Мы убили наших детей

Никто не мог запретить ей находиться рядом с телом ее мужа. Да, он был королем. Но она долгие годы была его королевой. Алисента искренне ожидала, что ей придется бороться за это право, когда увидела в небе дракона. Караксеса. Она, наконец, запомнила его имя — Алисента вообще быстро выучила имена всех драконов, когда корона Эйгона Завоевателя легла на волосы ее сына. А уж дракона, который отправил ее второе дитя на дно озера, она видела даже с закрытыми глазами. Но Деймон, вопреки ожиданиям, терпел ее присутствие рядом с собой и остывшим телом Визериса. Может, потому что Алисента не стала с ним спорить. Может, ему так велела Рейнира. В голове Алисенты крутилось множество вопросов с того момента, как ворон с письмом взмыл в небо. Что ей теперь делать? Как спасти семью? Было поздно что-то менять — Эйгон уже был в Красном замке, полный злых слез, пока его натирали маслами и очищали от грязи Королевской гавани.  Малый совет уже принял решение. Единственное, в чем у Рейниры был шанс, так это в объявлении смерти Визериса, которым она и воспользовалась. В этом мире Отто Хайтауэр не успел собрать лордов и не поставил их перед выбором. Иронично, что появление в замке одного только Деймона оказалось способно сбить важный и уверенный Малый совет с их протоптанной тропы. Они могли «переубедить» кого угодно. Но брат короля, любимый брат — это было уже другое. Алисента смотрела на их метания безразлично. Дети были живы, ей только нужно было как можно более продлить эту жизнь. Потому и вышло так, что с самой первой минуты Алисента находилась рядом с Деймоном. Принц-изгой не упускал ее из виду по своим причинам — пока «зеленые» официально не сделали Эйгона королем, наследницей формально оставалась Рейнира. А без вдовствующей королевы изменить ситуацию Малый совет был не в силах.  Деймон этим пользовался. Алисента, в свою очередь, следила, чтобы он не причинил никому вреда. Но была еще одна причина, почему у тела Визериса они хранили покой — почивший король был тем, кто действительно связывал их. Тот, кого они одновременно любили, винили и ненавидели. — Вам все-таки удалось до смерти напичкать моего брата отравой, — усмехнулся Деймон. Он медленно и не касаясь ткани провел ладонью над скрытым лицом Визериса. Алисенте захотелось отвести взгляд от этого жеста. Вместо этого она покачала головой и не смогла сдержать единственную слезу, скатившуюся по щеке. Как глупо Алисента обрекла себя на еще один виток страданий. Через несколько часов они впервые за день расстались. Деймон ушел к принцессе Рейнис, а Алисента — сдержала данное в письме слово. Она пошла к Эймонду. Ее шаги эхом отдавались в тишине полупустых коридоров. Не было другого сына, которого она не побоялась бы отправить к Рейнире, но даже Эймонд был… уязвим. Поэтому она бесконечно повторяла: «веди себя достойно», «не причиняй Рейнире и ее детям вреда», «воздержись от оскорблений», «я надеюсь на тебя, Эймонд». В последнюю ее такую надежду Эймонд стал причиной гибели Люцериса Велариона. — Вы решили использовать своего сына как посыльного? — нарушил молчаливую сцену Деймон, когда Эймонд улетел. Тень Вхагар еще нависала над Королевской гаванью. Алисента повернулась к нему, отмечая письмо и висящую на бедре Темную сестру. Он не мог не понять, куда летит Эймонд. — Жаль… Жаль, что ты не сказала, Алисента. Я бы отдал ему свое письмо. Теперь придется посылать вороном. — Деймон, — вежливо кивнула она, минуя все его титулы. — Ворон опередит Эймонда. — И зачем же ты послала его к моей жене и детям? — прямо спросил Деймон, выпрямляясь. Его поза оставалась расслабленной, но теперь Алисента чувствовала угрозу человека, способного убить невинных детей. Кристон Коль положил руку на свой меч, делая шаг вперед, но, прежде чем эти двое сцепились бы, Алисента ответила. — Это лишь безопасность, — устало отрезала она, хотя больше всего хотела позволить Кристону Колю пронзить Деймона мечом. — Просто безопасность. Мой сын сопроводит Рейниру на похороны Визериса. — Вам следовало отправить ей официальное письмо с извещением. Моя жена — наследная принцесса. Теперь она королева. Алисента взмолилась, чтобы Кристон Коль не сказал или сделал что-то, что было бы явным неуважением к Рейнире. Но он только переступил с ноги на ногу, откровенно готовый к бою. Лгать Алисенте не пришлось. — Я отправила ей письмо еще до твоего прибытия. Она все знает. — Тогда вам стоит начать подготовку не только к похоронам, но и к коронации, — Деймон растянул в ядовитой улыбке губы и перевел взгляд за плечо Алисенты, туда, где стоял Кристон Коль. — Займемся же делами, мне предстоит отправить много писем. Отец ворвался в ее солярий, стоило только Алисенте самой для себя пожелать уединения. Долгие часы она проводила подле детей, посвящая свободное время их охране. Радость видеть их живыми растворялась в страхе за будущее. Они не должны были идти тем же путем, но Алисента не могла представить другого. Хелейна была отстранена. Она вышивала, изредка поглядывая на играющих у камина близнецов. Это ничем не отличалось от прошлой жизни, в которой дочь вырывала руку каждый раз, как Алисента касалась ее запястья. Только в конце их встречи Хелейна проявила внимание — сама обхватила холодными пальцами Алисенту и несколько долгих секунд смотрела в глаза. Юный Дейрон плакал в ее руках, единственный из всех детей искренне скорбящий по отцу, но получивший от того меньше всего внимания. Алисента осторожно и неловко держала его в хрупких объятиях. Но страшнее всего было находиться рядом с Эйгоном, который долго смотрел в окно слезящимися глазами. Алисента сидела в кресле у стола с пустыми кубками и мучила свои пальцы. Ей хотелось провести пальцами по гладкой щеке Эйгона, которая в прошлой жизни была изуродована ожогом, что спускался на шею и шел к руке. Единственный выживший ребенок, обреченный на вечные муки боли. — Если не собираетесь тащить меня в Драконью яму, то принесите хотя бы вина, — не выдержал Эйгон. Его голос осип, на скуле виднелся синяк, а под глазами залегли глубокие тени. — Или шлюху. — Эйгон… — Алисента прикрыла глаза, понимая, что ее лицо против воли искажается в отвращении. Раньше она думала, что долг и корона направят сына на верный путь, но в итоге Эйгон упал еще ниже. А останавливать его было уже некому. — В чем дело, мама? — он повернул к ней голову. — Ты послала за мной Эймонда. Чтобы что? Держать меня здесь? Судя по Деймону в Красном замке, я уже не собираюсь становиться королем. — Для начала, будь добр, попытайся изобразить скорбь. Твой отец почил этой ночью. — Я скорблю, мама, — криво улыбнулся Эйгон. — Неужели по мне не видно? — Держи рот закрытым, Эйгон! — Алисента свистяще втянула в себя воздух, широко раскрывая глаза и пытаясь не дать выдержке предать ее. — Сейчас все мы… ты! Твои дети! Все мы на волоске от гибели! В выражении Эйгона мелькнул страх. Он не был хорошим отцом, но Алисента помнила его вой над телом Джейхейриса. Помнила, как он обвинял Хелейну. Как уносил от нее Мейлора. Узнал ли Эйгон, что его сына в итоге разорвал на куски собственный народ? После череды посещений Алисента не чувствовала даже крупицы силы. И все же ей предстояло вынести еще и собственного отца. Он вошел в солярий с достоинством, но Алисента знала его слишком хорошо. Гнев из-за сорванных планов, нетерпение, сотни мыслей и путей в голове — для нее все было ясно написано на его лице. — Ты не успела бы предупредить их, — сказал он у камина, когда тишина слишком затянулась. — Но ты все же отправила письмо. Рейнире, верно? — Я сделала это. Отто устало потер переносицу и вздохнул так, будто она была величайшим его разочарованием в жизни. — Ты убила собственных детей. Ноготь сорвался, царапнув тонкую кожу, и кровь потекла на зеленую бархатную ткань. Алисента попыталась стереть алые капли, но только испачкалась. — Я спасла их, — твердо сказала она. — Ты сам сказал, что я не успела бы. Деймон уже летел сюда. Ее усталые слова были встречены многозначительным взглядом. Алисента сдержала порыв попросить отца оставить ее. Как бы то ни было, она скучала даже по нему в уединении своих комнат. Скучала с того самого момента, как Эйгон сорвал с груди Отто брошь десницы. Алисенте также хотелось понять, на что готов пойти отец, чтобы сохранить в руках такую близкую и желанную власть. Неизбежно ускользающую. — Рейниры здесь все еще нет, — напомнила Алисента. Уже к концу своей мысли она знала, какой получит ответ. — Всего-то один Деймон. Резкий взгляд отца, тем не менее, напомнил о том, что в эти годы она бы не произнесла таких слов. Не таким тоном. Не с такой глухой усмешкой. Алисента позволила себе мгновение наслаждения шоком на лице отца. Быстро взяв себя в руки, Отто сказал то, что от него и ожидалось: — На нашей стороне народ и дипломатия, Алисента. Если мы поступим правильно, то кровь не прольется.  Когда-то, в первые дни своего «правления» Рейнира посетила Алисенту и сказала: — Двуличная сука. Глядя на своего отца, Алисента мысленно повторила эти слова. Она перестала мучить пальцы и сцепила их в замок на животе. Ее не грел жар камина и не грела наброшенная на плечи накидка. Не грело и знание того, что нет пути, в котором не прольется кровь. По крайней мере, не теми способами, на которые так надеется ее отец. — Кровь уже пролита, — поджав губы, напомнила Алисента. Мир без Визериса был осквернен в первые часы его ухода. — Это совсем другое, дитя мое, — ее отец смягчил тон. В этот мед хотелось бы поверить, как Алисента когда-то и сделала, но теперь она не могла заставить себя принять его. Польза от Деймона была хотя бы в том, что его присутствие помешало Отто убить остальных последователей Рейниры. Решив, что пора заканчивать с бессмысленной беседой, Алисента скривила губы и поднялась со своего места. Накидка так и осталась лежать на спинке стула, из-за чего холодный воздух облизал спину. Алисента крепче сцепила пальцы у себя на животе. Ей было страшно. — Предстоит много дел, — бесцветно известила она. — Перед возвращением Рейниры в Красный замок. Уверена, что наследная принцесса не заставит себя ждать. Нужно подготовиться. Ее намек был предельно ясен. Алисента очень хотела остаться одна. Она хотела лечь в постель и заснуть со знанием, что дети и внуки в замке, рядом с ней. — Твои дети в опасности, Алисента, — настоял Отто, но послушно направился к дверям. — Рейнира убьет Эйгона, как только ее нога ступит в Королевскую гавань. Алисента всегда соглашалась со своим отцом. Прошло много времени, когда она впервые сказала ему что-то против. На этот раз она решила не ждать эти несколько лет. — Я разберусь с Рейнирой. Когда матери говорят о своих детях, мужчине не стоит стоять между ними. С этими словами она стойко повернулась к отцу спиной. В Королевскую гавань Рейнира прибыла уже через пару дней. Достаточно быстро, но с сохранением достоинства, будто ей и не нужно было истерически бороться за престолонаследие. Алисента встречала ее у ворот Красного замка вместе с Деймоном и слугами, пока десница счел более разумным следить за лордами и принцессой Рейнис в Великом Чертоге. Алисента не волновалась за Почти Королеву. Дрифтмарк был слишком лакомым кусочком и важной позицией, чтобы Отто Хайтауэр имел смелость как-то ей навредить. Он продолжал попытки склонить лордов на сторону Эйгона, но это не имело большой ценности пока здесь были Деймон и свободная Рейнис. И еще меньше — с прибывшей Рейнирой. Вскоре после болезни на ноги должен был встать Корлис Веларион. Ситуация превращалась в практически безвыходную для Отто Хайтауэра. Пока Рейнира добиралась до Красного замка на карете, Вхагар пролетела над Королевской гаванью и направилась в сторону Драконьей ямы. Отдельной группой летели драконы Рейниры и ее детей. Дракон Джекейриса, Вермакс, сделал показательный круг, и Алисента поняла, что Эймонд был не единственным всадником, выбравшим путь по воздуху. Рука стоявшего рядом Деймона, также наблюдавшего за пролетом драконов, лежала на Темной сестре. Его пальцы выстукивали ленивый ритм по рукояти меча. Уголок рта Алисенты нервно подрагивал на глухие звуки. Им пришлось простоять еще несколько минут, прежде чем в ворота въехали две кареты. Слуги засуетились среди поднятой в воздух пыли, когда выкрашенные в черный и золотой дверцы распахнулись. Алисента поняла, что не дышала, пока не посмотрела прямо в глаза Рейниры — между ними пронеслись годы войны и крови, потерь и слез. — Алисента, — серо сказала Рейнира, стоя впереди своих детей. Пряча их за спину. Как будто они не были во дворе Красного замка. Как будто Алисента все еще сидела в своем заточении и смотрела, как оседает ложка в застывшей каше. В последний раз, когда Рейнира стояла напротив нее у ворот Красного замка — Алисента молила о мире и переговорах. Мало чем отличалось от этого туманного дня. Разве что тем, что все они еще были живы. — Рейнира, — Алисента нашла в себе силы выдохнуть ненавистное имя. Что бы ни было в их прошлой жизни, в этой они еще могли договориться. Ради своих детей Алисента могла наступить себе на горло. Только ради них. Никаких больше криков над телом Джейхейриса. — Все собрались в Великом Чертоге, — Алисента сморгнула застывшую перед глазами картину подносов с едой. — Но, если ты хочешь, то сперва мы спустимся к Визерису. — Почему не в Тронном зале? К Рейнире выступил Деймон, и Алисента успела заметить, как изменился взгляд бывшей подруги. Растерянность и неуверенность, страх — то, что Алисента уже давно не видела в ее глазах. — Муж? — Рейнира протянула Деймону руку. — Крыса хочет посадить свою задницу на Железный трон, — не стесняясь присутствующих, протянул Деймон. — Пусть держится подальше от него. — Десница имеет право говорить от имени короля в его отсутствие, — напомнила Алисента. Деймон повернулся к ней, сдерживаемый лишь ладонью Рейниры. — И от имени какого короля он собирается говорить? В обмене их взглядами не было ничего. Деймон скрывал свое раздражение за ленивой улыбкой, а Алисента меньше всего видела ценности в споре из-за Тронного зала или Великого Чертога. Просто… просто некоторые слова вырывались из нее заученной колыбельной. Рейнира прошла вперед, остановившись в шаге от Алисенты. Они обе смерили друг друга взглядами. Нечитаемыми и многозначительными одновременно. — Думаю, лордам удобно в Великом Чертоге. Они могут набивать животы, — заключила Рейнира. Она не обращалась к Алисенте, но смотрела на нее. — Пусть детей разместят в покоях, а я навещу отца вместе со вдовствующей королевой. После… мы примем остальных в Тронном зале. За спиной Рейниры зашевелились люди. Взгляд Алисенты невольно скользнул к темной толпе, выхватывая кудрявую макушку Люцериса Велариона. Мальчика, что должен был умереть через несколько дней. Почему-то именно его темные волосы и обеспокоенные любопытные глаза вновь пустили кровь по венам. Алисента как можно тише вздохнула. Она посмотрела на Рейниру и увидела на ее лице отпечаток понимания. Сложив на животе руки, Алисента в кривой улыбке поджала губы и кивнула. — Тогда не стоит откладывать. Они шли рука об руку, но вовсе не на дружеской ноте. Краем глаза Алисента следила за положением Рейниры и, перехватив точно такой же взгляд, сильнее сжала перед собой руки в безмолвной молитве и неприязненно скривила лицо. Слуги следовали за ними на почтительном расстоянии. Когда Алисента и Рейнира вошли к Молчаливым сестрам, их оставили одних. Визерис лежал среди свечей, полностью подготовленный к похоронам. Рейнира сделала шаг. Один, второй, третий. И после обернулась к Алисенте. «Отвернись», — сказала она себе, потому что именно этого и требовала Рейнира. Но она не отвернулась. Рейнира кивнула, а после осторожно опустила ладони на плечи Визериса и наклонялась до тех пор, пока лбом не уткнулась в его скрытое лицо. Плечи у Рейниры даже не дрожали. Она вся была как массивная недвижимая статуя, и на ее фоне иссушенное тело на столе казалось еще мельче и слабее. Она что-то тихо сказала на высоком валирийском, но Алисента оказалась не в силах разобрать слова. — Ты не хочешь больше смертей, — нарушила Рейнира воцарившуюся на минуты тишину. Это не было вопросом, но Алисента ответила: — Я хочу жизни своим детям. Отвернувшись от Визериса, Рейнира выпрямилась и еще раз кивнула. Алисента поняла — в это мгновение они действительно достигли согласия. Шум в Тронном зале прекратился, когда Алисента вошла. Она нашла взглядом отца, что продолжал упрямо стоять у ведущих к Железному трону ступеней, но направилась к своим детям. Рейнира разминулась с ней, занимая место рядом с Деймоном и старшими сыновьями. Эймонд уже стоял здесь, он сменил одежду для полетов на строгий черный дублет, но от него все еще пахло драконом. Запах, который Алисента никогда не выносила, заставляя детей принимать горячую ванну, пока вонь не сотрется даже из памяти. Слуги всегда терли их до красной кожи, но, стоило Эймонду получить Вхагар, как дракон прилип к нему навсегда и въелся в кости. — Все ли прошло хорошо? — осторожно спросила Алисента, желая убедиться в безопасности сына. Единственного, кого осмелилась отпустить от себя. От него донеслось привычное глухое «х-м-м». — Да, мама, — Эймонд позволил себе легкую улыбку, когда она взяла его за руки. — Это не стоит твоих волнений. Она кивнула и повернулась к столпотворению лордов. Ее глаза успели выхватить страх на лице Эйгона, когда тот посмотрел на Рейниру. Страх сменился отчаянной злостью, и Алисенте пришлось задержать дыхание от боли. Отто Хайтауэр говорил заученную формальную речь об уходе короля, но Алисенте было сложно сосредоточиться на его словах. Все, что скажет ее отец, Алисента знала от и до. Единственное, чего она желала, так это понять собственные мысли. Как безумно, невыразимо безумно она боялась увидеть корону на голове Рейниры. Можно было убить их, да, ценой многих жизней, но убить. Без дипломатии, за которую в прошлой жизни она цеплялась больными пальцами. Но, как бы ее отец ни смотрел на Алисенту, она никак не воспрепятствовала тому, что к Железному трону подошла Рейнира. Мастера, несколько ночей назад увлеченно и вдохновенно планировавшие восхождение Эйгона, отчаянно сжимали руки и смотрели в пол. Иногда они прожигали взглядами затылок Алисенты, а она молча слушала шумное дыхание Эйгона рядом, в котором смешивались страх и облегчение. Рейнира говорила, смотря прямо перед собой. — …Я верю, что верный десница моего отца выполнит его главную волю, — бесцветно смеялась она, даже не повернув головы. Алисента узнала ту женщину, что сидела за столом и равнодушно скользила взглядом по миру в бессилии сжечь его. — Коронация состоится сразу после похорон. В Тронном зале на мгновение воцарилась тишина. Алисента посмотрела на отца, от которого зависело все, и вдруг выдохнула в осознании, что на самом деле все ждали решения от нее . Мужчины, которые с усмешкой отодвигали ее к молчаливому месту женщины, теперь ждали, что именно она даст дорогу их планам. Дети должны были жить, — с этой мыслью Алисента позволила себе ровное дыхание. Она слепо протянула руку, не ожидая, что найдет пальцами горячую и влажную от волнений ладонь своего старшего сына. Эйгон сжал ее руку в ответ. Похороны Визериса были другими. В том мире Рейниру лишили возможности попрощаться с отцом и тело его сжигал не ее дракон. В этом Сиракс терпеливо ждала на холме своего часа и приказа будущей королевы. Алисента стояла одновременно рядом и в стороне. За спиной замерли дети — каждый в своих мыслях. Хелейна, к которой тянулась Алисента, нашла свое место между братьями. В руках Алисента утешающе сжимала младшего своего ребенка.  Дни, когда Визерис был похоронен, а Эйгон — коронован, оставались в памяти яркой картиной, которую не смогла бы перекрыть никакая новая краска. Они ходили из зала в зал, из покоев в покои, принимали соболезнования одних лордов и других. Алисента как на привязи водила детей за собой, и те, возможно, впервые настолько приближенные к ее сердцу, выжидательно молчали. Эйгон был затаен в своих обидах и страхах, Хелейна — в своих мыслях, Дейрон — в своем горе и растерянности и Эймонд… в своем ожидании. Он не был терпелив. Никогда, должно быть. Это Алисента уже знала, пусть она и слишком поздно поняла всю мощь его нетерпения. Вечер перед коронацией был лживо и угрожающе тих. Алисента шла по молчаливым коридорам, уже привыкнув ко взгляду Кристона Коля на ее спине. Верный рыцарь, он ждал от нее… праведности. Их праведного и справедливого пути. Но Алисента не отвечала на его взгляды, по-прежнему доверяя жизнь, но уже не будущее. Когда из одной пустующей залы донесся шум, Алисенте пришлось взмахом руки останавливать Кристона Коля — он, как и она, сразу же узнал голос своего прилежного ученика. И голос того, к кому Эймонд обращался. Алисента прошла в комнату совершенно одна, осторожно ступая и молясь Семерым, что не станет свидетелем новой ошибки сына. Она остановилась за колонной и со своего места смогла увидеть только одного из спорщиков — Люцериса. Дражайшего сына Рейниры. О, как она ненавидела этого ребенка. Но он не должен был умирать. Предмет их спора ускользал от Алисенты, так как и ее сын, и бастард Рейниры — оба говорили на высоком валирийском, из которого Алисенте удавалось разбирать лишь отдельные фразы. И те ее не особо радовали. Люцерис стоял полубоком, и, когда чуть сдвинулся, в его руках мелькнул маленький острый нож. Горло у Алисенты сжалось от страха и гнева одновременно. — Мой кинжал достанет до тебя быстрее, — неожиданно усмехнулся со своего невидимого места Эймонд, прежде чем Алисента успела выдать себя. Он добавил еще слово на валирийском, на что Люцерис фыркнул. Видимо, они так и говорили — чередуя языки и размахивая ножами. Благость Семерых, что Алисента вспомнила об их с Рейнирой молчаливом согласии по ношению оружия. Слишком рано было для доверия, они обе знали это. Пальцы обожгло болью из-за того, что поглощенная сценой Алисента успела расцарапать их до крови. — Я уже сказал, что не буду с тобой драться, — напряженно протянул Люцерис. Алисента не поверила ни единому его слову — Люцерис был готов драться. Его рука с ножом даже не дрожала. Но, когда Эймонд вдруг рванул вперед, в испуге дернулась не только Алисента. Отскочивший Люцерис теперь стоял к ней спиной, выставив руку с ножом впереди себя. Алисента не видела, но ей казалось, что кончик лезвия смотрит сыну прямо в центр груди. Эймонд был без своей повязки. Он еще не заметил Алисенту — все его внимание было посвящено Люцерису, — но она видела чистое сияние сапфира, что занял пустую глазницу. В это же время его здоровый глаз горел яростью, жадностью и чем-то еще незнакомым и спрятанным за привычной Алисенте болью. — Принц Люцерис, — на ее голос они оба обернулись с одинаковым видом нашкодивших детей. — Завтра коронация твоей матери, не стоит ли уделить внимание поддержке будущей королевы? Под ее взглядом с лица Люцериса схлынула вся краска. Он неловко переступил с ноги на ногу и постарался аккуратно вернуть нож в ножны. — Да, вдовствующая королева, — вежливо сказал он, хотя для Алисенты не стал удивлением натянутый тон. — Доброй вам ночи. И принцу Эймонду. Прошу меня извинить. Люцерис проскользнул мимо нее прямиком в коридор, наверняка столкнувшись лицом к лицу с Кристоном Колем. Дрожаще выдохнув, Алисента поджала губы и посмотрела на Эймонда. Он был похож на того самого непослушного ребенка, испортившего семейный ужин глупым тостом. Молча отвернувшись, Эймонд поспешил вернуть себе на лицо повязку. Когда он уже был полностью защищен, Алисента смогла без опаски посмотреть ему в глаз и спросить: — Эймонд, что здесь произошло? Почему вы двое… спорили? — Это были лишь несколько воспоминаний о нашем общем детстве, мама, — силой через раздражение выдавил Эймонд. Его голос звенел, но к концу объяснения вдруг превратился в умиротворяющий и размеренный. — Мы встретились в коридоре случайно и остановились поговорить. Тебе не стоит об этом беспокоиться. Алисента успела схватить его за рукав. — Мы должны быть осторожны, Эймонд, — напомнила она, даже не пытаясь поймать взгляд. В ответ Эймонд сухо кивнул и, послушно поцеловав ее в щеку, покинул комнату широким шагом. На следующий день Алисента с тупой болью смотрела, как Рейнира медленно вышагивала к помосту под куполом из мечей. В них обеих не было радости. Алисента сдерживала порыв выбежать вперед и остановить главную свою ошибку. Но она уже знала, какой мир однажды родился от короны на голове Эйгона. Мир Рейниры Алисента еще не видела. И если в нем жизнь продолжала идти, то Алисента была готова рискнуть.