***
Бросив в огонь несколько сухих веток, Саргал сел напротив, насаживая мокрые куски мяса на заострённые ветки. Он убил крысу. Отойдя на десяток миль от своего посёлка, а по дороге съев всё то, что ему положила мать, он направился к болоту, где кормятся большие лесные крысы. Не поленившись и пройдя лишних четыре сотни шагов, юноша без особого труда воткнул в брюхо жирной крысе самодельное копьё, сделанное наспех из лежавшей под ногами ветки. Нож у него был, за остальное он не переживал. Запах жареного мяса манил к себе диких животных. Оглядевшись по сторонам, он заметил, как сквозь деревья и кусты на него кто-то смотрит. Самодовольно усмехнувшись, Саргал ожидал увидеть наглую лисицу или дикую собаку. Не обратив внимания, он продолжил жарить мясо, наслаждаясь ароматом и долгожданной свободой. Не сводя глаз с кипевшего на кусках мяса жира, юноша резко посмотрел в сторону, откуда доносился треск сломанных сухих веток. Птицы взлетели, создавая взмахами крыльев шум, от которого трудно было разобрать то, что происходило на земле. Тишина. Ни треска веток, ни шума взлетевших птиц, лишь треск поленьев разбавлял эту наступившую невозмутимую тишину, что было несвойственно лесу, где царила своя жизнь. И всё-таки голод мог победить всё, и страх в том числе. Решив, что мясо прожарилось, Саргал приступил к своей первой вне дома трапезе. Жареная крысятина пришлась ему по вкусу. Хорошо прожаренные куски мяса уничтожили голод юноши. Быстро расправившись с приготовленной дичью, Саргал лёг, постелив на прохладную землю тонкую, залатанную матерью накидку. Любуясь ясным небом, что скрывали над собой величественные кроны деревьев, юноша представлял, как заживёт совершенно иной жизнью в Секране. Столица и её жизнь манили его, заставляя забывать об усталости и страхе за собственную жизнь. Желание выспаться тут же исчезло, стоило ему услышать очередной треск в лесной гуще. Подскочив, он посмотрел в сторону, откуда доносился звук. — Кто там? — прокричал Саргал и крепко сжал рукоять ножа. Внутри всё замерло. От страха. Он был готов к схватке, ведь за всю свою жизнь он не раз вступал в драки, но будет ли его очередной противник такой же силы, как были те юные бегрофины? Ответа не последовало, всего-то необычный звук, больше походивший на шуршание и невнятное бурчание. Саргал оставался неподвижно стоять на месте, ожидая, что на его вопрос вот-вот последует ответ. — Кто бы ты ни был, выходи! Тишина. Не дожидаясь ответа, Саргал схватил сумку, накидку и пустился в бега. Внутри всё охватилось невидимыми оковами. Ощущая себя последним трусом, юноша всё же выбрал лёгкий путь: он убежал. Оставляя позади себя сотни шагов, Саргал жадно глотал воздух, останавливался и снова продолжал бежать, дабы не завершить свой долгожданный путь свободы так быстро. Упав без сил на загрубелую от частых ветров землю, он истерично рассмеялся. Он был уверен, что если за ним кто-то и наблюдал, так то был обычный дикий зверь, а не кто-то из вражеского народа, о котором так часто рассказывал ему отец или скупщик из народа эйби. Последний любит отнять у него пару часов и поведать несколько занятных историй о том, что в округе время от времени появляются представители самого отвратительного народа — люди. Саргал знал, что они очень жестоки и могут убить ради забавы или, что ещё хуже, пленить и увести несчастного к себе в земли. Как следует отдохнув, юноша продолжил свой путь. Выйдя на единственную дорогу, что вела в столицу через десяток поселений бегрофинов, Саргал был готов к тому, что именно на этой дороге он может обрести и друзей и врагов. Его путь начался, и он был готов ко всему.***
Ванора гуляла по двору, играя с Зубастиком. После того, как Мара избила её, а Саргал ушёл из дома, солнце взошло тринадцать раз. Девочка чуть заметно хромала, но не теряла веры в то, что рано или поздно она сможет отомстить дочери вождя. Длинное платье матери, которое она ненавидела, закрывало её раны, что вот-вот превратятся в рубцы, а младший брат сразу же расплывался в улыбке от одного вида сестры в женском наряде, ведь он прежде не видел её в подобном виде. Поглаживая ласкового пса, что постоянно тёрся об ноги и тем самым доставлял своей хозяйке боль, Ванора пыталась любя оттолкнуть его от себя, но тут же чувствовала себя виноватой и сразу же принималась чесать ему за ухом. Пёс тут же ложился в ноги хозяйке, превращаясь в самое послушное животное. Девочка тихо смеялась, любуясь своим другом. — Как твои ноги? — к Ваноре подошёл Русгирс. Мальчик постоянно интересовался её здоровьем, ведь он не скрывал, что мечтает стать лекарем. — Всё хорошо. Уже не так сильно болят. — Тебе плохо без Саргала? — присев рядом, мальчик вопросительно уставился на сестру. — Да. А тебе? — с грустной улыбкой посмотрев на брата, спросила Ванора. — Плохо. Теперь у нас будет мало еды и совсем не будет интересных рассказов. Скучно. Русгирс скучал по рассказам, которые ему пересказывал старший брат со слов скупщика Лифа. То был представитель народа Эйби. Лысый мужчина с большими ушами и длинными тонкими пальцами. Смотря на него, кто-то мог подумать, что это существо при рождении покинуло чрево лягушки. Сам Русгирс видел его единожды, но хорошо запомнил, ведь он сильно испугался скупщика Лифа, но мужчина быстро расположил к себе мальчика, протянув тому деревянную игрушку. В его кожаном мешке было множество подобных вещиц. — Ничего, дай мне немного оклематься, и мы вместе с тобой будем слушать скупщика Лифа, — уверенно заявила Ванора. — Правда?! Ты не врёшь?! — громко вопрошал мальчик, игриво подёргивая ногами. Ванора рассмеялась. — Запомни, твоя сестра никогда не врёт, — ответила она. — Ну, почти никогда… — тихо добавила девочка и тут же рассмеялась, глядя на брата. — А если отец узнает? Он будет против. — Пусть знает, мы ничего плохого не сделаем, если продолжим заниматься делом нашего старшего брата. Саргал продавал ему наш товар или менял на то, чего у нас нет. Разве это плохо? — Нет. — Ну вот, а значит, отец не будет нам запрещать встречаться с Лифом. Тем более он занят работой на поле и в свинарнике вождя. У него своя работа, а у нас будет своя. Согласен? — Да! — Славно, славно, славно, — на лице Ваноры появилась улыбка. — А теперь иди в дом, матушка приготовила вкусную похлёбку. — Вот, возьми, — мальчик протянул сестре яблоко. — Где ты его взял? — Я помогал отцу в свинарниках, там был вождь, и он угостил меня яблоком. — А зачем он пришёл туда с яблоком? — Ванора крутила в руке угощение брата. — Он кормит ими свиней. Говорит, что от этого их мясо становится вкуснее. Знаешь, я бы с удовольствием попробовал мясо свиньи. А ты? — Иди в дом, братец, — с грустью посмотрев на брата, сказала Ванора. Русгирс работал весь день, поэтому понять, что он был голоден, не составляло труда, хотя голоден он был постоянно. Проводив брата любящим взглядом, Ванора изо всех сил швырнула яблоко через забор и посмотрела на него же. Там, за его пределами, вдали от их дома играла местная детвора. Она никого из них не знала, не знала их имён и привычек, не знала их нрава. Среди тех, кто резвился на улице, не было её друзей, не было тех, кто протянул бы ей руку, но были те, кто при удобном случае ударили бы её по руке, сопроводив свой поступок смехом и гордостью. А как хотелось туда, к тем, кто смог познать, что такое детство, что такое друзья и их верность. Выйдя со двора, Ванора не сводила глаз с бегрофинов, которые играли в какую-то игру, сопровождая всё смехом и криком. — Что ты там увидела? — Их, — тихо ответила отцу Ванора. — Ты знаешь, во что они играют? — Нет. — Неправда, — подняв голову и посмотрев на отца, сказала девочка. — Знаешь, ты многое знаешь, но своим детям ничего не говоришь. Делаешь из нас младоумных, над которыми позволено издеваться. — У брата научилась? — с укором посмотрев на дочь, спросил Менас. — Вместо того, чтобы продолжать сомнительное дельце брата, пойди лучше да научись готовить или рубахи штопать. Иначе толку от тебя, как от воробья пуха. — Зачем мне учиться готовить? Я замуж не собираюсь, — с гордостью заявила Ванора. Менас понимающе хмыкнул. — Тебя никто не возьмёт в жёны. Кому нужен такой позор? А вот мать заменить, когда та станет немощной, было бы неплохо. Ванора усмехнулась. Она не знала, хотел ли отец обидеть её или он сказал всё так, как есть на самом деле. Да и правда, кто же пожелает взять в жёны девицу из «проклятого рода»? Замуж она действительно не хотела, своё призвание она видела в служении Её Величеству, той, которая давала возможность юным бегрофинкам стать свободными от всех тех правил, которые делали их несчастными и обречёнными на пожизненное служение мужу. — Хвала богам, что никто не захочет жениться на мне. У меня другие планы на свою жизнь. Менас неестественно рассмеялся и с грустью посмотрел на дочь. — Какие у тебя планы, можно узнать? — Придёт время, и я последую примеру брата. Я уйду в столицу, — с гордостью ответила Ванора. — Знаешь, а я не против, но сперва пусть твой брат вернётся тем, кем мечтал стать, — сказал Менас, — а после него можешь уходить и ты или в его компании. Я не стану удерживать вас. Нет, но и не позволю нарушать правила, по которым нам нужно жить. Пока ты здесь, живи, как живу я. Поняла меня? — О чём ты? — Смотрю на тебя и вижу маленького зверёныша. Не нужно, живи мирно. Здесь тебе всё равно не добиться справедливости. — Почему нам всем не уйти отсюда? Почему ты не хочешь уйти из посёлка? Давай сегодня же покинем посёлок. Оставим всё и уйдём, начнём новую жизнь в столице, будем трудиться. Я уверена, что так будет лучше. Менас взял дочь за руку. Такое случалось редко, и девочка вздрогнула от удивления, но оставила всё как есть. Внимание отца было приятной редкостью, поэтому бледное и худое лицо девочки тут же украсила счастливая улыбка. — Это место моих пращуров. Я не могу уйти. — Тогда почему нам позволяешь? — Вы другие. Не знаю почему, но другие. Саргал, ты — вы не такие, как я. Понимаю, что вам здесь не место. — Не говори матушке, что я хочу уйти. — Поверь, ей плевать, она переживает только за Саргала, — смотря дочери в глаза, ответил Менас. — Матушка любит меня, ты не прав. — Твоего старшего брата она любит сильнее. На тебя, на Русгирса ей наплевать. Разве ты не понимаешь этого? Ванора с силой вырвала руку из крепких огрубевших рук отца. — Нет, — громко сказала она, — матушка любит всех нас одинаково. Просто Саргал был ей единственным помощником, его забота, его уважение помогали матушке пережить всё, что ты вытворял. Менас ушёл в дом. Ванора пошла вслед за отцом. Прикусывая губы от обиды и злости, девочка еле-еле переставляла слабые от ран ноги. Присев на лавку, она подняла голову и принялась наслаждаться теплом, которое ей дарило солнце. Она часто так делала. Поднимала голову и позволяла жёлтому кругу греть её. Про себя она часто обращалась к богам, чтобы те не оставляли её старшего брата и её саму. Ванора верила, что благодаря помощи богов они всё ещё живы и могут мечтать.