так. Я дождусь нашего личного разговора, когда окажусь напротив. Когда сумею крепко его обнять. — Телефон разряжен, Сонечка. — выдал он и попутно, из трубки на его стороне, послышались явные помехи. Так может они послышались, словно папа сейчас спускался в метро. — Напиши мне, где ты и когда будешь дома. У меня есть ключи, если что. — Да, я напишу. Сейчас вот напишу. — спешно, почти его перебивая, выдала я. — Пап, а ты за мной сможешь приехать? Забери меня, пап. Вот только я не успела услышать, скорее всего положительного ответа на мою просьбу, тихую мольбу о помощи, от папы. Совсем уж расплакаться — я тоже не успела. Потому что связь… оборвалась. Наверное, я всё таки предполагала, что так произойдет… вряд ли только, предполагал Дима. Ведь как только мой диалог с папой, подошел к своему слишком быстрому концу, я стала испытывать непреодолимое желание, почти что одержимое чувство — увидеть родителя, сию минуту. Как можно скорее. Даже прямо сейчас. Не доставляя мне никакого неудобства, слезы продолжали скатываться по моим щекам. И больше не выжидая, я… покинула комнату. Зашагала. Миновала гостиную и коридор тоже. Так, пока не оказалась на кухне. Ведомая своими нерушимыми намерениями и эмоциями, я едва обращала внимание на Артема, что сидел за столом, вместе с Димой. И на то, что я прервала их беседу тоже. Что я выгляжу и прозвучу странно, совсем скоро — мне было абсолютно всё равно. Мне нужно лишь было, незамедлительно и поскорее, узнать ответ на свой вопрос. Утешиться мыслями о том, как непременно, может уже завтра, я увижу своего отца. — Можно, я скажу папе, чтобы он приехал? — выдала я, словно спрашивая разрешения. Так и было, наверное. Только на подобное — никакого разрешения и не требовалось. А тем более от Димы. Парня, почти что в три раза младше, моего родителя. Вот только прямо сейчас, все мои проблемы, включая и то, если у меня вообще будет иметься шанс, на встречу с папой, решал Дима. Эту квартиру — тоже снимал он. А я была с ним. И не с каким ни папой. Диалог парней, сидевших за столом, стих не сразу. Дима, также не особо торопясь, неспешно развернул ко мне голову. — С тобой всё в порядке, Соня? — произнес он, сначала поведя в мою сторону носом, а только потом глазами. …но не потому, он интересовался, что сумел заприметить на моем лице слезы. И не потому, что я виделась и слышалась ему, излишне взволнованной. Прямовато, Дима намекал мне о своем недоумении, ввиду моего внезапного появления в помещении. Наверное, подмечая и моё, непривычное ему, поведение. Настоятельное и звучное. Я не робела, разговаривая с ним сейчас. Вряд ли, парень по-хорошему недоумевал. Этого на его лице не читалось. Скорее всего, мое нахождение на кухне и мой вопрос — были ему не совсем удобны. В этот именно вечер, а может и в целом. Склонив голову вниз, Артем вытащил наружу свой телефон, в него уставившись. Кажется, гость не намеревался вмешиваться в нашу неотложную с Димой беседу. Или же, заведомо, почувствовал её, некую неприкрытую безнадежность.Для меня.
И я тоже её чувствовала, но не отступала. — Да. — кивнула я, всё ещё намереваясь услышать положительный ответ от Димы. К нему я его и подталкивала, всем своим видом. — Я хочу увидеть папу. Ещё никак не реагируя на мою, сказанную уже второй раз просьбу, Дима лишь поджал губы, а его глаза переместились на поверхность стола, перед ним. Мои тоже посмотрели в эту сторону, автоматически. Ведь я внимательно за ним следила. Не желала упустить, пропустить нечаянно, финального вердикта брюнета. Там, на столе, находилось всё то, с чем скорее всего, к нам и пришел в квартиру гость — и ее непосредственный хозяин. Пластиковая коробка с тортом. Ещё — ведерко мороженного. Наверное, изрядно подтаявшего, ведь ни гость ни Дима — не увидели необходимости, отправить холодный десерт в морозилку. Завершала этот, почти что праздничный вид, уже открытая и начатая, бутылка виски. Всё остальное было нетронуто. Не распаковано и не имело спроса. У Димы и Артема. Брюнет снова перевел на меня глаза, оставаясь выглядеть, вполне себе апатично: — «Я хочу» — никогда не получает того, что "оно хочет", Соня. Слыхала? — отрезал он, в ответ на мои слова. — Ты ещё ногами затопай. Что это за выступление? Невыполнимые требования, у тебя? — внезапно, Дима начал меня... пристыжать. Он поднес, поближе к своему лицу, запястье с часами, бросив на них взгляд. — Скоро ложиться спать. Тебе. Завтра привезут мебель. Мне. Какой ещё, на хрен, папа? Дима озадаченно на меня уставился, выжидая ответа, а я… не обдумав заранее своей просьбы — и не располагала никакими деталями, о её возможном осуществлении. Наверное, я надеялась на то, что всё придумает Дима. За меня. Ну а скорее всего, в глубине души, я вообще не верила в то, что он согласиться. Что он разрешит. Чтобы папа сел на поезд, может быть. Ко мне чтобы отправился. Только прежде чем я успела, совсем уж поникнуть, Дима добавил: — Хорошо, давай тогда так, Соня: если ты съешь этот торт и мороженое тоже съешь. Идёт? — кивнув в сторону продуктов, он смолк. Может быть опасаясь, что я действительно его послушаю и не медля, приступлю к его условиям. — За десять минут придется съесть только. — усложнил "правила" брюнет. — И тогда, через недельку или две, когда я закончу с домом, твой папа приедет на обед. Может. Нет, на завтрак. Наблюдая Диму, что наблюдал за мной в ответ, но уже более настоятельно, я лишь покачала головой: — Это ведь нереально… — одними губами, промолвила я. Только учитывая, что бутылка виски была открыта, а ещё —почти закончена, я склонялась к тому, что Дима… лишь гнусно надо мной шутил. В своей любимой манере. Издевался просто и всё. Какой ещё завтрак с папой, через две недели? Он врёт. А папа редко когда завтракает. А от такого количества сладкого, меня, просто на просто — стошнит. И об этом, парень тоже догадывался. Замечая на моем лице обидчивую задумчивость, Дима пожал плечами: — Ну вот и приезд твоего отца — тоже нереален, Соня. Давай тогда, оба, станем реалистами и закончим этот разговор. Не будем просить друг друга, осуществить неосуществимое. Скорее всего ощутив, как и любой другой на его месте, неловкость происходящего, Артем, что всё также безмолвно находился на кухне, поднял свою голову, отрываясь от телефона. Ну а у меня, от невежливой насмешки Димы, покатились по щекам слезы. — Мне выйти может? — выдал хозяин квартиры, приподнимаясь со своего места. Только Дима покачал ему головой, не отводя взгляда от меня. — Нет, не надо. Зачем? Соня сама, очень хочет делать из себя посмешище, у всех на виду. То, как равнодушно, Дима показывался своим видом, произнося в мой адрес задевающие слова… ожидаемо, меня задело. И я попятилась назад. От него. — Я ничего не делаю… — потише, всё же ответила я, в свою защиту. Вот только незачем и бестолку. Ведь противостоять Диме выходило редко. Никогда не выходило. — Делаешь-делаешь. — погромче, словно намеренно, уже даже начал, как-то меня передразнивать, парень. — К тебе вот гости пришли, а ты и не подумала выйти, чтобы поздороваться. Тебе и подарки принесли — только тебе всё равно. Ты ничего пробовать и не собираешься. Угощать других тоже. Чувствуя себя глупо, я взглянула на Артема. Мне стало страшно, что он может поверить некрасивым словам Димы, обо мне. Его абсурдной речи. — Это не так. — только и сумела произнести я, продолжая поглядывать на гостя. Вот только тот, уставился в окно. А Дима… уже встал со своего места. Брюнет поправил челку, а после склонился к столу, взяв в руки свой стакан. И я знала, что со спиртным. Он сделал глоток. — Конечно же это так. — отрезал он убежденно, убеждая в этом и всех вокруг. — Это так, Соня. У тебя дурное воспитание, такое же поведение и мне за тебя стыдно. — отставив обратно свой напиток, жестом руки, Дима пригласил меня сесть на его место. На табуретку сесть. — Но если ты уже здесь, тогда сядь. Сядь и сиди. Послушай и покушай. Сделай всем чай. — парень сдвинул с места торт, неаккуратно, поближе ко мне. Тот проскользнул по поверхности стола. Только я уже поняла, что совершила ошибку. Ошибку, что пришла. Что не подумала даже, дождаться утра или ухода Артема. Что до сих пор, я охвачена лишь своими эмоциями, а не рассудком.Я слишком сильно люблю папу. Больше, чем страшусь Диму. А близко они ко мне одинаково... Морально и физически. Дима наверное ближе.
Ничего не отвечая парню, я продолжила пятиться назад, вот только тот, успел ухватить меня за край кофты: — Куда ты пошла? — выдал он, вскидывая брови. Наверное, моё самовольное поведение сегодня, с момента, как только я возникла на этой кухне, искренне его поражало. Всё таки. — Спать. Я ответила ему потише, чтобы он успокоился и от меня отстал. Только кажется и это ему не подходило. Ведь он одернул от меня свою руку, погромче мне кинув. Выходит, что на прощание: — Ну и иди тогда, на хрен. Зачем ты вообще вылезала из комнаты? И... я ушла. После. А Дима ещё что-то мне говорил. А ещё немного после, дождавшись, когда кухня вновь заполнится громкой беседой Артема и Димы, но уже не обо мне, потише покинула комнату ещё один раз. "Вылезла" из неё. И квартиру я тоже покинула. Взяв с собой свои вещи.***
Мне повезло. Повезло, что электропоезд был недалеко. Что я знала, где он точно находился, а ещё… мне не пришлось, долго ожидать поезда. Уже будучи в вагоне, картой, я оплатила свой билет. Зная, что через пару часов, ранним утром, окажусь в Москве. Объясняя папе совсем немного, а Диме совсем ничего, через сообщения в телефоне, я получила от отца обещание встретить меня на вокзале. Дима конечно же «догадался» о моем уходе, но лишь к часу ночи. Я поняла, что он не застал меня в комнате, потому что он позвонил. Несколько раз. Тогда, я и отключила свой телефон.***
Я стояла на перроне уже продолжительное время. Все вокруг разошлись.... и нигде — не виднелся мой папа. Начав переживать, а еще мерзнуть, я вытащила наружу телефон, включив гаджет. Ну, чтобы ему позвонить. Только тут же, одно за другим, на экране моего телефона, стали возникать сообщения. Не давая мне шанса заглянуть в список контактов, предварительно их не открыв. Все сообщения были от Димы.«Я бы вышел на улицу, чтобы тебя найти, если ты заблудилась, Соня. Отправился бы в полицию, если бы сам тебя не нашел. Но исчезла не только ты, но и все твои вещи. Кроме пижамки под подушкой. Её ты забыла, оставив мне. И значит всё это, что ты ушла сама. Я знаю, что сама.
И за это — я тебя убью. Тоже сам."
«Ты ужасно оступилась, своей жалкой выходкой, в прямом смысле сбежав, ведь потому, что сиюсекундно, я не удовлетворил твою просьбу? Ту самую, что ты сопровождала тихими вздохами, о своем папочке. Это очень по-детски. Не твои вздохи, а твое глупое решение. Ты словно бродишь по миру впервые. Вчера словно родилась, такой несовершенной.»
«Но это смело, согласен, для такой трусихи, как ты. Даже я переживал, признаюсь, что эти долбанные рельсы находятся так близко к этой долбанной квартире. Я думал, частенько, что тебе может хватить мозгов навернуться и попасть прямо под поезд, что станет проезжать мимо.
Но ты влезла в последний вагон до Москвы, самостоятельно. Ещё и ночью.
Надеюсь, тебя там не прибили? Я не знаю, сколько по Москве ходит Дим. Таких, как я. Но знаю, какой именно ходит за тобой.»
«И он придет.
Я убью тебя, моя маленькая принцесса.»