Проданная

      Войско короля Рогмона приближалось к посёлку Кеса, где для его визита было всё готово. Страстные и жадные до отдыха жеребцы с силой выбивали у себя из-под копыт куски холодной земли, сопровождая это громким ржанием. Король и некто рядом с ним возглавляли войско, сотня королевских стражников послушно гнала своих жеребцов вслед за королём и тем, кто составлял ему компанию. Испуганные и шокированные бегрофины с огромным любопытством столпились вдоль дороги, на которой вот-вот появится их король. Никто прежде не видел его, никто и подумать не мог, что сможет дожить до подобного дня, когда сам король Рогмон решит сделать остановку в их отдалённом посёлке. Но, как многие говорили, чудеса случаются. Вот уже слышно громкое ржание жеребцов. Бегрофины заметно засуетились, дабы встретить своего лидера достойно, как он того и заслуживает.       — Почему мы не можем пойти к ним? — наблюдая издалека, как остальные бегрофины ждут короля, спросила Ванора у отца. — Мы же можем передвигаться по посёлку, почему сейчас не можем пойти к ним и посмотреть на короля?       — Наше время ещё не пришло. Ты пойдёшь, когда начнётся пир. Возгап приказал, чтобы ты поработала все эти дни служкой.       — Что?! — вскрикнула Ванора.       — Будешь подносить к столу напитки и угощения. Не возражай!       Менас с укором посмотрел на дочь, Ванора же растерянно смотрела на толпу, что собралась на дороге. Как же она хотела присоединиться к ним, чтобы собственными глазами увидеть короля и его стражей, увидеть его лицо и доспехи, увидеть меч, увидеть его взгляд и услышать голос. Она хотела знать всё о том, кто правил её родными землями, о том, кто вёл свой род с тех самых пор, когда мир был абсолютно другим. Посмотрев на отца, что неподвижно стоял рядом с ней, Ванора тяжело вздохнула. Ей вовсе не хотелось прислуживать тем, кто разделит стол с королём, ведь она прекрасно знала, что Возгап и его семья составят ему компанию, будут смеяться над ней, особенно Мара. Она не понимала, чем она хуже других бегрофинов. Ванора не желала мириться с тем фактом, что никогда не сможет быть ровней для остальных.       — Уверенна, что это прихоть его дочери. Это зубоскалка не упустит возможности посмеяться надо мной.       — Закрой рот. Мара — дочь вождя, и ты обязана уважать и слушаться её. Не смей говорить такие слова в её адрес. Иначе…       — Иначе что? — Ванора с вызовом и нескрываемой злостью смотрела на отца. — Ударишь меня?       — Да.       Ванора усмехнулась, а внутри всё сжалось до боли, до тошноты от обиды. «Сколько же ещё мне нужно вытерпеть унижений, чтобы стать счастливой?» — думала девочка. — Сколько пережить, сколько услышать унижений, сколько раз кнут Мары пройдётся по моему телу, сколько дней прожить, чтобы наконец увидеть рядом старшего брата?»       — Ты не боишься отправлять меня туда, где будут пить стражи короля?       Менас улыбнулся.       — Не боюсь.       — Почему?       — Ты не такая завидная, чтобы бояться за твою честь. Да и кто тебя станет трогать, когда ты из проклятого рода?       Ванора тут же направилась в сторону толпы, не обращая внимания на злые и угрожающие оклики Менаса, она шла туда, где хотела находиться. Злая, она подошла к толпе, чтобы увидеть короля, и сделала она это вовремя. На дороге показалось войско, во главе с королём Рогмоном.       — Да здравствует король Рогмон! — выкрикивал народ. — Да здравствует король Рогмон!       Поднимая вверх руки, бегрофины с радостными улыбками приветствовали своего короля. Они видели его впервые, поэтому многие из них не знали, что ещё должны сделать. Во главе толпы стоял Возгап с сыновьями по обе стороны от себя и женой с дочерью, которые стояли за его спиной. Он знал, как приветствовать подобных гостей, но всё же он был живым бегрофином, поэтому заметно волновался.       — Я приветствую тебя, король, — громко произнёс Возгап. — Это честь для меня и моей семьи — принимать тебя у себя дома.       — Скажи своё имя, — голос короля был уверенным и грубым.       Исполнив приказ короля, вождь посёлка тихо ответил:       — Возгап.       Король Рогмон с любопытством огляделся. В толпе наступила могильная тишина. Народ, затаив дыхание, смотрел на короля и того, кто стоял чуть поодаль от него. Он был вовсе не похож на них. Другой цвет волос и глаз. Жители посёлка никогда прежде не видели подобных ему. Король с доброй ухмылкой остановил свой взгляд на стоявшем напротив Возгапе.       — Твой народ редко покидает родную землю. Я прав?       — Да, король, мы живём далеко от больших поселений. Любой выход — это риск для нас.       — Прикажи своим, чтобы они приготовили всё, чтобы мои стражи хорошо отдохнули.       — Как прикажешь, король, — ответил Возгап. — Ты и твои приближённые будут жить в моём доме, — с заметной гордостью добавил вождь.       — Проведи меня и моего друга. Мы устали и хотим отдохнуть, — в приказном тоне заявил Рогмон.       На этот раз Возгап лично устроился слугой таких гостей, как король Рогмон и его приятель, что молча последовал за ним. Они о чём-то тихо беседовали, пока вождь посёлка услужливо вёл их к своему дому, где уже всё было готово к отдыху важных гостей. Для остальных жителей посёлка именно стражники оказались теми, на кого они перевели свои пристальные и любопытные взгляды. Их посёлок Кеса находился у самой границы с вражескими землями, с землями, где жили презираемые ими люди. Бегрофины редко покидали свой крошечный посёлок, чтобы увидеть ту огромную часть своей родины, которая для них была эдаким неизвестным, загадочным местом. Немного дикие, наивные и пугливые юноши с заметной опаской подходили с стражам короля, чтобы прикоснуться к доспехам и жеребцам, что время от времени громко ржали да били копытами по земле. Королевские стражи, высокие и крепкие бегрофины, с улыбкой наблюдали за местными жителями.       — Подходи, не бойся! — сквозь улыбку сказал страж, смотря на то, с каким страхом топчется напротив него местный мальчишка.       Мальчик улыбнулся и молча подошёл к стражнику. Ухватив того за длинную тёплую накидку зелёного цвета, что закрывала собой плечи и спину мужчины, мальчишка громко рассмеялся и убежал, спрятавшись за отца, который заметно переживал за своего наследника. Знакомство длилось недолго, и спустя время местный народ начал радушно выносить из своих домов угощения и запасы еды на зиму, чтобы как следует накормить и напоить гостей посёлка. Кто-то остался рядом с лошадьми, чтобы привести их в порядок, кто-то разжигал костры для предстоящего весёлого отдыха, кто-то резал птицу, прямо не отходя от огня, ну а кто-то принялся ставить шатры. Все дела смешались с пробой угощений от местных жителей и короткими разговорами о пути в Кесу. Посёлок ожил. И только семья Менаса жила своей прежней жизнью. Ванора вернулась домой, чтобы помочь матери, Русгирс снова болел, поэтому молча лежал на лавке у тёплого очага. Не было лишь Менаса. Глава рода исчез, и никто не знал, где он.       — Где твой отец? — не отрываясь от чистки посуды, спросила Лута. Её руки были в песке и воде.       — Не знаю. Может, ты мне расскажешь, где мой отец? — посмотрев на мать, ответила Ванора.       — Вы ушли вместе, а вернулась ты одна.       — Ты про Менаса? Он, наверное, помогает скот забивать.       Лута на мгновение прервала чистку и с укором посмотрела на дочь.       — Менас? С каких пор ты стала отца называть так, будто он чужой для тебя?       — Сегодня.       — И сегодня же ты закончишь так говорить. Поняла меня?       — С чего бы?       — Я так сказала!       Ванора тихо рассмеялась.       — Матушка, ты не умеешь злиться! Не нужно быть той, кем ты не являешься. Ты добрая, поэтому не нужно мне угрожать. Я понимаю, что Менас мне неродной отец, вижу по внешности и по его отношению ко мне. Ты ведь знаешь, что сегодня вечером я прислуживаю пьяным стражам и остальному народу?       — Знаю.       — И как ты считаешь, будь я кровной дочерью Менаса, он бы согласился на подобное?       — У него нет выбора.       — Есть.       — Какой же?       — Дать мне возможность убежать в лес. Скрыться, пока в посёлке остановилось столько мужчин. Выйди из дома, посмотри, что происходит. Многие уже пьяные, кто-то пристаёт к девицам, кто-то кричит и в драку лезет.       — Тебе страшно? — коснувшись рук дочери, спросила Лута. — Страшно, тут и спрашивать не нужно. Ты никогда не видела чужих мужчин, пьяных и злых, жаждущих женщин и эля. И мне страшно, дочка, мне так же страшно, я места себе не нахожу, но что я могу поделать?       — Матушка, — обняв мать, прошептала Ванора, — давай сбежим. Сегодня, сейчас, пока в посёлке столько народа, это легко сделать. Мы сможем это сделать, нас никто не заметит. Особенно ночью.       — Ваш отец никогда на такое не согласится.       — Пусть остаётся, а мы убежим без него. Ты, я и Русгирс.       Лута грустно улыбнулась.       — Если мы убежим, кто же будет встречать Саргала? Его столько времени нет, а значит, он должен скоро вернуться. Он же обещал. Мы можем разминуться с ним. И что тогда?       Ванора молча смотрела на мать. На уставшую и не по годам старую. Она была красива, но красота её тщательно скрывалась за постоянной усталостью и тоской по старшему сыну. Девочка знала, что мать любит Саргала сильнее, чем её и Русгирса. Она привыкла. И даже не всегда ревновала старшего брата к матери. Знала, что у этих двоих особая связь, и взаимная любовь Саргала к матери играла в той связи главную роль. Не сказав ни слова, Ванора вышла из дома. Перед уходом она лишь посмотрела на спящего брата и тут же захлопнула за собой старую, еле-еле державшуюся на ржавых петлях дверь. Холодный ветер заставил её плакать. Направившись в сторону леса, Ванора увидела, как к ней навстречу вышли двое крепко сложенных молодых мужчин. Королевские стражи хорошо узнавались и без доспехов. Широкие плечи, высокий рост и длинные мечи на кожаных поясах, да и нагловатый вид так же не остался незамеченным местными жителями.       — Куда направилась? — громко спросил один из них.       — Тебе какое дело? — изображая, что ей абсолютно всё равно на стражей, ответила Ванора. А внутри всё сжалось, да так, словно вот-вот она похвалится тем, что съела утром.       Стражи задорно рассмеялись.       — Ещё раз тебя спрашиваю, куда ты идёшь?       — В лес.       — Зачем?       — Чтобы сдохнуть там, — посмотрев стражу в глаза, равнодушно ответила девочка.       Мужчина улыбнулся и сказал:       — Идём лучше с нами, посидим у костра, выпьем эля и уже тогда можем вместе пойти в лес, — подмигнув ей и тут же посмотрев на товарища, заявил он. — Согласна?       — Нет.       — Оставь её, — сказал другой страж. — Видишь же, что девка еле ногами волочит. Пусть идёт, может, и правда ей лучше умереть, она ведь из «Проклятого Рода».       — Как ты это понял?       — Посмотри на неё, она же босая, грязная. Здесь таких больше нет, а местные уже рассказали, кто здесь живёт и с кем не стоит сходиться в откровенных разговорах.       Молодой страж с откровенным интересом смотрел на девочку. По лицу Ваноры впервые при ком-то потекли слёзы. Она уставилась на того, кто первый заговорил с ней. Страж смотрел на неё с интересом и заметной жалостью, которую девочка тут же приметила. Когда-то на неё так же смотрел её старший брат, который ушёл, но так и не вернулся обратно. Писем она от него не ждала. Знала, что старший брат не обучен грамоте.       — Почему ты так выглядишь? — спросил страж и подошёл ближе к девочке.       — Тебе уже сказал твой друг.       — Почему ты ходишь босая зимой?       — Потому что у меня нет обуви, — стыдливо ответив, Ванора побежала в сторону леса.       — Странная, — смотря вслед бежавшей девочке, сказал страж, — босая, грязная, вонючая и очень злая.       — Нам сказали, что она дочь «Проклятого Рода». К ним здесь мало кто подходит. Странно, у них здесь свои порядки.       — Понимаю, но при чём здесь её род и то, как она выглядит?       — Не знаю.       Стражник снова посмотрел в сторону, куда сбежала девочка. Он не увидел её. Ванора без сил упала на холодную землю. Она плакала. Обессиленная, униженная близкими и вот-вот будет унижена теми, с кем живёт в одном посёлке. Она прибежала на своё место. Густой и вечнозелёный лес хорошо скрывал её от посторонних глаз. Вцепившись пальцами в замёрзшую землю, девочка изо всех сил с яростью разбрасывала комки земли. Спокойное звучание леса немного утешило её, но страх за свою честь заставлял швырять землю, чтобы добраться наконец до ножа, который она тщательно спрятала. Ванора была уверена, что сегодня он может пригодиться ей. Она не боялась смерти, не боялась унижений, но лишиться девичьей чести было для неё огромным страхом. Она знала, что лучше умереть, чем позволить кому-то из пришедших мужчин овладеть собой. Взяв наконец в грязные, стёртые в кровь руки нож, девочка по-детски улыбнулась. Не обращая внимания на холодные порывы ветра, на сырость и ледяные босые ступни, она, подобно кошке, забралась на дерево, чтобы как следует подумать над тем, а стоит ли ей возвращаться домой.       Прислонившись к шершавому стволу дерева, Ванора крепко сжала в кулаке рукоять ножа. Сейчас перед её глазами предстал Скупщик Лиф, который с улыбкой наблюдал за тем, с каким рвением девочка наносит смертельные удары по вымышленному врагу. Ванора грустно усмехнулась. Понимала, что тогда выглядела смешно и, возможно, глупо, но старик молча смотрел на неё и поедал жучков да червячков. И снова слёзы. Она редко плакала. Сейчас же она не могла сдержаться. Обида, злость — смешалось всё, да и страх делал своё дело и заставлял её представлять самое скверное, что могло произойти с ней там, куда отправлял её Менас. Ванора не верила, что он её родной отец. Она отказывалась верить в то, что он может отправить её туда, где на неё будет смотреть сотня пьяных мужчин, что, возможно, давно не видели женщин. Понимая, что её никто не защитит, никто не скажет и слова в её пользу, ведь Саргал так и не вернулся.       «Я могу остаться здесь и замёрзнуть. Могу заколоть себя, закончив всё. Могу сбежать и умереть в дороге. Могу вернуться домой и выполнить приказ Возгапа», — бормотала себе под нос девочка. — О всемогущий Куг, помоги мне. Помоги принять верное решение. Помоги понять, как поступить. Как пережить этот день и вечер? Как найти в себе силы?» Через какое-то время, просидев на дереве, обдуваемая холодным ветром, осмотревшись, Ванора спустилась на землю и что было сил побежала в сторону посёлка. Перед её глазами было всё: костры и дым, что вздымался от них высокой жирной полоской, отдыхающие после долгой дороги жеребцы и громко суетившийся народ. Стараясь незаметно проскочить меж хлевов да сенников, Ванора остановилась в узком проходе меж деревянных построек. Она слышала песни королевских стражей, слышала их громкий смех и споры, где пыталась отыскаться истина. Девочка присела на корточки и с интересом посмотрела на тех, кто не замечал её. Они казались ей счастливыми, сытыми и здоровыми. Их ноги были обуты в чёрные кожаные сапоги, в которых они и камня-то не могли почувствовать, их тела были скрыты от холодного ветра и дождя тёплыми рубахами, кожаными жилетами и штанами. «Король Рогмон объявляет пир!» — прокричал кто-то из стражей. Услышав довольный крик мужчин, Ванора тут же сорвалась с места и побежала домой. Нож был спрятан под туникой. Она могла расстаться с жизнью, но не с девичьей честью.       Вбежав в дом, Ванора увидела недовольно смотревшую на неё мать. Лута с укором, молча смотрела на дочь, которая пыталась отдышаться. Осмотрев дочь, женщина тут же поняла, где та была.       — Снова бегала в лес?! К чему такие частые походы в лес? К чему тревожить богов?       — Я не тревожу богов, я прошу у них помощи, — прошептала Ванора.       — Отец приходил. Искал тебя, — смотря на то, как дочь жадно глотает тёплую воду из деревянной бочки, сказала Лута. — Он недоволен тобой. Ты же знаешь, если ты не явишься на пир, Возгап накажет его. Кнутом, — немного помолчав, добавила женщина.       — Не накажет. Я исполню приказ Возгапа, — рукавом вытирая мокрые от воды губы, ответила Ванора.       — И даже спорить не будешь? — удивлённая спокойным ответом и согласием дочери, спросила Лута.       — Да, а через рассвет я покину этот дом.       — Что?       — Уйду, как это сделал Саргал. Я не стану его ждать здесь. Я буду искать его в Секране.       — Ты что говоришь? Ты ещё маленькая, ты девочка, тебя могут изнасиловать.       Ванора усмехнулась.       — Изнасиловать меня могут и на пиру.       — Дочка, прошу тебя, хватит говорить об этом. Это приказ вождя.       — Это не его приказ, а прихоть его дочери! — закричала Ванора. — Она хочет унизить меня? Ничего, я и в этот раз стерплю её насмешки, а возможно, и удары, но с рассветом я покину это место. Навсегда. Не жди моего возвращения, матушка. Его не будет.       Лута не успела ничего сказать, как в дом вошёл Менас.       — Ты где была?       — В лесу.       — Идём, займёшься наконец-то делом.       Ванора молча последовала за Менасом.