Лучшее во мне

      Антон просыпается в квартире Арсения, ещё пару минут восстанавливая в памяти события минувшего дня. Он вчера приехал сюда, чтобы поговорить, а после… Чёрт, Они стояли в коридоре и целовались, как школьники, которых вот-вот могут застукать родители. После Антон уложил Арсения спать, а сам ушёл в гостиную. Так, уже хорошо. Может, сегодня выйдет поговорить на трезвую голову?       Поднявшись с дивана, Антон слегка потягивается и прислушивается к тишине в квартире — кажется, хозяин ещё спит. Парень вздыхает и топает в сторону кухни, ставит греться чайник, а после идёт в комнату Арсения. Он стучит в дверь, но ответом ему только тишина.       — Арсений, — зовёт Антон. — Время двенадцать, пора вставать. Я… сделаю тебе кофе.       Снова тишина. Тогда Антон качает головой и несмело нажимает на ручку двери, открывая и заходя в комнату. Арсений сидит на краю кровати, уткнувшись лицом в собственные колени. Не спит. Интересно, давно он проснулся?       — Арс, ну ты как?       Антон спрашивает это скорее для проформы, потому что и так видит, что хреново. Таким уставшим и вымотанным Арсений не был ещё не разу с момента их знакомства. Он будто стал старше на пару лет — под глазами залегли глубокие тени, а на постоянно нахмуренном лбу стали появляться мимические морщинки. Даже всегда по-графски гордо расправленные плечи сейчас ссутулены. Арсений впервые кажется ему таким хрупким, будто его можно добить одним лишь словом.       Мужчина не отвечает, только поднимает пустой взгляд, упирая его куда-то в стену. Антон проходит вглубь комнаты, усаживаясь рядом с ним. Он вообще-то и не ожидал чего-то другого, но надеялся хотя бы на короткий взгляд или кивок, в знак приветствия. Увы.       Кажется, после вчерашней небольшой истерики, Арсений решает просто закрыться от него. Антона это совсем не устраивает. Он не собирается смотреть на то, как Арсений сам пожирает себя изнутри, не позволяя кому-то помочь. Может, случись всё это ещё месяц назад, парню было бы плевать, вот только теперь уже поздно — он уже не может просто уйти. А мог ли когда-то? Стоит ли врать самому себе?       — Арсений, — снова зовёт парень. — Поговори со мной.       — Я же просил тебя уйти, — сухо отвечает тот.       — А я сказал, что не уйду, — напоминает Антон. Он поворачивает голову, разглядывая профиль собеседника и, несмело протянув руку, кладёт её поверх чужой, покоящейся теперь меж их бёдрами. Арсений не отстраняется, только поднимает на него уставший взгляд. — Арс, я не уйду. Слышишь? Ты можешь меня оскорблять, злиться, кричать, пытаться выгнать. Да, чёрт, можешь даже ударить меня, если тебе легче станет, но я не уйду. Окей?       — Почему ты такой… — Арсений заглядывает ему в глаза, — надоедливый, назойливый и прилипучий, а? Я же сказал, что мне нахуй не нужна твоя жалость.       — Да с чего ты взял, что я тебя жалею? — Антон жмёт плечами. — Ещё чего захотел, — он усмехается невесело. — Я задам тебе всего один вопрос, и если ты ответишь честно, я уйду. Но если я пойму, что ты врёшь, будешь терпеть мою компанию до конца дня, — или жизни — это он решает не говорить. — Ясно?       Арсений кивает:       — Валяй.       — Зачем ты поцеловал меня тогда? Только честно, Арс, без всех этих твоих переводов тем, вранья и прочего. Ответь мне честно, — Антон смотрит в голубые океаны, не позволяя мужчине разорвать зрительного контакта.       — Я же уже говорил, что это была ошибка, — Арсений пытается отвернуться. — И вчера тоже.       — Арс, пожалуйста, я же знаю, что ты врёшь. Неужели, я не заслужил хоть капли правды, а?       — Что ты хочешь, чтобы я сказал? — срывается мужчина, а в голосе столько отчаяния, что становиться страшно захлебнуться им. — Что, Шаст? Что я, блять, хотел этого больше всего на свете? Что ты мне пиздец как нравишься, но я понимаю, что из этого ничего не выйдет, и ты любишь…       Антон не даёт ему договорить. Он разворачивается, берёт Арсения за лицо и притягивает к себе, неуверенно касаясь чужих губ — снова, как в первый раз. И снова разрядами тока по всему телу.       Арсений сначала замирает, будто всё ещё не веря в происходящее, а после перенимает инициативу на себя, целуя жадно, напористо, проникая языком в чужой рот. А Антон от такого плавится, как воск на солнце.       В какой-то момент Арсений отстраняется на секунду, улыбается пьяно, а после перебирается с кровати к парню на колени. Заглядывает в глаза и снова целует, покусывая то верхнюю, то нижнюю губу, а бёдрами имитируя половой акт, отчего Антон тихо стонет в поцелуй.       Антон прижимает его крепче к себе, запуская руки под футболку, блуждая ими по спине, пересчитывая пальцами рёбра и позвонки. Когда Арсений снова двигает бёдрами, Антон сжимает пальцы на его талии так сильно, что наверняка останутся синяки, и сам толкается тазом вверх. Арсений срывается на тихий скулёж, уронив голову ему на плечо, пытаясь отдышатся, а после принимается зацеловывать Антонову шею.       — Арсюш, — тяжело дыша, зовёт Антон, — тебе лучше остановиться, потому что скоро я перестану контролировать ситуацию… ммм… — он закусывает губу, когда Арсений зубами вгрызается в ключицу, тут же зализывая след. — Арс, пожалуйста.       — Так отпусти контроль, — улыбается Арсений. Он поднимает на Антона расфокусированный взгляд, а в глазах чётко читается мольба сделать что-то. Просто помочь хоть на время отвлечься от проблем.       А Антону больше и не нужно, только бы знать, что он может хоть чем-то помочь. Он возвращает мужчине улыбку, а после толкает его на кровать, заставляя слезть со своих бёдер. Арсений послушно укладывается на спину, покорно ожидая продолжения. И эта покорность и преданность в синих глазах срывают крышу.       Антон нависает сверху, целует в губы и спускается ниже, смазано проходя по скуле и шее. Задрав чужую футболку вверх, он переходит поцелуями на грудь, лижет затвердевший сосок, и слушает тихие стоны.       Спустившись ещё ниже, Антон стягивает с Арсения домашние штаны, вместе с нижним бельём и замирает, разглядывая налившийся кровью член. Он совсем не знает, что делать — действует на чистых инстинктах. Несмело дотрагивается пальцами до головки, собирая каплю естественной смазки, выбивая этим из груди Арсения рваный вздох. Немного осмелев, Антон берёт ствол в руку, двигая ей по всей длине, от головки к основанию и обратно. Он сам дышит сбито, поднявшись вверх, ловит губами стоны Арсения, продолжая медленные, тягучие движения рукой.       — Шаст… — тот сильнее упирается затылком в матрас, чуть прогибаясь в спине, подставляясь под ласки и сжимая руками простынь. — Мгм…       Антон смотрит Арсению в глаза, не в силах оторвать взгляда от того, насколько мужчина красивый: чуть мокрая чёлка липнет ко лбу, ресницы подрагивают, а губы шепчут его имя без остановки. А после Арсений перехватывает его руку, толкает в грудь и теперь уже сам нависает сверху, целует напористо, избавляется от штанов и боксеров и, заглянув в глаза, обхватывает рукой сразу два члена, двигая тягуче, с оттяжкой.       Антон стонет громко, ощущая чужое тепло. И в этот момент всё становится неважным. Все его мысли и переживания уходят на второй план. Сейчас самое главное — это Арсений, который нежно исследует шею поцелуями, двигает рукой, доводя до грани и утыкается мокрым лбом в его, шепча тихое: «Спасибо, Шаст».       — Арс, Арс… — Антон выстанывает его имя, ощущая, как по телу разливается приятное тепло, концентрируясь где-то внизу живота. — Боже…       — Ах! — Арсений срывается на громкий стон, изливаясь Антону на живот, но рукой всё ещё продолжает двигать по членам, и Антона утягивает следом. Он содрогается всем телом, дрожит и закусывает губу, стараясь отвести смущённый взгляд от глаз, что продолжают заглядывать словно в душу.       Арсений целует его в подбородок, дотягивается рукой по тумбочки и, выудив оттуда салфетки, заботливо обтирает живот Антона, затем свои руки. Снова целует в губы, в кончик носа и укладывается рядом.       Антон улыбается, притягивает Арсения к себе, укрывая в объятиях, оставляет короткие поцелуи на макушке, виске, щеке и шее, зарываясь в неё носом, вдыхая запах. А Арсений утыкается лицом ему в грудь, дыша всё ещё немного сбито.       — Ну, и что будет дальше? — несмело спрашивает мужчина. — То есть…Просто…       — А дальше я приглашу тебя на первое свидание, — улыбается Антон. — Куда бы ты хотел сходить?       Арсений фыркает тихо:       — А что на это скажет твоя девушка? — он вздыхает. — Хотел бы я задержать этот момент, вот только ты скоро вернёшься к своей жизни, а я…       — Арс, — Антон чуть отстраняется, берёт его за подбородок и смотрит в глаза. — Мы с Ирой больше не вместе. Я… с тобой. Ясно? И никуда уходить не собираюсь. Обещаю.       — Пойдём на кухню? Накормлю тебя завтраком.       Антон кивает.       — Сначала в душ?       — Да. Определённо, — Арсений встаёт с кровати. — Иди первый. Я пока что нибудь приготовлю.

***

      — Арс, — зовёт Антон, когда они оба сидят на кухне, после принятия прохладного душа и пьют кофе, — я хотел спросить кое-что. Можно?       Арсений отрывает взгляд от созерцания столешницы и замирает, глядя ему в глаза. В какой-то момент Антону кажется, что он сейчас ответит «нет» или снова попытается его прогнать, потому что прочитать по глазам, о чём он думает просто невозможно — что вообще в этой прекрасной голове?       Молчание длится около минуты, за это время Антон успевает пожалеть, что вообще решился о чём-то спрашивать, хотя вопрос действительно дурацкий. Это скорее простое любопытство, которое пожирает его уже долгое время. И то ли дело в Арсении и его любви хранить секреты, то ли в Антоне, который терпеть не может оставаться без ответов.       — Конечно, спрашивай, — наконец, кивает мужчина, делая глоток кофе.       — Это по поводу Пал Алексеича… — робко начинает Антон. Всё-таки лёгкая неловкость после такого «Доброго утра» всё ещё присутствует у них обоих. Но парень решает, что подумает об этом позже. Сейчас он знает только то, что хочет сидеть здесь и слушать размеренный голос, смотреть в голубые омуты и видеть улыбку, от которой на чужих щеках расцветают ямочки, а вокруг глаз — морщинки лучики.       — Извини? — Арсений вскидывает тёмные брови, давая понять, что не совсем понимает о чём речь.       — По поводу Добровольского, — поясняет Антон, — декана моего. Скажешь, откуда ты его знаешь? Извини, если опять лезу не в своё дело, просто… — просто я любопытный до одури.       — А это, — Арсений сияет улыбкой. — Тох, расслабь булки, пожалуйста. Всё хорошо. Ты можешь спрашивать у меня всё, что тебе интересно, не волнуйся так. Мы с Пашей ещё со времён учёбы знакомы. Тусили когда-то в одной компании, он даже на моей свадьбе был, а потом… — он замолкает на какое-то время, а Антон не торопит, терпеливо ждёт продолжения. — А потом жизнь так закрутилась, у меня Кьяра родилась, у него тоже первый сын… Короче, взрослая жизнь затянула, и стало как-то не до друзей, знаешь. А со временем мы просто вообще перестали общаться. Я закрытым был, всегда в себе, в своих мыслях и проблемах, так заигрался в мистера «У меня всё хорошо, а даже если плохо, то вас это не касается», что из друзей рядом остался только Серёжа. Люди, как оказалось, не готовы принимать меня со всеми тараканами. Но я их не виню, кому интересно общаться с человеком, который боится сказать о себе лишнее слово…       — Мне интересно, — улыбается Антон и чувствует, как вспыхивают щёки от этого неловкого признания.       Арсений тихо смеётся:       — Ты такой милый, когда смущаешься, — он протягивает руку и укладывает её поверх Антоновой, которая лежит на столе. — Спасибо тебе, Шаст. За всё.       — Арс, — Антон поворачивает руку ладонью вверх, переплетая с ним пальцы, — не знаю, почему ты такой, почему не любишь говорить о себе и своих проблемах, но… Говори со мной, ладно? Я не всегда могу помочь, но всегда рад тебя поддержать. Иногда важно просто выговориться. Нельзя держать всё в себе. Тебя же это изнутри пожирает. Ты можешь мне доверять и…       — Я знаю, Шаст, — перебивает Арсений, — знаю, что могу доверять. Просто, мне это тяжёло даётся. Я сам не знаю, почему я такой. Если ты ожидал услышать какую-то трагическую историю о предательствах, то зря — её не было. Я с детства не умел говорить о себе и своих заёбах. И дело тут вовсе не в доверии. Поверь, так много как ты, обо мне знает только Серж. Поэтому я тебе верю и знаю, что могу с тобой поговорить. Спасибо.       Антон кивает. Не знает, что ответить поэтому просто сильнее сжимает чужую руку, улыбаясь и глядя в глаза напротив. А там столько преданности и веры, что мурашки по спине идут. Чем он заслужил, чтобы на него так смотрели?       Он хочет что-то сказать, когда на телефон приходит очередное уведомление. Антон вздыхает и лезет в карман, решая, что игнорировать пишущего и дальше уже невозможно: Кто-то с завидным упорством пишет ему всё утро. Распутав с Арсением пальцы, он перехватывает телефон правой рукой, открывает последнее сообщения, пришедшее от Иры, и замирает. Ира 14:15: Долго будешь меня игнорить? Поздравляю, папаша. Ира 14:15: *прикреплённый файл*       Антон сглатывает ком в горле и открывает фотографию, на которой тест на беременность с двумя полосками. В голове за считанные секунды проносятся все моменты, когда он мог так облажаться, следом за ними — отрицание и сомнение, а после реальность будто бьёт чем-то тяжёлым по голове. Он поднимает глаза на Арсения, блокирует телефон и медленно встаёт с места.       — Тох, ты чего? — Арсений тоже встаёт, пытаясь заглянуть ему в лицо, но Антон растерянно мотает головой. — Эй, да что случилось? Умер кто-то?       — Нет-нет, — Антон пятиться к коридору, сглатывая ком в горле. Ему сейчас даже смотреть на Арсения стыдно, потому что, кажется, только что рухнуло всё, что они пытались построить. Все воздушные замки Антона рассыпаются, как карточные домики, а в голове набатом только одна мысль: «У меня будет ребёнок». Нужно срочно поговорить с Ирой и решить, что делать.       — Шаст? — Арсений топает за ним, непонимающе вздыхая и останавливаясь в коридоре, пока Антон обувается. — Объяснишься?       — Давай… — парень сглатывает ком в горле. — Давай потом, ладно? Мне бежать нужно. Там… это… дела, короче. Увидимся.       Он выскакивает из квартиры быстрее, чем Арсений успевает вставить хоть слово.

***

      Время близится к вечеру, и Арсений нервно слоняется по своей квартире, потому что Антон не отвечает ни на одно из его сообщений и звонков уже два дня. Полный игнор заставляет нервничать, после — злится. Парень не появляется на работе, хотя в эти дни как раз должны быть его смены. Серёжа только разводит руками и говорит, что Антон попросил отгул.       Утром Арсений порывался поехать в общежитие к Антону, чтобы найти его и поговорить, но сразу же отогнал эту мысль — гордость всегда была его Ахиллесовой пятой. Ему кажется, что случилось что-то действительно серьёзное, ведь не может же парень морозить его просто так, после того, что между ними было. А что, собственно, между ними было? Может, Арсений сам себе что-то напридумывал? Может, сделал что-то не так?       В итоге, не выдержав всех этих мыслей и плюнув на гордость, Арсений собирается, выходит из квартиры, садится в машину и едет в общагу Антона. Даже не замечает, как пролетает дорога, и вот он уже стоит у входа, думая, как попасть на нужный этаж и как вообще узнать где живёт Антон, он ведь никогда не говорил номер своей комнаты.       — Арс? — раздаётся за спиной, когда он уже хочет зайти. Обернувшись, видит Антона, тот стоит в чёрной толстовке, с натянутым на лицо капюшоном и смотрит себе под ноги. — Ты чего тут?       — Чего я тут? — переспрашивает Арсений. — Ты на сообщения не отвечаешь два дня. Сначала говоришь мне, что не уйдёшь, а потом сбегаешь, ничего не объяснив, и игнорируешь. Что случилось? — Арсений говорит напористо, но спокойно. Скандалы не в его духе и устраивать какие-то киношные сцены он тоже не собирается, просто хочет узнать в чём дело. — Я что-то не так сделал? Шаст, если ты из-за того, что между нами было, то…       — Арс, притормози, — просит Антон. Он смотрит на мужчину, а у самого дыхание перехватывает. — У меня есть причины тебя игнорировать, давай позже поговорим, — у него сердце удар пропускает от желания сделать шаг ближе и сгрести Арсения в охапку, чтобы просто забыть всё это. Совесть же кричит, что он не имеет на это права — уже достаточно дров наломал. — Арс, я прошу тебя, уходи. Сейчас вообще не подходящее время. Извини.       Антон пытается обойти его, чтобы пробраться ко входу в общежитие, но Арсений перехватывает его руку и преграждает путь, не давая пройти. Он заглядывает в зелёные глаза и не может найти там ничего, кроме какой-то печали.       — Вот значит как, — Арсений кивает и, улыбнувшись уголком губ, добавляет: — Сообщи мне, когда будет подходящее время. Выбери для меня минутку в своём плотном графике, будь добр, — выпустив чужую руку, он разворачивается на пятках, собираясь уйти, но в этот раз ловят уже его.       Антон сжимает его запястье, разворачивает обратно и, рывком потянув на себя, прижимает спиной к стене, подходя вплотную. Он смотрит прямо в глаза, не в силах сдвинуться с места. Дыхание перехватывает, в горле начинает сохнуть. Ему до исступления хочется Арсения поцеловать, почти до физической боли во всём теле, до отказа мозга сотрудничать с сердцем. Переборов самого себя, парень ослабляет хватку, отходит на пару шагов назад и садится прямо на холодные пыльные ступени.       — Да что с тобой такое? — Арсений подходит ближе, опускается рядом с ним и берёт за руку. У Антона пальцы дрожат, хотя на улице давно плюсовая температура. — Тох, эй, посмотри на меня, — просит он. — Что происходит?       — Прости меня, я… — сглатывая ком в горле, шепчет Антон. — Прости, я так виноват перед тобой.       — Господи, да о чём ты говоришь? Я вообще тебя не понимаю, — Арсений вздыхает тяжело, снова заглядывая парню в глаза. — Тох, поговори со мной. Я думал, мы договорились недавно, что будем разговорить. Разве нет? Скажи, что у тебя случилось, и мы вместе с этим разберёмся.       — Арс, я… — он запинается на полуслове, снова сглатывает ком, пытаясь взять себя в руки, потому что даже смотреть на Арсения больно, потому что он обещал, что не оставит, а сейчас собирается поступить иначе. — Ира беременна. От меня, — на одном дыхании выпаливает.       — Ч… что? — голова идёт кругом, и Арсений, часто моргая, выпускает его руку и отсаживается чуть дальше. — Что ты сказал?       — Ты слышал, — предательский ком перекрывает горло, и Антон начинает дышать рвано. Отвернувшись, он пытается сдержать подступившую к глазам влагу, что так и направит выдать его слабость. Взяв себя в руки, снова смотрит на Арсения. Тот сидит молча, глядя куда-то в пустоту двора, а взгляд такой пустой и холодный, что Антон невольно ёжится. — Прости…       — Хорошо, — мужчина встаёт с места. — Судя по тому, что ты избегал меня два дня, я понимаю, что беременность твоей бывшей девушки это не всё, что ты боялся сказать. Собираешься вернуться к ней?       — Арс, пойми, я сам не знаю, что мне делать, — Антон тоже поднимается на ноги. — Всё, что я тебе говорил — правда. Мои… чувства к тебе — правда…       Арсений смеётся:       — Да какие чувства, Шаст? Не неси хуйню, — он жестом просит парня замолчать, когда тот пытается вставить слово. — Забей, Тох. Всё, что было тем утром… там и останется. Ты, я, мы — всё это изначально было синонимом к слову «утопия». Умолять тебя остаться я не буду, да и не хочу. Ира носит твоего ребёнка, ты нужен ей, если уверен, что… он твой, — подойдя чуть ближе, он улыбается криво. — Спасибо, за всё, что было.       — Арс, мне правда жаль. Ты даже не представляешь… — но мужчина уже не слушает, быстро шагая к воротам, ведущим за территорию общежития. — Прости, — шепчет Антон ему вслед, надеясь что так и будет.       Что однажды он его простит.