Проданная

      Прошло два года. Семья Менаса по-прежнему выживала в суровых для них реалиях. Глава семьи охотился за несколько миль от поселения, принося домой скудную добычу в виде жилистых зайцев, сусликов и уток. Лута хозяйничала в доме и много трудилась на маленьком земельном наделе, выращивая овощи на продажу чужому, но уважающему их труд народу, эйби. Не было и дня, чтобы женщина не мечтала о достойном будущем своих детей, но молча. А пока они тяжело работали на наделе, не зная ни отдыха, ни радости от прожитых дней. Саргал периодически уходил на охоту, но его промысел сильно отличался от того, чем занимался его отец. Юноша не гнушался воровством. Украсть пару кроликов или гусей для него не составляло труда, да и, как заметила Лута, совесть её сына вовсе не мучила, ведь благодаря ему Ванора и Русгирс могли вдоволь поесть, да и она сама, Менас же ни разу не притронулся к ворованной пище. Он считал себя выше этого и сразу же покидал дом, уходя во двор.       Лута возилась во дворе. Подметала и мыла деревянное крыльцо, поливала саженцы деревьев, которые не так давно принёс и посадил Саргал. В последнее время он часто уходил из дома и по несколько дней бродил по соседним поселениям и лесу. Он жил своей жизнью, редко посвящая мать в свои мысли. Она поняла, что сын вырос. К взрослению приближалась и Ванора, которая всеми силами отталкивала от себя всё женское. Девочка мечтала о неженском ремесле, о котором в их семье не могло идти и речи. Лута не знала покоя. Она переживала за своих детей, и Русгирс был для неё отдушиной для успокоения, ведь мальчик всеми силами помогал матери по дому и мечтал стать лекарем. Его мечта казалась достойной для всех в доме, кроме Менаса, который всеми силами гнал от себя мысли о достойном будущем своих детей и неустанно повторял о том, кто они. Наблюдая за детьми, Лута видела, что все трое другие. У каждого есть мечта и цель, и, возможно, именно это спасёт их от печального конца у них на родине.       — Матушка, — к Луте подошла Ванора. — Смотри, что у меня есть, — девочка протянула нож.       — Где ты его взяла?       — Один эйби подарил.       — Где ты его видела? Они редко заходят в посёлок.       — Я к ним заходила. Только не ругайся, — увидев недовольный взгляд матери, постаралась оправдаться Ванора, — мы немного поговорили, я рассказала ему о своей мечте, и он подарил мне нож. Это же обычный нож, таким даже курицу трудно будет прирезать.       — Дочка, нож — это оружие, и нам его запрещено иметь, тем более тебе, ты же девочка.       — Я — бегрофинка, и я знаю историю своего народа. Среди наших предков были воины-женщины. Они и сейчас есть. Разве я не права? И хватит мне напоминать о том, что я девочка. Помню я о том, что у меня между ног щель, — недовольно высказалась Ванора.       — Дочка, что ты говоришь? С каких пор ты стала так разговаривать со мной?       Лута поняла, что, наблюдая за постоянными стычками Саргала и Менаса, не заметила, как выросла её дочь. Ванора всегда была за своим старшим братом, словно его маленькая тень, и внимания к себе редко требовала, наоборот, всячески его избегала. Всегда со своим Зубастиком, всегда в одиночестве, её мысли мало кого интересовали.       — Ванора, я переживаю за тебя, — обняв дочь, произнесла женщина. — Ты взрослеешь, а я только сейчас это заметила. Прости, ты же знаешь, как сильно я люблю тебя?       — Я знаю, матушка. Не говори отцу, что у меня есть нож.       — Хорошо, но с одним условием.       — Каким?       — Ты будешь очень осторожна с оружием и сама его никому не покажешь. Договорились?       — Конечно! — воскликнула Ванора и крепко прижалась к матери.       — Что это за объятия?       Лута и Ванора посмотрели в сторону ворот. К ним навстречу неспеша шёл Саргал. Весёлая улыбка появилась на его лице, так было всегда, стоило ему увидеть матушку или младших. Многое изменилось в его жизни, но любовь к близким осталась прежней. Обняв мать и сестру, он вопросительно посмотрел на них, ожидая узнать причину их улыбок и объятий.       — Я рассказала матушке о подарке, — прошептала Ванора.       — Оторва! — прижав к себе сестру, с улыбкой сказал Саргал.       Все они громко рассмеялись, но смех не продлился долго, увидев Менаса и Русгирса, они тут же замолчали. Те возвращались с надела, и их усталость чувствовалась на расстоянии. Глава рода молча прошёл мимо жены и детей и сразу же вошёл в дом, оставляя после себя пыльные следы на только что вымытом крыльце. Лута молча пошла за мужем, ей нужно было накормить его, Русгирс же безмолвно обнял мать и так же вошёл в дом, но перед этим как следует вымыл ноги в ведре с водой, что стояло у крыльца. Этот мальчик всегда отличался тягой к чистоте и опрятности. Саргал и Ванора молча переглянулись и, стоило брату войти в дом, добродушно рассмеялись. Часто они не разделяли его любви к чистоте, но в этом был весь Русгирс. Юный бегрофин, худой, с большими жёлтыми глазами и ещё большей любовью к чистоте, травам и цветам, которые он мог часами рассматривать и думать над тем, какие хвори они могут излечить или, наоборот, вызвать. Это был его крошечный мир.       — Зачем рассказала матушке о ноже? — с укором посмотрев на сестру, спросил Саргал.       — Я сказала ей, что мне подарил его один эйби.       — И она поверила?       — Да.       — Странно, матушка хорошо знает этот народ, она не могла тебе поверить.       — Если бы она мне не поверила, то сразу бы сказала об этом. Она поверила, я уверена.       — Ладно, что она тебе сказала?       — Что не скажет отцу, и чтобы я никому не показывала нож.       — Ты что ответила?       — Я послушалась.       — Ты дала слово?       — Да.       — Так сдержи его, несмотря ни на что. Поняла? Не хочу, чтобы у матушки прибавилось забот. С неё хватит нашего отца.       — Согласна.       — К тому же, если она узнает, где я его взял, она никогда меня не простит. Пусть думает, что я способен лишь на кражу кролей да крикливых гусей.       Ванора кивнула. Саргал вошёл в дом, она же вышла со двора и отправилась в лес в компании своего верного друга, Зубастика. Пёс не оставлял её ни на секунду, чуткий и любознательный, он постоянно кружился вокруг своей хозяйки, которая считала его другом. Скрывшись от посторонних глаз среди густо растущих деревьев, девочка наконец-то достала из-за пазухи нож. Небольшая, но красивая рукоять, сделанная достойным мастером, становилась более яркой под лучами солнца. Ванора не знала, из какого материала мастер сделал рукоять, но она сразу же влюбилась в этот неожиданный подарок брата. Девочка знала, что нож дорогой, пусть и небольшой, и в кармане её старенькой и не раз залатанной туники его и не видно вовсе. Крепко сжав в худой руке нож, она подскочила и изо всех сил ударила в дерево. На толстом стволе остался чуть видимый след. Девочка довольно улыбнулась. Ещё удар и ещё, взмах для несуществующего соперника. Выпад и удар, выпад и удар. Она представляла себя той, кем, как ей казалось, может стать, но только если навсегда покинет дом. Совсем ещё юная, мечтающая служить Её Величеству. Познакомившись со Скупщиком Лифом, эйби, который покупал у них овощи, Ванора узнала о том, что у королевы бегрофинов есть собственное войско, где служат только девушки. Общение с ним было для неё глотком свежего воздуха, именно от него она узнавала что-то новое, ведь в её семье никто не обучал детей грамоте и не рассказывал о том, что происходит в их стране. Мир для Ваноры был сплошной загадкой, которую она хотела поскорее разгадать.       — Прекрати воровать, — посмотрев на сына, сказал Менас. — В окрестностях начались поиски вора, народ отрубит тебе руки, а возможно, и ноги вместе с пустой головой, — прожевав тушёное мясо суслика, глава семьи уставился в миску.       В комнате наступила зловещая тишина. Лута испуганно замерла и уставилась на сына, который, как ей показалось, был равнодушен к словам отца. Саргал продолжал сидеть в углу и с аппетитом ел яблоко.       — Сынок, послушай отца.       — Скоро зима, а, значит, нам нужны запасы мяса. Его нужно много, чтобы засолить. Я не приношу десятки голов, несколько кролей да гусей.       — Если тебя поймают, я не смогу тебя защитить. Тебя казнят, народ не остановится на твоих руках, они снесут тебе голову, но в самую последнюю очередь. Помни, кто ты и как к нам относятся.       Саргал молча встал с табурета, подошёл к столу и сел напротив него. Лута наблюдала за сыном и мужем. Их отношения расстраивали её. Но что она могла сделать, когда сын и отец были абсолютно разными? Один — послушный и без желаний, другой — с целью и мечтой о лучшей жизни. Казалось, они и видеть друг друга не могли.       — Я знаю, кто я. Я — Саргал, сын Менаса из рода Ярга Железного. Вот кто я. И ты, и Ванора, и Русгирс. Мой пращур создал свой род не для того, чтобы мы все сгинули.       — Ярг Железный был достойным воином, но он породил моего отца, а кто мой отец, ты знаешь, — тихо сказал Менас.       — Знаю, — ответил Саргал. — И что с того? Мне до него нет дела, я знаю, что мой пращур — Ярг Железный, и отныне я буду делать всё, чтобы прославить его имя и напомнить тем, кто забыл о нём, что есть на земле его потомки, которые могут продолжить его дело.       Менас усмехнулся.       — И что же тебе в этот раз пришло в голову?       — Ничего нового, через пару дней я пойду в столицу, — заявил Саргал.       — Что? — вскрикнула Лута.       — Там будет проходить ежегодная ярмарка, будет много соревнований и хороших выигрышей. Хочу посмотреть и поучаствовать.       — Нет! — заявила Лута. — Ты останешься дома. Ты ещё мал для таких путешествий. Ты не сможешь дойти до столицы, долгий путь и очень опасный.       — Пусть идёт, — спокойным тоном, сказал Менас. — Он прожил пятнадцать зим, нрав его дурной, поэтому этот путь станет для него уроком. Либо он победит путь, либо путь победит его. Я разрешаю тебе пойти в столицу.       Саргал удивлённо смотрел на отца, на его лице появилась довольная улыбка. Впервые за несколько лет он улыбался, глядя тому в глаза, да и Менас не был скуп на улыбку. И только Лута расстроенно смотрела на мужа и сына. Внутри всё дрожало. Страх за сына затмил ей рассудок, а по щекам текли слёзы, которые не замечала ни сама Лута, ни её сын, ни муж. Каждый был погружён в собственные мысли.       — Что с тобой, матушка? Почему ты плачешь? — войдя в комнату, спросил Русгирс.       Лута молчала. Неподвижно стояла и смотрела куда-то в сторону, не обращая внимания на вопрос младшего сына.       — Твой старший брат уходит из дома, — ответил Менас и обернулся, чтобы посмотреть на жену. Увидев её слёзы, он промолчал, продолжив ужинать.       — Насовсем? — посмотрев на брата, спросил Русгирс.       — Нет, я обязательно вернусь, — с гордостью ответил Саргал. — Матушка, прошу, не нужно плакать, — встав из-за стола, он подошёл к матери. — Я вернусь, принесу вам всем подарки. Обещаю, — обнимая плачущую мать, говорил юноша.       — Я боюсь, — прижавшись к сыну, прошептала Лута.       — Чего ты боишься?       — Потерять тебя.       Саргал улыбнулся и снова посмотрел на мать.       — Я вернусь. Посмотри на меня. Я крепкий здоровьем, быстро бегаю и умею добывать еду. Что со мной может случиться?       Лута посмотрела на сына. Перед ней стоял самоуверенный юноша с огромным желанием поскорее убежать из дома. Она поняла, что никакие замки и цепи не удержат его.       — Дорога в столицу долгая и опасная. Тебе могут встретиться жестокие бегрофины, те, которых ты ещё не встречал. И не только бегрофины, но и люди…       — Прекрати! — повысив голос, заявил Менас. — Не видел жестокости, значит, пусть увидит. И прекрати лить слёзы, у тебя ещё есть дети. За них и переживай, а за этого хватит. Он вырос. Лучше начни собирать сумку, чтобы облегчить ему путь.       — Тебе плевать на него! — выкрикнула Лута.       — Если я не облизываю его, это не значит, что я не дорожу им, — ехидно проговорил Менас. — Он — мой сын, но это не значит, что я его нянька или слуга. Если он хочет уйти, пусть идёт. Это его путь, и мы с тобой его не сможем удержать. У меня нет такого желания, и ты откажись от подобных желаний. Наш сын вырос, так пусть уходит, если хочет. Сможет выжить — я рад. Нет — буду скорбеть.       — Спасибо, отец, — сказал Саргал.       — Я вижу, что тебе не место здесь, ты всё равно уйдёшь, а может быть, даже убежишь. Так лучше уйди достойно. К тому же сейчас самое время, — намекающе посмотрев на сына, добавил Менас.       — Саргал, когда будешь возвращаться домой, принеси мне что-нибудь красивое, — неожиданно для всех заявил Русгирс.       Саргал громко рассмеялся, чем вызвал у Менаса улыбку.       — Что, например?       — Гребень, пояс или яркую тунику.       — Обязательно! — обняв брата, ответил Саргал.       Лута молча вышла из дома. Саргал хотел пойти за ней, но Менас остановил его.       — Пусть идёт, её опека над тобой перешла черту. Её дело — воспитывать дочь, а не таскаться за тобой. Где сейчас твоя сестра?       — Ушла в лес, — ответил Саргал.       — Мать знает, где её дочь?       — Да.       — Врёшь, — усмехнувшись, ответил Менас. — Она не знает.       — Это не вина матушки. Ванора ушла в лес, когда вы были в доме.       — В последнее время дочь живёт своей жизнью. Бродит где-то, не считает нужным сказать матери, куда направляется.       — Отец, — сказал Саргал, — когда я уйду, не обижай матушку и младших.       — Без повода я не обижал вас. Разве нет? — нахмурившись, спросил Менас.       — Надеюсь, когда я вернусь, у вас всё будет хорошо.       Менас продолжил ужинать. Саргал вышел из дома, оставив отца и брата наедине. Для себя он всё решил. Он уходит, но не навсегда. Оглядевшись во дворе, он увидел мать, сидевшую на старой лавке. Тихо, словно мышка, она старалась не привлекать к себе внимание, но для зоркого взгляда сына она не могла остаться незамеченной. Саргал подошёл к матери и сел рядом, взяв ту за ладонь.       — Я вернусь другим.       Лута подняла голову и посмотрела на сына. Опухшее и мокрое от слёз лицо. Красные глаза. И отчаянный, безутешный взгляд.       — Главное — вернись. Обещай, сынок, что вернёшься.       — Даю слово.       Лута грустно усмехнулась и обняла сына.

***

      Ванора бежала по поселковой тропинке домой. Навстречу ей шли девушки. Увидев Ванору, они преградили ей дорогу.       — Где была, охламонка? — спросила одна из девушек. — И псину свою убери от меня.       — Тебя это не касается.       — Мой отец — вождь, так что отвечай с почтением.       — Плевать я хотела на тебя, на твоего отца и на то почтение, о котором ты просишь, — с ядовитой ухмылкой, ответила Ванора.       Мара злобно рассмеялась, дав одобрение на смех своим подругам. Дочь вождя не отличалась добротой и уважением даже к уважаемым семьям в посёлке. Славилась она буйным нравом, поэтому получить от неё кнутом по спине мог каждый, кто окажет ей неуважение. Кнут она всегда носила на поясе. Девушка также не любила животных. И всё-таки её красоту признавал каждый в посёлке и за его пределами. Стройная бегрофинка с длинными жёлтыми, словно золото, волосами и яркими жёлтыми глазами. Пухлые губы и чуть вздёрнутый нос. Кожа белая, словно облако на летнем небосводе. Дорогое платье с вышивкой из дорогих нитей, голову венчал обод ярко-красного цвета. Ледяной надменный взгляд устремился на Ванору. Осмотрев с головы до ног девочку, чья одежда была пошита из обносков и дешёвой ткани, Мара достала из-за пояса кнут. Смех её подруг тут же прекратился. Ванора неподвижно стояла напротив Мары.       — Проси прощения, выродок, — приказала Мара, сжимая рукоять кнута.       — Нет.       Свист кнута тут же сменился громким щелчком. Ванора вскрикнула и ухватилась за руку. Почувствовав мокрое и горячее, она посмотрела на руку. Кровь. И вот снова громкий смех девушек.       — Проси прощения, — вторила Мара, не убирая кнут.       — Нет.       Всё повторилось, но кнут уже прошёлся по худым ногам девушки. Девочка громко закричала и упала на землю. Мара снова ударила её кнутом, третий удар пришёлся снова по ногам. И снова крик.       — Проси прощения.       — Нет! — изо всех сил выкрикнула Ванора.       И очередной удар по телу девушки. Подруги Мары смеялись, идя на поводу своей наперсницы. Каждая из них понимала, что её смех будет длиться столько же, сколько длится смех Мары. Не больше и не меньше. Мара подошла к лежавшей на земле Ваноре. Внимательно, но с пренебрежением осмотрев девочку, она сказала:       — Никогда не видела таких уродок, как ты.       — Уйди от неё! — раздался мужской голос.       Мара и её подруги оглянулись. К ним подбежал Саргал. Он тут же сел рядом с сестрой.       — Ты сможешь идти?       — Да.       — Свиная нянька и заботливый братец! — сквозь смех сказала Мара. — Откуда ты взялся?       — В чём она провинилась перед тобой? — посмотрев на Мару, спросил Саргал. — Откуда такая ненависть к ней?       — Нахальство твоей сестры будет уничтожено. Сегодня же попрошу отца об этом. Пусть выволокут её на площадь и выбьют всю дурь.       Саргал встал и подошёл к Маре. Он стоял так близко, что слышал её дыхание.       — Приказывай, — прошептал он, — но тогда и я приду на площадь и кое-что поведаю. Уверен, народу будет интересно послушать то, что я расскажу.       Мара замолчала. Испуганное лицо привлекло к себе внимание и Ваноры и подруг самой девушки. Саргал нагло усмехался, глядя на то, как дочь вождя отошла от него. Ненавистный взгляд на него и его сестру никак не смущал юношу, наоборот, вызывал довольную улыбку.       — Будешь наказан за враньё, — ответила Мара.       — Я докажу, что говорю правду. И ты знаешь как…       — Убирайтесь! — прокричала Мара.       Саргал взял сестру на руки. Он шёл быстро, чтобы как можно скорее убраться с места, где могла лишиться здоровья, а возможно, и жизни его сестра. Мара и её подруги остались стоять на месте. Дочь вождя не сводила глаз с уходящего юноши. Глаза блестели. От слёз. Что было силы девушка сжала в кулаке рукоять кнута. Руки заметно тряслись то ли от страха, то ли ненависти к Саргалу. Она не сводила глаз с него, пока он не скрылся за домами. Окружив подругу, девушки молча переглядывались.       Заметив сына с Ванорой на руках, Лута выбежала со двора. Испуганная, она подбежала к детям.       — Что случилось? — испуганно рассматривая дочь, спросила Лута.       — Мара избила, — сухо ответила Ванора.       — За что?       — Ни за что.       Саргал с сестрой на руках вошёл в дом. В главной комнате за столом сидели Менас и Русгирс, они о чём-то тихо беседовали. Положив сестру на лавку, он сел рядом. Лута зажгла печь, чтобы вскипятить воду. Не скрывая слёз, она суетилась вокруг дочери, которая молча, закрыв глаза, лежала на лавке в окружении братьев и отца. Последний же недовольно смотрел на всё происходящее и наконец-то нарушил гнетущую тишину.       — Что случилось?       — Её избила Мара.       — Что ты натворила? — строго обратившись к дочери, спросил Менас. — Чем не угодила?       — Плевать я хотела на неё, на её отца и на почтение, которое она у меня просила. Вот это я ей сказала, — открыв глаза и посмотрев на отца, спокойно ответила Ванора. — Видно, она жить не может без моего уважения.       — Тогда почему ты жалуешься?       — Прекрати! — выкрикнул Саргал. — Твою дочь избили не за что, а ты её виноватой делаешь?! На твоём месте я бы уже сегодня поджёг их дом. Вместе с ними! — кричал юноша.       — Закрой рот! Ты не на моём месте, к тому же тебе нужно собираться в дорогу и поскорее убраться отсюда, — прокричал Менас.       — Куда ты идёшь? — ничего не понимая, спросила Ванора.       Саргал погладил сестру по горячей щеке.       — Никуда я не уйду, — ответил он. — Разве я могу бросить тебя в таком состоянии?       — А куда хотел уйти?       — В столицу.       — Зачем?       — По делам, сестрица, по делам.       — Тогда иди. Я и без тебя справлюсь, — с гордостью заявила девочка.       Саргал грустно улыбнулся.       — Не сомневаюсь.       — Ты же вернёшься? — спросила Ванора.       — Обязательно.       — Твой брат должен уйти, — заявил Менас, — он сбивает тебя с толку, вбивает в голову, что вам всё дозволено. Вы стали забывать, кто вы и что вам можно, а что нельзя. Это ничем хорошим не закончится.       Саргал и Ванора молча смотрели друг на друга, не обращая внимания на слова отца. Менас пришёл в ярость от открытого безразличия детей в свою сторону. Взбесившись он вышел из дома. Лута подошла к дочери. Поставив рядом чашу с тёплой водой и взяв чистую ткань, она опустила её в воду, отжала и приложила к ранам на ногах дочери. Зажмурившись от боли, девочка стиснула зубы. Кричать она не хотела. Стыдно. Братья молча, с жалостью наблюдали за происходящим. Лута сделала всё, что могла и знала. Муж и младший сын спали, как и Ванора, она заснула поздно, боль мешала её сну. Лута же сидела рядом с дочерью, наблюдая за каждым её вздрагиванием. Под лавкой ворочался Зубастик, словно понимая, что его хозяйке больно. Саргал сидел в углу, дремал, временами просыпаясь, чтобы убедиться, что с сестрой и матерью всё в порядке. Теперь он был на перепутье. Уходить или остаться? Имеет ли он право уходить, когда его сестру избивают средь бела дня? Желание сбежать было огромным, но в то же время желание защищать младших и мать было не меньше.       — Не меняй своего решения, сынок, — прошептала Лута.       Саргал удивлённо смотрел на мать.       — Разве я могу оставить её в таком состоянии? — посмотрев на сестру, спросил Саргал.       — Я позабочусь о ней. Ванора — смышлёная девочка, она всё поймёт. Твоя сумка готова. Там немного, но на первое время тебе хватит. Хлеб, овощи.       — Это предательство по отношению к сестре, я не могу уйти сейчас.       — Можешь и хочешь. Ты устал от всего этого, тебе нужно уйти. Сынок, уходи, а мы все будем ждать тебя.       — Что подумает Ванора, когда проснётся, а меня нет?       — Я всё ей объясню. Она поймёт и не станет обижаться. Я знаю свою дочь.       Саргал встал. Внутри всё сжалось. Вот она, свобода, бери и убегай как можно дальше. Не оглядывайся, не возвращайся, а беги и как можно дальше. Но что-то мешало. Страх перед такой долгожданной свободой. Страх сделать свой первый взрослый шаг. Страх перед неизведанным. На глазах накатились слёзы. От волнения или от страха? Он и сам не понимал. Подойдя к матери, он крепко обнял её. Лута тихо плакала, чтобы не разбудить тех, кто спал.       — Береги её. И запоминай каждого, кто будет обижать её, — смотря на сестру, прошептал Саргал.       — Хорошо.       Взяв сумку, Саргал вышел из дома. Лута плакала, но что-то грело её сердце, ведь один из её детей покидает это место, а значит, он может стать счастливым. Пройдя по узкой тропинке к высокому и богатому дому, юноша кинул камешек к распахнутое окно, где видно было яркое пламя свечи. На его лице появилась довольная улыбка. Увидев в окне хорошо знакомую женскую фигуру, он махнул рукой и скрылся за толстым стволом дерева. Несколько собак во дворе громко залаяло, но пробегающая мимо кошка отвлекла внимание псов и мастерски вскарабкалась на крышу дома. Девушка осторожно ступала по протоптанной тропинке. Недовольная, она что-то бормотала себе под нос, но шла на встречу с ожидающим её Саргалом.       — Что тебе нужно? — спросила она, недовольно посмотрев на юношу.       — Я соскучился по тебе, — притянув к себе девушку, прошептал Саргал.       — Ты сегодня отвратительно себя вёл, не смей даже прикасаться ко мне, свиная нянька.       Саргал улыбнулся, но не отпустил от себя Мару, да и она не сильно-то хотела отталкивать его.       — Ты избила мою сестру, я должен был как следует поколотить тебя, несносная Мара, но, как видишь, я перед тобой и снова хочу поцеловать тебя.       — Почему ты пришёл сейчас? Мы же договорились, что следующая встреча будет через два дня.       — Поцелуй, тогда скажу.       Мара исполнила просьбу Саргала. Она поцеловала его. Этот поцелуй был не первый. Несколько месяцев они тайно встречались, проводя время в лесу. Саргал не был скромным юношей с дочерью вождя, наоборот, его желание обладать ею было открытым. Маре нравилось то, как он смотрит на неё, как целует и ласкает её тело. Он не обладал ей, как женщиной, но всё её тело было поцеловано и обласкано им. Ей нравился его животный взгляд на неё и её обнажённое тело. Мара наслаждалась его крепкими и властными прикосновениями к ней. Саргал был и груб и ласков с ней. От него пахло потом и землёй, травами и лесом. Он не был похож на тех, кто набивался ей в женихи, на тех, от кого за милю разило цветочными маслами. Мара презирала подобных юношей.       — Теперь говори.       — Я ухожу из посёлка.       — Куда? — удивлённая словами Саргала, спросила Мара и тут же нахмурилась.       — Далеко.       — Почему ты уходишь?       — Мне здесь не место. Ты же знаешь.       Мара злобно усмехнулась.       — Не боишься оставлять сестрицу без своей защиты?       — Ты не тронешь её, иначе по возвращении я расскажу о нас твоему отцу, — прижав к себе Мару, прошептал Саргал, — расскажу, где у тебя родинки, расскажу, какие у тебя груди и как ты дышишь, когда их касаются мои губы, расскажу, как ты целуешь меня. Всё расскажу.       — Отпусти! — с силой оттолкнув от себя Саргала, прошептала девушка. — Не трону я её. Она знает о нас?       — Нет.       — И когда же ты собираешься вернуться?       — Не скоро, к тому времени твой отец найдёт тебе мужа, — сжав грудь девушки, прошептал юноша, — а я буду надеяться, что по моём возвращении ты захочешь видеть меня в роли твоего любовника.       — Ничего не обещаю.       Саргал улыбнулся и поцеловал Мару. У них было мало времени, его они провели, как обычно, наслаждаясь друг другом. Мара не могла скрыть своих чувств к Саргалу, он нравился ей и телом и нравом. Забывая обо всём в его крепких объятиях, девушка теряла всё привитое ей родителями. Стоило юноше прикоснуться к ней, как девушка становилась податливой и меньше всего хотела возвращаться домой. Он знал об этом, но и сам с трудом скрывал свои чувства к ней перед односельчанами. Знал, что за связь с дочерью вождя ему грозит казнь, да и ей не поздоровится. Он ушёл. Мара вернулась к себе. Сдерживая слёзы, чтобы не заплакать перед Саргалом, она дала волю чувствам у себя в комнате. А Саргал, довольный собой, оставил за спиной родной посёлок. Впереди была тёмная, опасная, долгая, но интересная дорога…