Не умела, то есть.
И сколько бы мне не предоставлялось шансов, раз и навсегда, научиться понимать парня, должным образом, сделать это — меня останавливали последствия. Всех этих самых, предоставленных им, шансов. От которых, если убежать не удастся, стоит… хотя бы закрыть глаза. Давая этим возможностям Димы, поясняющи о нём быть. Мне в науку. Чтобы мы стали друг другу ближе. Когда нибудь. Его воздействия в мою сторону (в каждую из моих сторон и любую другую, грань меня) — были множественны. От незначительных и с виду мирных, до разрушающих и неприкрыто гиблых. Но я точно знала, какие именно, из этого монотонного в своем терзании списка, стали самыми эффективными в главенствующей цели. Ну… присутствовал ведь у Димы, какой-то наивысший мотив? Наиболее величественный, нежели лишь удовлетворение, его собственное.Не обязательно даже благой. Просто… что-то получше.
Мне думалось, что да. Был. Может быть так — мне было приятней всего размышлять и поэтому себя ощущать. Ведь, в любом другом, унизительном случае, я оказалась бы лишь средством, на пути к получению, не самых высоконравственных вещей. А так… я была нужной. Даже сейчас, вроде как, Дима отстаивал меня, перед Настей. Как таковую. Как необходимую. И не так уж и важно, что придя в гости к брюнету, девушка напилась. И поэтому, ничего завтра, она и не вспомнит. Это не имело значения, ведь я, точно наблюдала то, как непопулярным видом, парень объяснял блондинке мою значимость и его собственное, особое ко мне отношение. Какое-то непостижимое такое, на грани, взволновавшее бы любого человека… так как недозволенное, в общем-то, никому.Кроме тех, кто имеет смелость и шанс, себе подобное дозволять, всё таки. Как это делал Дима. Не считая даже, что он чем-то рискует.
И вещая сейчас, брюнет был наверняка убежден, что Настя — никогда не сумеет «вникнуть» в суть всего, в любом случае. А если бы ей предложили мою роль, например, то она бы, обязательно отказалась. Покрутила бы ещё у виска, после. Не особо сговорчивая, бойкая, грозная даже, Настя, оказавшись на моем месте, в самом начале бы, знакомства с Димой, скорее всего… дала парню отпор. Выдвинула бы ему свои условия.И много чего ещё, она бы ему дала. Вероятней.
Я же — сдалась просто так. А Дима — получил с меня всё, помогая себя в этом деле, самостоятельно. Так вот, сопоставлять нас с женой Дениса, и не имело никакого смысла. Мы отличались, без шансов на смену этих обстоятельств. По этой же причине, я и Настя, изначально не нашли общих тем для наших бесед. Именно это, Дима, абсурдно, потому что прямо, и пытался рассказать нашей подвыпившей гостье. О том еще ей намекнуть, как бывает и как случается. Объяснить то, что девушка, ошибочно могла посчитать, лишь глуповатой игрой. Несерьезной совсем.Только всё было по-настоящему.
Наверняка, она уже успела посчитать нашу сомнительную пару (меня и Диму) — не совсем адекватной. Так Настя, скорее всего и подумала, переступив порог моей комнаты. Ну а слова брюнета ей, сейчас: о моих подушках, пижамах и других вещах, не имевших для Насти смысла — лишь подтвердили, эти ее, вполне объяснимые о нас, суждения. И мне, все таки это не казалось о ней, ведь девушка натянуто улыбнулась на речь Димы, отрицательно закачав головой: — Нет-нет. Я ночевать с вами здесь не собираюсь. Еще чего? У меня дома ребенок, если что… вряд ли вы, правда, поймете. Ведь у вас нет подобной награды в жизни… — пытаясь выдумать что-то еще, её над всеми в комнате возвышающее, Настя добавила. — Вы лучше приходите к нам. — она смотрела на Диму. — Ты, и Соня твоя, в гости. На выходных. Посмотрите, как раз, как наш с Денисом сыночек, уже умеет собирать кубики, в алфавитном порядке. Блондинка теперь, совсем уж уставилась на Диму. А он на неё в ответ. И его ничуть не смутила, уязвляющая речь Насти. И не отводя глаз, даже не моргая, как-то заносчиво он на нее смотрел. Парень и, довольно искренне, но явно не намереваясь быть вежливым, всё таки ей ответил: — Сказать честно, Настя, я бы более предпочел, смотреть за тем, как высыхает на заборе краска, чем сидеть у тебя в гостях. Скорее всего, этот его исчерпывающий ответ, означал: «нет». Только девушка, кажется мало поняла, иллюзорную манеру Димы, вести беседу. Так как она, озадачено поинтересовалась: — А вы что… всё ещё ремонт делаете? — Нет. — отрезал брюнет. — Я пойду искать такой забор.***
Первым, комнату покинул Дима. А Настя, ожидаемо, не захотела продолжения тура по моей спальне. И даже остаток второго этажа — она разглядывать больше не желала. Также удалившись, следом за парнем. Только, прежде чем меня перед собой развидеть, блондинка остановилась в дверях, на момент лишь. Повернув ко мне неохотно голову, она, понастоятельней произнесла: — Мы домой, а ты можешь не прощаться. — «разрешила» Настя. — Увидимся, как вы забор свой докрасите. И я тогда, упав в свои подушки, закрыла глаза. Я ее послушала. Мне совсем и не хотелось, возвращаться обратно, вниз. Да и… кроме Димы, разве кто-то еще, заметит мое исчезновение? Или расстроится может, что я не вернулась за стол, который все и так уже покинули, скорее всего. Вспоминая о количестве спиртного, выпитого гостями, мне думалось — что вряд ли. Мои усталые рассуждения прервал звук телефона. Пришедшего на него сообщения. …только прежде чем я успела обрадоваться, очередными вестями от папы, поняла — что это никакой не папа. Послание было от тети Олеси:«Соня.
Кажется, я ошибалась, считая, что ты выросла не такой, как твоя мать. Которая всю жизнь, сама себе на уме, как всем известно.
К твоему сведению, если тебе есть дело: твой престарелый, почти что немощный отец, чуть не попал в больницу с инфарктом, когда понял, что он полетит в самолете, без тебя.
Как тебе только хватило наглости, оставить его в аэропорту, ещё и наплевать, на купленный им для тебя, билет?
Я прекрасно знаю, что твоя мамаша отправилась путешествовать по миру, как умалишенная. И она, бездумно, оставила тебя с отцом, что идет у тебя на поводу.
А ты крутишь из него веревки! И ведешь себя бессовестно!
Завтра, поэтому, я поменяю ему обратный билет и куплю себе тоже. Мы вместе — приедем тебя воспитывать. И не думай, что твои выходки и дальше станут сходить тебе с рук.
Я готовлю обед и ужин — уже второй день подряд. А рассчитывала, что это станешь делать ты. Лентяйка!
Скоро увидимся, можешь не придумывать больше отговорок.»
Не став перечитывать сообщение от тети еще один раз, я убрала свой телефон под подушку. Ее речь, едва вселяла в меня, какие либо опасения, ведь тетя Олеся — очень любила все драматизировать. Правдивость всего, ею написанного, была ровна нулю. Закрыв глаза, почему-то начав думать о том, какие именно самолеты и по каким дням, летают в Индию. Туда, где есть мама, я… нечаянно уснула. Представления о нашей с ней, придуманной мной, скорой встрече, под теплым солнышком, подействовали на меня — слишком умиротворяюще. — Соня. — услышала я голос, сначала отдаленный, ещё не открывая глаз. — Мам… я посплю ещё немного, пожалуйста, и мы пойдем на море. Потом. — в полудреме, протянула шепотом свой ответ, я. — Соня! — уже более настойчиво, еще раз прозвучало моё имя. И на этот раз, теперь уже чьи-то руки, упали на мои плечи. Обхватывая их пальцами. Это было сделать несложно. Ведь уснула я на спине. Поняв, что вещавший сейчас голос, вовсе не мамин и никакой он не далекий, я тут же открыла глаза. Увидев, рядом с собой, Диму. Сидевшего, с краю моей кровати. — Хочешь на море, Соня? — спросил меня он, заметив мое пробуждение, улыбчиво. — Почему ты не спустилась вниз? — последовало следом. …но без какого-либо расстройства, в голосе парня, этим моим поступком. Поинтересовался он так, желая может узнать, как я сумела уснуть, столь быстро. Явно Дима еще, не имел предпочтений — быть моей мамой. Слишком уж настойчиво, услышав мой сонный лепет о родительнице, он начал будить меня поскорее, во второй раз.Нет, ему точно не пришлась по душе, такая роль.
Все еще стараясь проснуться, я и сама уже не помнила, как так вышло. Как я уснула и что мне снилось. Снится ли всё и сейчас? Сразу только, произнесла в ответ то, что пришло мне на ум первым, а значит, что-то наиболее верное, из всей неразберихе, в моей голове: — Настя сказала, что я могу остаться здесь, у себя. Поэтому, я и осталась. Пока я, немного прищурившись, разглядывала парня, наигранно — Дима покачал головой. Словно осуждая, эту несправедливость: — Большая командирша Настя, сказала маленькой, не высовывать носа? Его руки, всё ещё находились на моих плечах, а он сам, склонившись лишь немного надо мной, внимательно меня слушал. И было не очень понятно, как подобный разговор, вроде нашего, вообще мог быть ему интересен… настолько. И искренне. Ведь он был без смыла. Учитывая, что пару мгновений назад, на протяжении нескольких часов, Дима вёл беседу, о больше ему, вроде как, подходящем. О деньгах и работе. Вот даже, прежде чем пришли, эти его новые друзья, «советчики по бизнесу», он надел рубашку. Черную. А я, редко видела подобное, на нём. То, что Дима являлся основательным человеком, я знала и без его визуальной составляющей. Мне не требовалось никаких дополнительных доказательств. — Нет… — покачала головой я, никак не считая Настю «большой». — Просто, и без меня — всем было хорошо. Все ведь ушли сразу. А я очень устала… Не отвечая на мой вопрос, выпрямляясь, парень произнес: — Это не так. — его пальцы прошлись вниз, по моим рукам. — Без тебя Соня, дом пуст. Дом мертв. Если только ты уйдешь. Если только ты покинешь его стены. Вроде как слова, обязанные служить для меня, неким комплиментом, мгновенно… лишь смутили. И теперь, я окончательно проснулась. Вернулась в реальность. Туда, где каждый мой следующий миг, создавал Дима. Не зная, что мне отвечать, я потерла глаза еще, не спеша. Давая рукам парня с меня спасть. Намекая им об этом. Я чувствовала, что Дима намерен склонить меня, к какому-то слишком глубокому разговору. Он приписывал вещам несуществующие качества. Совсем не слушал меня.Дом не может стать мертвым. Он же просто дом.
Собирая непослушные волосы за уши, я заговорила поживей, меняя тему нашего диалога: — Дим, я пока готовила ужин сегодня, кажется… съела всю твою еду. — сделала правдивое признание я. — Ну, это ведь твои батончики были, те, в ящичке? С орехами, изюмом… Я их съела. Нечаянно. Все. Я, как-то сильно переживала, за этот ужин… а в итоге, вроде ничего вышло. Ты пробовал картошку? Я глядела на Диму, ожидая ответа. А он — сквозь меня. Так глядел, что я быстренько поняла: ту тему, для нашего разговора, которую он уже выбрал, было не переменить. Ему не было дела до батончиков, картошки. В целом, его не устраивал этот предмет для обсуждения. — Когда ты уезжала, в самый крайний раз, Соня… я всё хотел, чтобы ты никогда не доехала. — выдал Дима то, о чем он продолжал думать. Сейчас и до этого тоже. Может быть уже, продолжительное время даже. — Куда... не доехала? — непонятливо, уточнила у него я. — До Москвы. — озвучил, какой-то невозможный, фантастический сценарий, брюнет. И наверное, разговаривая так, он пытался звучать для меня, неким образом метафорично, чтобы романтично. Ведь дом — не может умереть. А поезд — всегда достигает места своего назначения. Никакой путь не бесконечен. Но даже если это было так, поэтически, мне, всё равно было сложновато, подобное от Димы воспринимать. И я, лишь опустила глаза вниз. И я знала еще об Оле. — Твой папа, может... был бы рад. Моему отъезду навсегда. — потише, проговорила я. И парню оказалось этого достаточно, чтобы мгновенно догадаться о моих раненых чувствах. О том, что я действительно имела ввиду. Сказав то, что я сказала — я как раз отрывисто выдохнула. Не выдержала просто, этих вновь меня докучающих, малоприятных чувств в грудной клетке. — Соня, если ты до сих пор занимаешь свою голову, мыслями об Оле — то напрасно теряешь время. Неужели, ты до сих пор не узнаешь во мне того человека, каким я тебе, себя представил? — он сделал паузу. — Никто вовсе со мной не знаком. Кроме тебя. Мало догадываясь о том, что же имеет ввиду Дима, мне внезапно захотелось, лишь куда нибудь спрятаться. — Я ничего не занимаю… просто сказала и всё. — протянула я растерянно, успев пожалеть о том, что мало обдумываю свои слова, поддаваясь неизвестным мне, в действительности, эмоциям. Только Дима — вовсе не был растерян. Он был уверен в том, что мне говорит. Хотел, чтобы верила и я. Тому, что это достоверно. Потому что… он продолжил дополнять портрет Оли, новыми фактами о ней. Зачем-то. — Она давала себя трогать чужим мужчинам. — послышался его комментарий. Довольно сурово, явно осуждающе. И не ожидая, настолько неожиданных и заносчивых, а главное — вовсе ненужных слов, я, кажется даже, вздрогнула телом.Для чего мне откровения, чьей-то жизни?
Поэтому и, чаще всего, диалоги с Димой и казались мне невозможными. Ну что я могла думать и отвечать на то, что парень, какими-то безумными отрывками, выдавал мне излишне прямо, вытаскивая наружу и без разрешения, прямиком из своей головы? — Может быть, они не были ей чужими… — только и смогла проговорить я, легонько пожав плечами. Словно я разбиралась в подобной теме, не меньше Димы. Вот только мне — был неведом этот секрет. Таинство, всего того, что на самом деле приключается, между девушками и их избранникам. Как и наоборот. Дима мне улыбнулся. Посчитав, наверное, мой ответ ему, достаточно неплохим. А ещё, наверное подумав, что мне, подобное — очень даже свойственно. Ведь, из всех возможных и доступных для меня вариантов, я выбрала… отстаивать Олю. А могла… поддержать сейчас просто, какую-то явно не очень хорошую беседу о ней, что пытался развести брюнет. На пустом месте, вроде как. И довольно бесстыдно. — Если их было у нее, как минимум двое — кто-то из них, точно являлся самозванцем. — поведя носом в сторону, тут же отверг моё предположение он. Вести разговор, об абсолютно неизвестной девушке, мне хотелось меньше — чем теперь спать. Казалось, что Дима… имел довольно открытое, просто еще не озвученное вслух намерение, остаться со мной.Дальше остаться. Надолго даже. Вдруг, до завтра или навсегда.
Ведь он всё сидел рядом, с краю так от меня, и не уходил никуда. И смотрел, всё желая слушать дальше, наблюдая за моими губами, пока наверное — у меня слова не иссякнут. А они и правда, подходили к концу… я больше не знала, что ему отвечать. Губы сомкнула. Смекая, что я не сумею поддержать или же опровергнуть, его нравственных о ком-то суждений, Дима подтолкнул меня, к нужному выводу, самостоятельно. Снова, он надо мной склонился, но ближе теперь. Совсем уж вблизи, я наблюдала его лицо. Произнес: — А ты позволяешь, только мне до тебя касаться. И я выбрал только тебя. Сразу после, его губы оказались на моих — без спроса, но расчетливо. И где они только, не стали мной ощущаться, следом.Без остановки — так он начал меня зацеловывать. Как самый большой предмет, своего вожделенного обожания.
…таким образом, я и представляла себя сейчас — объектом его недопустимой, если на глазах у всех, любви: утопая в парочке подушек, среди нескольких мягких игрушек, а в районе правого плеча, больновато, мне врезался в кожу, мой собственный телефон. Каждый поцелуй парня — был настойчивей другого. Предыдущего и за ним неотступно следующего. То в губы, то в щеки, то в шею. Он меня целовал. А я, обеспокоенно находясь между ними и под ним, больше не имела наивных мыслей о том, что они подойдут к концу, поэтому. Пока не кончит он сам. — Ты чего так, вся вжалась в свою подушку? — выдал в полголоса Дима, с мягкой улыбкой на лице, отрываясь. — Схватила меня ещё. Зачем-то. Может быть это мне, а не тебе, стоит начать переживать? — глаза парня, вскользь упали на мои пальцы, что хватаясь за манжет его рубашки, обвивали и его запястье. Пытливо и пугливо. Я даже не успела за собой заметить, что так поступаю… желая, наверное, чтобы отступил он. — Ты стесняешься? Или пытаешься меня остановить? — аккуратно, Дима взял мою руку и без особо труда, от себя отвел. — Нет смысла в этих чувствах. Поддайся мне, безропотная Соня. Парень явно старался «пошутить». Ведь мне — вряд ли бы удалось, заставить его «переживать», когда либо. Даже, если бы я, и правда располагала, таким умыслом: его устрашить. Для чего-то, больше для забавы вернее, Диме желалось, чтобы я почувствовала себя, наилучше его. Может быть, чтобы предположила на миг, совсем уж невероятное: что контроль над происходящим, а может быть и над самим парнем — главенствует в моих руках. Что сжимают его запястья. В отличии от меня, точно ведая о том, что произойдет дальше, и то, как он должен со мной действовать, Дима, без соблазна продолжать, меньшую из своих ласк и меньшее из всех своих зол, вроде касаний до меня губами, отстранился. И все еще с прикованным ко мне взглядом, он начал… расстегивать свою рубашку. Как ни в чем не бывало. Спокойно и даже как-то плавно, он перебирал одну пуговицу за другой, на ощупь. От верха — вниз. И я не успевала понимать, нравится ли мне то, что он действует так, словно намеренным образом, еле-еле. Я всё ждала, что его пальцы обязательно запутаются, в этих действиях, где нибудь по пути и тогда, он отведет от меня свои глаза. Чтобы взглянуть на эту неурядицу.Но этого не происходило.
Имея отныне, шаткую веру в чувства парня ко мне, я располагала лишь одним неизменным убеждением: именно такие глаза Димы, как сейчас — были знакомы только мне одной. Никому больше, на подобное, шанса не предоставится. И так будет лучше для всех и почему-то для меня тоже. Я больше не хотела иначе, наверное. Может, это и была моя «миссия», если она имелась у каждого. Моя надобность в мире. Пожертвовать собой, ради всех остальных (правда, эта версия, действительно окажется «рабочей», только если… именно этот Дима — единственный в своем роде Дима, со своими редкостными запросами, на всей Земле). — Что ты делаешь? — невольно, слетело с моих губ. В этот момент, я развернула на миг свою голову к полу, продолжая лежать на подушке, устремила туда и свой неспокойный взгляд. На бежевый ковер взглянула, с узорами розоватых оттенков, вроде цветов. Туда, где приземлилась рубашка брюнета. Которую он, мало заботясь, откинул. Не рассчитывая ни на какое конкретное место. Но попал — прямо в цель.Что-то грубое на чем-то нежном. Так это и выглядело.
Намекая на содержание, вещь словно нарочно, оказалась там. — Ничего. — ответил Дима, скинув брови. — Ничего дурного, то есть. — добавил он следом. И наблюдая мой недоверчивый на него взгляд, его руки обхватили меня за талию. — Привстань. — последовало его прошение. Для решительности сначала сглотнув, я произнесла: — Я не буду.Отрезала даже.
Еще точно не зная, что именно задумал парень, я заранее отказывалась в этом участвовать. Но он, уже потянул меня на себя, придерживая за спину. Так, что я, быстрее своего запоздалого сопротивления ему, уже приняла сидячие положение возле. Ухватив по нижним краям мою футболку, Дима начал свою попытку, эту вещицу с меня снять. Пару секунд, я не намеревалась поднимать свои руки и ему в этом деле помогать, а парень, тем временем, приговаривал: — Чтобы так хамила девчонка! — восклицал он, наверное имея ввиду меня. А я… уже оставалась теперь нагой, наполовину. — Я отправлю тебя, в таком случае, в ванную. Не поступлю иначе и ты разденешься уже там, сама. В одиночестве, если я тебя смущаю. Говорил он мне, это всё — беззлобно. Больше…Трепеща от удовольствия. Где-то очень глубоко в себе. И это было заметно. То, как «возня» со мной, была ему на самом деле приятна. И то еще, было ему сладко, как у него имелся, на все эти деяния, шанс. Мы находились совсем наедине, Дима мог воплощать любой свой сценарий. И в таких обстоятельствах мы были — каких никогда раньше не приключалось. Потому что после — мне не удастся, как-то убежать. От стыда. От него. Не видеть парня, хотя бы пару дней, как это бывало до этого. И мне помогало справляться, между прочим. Переживать, забываясь, в одиночестве. Но никуда мне не деться из «живого» дома. Не миновать и Димы. — Я не очень… этого хочу. — призналась я ему поскорее, замирая сердцем. Не отказываясь всецело, что стало бы правдивей. Лишь приставила к фразе: «не очень».Вышло тоже не очень.
А сделала я это, произнесла то есть вслух, уже будучи точно уверенной в том, что Дима не подготавливает меня, или же себя, ко сну например. Избавляясь от вещей. — Почему, Соня? — расположенный к спокойному диалогу со мной, когда я не была готова совсем ни к чему, безмятежно вопросил парень. Попутно, складывая аккуратно мою футболку в квадратик. Откладывая бережно мой верх, после, в сторону. — В этом… нет ничего плохого. Мы любим друг друга, разве не так? Каким образом, Дима мог продолжать, вести свою речь размеренно — мне было неведомо. Ведь я сама — чувствовала лишь, как в любой последующий миг, лишусь возможности произносить, даже самые несложные предложения. И может быть — всё было именно так. То, что говорил парень о любви. Вот только, случавшаяся между нами, до этого близость, едва относилась к трепетной. А значит, не имела отношения и к чувствам. Каждый опыт… был ужасен. Для меня. И то, что на этот раз — ничего не измениться, я нетерпеливо предполагала. Ведь Дима, на подобное, мне ни разу и не намекал. Все чаще лишь, меня располагая, просто терпеть. Руки парня, оказываясь на моих ключицах, подталкивая, уложили меня обратно на матрас. Резковато, я очутилась на еще теплой подушке вновь. — Ты какая-то очень жестокая девочка, Соня. — протянул Дима, вставая со своего места. На секунду, я не побоялась даже подумать, что на это раз — действительно успела, чем-то его раздосадовать. И теперь, брюнет обязательно передумает, что он там себе думает и незамедлительно уйдет. Но он продолжал медлить, а его руки упали на ремень его джинс. — Сначала, тебе неприятна мысль, что у меня есть кто-то ещё, кроме тебя, Соня. — кожаный аксессуар, без преград проходя через шлевки, очутился снаружи. В пальцах Димы, пока он продолжал вещать. — А когда я хочу сделать тебе приятно — ты сомневаешься во мне еще больше. Бесполезно заговаривая мне зубы, наблюдая мою неподвижную позицию, парень, пользуясь этим моим смирным положением, которое могло измениться в любой момент, склонился ко мне. На этот раз, он запланировал, помочь мне избавиться от моих шорт. Обычных таких, пижамных, розовых. Которые я, так и не успела переодеть на что-то иное, встретив на пороге гостей. —Ты ведь просто знаешь… как всегда бывает. — заговорила я, уже явно мандражируя. Ведь подрагивал и мой голос и я сама. А пальцы Димы, что упорно стягивали с меня мой низ, явно ощутили на моей коже мурашки. — Как? — выдохнул на вопросе он, словно утомившись. Но вряд ли он устал от своих немногочисленных действий. Дима изнемогал от того, что уже желал перейти к главному. А не слушать мою речь, всё больше начинавшую походить… на нытье. Мои шорты нашли свое место, где-то возле моей футболки. Понимая, что количество моих фраз подходит к концу, а изначально — они были в ограниченном количестве, я поспешила сказать Диме о том, что действительно имело значение… …раз уж он говорил о любви. Двоих. Там — где двое. — Так вот — вот как. — бегло пробегая взглядом, по голому верху Димы, пролепетала я, опасливо. — Все происходящее, в такие моменты, нравится ведь только тебе. Объясняя парню то, о чем он прекрасно имел представление, я чувствовала себя глупо. А еще, ощутила, как мои глаза, наблюдая неизбежность всего, наливаются слезами.Мне было еще горько, обидно так понимать, что Дима превосходит меня по силе. И у меня не получится, например, его побить.
Не в состоянии побороть панику, в моей голове, отрывками, мелькали и подобные мысли. Только что, их остановил сам Дима — эти мои фантазии. Тем, что оказался напротив, полуголым. И шагнул ближе. Тем, что он просто был. — И что ты тогда хочешь? — выдал он, на меня уставившись. — Чтобы я подождал, пока ты снова заснешь? Это не лучшее предложение. Тогда — ты станешь спать, как-то очень беспокойно, Соня. И не выспишься. Совсем. Кажется... Дима вовсе не опроверг мои слова о том, что и сегодня, предстоящее дальше — угодит лишь ему одному. Не мне. Наверное, он долговато ожидал того, с чем я больше не планировала сталкиваться. Оставляя на мне комплект моего нижнего белья, ко мне в очередной раз склонившись, Дима призвал меня развернуться на живот. В этом мне и помогая, настойчивей своего начала. Он сам — все еще оставался в джинсах. И почти сразу расслышав звук того, как парень расстегивает ширинку… я невольно дернула головой, чтобы взглянуть. Не знаю почему и на что, ведь я ничего больше не ожидала, кроме того, что ожидало меня. Только заметив, это мое пугливое побуждение, рука Димы, мгновенно упала мне на макушку, не давая мне этим самым, шанса к просмотру. Он удержал меня, не менять позиции, щекой на подушке. — У тебя появились, какие-то не очень здоровые интересы, Соня. И они меня настораживают. Что ещё тебе показать? Уже перестав воспринимать речь Димы, обострилась лишь моя восприимчивость ощущать. Я почувствовала так, словно обожглась, руки парня на моем низе. Следом, эта же часть белья и соскользнула с моих бедер. Останавливаясь, почему-то, в районе моих колен. Каждый раз действуя «половинчато», Дима разжигал во мне тусклую надежду на то, что всё — ещё не будет. Но это было не так. И подтверждая свои намерения, действовать со мной и дальше, рука парня проскользнула уже мне под живот. Немного меня выгибая так, поэтому. Кверху.Что за вид он наблюдал, за моей спиной? Что представлял, каждый раз, не встречаясь со мной взглядом?
И хорошо, что он выбирал, именно так. И что так — ему больше нравилось. Ведь я не сумела бы справиться, если бы Дима принудил меня, например, смотреть. А не просто выносить, мало представляемое мне, на самом то деле. Всё то, что я маловато видела, благодаря его выбору, насколько «близка» должна быть наша с ним близость. Сейчас уже, парня двигало собственное напряжение и то, что моя воля была сломлена и существовала, где-то между его пальцев. Так, уложив меня, он оказался сверху. Прямо позади. Я точно знала и чувствовала, леденящее всё во мне, тепло его тела на своем. Удерживая свой вес, его торс и грудь, едва меня касались. Лишь иногда и чуть-чуть, моей спины — ведь он понимал хорошенько, что сломает мне, к примеру, мои ребра, если только даст себе расслабиться. На мне, то есть.И в этом я была убеждена, что так — я не умру. И сегодня — точно этого не случится.
Проведя ладонью по моей спине и ещё пару раз там, где это было необходимо и он об это имел хорошее представление, подкрепленное опытом, парень, под мои непроизвольные звуки, вроде пары жалобных и жалких полувскриков и полувздохов… все таки, оказался не только надо мной преобладая, а теперь и... во мне. Мое сердце так громко колотитилось. А он ведь его слышал. То ещё, как я тихонечко мычу, хоть и не ворочалась даже. Наблюдать мне было нечего и я сразу прикрыла глаза. Поморщила нос лишь, следом, потому что стало щекотно лицу. И это был Дима. Его неожиданное подношение, к моей правой щеке, что была ему видима. Он уткнул, кого-то из семьи плюшевых медведей, что временно проживали на моей постели, мне прямо в нос. Так я, и ухватилась за него. Этого медведя. Другого, думалось, было трогать запрещено. Этот жест Димы не показался мне неуместным и даже идиотским может. Ведь в отличии от меня, все еще желавшей его побить, он внезапно захотел меня утешить, прежде чем заставить упиваться слезами, совсем уж долго, а главное вскоре. Так и начало случаться всё дальше, вроде несложно, хоть и невозможно, пока Дима не позволил себе погрузиться в ослабление. Невольно, лишь по своей природе и мне понятно. Он перестал и себя сдерживать поэтому, секундно потеряв контроль, даже как-то на меня упав. Медлил до этого, это сделать — лишь пару минут. Звучных. — Я больше не хочу. — сказала я тогда, шепотом, когда мне стало тяжеловато дышать. Из за неуемности Димы контролировать свое естество, абсолютно всегда. И это… помогло ему закончить. Это моя, единственная к нему, кроткая просьба. Дима никогда и не ожидал, что я буду просить его о продолжении. Поэтому, каждый раз, наверное и возвращался. Его рука прошлась по моим волосам: — Ты может, спать уже хочешь? — поцеловал он мою макушку и собирался вставать. И он встал вскоре, у кровати. Поскорее желая собраться обратно: в сверх-человека. Я помотала головой, ничего ему не отвечая. Взяв край одеяла, я потянула его на себя и покрылась. Уже развернулась в бок и легла тоже боком, поджимая под себя колени, совсем потеряв свой низ, где-то совсем в ногах. Моя спина ощущалась холодной и липкой. — Не хочу. — пробормотала я, ему в ответ, апатично. — А чего ты тогда хочешь, детка? — действительно озабочено, выдал Дима. Джинсы он так и не позаботился застегнуть, но уже нагнулся за своей рубашкой. Уходил, наверное. — Искать Индию. Открою карту. — выдала я и мои глаза упали на полку с книгами. — Зачем? — накидывая на себя верхнюю часть гардероба, продолжал нерациональную беседу со мной, Дима. — Я поеду туда. На этот раз, он смолчал. Так наверное, потому что и не особо меня слушал, думая о чем-то своем. — Ну... ладно. Я согласен, езжай. А я буду работать. — поправил на своем запястье часы, он.Скрывать свою настоящую игру — Дима умел изобретательней дьявола.
И сейчас он был не такой, каким являлся, лишь пару минут назад. Сейчас, вроде как рассказывая о своей великой занятости, для него главной, он сам стоял бесстрастным и тоже главным. А до этого, ещё иным был. Дважды даже или трижды. И какой именно, он настоящий и каким он выберет быть позже — я не знала. Но больше всего — мне именно сейчас нравилось. Когда Дима со мной соглашался и все разрешал, уже надо мной разрешившись. Может быть правда разрешал, а не врал лишь, не вдумчиво. Больше всего, мне по всякому подходило, кроме затяжных дней, когда Дима был настигнут своей манией вновь.