Проданная

      Тихо ступая по вытоптанной тропинке, Саргал посмотрел на стоявший перед ним сарай. Его подельниками были безлунная ветреная ночь и способность передвигаться быстро и незаметно. Ему не составило труда проскочить мимо небольшого посёлка, минуя острое зрение и нюх дворовых собак, что, набив животы, дремали под тёмным небосводом. Пройдя мимо сенника, Саргал бесшумно вошёл в сарай. В клетках всполошились кролики. Недолго думая, юноша распахнул первую попавшуюся клетку и за уши вытащил оттуда испуганное животное. Осмотрев его, он понял, что в его руках оказалась беременная крольчиха, бросив её обратно в клетку, он тут же подошёл к следующей, его движения были заученными и быстрыми. Второй кролик лишился жизни мгновенно, третий, четвёртый, пятый. Саргал хорошо усвоил урок отца, понимая, что, лишая животное жизни, необходимо облегчить ему муки. Не нарушая тишины, он бросил окровавленные тушки в мешок и вышел на улицу. Из деревни он ушёл так же, как и явился в неё. Тихий и уверенный шаг сменился бегом тогда, когда до пролеска оставалось несколько десятков метров. Саргал не выдержал и побежал. Внутри всё дрожало то ли от страха, то ли от стыда. Он бежал долго. Падал, вставал, но тут же продолжал бежать, крепко сжимая в руке тяжёлый окровавленный мешок. Выбившись из сил, он упал на влажную, прохладную землю. Пытаясь отдышаться, юноша не сводил глаз с мешка. Звуки леса немного расслабили его, он устало сел и мокрой от пота спиной прислонился к толстому стволу дерева. Подняв голову, он наблюдал за тем, как величественные кроны деревьев качались из стороны в сторону, издавая при этом шум, словно перешёптывались меж собой.       Просидев в лесу до следующей ночи, не издавая звуков и не разводя огня, бегрофин направился в сторону своего посёлка. Каждый его шаг в ту сторону был сделан лишь из-за матери и младших сестры и брата. Он знал, что, не вернись он домой, они погибнут под гнётом отца. Пытаясь придумать оправдание за свой поступок, юноша всё же понял, что лучше правды ничего не может быть. Понимал, что отец придёт в ярость, когда увидит убитых кроликов. Чтобы понять, что они были украдены, не нужно быть умником, коим он не считал своего отца, и всё же Саргал не видел в нём дурака. Знал, что может схлопотать оплеуху за воровство, знал, что этот поступок отец будет помнить всю жизнь, ведь он скорее согласится на голодную смерть, чем украдёт еду, но Саргал был другим. На первое место он ставил жизни своей матери, сестры и брата. Не думал о чести, когда живот скручивало от голода. Он хотел жить, не думая, что у его семьи будет на обед с наступлением следующего дня. Редко останавливаясь, чтобы отдохнуть, Саргал на подходе к посёлку сделал остановку, чтобы разделать тушки кроликов. Тухлое мясо намного хуже, чем съедобное ворованное. В этом Саргал был уверен. Выпотрошив кролей, он тут же раскидал потроха по разным сторонам. Немного облегчив себе путь, он собрался с силами и, ускорив шаг, направился по хорошо знакомой дороге домой. Проходя мимо ароматных стогов травы, что заготавливали другие бегрофины, он поймал себя на мысли, что когда-нибудь подожжёт их, дабы проучить тех, кто без причины унижал его семью. Окинув ненавистным взглядом двух юношей, которые выкрикивали ему вслед что-то унизительное, он, стиснув зубы, продолжил свой путь к дому.       — Саргал! — к нему навстречу выбежала Ванора. — Я так рада, что ты вернулся, — взгляд девочки не сходил с брата, обняв его, она улыбнулась.       — Где отец?       — Дома.       — А как же его работа у вождя? — проходя ближе к дому, между прочим спросил Саргал.       — Он уже вернулся. Вождь сильно ударил его по спине кнутом, — прошептала Ванора, — отец еле-еле ходит.       Ничего не ответив, Саргал вошёл в дом. Посмотрев на мать, что молча сидела за пустым столом, он перевёл напряжённый взгляд на отца. Менас, опустив голову, молча сидел в разорванной рубахе. Грязный, провонявшийся свиными отходами. Бросив мешок на пол, Саргал сел на табурет.       — Я принёс еду, — сказал он, вновь посмотрев на мать.       — Что там, сынок? — подхватив мешок, спросила Лута.       — Пять кроликов.       Менас тут же поднял голову и посмотрел на сына.       — Кролики? Где ты их взял? — спросил он.       — Украл.       — Что? — резко встав, спросил Менас.       — Украл, чтобы мои мать, сестра и брат наконец-то наелись.       Менас не сводил бешеных глаз с сына. Взгляд, наполненный ненавистью. Сжимая пальцы в кулак, он оцепенело стоял напротив сына, который не пытался отвести от отца своего ледяного взгляда. Саргал был готов к удару, унижениям, издевательствам со стороны отца, но не был готов к тому, чтобы его близкие и любимые мучались от голода.       — Сейчас же выкинь их! — посмотрев на жену, что растерянно стояла в углу и наблюдала за очередным столкновением отца и сына, приказал Менас.       — Нет! Я рисковал жизнью, чтобы мать и младшие поели как следует. Ты можешь не есть, но они будут, иначе я сегодня же уйду из дома, и никто из вас меня больше не увидит. Клянусь! — прокричал Саргал, не сводя глаз с отца.       — Ты совершил преступление. За подобное отрубают руки, — прошептал Менас. — Мы и так изгои, теперь ты хочешь прославить меня как отца вора?       Саргал нагло усмехнулся.       — Не переживай, твоего отца я переплюнуть не смогу.       — Саргал, замолчи! — выкрикнула Лута.       — Пусть говорит, — сказал Менас, — наш сын вырос, так пусть скажет, что желает. Говори!       — Скажу. Наконец-то тебе стало интересно, что хочет сказать твой сын, твой наследник, но наследник чего? Унижений? Ты же знаешь, что я не желаю мириться с таким отношением, каким нас кормят эти сволочи, что не дают нам жизни? Я мечтаю поскорее покинуть это место. Знай — когда вырасту, я сразу же уйду, но не навсегда. Я вернусь и сожгу их заживо. Понимаешь? — Саргал вопросительно посмотрел на отца. — Заживо! Они будут умирать мучительной смертью. Они даже не представляют, что их ждёт.       — Сынок, прекрати, — сказала Лута, — ты устал, пойди отдохни.       — Я устал от такой жизни, матушка! — прокричал Саргал. — Устал смотреть на твои мучения, на мучения младших.       — Куда же ты уйдёшь, когда вырастешь? — спросил Менас.       — В Секрану. Пойду служить. Я покажу себя, меня будут уважать и бояться.       — В столице полно бегрофинов из достойных семейств. Ты таковым не являешься.       — Я что-нибудь придумаю, я стану достойным воином.       — Кем? Достойным воином? — с усмешкой переспросил Менас. — Достойные воины не воруют кроликов. Они смотрят опасности в глаза.       — Я смотрю тебе в глаза каждый день.       Менас громко и раздражённо рассмеялся. Он сел, рана на спине болела и кровоточила от каждого движения. Лута молча вышла из дома. Вместе с Ванорой они принялись мыть тушки кроликов.       — Саргал совершил плохой поступок? — тщательно вымывая распотрошённое брюшко кролика, спросила Ванора. — Почему они снова ругаются?       — Твой брат сделал так, чтобы ты сегодня как следует поела, а на полный желудок твои сны будут намного ярче и добрее.       — Главное, чтобы и Зубастику досталось, — с улыбкой сказала Ванора и посмотрела в сторону своего пса, который был привязан на крепкую верёвку. Он бегал из стороны в сторону в голодном ожидании своей небольшой, но такой вкусной порции.       — Твоему другу всегда достаётся, чем полакомиться.       — Саргала не накажут?       — Нет, если ты забудешь, что сейчас услышала, — с намёком посмотрев на дочь, ответила Лута.       — Поняла, — улыбнувшись, Ванора продолжила мыть мясо.       — Иди к Возгапу, — посмотрев на сына, сказал Менас.       — За что он избил тебя?       — Я плохо делал свою работу.       Саргал раздражённо усмехнулся. Ярость охватила его нутро. Он прожил всего-то тринадцать зим, но понимал, что его отец терпит слишком многое, дабы хоть как-то ослабить те крепкие путы, что сковывали его по прихоти его же народа. Юноша гордился тем, что он бегрофин, знал, что его народ уважают и слагают легенды о тех подвигах, что ранее совершали их предки. Гордился он и собой. Уважал себя и мечтал о лучшей жизни за пределами ненавистного ему посёлка.       — Хорошо, — встав, Саргал вышел из дома.       — Ты куда? — к нему подбежала Ванора. — Ты же только что вернулся с охоты.       — Мне нужно закончить дела отца, — поглаживая волосы сестры, ответил Саргал. — Я не позволю, чтобы о нас говорили как о тех, кто не может работать.       — Сынок, — Лута медленно подошла к сыну, — я умоляю тебя, не лезь на рожон. Не заставляй свою мать плакать.       — Хорошо, матушка.       Саргал покинул двор. Путь от его дома до фермы Возгапа был не таким уж и быстрым. Вождь жил в центре посёлка, у него был самый большой и красивый дом. Приближённые бегрофины могли спокойно входить во двор, но таких было меньшинство, обычно к нему могли попасть, только лишь минуя охрану, состоявшую из крепких бегрофинов. Они денно и нощно охраняли покой семьи вождя. Саргал вышел на главную дорогу, на которой всегда хватало любопытных и злых в его сторону глаз. Его непростой норов знали многие. Но кто видел в нём серьёзного соперника? Таких не было, ведь он —сын проклятого рода, а значит, не представляет никакой опасности…       — Возгап у себя? — остановившись напротив стражников вождя, спросил Саргал.       — Да, а тебе что нужно от него, брыдла? — надменно спросил один из стражников. — Твоё место за погостом, там и задавай свои вопросы.       — Позови вождя.       Стражники громко рассмеялись. Их смех прекратился тогда, когда из двора вышла девочка, она с любопытством рассматривала стоявшего перед ней Саргала.       — Ты из тех? — спросила девочка.       — Из каких тех?       — Ты сын того самого Менаса?       — Да, — смотря в большие жёлтые глаза девочки, ответил Саргал.       — Странно, ты с гордостью отвечаешь, что ты сын проклятого. Будь я его дочерью, я бы никогда не призналась в этом.       — Почему?       — Позор.       Саргал усмехнулся. Окинув взглядом стражников, он снова посмотрел на девочку.       — Я не выбирал, кто будет моим отцом. Почему я должен стыдиться его? Он не вор, не убийца.       — Он — изгой.       — Я пришёл к вождю, мне нужно доделать работу отца на его ферме. А эти лободырые, — посмотрев на стражников, с улыбкой сказал Саргал, — не хотят его звать.       Поймав взглядом резкий взмах одного из стражников, Саргал отскочил назад, увиливая от возможных ударов. Дубина пролетела над головой в тот самый момент, когда, споткнувшись о камень, юноша не удержался на ногах и упал на сухую, тёплую землю. Зажмурившись на мгновение, он пропустил очередную попытку стражника ударить его. Почувствовав сильную боль в животе, он сжал пальцы в кулак, захватив немного земли, и швырнул её в лицо тому, кто уже с усмешкой был готов нанести ему повторный удар, а возможно, и последний в жизни Саргала. Бросив дубину, стражник ухватился за глаза, закрыв широкими ладонями лицо. Вскочив с земли, Саргал тут же вновь упал. Острая боль в спине заставила его вскрикнуть. Упав на землю, он вспомнил о своей главной ошибке: он не обратил внимания на второго стражника, который молчал и так же молча подошёл со спины и ударил его.       — Надеюсь, когда-нибудь вождь объявит на твоё семейство охоту, — присев рядом с корчившимся от боли Саргалом, произнёс стражник, — я буду в числе тех, кто по очереди поимеет твою сестричку, собачий ты выродок.       Саргал замер. Прежде он не слышал подобных угроз в адрес своей семьи, особенно сестры. Ванора была для него больше, чем младшей сестрой. Она была для него тем маленьким миром, где царили любовь и понимание, улыбки и смех, несмотря ни на что. Ему и в голову не приходило, что в их родном посёлке его сестре может грозить подобная опасность. Не обращая внимания на боль, Саргал медленно встал. Он не сводил глаз со стражника, который гордился тем, что победил в нечестном поединке. Стиснув зубы от боли, юноша умолял себя запомнить того, кто стоял перед ним, упиваясь своей силой и важностью. Внимательно рассматривая каждую частичку лица, он запоминал всё, чтобы в будущем не дать ему исполнить угрозы и отомстить.       — Что тут происходит?       — Эта гадость требовала, чтобы мы позвали тебя, Возгап.       — И вы решили избить его? — с улыбкой спросил вождь. — Мне он нужен живой, ему ещё дерьмо свиное выгребать.       — Так он живой, правда побитый малость, но что с ним станется? — рассматривая покачивающегося Саргала, заявил стражник. — Он вон огрызается и зрение моему брату портит, — посмотрев, как другой стражник умывается, добавил он.       — Отведи его на ферму. Пусть чистит. Это его работа.       Громкий смех девочки заставил Саргала посмотреть на неё. Ухватив отца за руку, она выкрикнула:       — Свиная нянька! Свиная нянька!       Глядя на дочь, Возгап улыбнулся и взял её на руки.       — Он не нянька, дочка, он только убирать за ними будет.       — Разве нянька не должна убирать? За мной же убирает.       — Всё потому, что ты у меня самая лучшая. Ты знаешь об этом?       — Конечно, — обняв за шею отца, ответила девочка.       Страж с силой толкнул Саргала, что смотрел вслед уходящему вождю и его дочери. Прежде он никогда не видел его дочь, знал лишь, что у него трое детей и из них два сына, которые не отличались дружелюбием и уважением к остальным. Страж шёл впереди, игриво размахивая дубиной. Саргал еле-еле поспевал за ним, мечтая всадить в спину того что-нибудь острое. Боль в спине мешала идти. Выпрямиться было невозможно. Согнувшись, стиснув зубы от боли и злости, юноша шёл за стражником. К ферме они подошли быстро. Вонь — это первое, что почуял Саргал. Остановившись и посмотрев на юношу, стражник сказал:       — Иди работай. Хоть какой-то прок от вашего семейства будет.       — Что плохого тебе сделала моя семья? — посмотрев стражнику в глаза, спросил Саргал.       — Чисти.       — Руками? Мне нужна лопата.       Стражник рассмеялся.       — Может, тебе сюда холодной воды принести?       — Принеси, — усмехнувшись, ответил Саргал.       — Смотрю, дури в тебе больше, чем здоровья.       Саргал промолчал. Он вошёл в свинарник. Грязь да вонь. Осмотревшись, в углу он увидел лопату. Она валялась в свиных отходах, облепленная мухами да истоптанная животными. Разогнав свиней, он поднял лопату и крепко ухватился за черенок. Он не знал, с чего начать, постоянно осматриваясь, он увидел, как в свинарник вошёл Возгап. Мужчина изучающе осматривал его, не говоря ни слова. Прежде им не доводилось часто встречаться и так близко. Саргал ждал от него каких-то слов, указаний, ну и очередной порции унижений в сторону своего рода. Вождь молча подошёл к нему, всё так же изучая стоявшего перед ним юношу. Высокий, крепкого телосложения. Вождь посмотрел на ноги юноши.       — Почему ты босой?       — Обуви нет.       — Сколько ты прожил?       — Тринадцать зим.       — Выглядишь старше.       — Почему вы избили моего отца?       Возгап, удивлённый вопросом и прямолинейностью юноши, улыбнулся. Привыкший к тому, что его уважают или боятся, он и подумать не мог, что этот юный бегрофин будет так нахально вести себя с ним. Он не видел в нём страха. Только злость. И всё-таки он не видел в нём опасности. Возгап и сам был далёк от страха. Он прошёл несколько битв с вражеским народом, откуда вышел живым и почти невредимым. Рубец на лице был напоминанием о том, что когда-то он был отважным воином, защищавшим свою землю. Теперь он вождь. У него есть власть, которая ему пришлась по душе.       — Он плохо работал.       Саргал смотрел на высокого, широкоплечего мужчину. Длинный ярко-жёлтый волос был заплетён в косу. Густая борода закрывала его губы и подбородок. Он всматривался в его одежду. Она была дорогой. Саргал вспомнил, что у его сестры и брата нет даже обуви, что уж говорить о чёрных кожаных сапогах, которых он не пожалел и вошёл в свинарник. Перед ним стоял сильный и богатый бегрофин, тот, кто мог за мгновение решить судьбы всех его близких. Посмотрев на шрам вождя, Саргал спросил:       — Откуда у вас этот шрам?       — Я воевал с людьми. Твой отец тебе ничего не рассказывает? — спросил Возгап. — О своём отце он тебе часто рассказывает?       — Самое главное я знаю.       Возгап громко рассмеялся.       — Теперь каждая лопата с дерьмом будет посвящена твоему деду. Хотя он и одной лопаты свиного дерьма не стоит.       Саргал молча смотрел на Возгапа. Сдерживаясь изо всех сил, чтобы не уйти, он ждал, когда же вождь наговорится и оставит его в покое.       — Я хочу заняться работой, — сказал Саргал.       Возгап улыбнулся.       — Хочешь, чтобы я ушёл. Понимаю, ты испытываешь ко мне ненависть, но почему? Я не сделал тебе ничего плохого. Наоборот, я дал вашей семье работу, ту, которую заслуживает ваш род. Или тебе кажется, что я унижаю вас?       — Да, — выпалил Саргал, — эта работа — унижение. И вы это понимаете. Если кого и нужно унижать и даже казнить, так это моего деда, но его здесь нет, поэтому вы все отыгрываетесь на его сыне и внуках. Это несправедливо. Разве мой отец или мы в ответе за поступок деда?       — Таков закон. Вы — его кровь.       — Придёт время, и я отомщу каждому, кто унижает нас, — злобно прошептал Саргал.       Возгап рассмеялся. Ничего не ответив на слова юноши, он ушёл, продолжая смеяться. Саргал тут же принялся чистить свинарник. Еле-еле держа лопату, он расчищал земляной пол и ступал на уже очищенную землю босыми ступнями. Стараясь не реагировать на вонь, он пытался убрать всё быстро и уйти домой. Острая боль от каждого движения не могла помешать его желанию поскорее доделать начатое его отцом и с головой окунуться в реку, чтобы смыть с себя вонь.