Проданная

      Король Ярманд измученно опустился на трон. В королевском зале было пусто, и можно было услышать, как ветер заставляет шевелиться плотные, бордового цвета, занавески на окнах. Зима заканчивалась, а значит с ней уходят и сильные холодные ветра со снегом. В последнее время король часто болел. Эта зима далась ему тяжело. Он был уже не молод и понимал, что вот-вот покинет этот мир. Но он был спокоен за Сафру. Его земли перейдут старшему сыну, Азгану. Наследник короля был крепок здоровьем и холоден умом. Закрыв глаза, король вспоминал давние времена, когда мог сидеть на жеребце днями и ночами, сражаясь за каждый шаг своей земли.       — Отец, не помешаю?       Король Ярманд открыл глаза, и улыбка появилась на его чуть вытянутом морщинистом лице.       — Проходи, сын.       — Ты плохо себя чувствуешь? — спросил Азган. Он любил своего отца всей душой, поэтому частые переживания о его здоровье не давали мужчине покоя. Не имея корыстной жажды занять трон, он желал лишь одного — чтобы отец прожил ещё не один год.       — Со мной всё хорошо. Я просто предался воспоминаниям. Горестным воспоминаниям, — тяжело вздохнув, ответил король.       — Каким, позволь узнать?       — О последней войне.       Азган понимающе опустил голову и сел у ног отца.       — Отец, ты же понимаешь, что это не последняя наша война с драутами?       Король устало усмехнулся и кивнул.       — Мы слишком злопамятны и горды, чтобы дать себе возможность завершить эту затяжную войну.       — Не мы её начали, отец. Вернее…       — Мы можем закончить её, сын мой.       — Как?       — Отказаться от Ветреных Земель и мести.       Азган удивлённо смотрел на отца. Подобные слова он слышал впервые.       — Отказаться от мести? Разве мы можем позволить себе такое? В последнюю войну мы потерпели унизительное поражение. Наши женщины остались без мужей, а матери — без сыновей и их заботы. Посёлки были пусты и залиты кровью, и кровь та была не только воинов, но и женщин, детей и даже стариков.       — Ты лишь слышал о той войне, но не участвовал в ней, — сказал король. — А я видел, как драуты с бешеными глазами вырезали мергосов. Как ты знаешь, беременным женщинам повезло меньше всего, — Ярманд опустил голову, тяжело вздохнув.       Азган знал, о чём говорит его отец.       — Да, знаю.       — Король Вальгард тогда только занял трон. Молодой и сильный драут, жестокий и амбициозный. Он не видел перед собой преград. Ненависть к мергосам передаётся драутам с семенем отца и молоком матери. Один мой друг, которого уже давно нет рядом со мной, сказал мне, что Вальгард был омыт после своего рождения в крови пленённых его отцом мергосов. Так ли это? Я не знаю. Но одно знаю точно: я не хочу, чтобы мой народ продолжал эту войну. Мне дорог каждый мергос.       — У тебя есть какой-то план по её завершению?       — Да, я думаю, что ты и твой брат поможете своему старому отцу воплотить его в жизнь.       — Король Вальгард презирает нас, — сказал Азган. — Впрочем как и всех остальных живых существ. Он считает нас животными, считает, что мы не достойны жить и размножаться. Считает, что наши женщины подобны самкам псов! — повысив голос, заявлял мужчина. — Так какой же мы можем придумать план, чтобы завершить войну, отец? Это невозможно. Меня злит одна мысль о подобном исходе.       Король Ярманд грустно улыбнулся, обнажив свои неровные жёлтые зубы.       — Ты прожил свою жизнь в мире, участвуя лишь в мелких стычках с драутами, — сказал король. — Ты не видел того, что беловолосые звери вытворяют с твоим народом. А я видел, и поверь мне, сын мой, я не желаю видеть это снова. Мне пришлось увидеть сотни женских тел с большими разрезанными животами. Рядом с ними лежали их неродившиеся дети и мужья с перерезанными глотками. Я шёл меж телами и не понимал, как такое можно сделать. А ведь я и сам не отличаюсь добрым нравом. Мои руки в крови, но я бы не смог и одну беременную женщину убить. И всё же, это было сделано руками молодого короля Вальгарда.       — Он хорошо знает наш народ.       — Да, знает, что осиротевший сын, чей отец погиб от рук драута, обязательно будет мстить. И так продолжается вот уже несколько сотен лет. Гибнет мой народ. Некогда большие посёлки превращаются в каменную пустошь.       — И мы выигрывали войны, отец, — сказал Азган. — Мы тоже познавали вкус победы.       — Пару раз, сын мой, пару раз, — грустно сказал король Ярманд. — Да и то, поверь своему старому отцу, те войны были мелкими, а народ лишь сделал из этого большие сказания для утехи своей гордыни. Пусть, — махнув худой морщинистой рукой, прошептал король, — пусть народ чествует тех героев и сражения.       — По-твоему, они не были героями?       — Были, сын мой, были. Каждый мергос и мергоска — герои. Но я хочу оставить этих героев живыми. Так что ступай к своему брату и скажи, что ваш старый отец желает заключить мир с королём Вальгардом. И для этого мне нужно встретиться с ним лично.       — Что?! — подскочив, воскликнул Азган. — Ты хочешь мира и личной встречи с ним?!       — Да. Я написал ему письмо и скоро отправлю гонца в его земли. Мог бы отправить в Совет, но что это даст, если заседающие занимаются лишь делами торговли да мелкими стычками? Ничего.       Азган не сводил глаз с отца. Он не смел ему перечить. Не смел повышать голос. Всё, что ему оставалось, — это удалиться, да и то с позволения короля-отца, что он и сделал.       — Позволь мне уйти, отец, — склонив голову, Азган крепко сжал пальцы в кулак.       — Ступай, — тихо ответил король.       Азган тут же покинул королевский зал. Он шёл так быстро, что не замечал ничего и никого вокруг себя. Проходя мимо придворных, что склонялись перед наследником трона, он желал лишь одного — забыть всё то, что сейчас услышал из уст отца. Азган был предан своему народу, своей культуре и закону, который существовал вот уже не одну сотню лет на одном выражении: «Кровь за кровь». Мергосы не могли жить иначе. Не могли предавать законы предков, не могли прощать и забывать унижения и те мучения, которые доставляли им враги. Воспитанный в таких правилах Азган не желал принимать решение отца, как единственное правильное. Он не желал заключать мир с королём Вальгардом. Не желал стирать из памяти то горе, что враг причинил его народу. Войдя в покои своего младшего брата, Амира. Тот, как обычно, сидел в окружении юных полуголых девиц и пил ароматное вино, наслаждаясь прикосновениями черноволосых красавиц.       — Вон! — прокричал Азган, глядя на девиц.       Испуганные криком наследника трона тут же покинули покои своего юного господина, который не сдвинулся с места и продолжал восседать на мягкой расписанной золотыми нитями подстилке.       — Что на этот раз рассердило тебя, брат? — с улыбкой спросил Амир.       — Наш отец лишается рассудка.       — Он стар, чему ты удивляешься? — Амир был спокоен и редко удивлялся частым крикам старшего брата.       — Он желает заключить мир с королём Вальгардом.       Амир отставил кубок и встал. Подойдя ближе к старшему брату, он прошептал:       — Мирный договор?       — Да. Наш отец явно не в себе. Его желание прекратить войну меня потрясло. Мы столько лет жили надеждой отомстить. Столько лет укрепляли армию. Народ терял силы, собственноручно выкапывая огромные рвы, чтобы укрепить свои посёлки. И что я сейчас услышал? Он желает мира! — снова прокричал Азган. — Мира!       — Тише, не кричи. Кто-нибудь ещё знает об этом? — тихо спросил Амир.       — Нет, — ответил Азган, — но когда узнает, то это будет гнусным унижением нашему роду. Наш отец — прямой потомок Парса Непобедимого, который одержал сокрушительную победу над предками короля Вальгарда. Именно он разгромил армию драутов, погнав тех из своих земель. А теперь его потом решил заключить мир? И это после того, как Вальгард лично вырезал детей из животов их несчастных матерей? После того, как наши земли были залиты нашей же кровью?!       Амир смотрел на Азгана. Он знал, что последние десять лет тот жил единственной мечтой — отомстить драутам. Наследник трона лично занимался армией и её укреплением. Проводил много времени с воинами, тренировался с ними на равных, посещал посёлки, где местные жители строили укрепления и выкапывали рвы, чтобы в будущем поставить на их дно острые колья. Создавал новые дороги для детей, женщин и стариков, чтобы те могли уйти быстро и незаметно. Из каждых близких посёлков шли тайные для чужих глаз тропы в одно отдалённое место в горах, где каждый мог найти помощь и защиту. Азган отдал на всё это десять лет своей жизни, и сейчас он не находил себе места в покоях младшего брата.       — Если отец объявит о своём желании народу, нам конец, брат, — сказал Амир. — Ты это понимаешь лучше меня. Думаю, что король Вальгард уничтожит нас быстрее, чем планирует. Признаться, я на его месте поступил бы так же. Разве можно не воспользоваться таким моментом, когда тот, кого ты ненавидишь и желаешь уничтожить, лично просит у тебя мира? Нет. Нужно пользоваться моментом и добивать и без того уже слабый народ, ведь тот, кто отказывается от мести, слаб. Мы — мергосы. И славимся тем, что сражаемся до последнего вздоха. Даже людской род, подлый и продажный, не склонял своей головы, прося о мире с кем-то из своих врагов. Мы обязаны возразить отцу.       Азган посмотрел на младшего брата.       — Помнишь ли ты, брат мой, что до моего рождения у отца был сын? Храбрый и отважный Рифат. Он участвовал во всех сражениях с драутами, что нападали на наши земли. Он рисковал собственной жизнью и был любим нашим отцом, но до того самого момента, пока не воспротивился его воле. Король лично отрубил ему голову. На глазах у народа.       — Я знаю эту историю и не собираюсь открыто спорить с отцом. Я попробую переубедить его в разговоре.       Азган усмехнулся. Он знал, что король упрям и вряд ли согласится с младшим сыном. Амир не был тем, к кому прислушивался отец. Юноша отдавался веселью и много времени проводил в компании юных дев, что отдавались ему там же, где другие девы пили вино. Амир жил весельем и охотой. Он редко интересовался государственными делами.       — Он не послушает тебя, брат, — сказал Азган.       — Я попробую зародить в нём зерно сомнения.       Азган подошёл к брату и крепко обнял его.       — Попробуй, — Азган покинул покои младшего брата.       Амир остался в непривычном для себя одиночестве. Сейчас он не хотел веселья. Усевшись на подстилку, он взял кубок с недопитым вином и в несколько глотков опустошил его, бросив медный кубок на ровный каменный пол. Он знал, что впереди его ждёт бессонная ночь, а за ней и тяжёлое время.       Король Ярманд снова и снова перечитывал своё письмо, адресованное королю Вальгарду. Он был готов на рискованный поступок, чтобы его народ забыл, что такое война с драутами. Старый король мечтал о мире мергосов, он мечтал подарить им безмятежные дни и ночи перед тем, как отправиться к праотцам.       — Позволь войти, мой господин?       В личных покоях короля раздался звонкий мужской голос. Он знал, кто стоит в дверях. Подняв голову, король улыбнулся и проговорил:       — Входи, сын мой, входи, — отложив письмо, король смотрел, как к его столу подходит его младший сын, Амир. Высокий стройный юноша с довольной улыбкой на лице. — Решил навестить своего старого отца?       — Рад тебя видеть в добром здравии, отец, — склонив голову, сказал Амир. — Твоя улыбка радует меня.       — И правда, в последнее время я чувствую себя намного лучше. Присаживайся.       Амир сел за стол, рядом с отцом.       — Я не помешал тебе?       — Нет. Ты пришёл поговорить по поводу моего решения? — заметив, как сын рыскает глазами по столу, где скопилось немало писем, спросил король.       — Да, но в первую очередь я пришёл проведать тебя и лично убедиться, что ты здоров и мне не стоит переживать за тебя, отец.       Король улыбнулся.       — Азган всё рассказал тебе?       — Не знаю, но он рассказал мне, что ты хочешь заключить мир с королём Вальгардом. Ты написал письмо и собираешься послать гонцов.       — Да.       — Я согласен с тобой, отец, — заявил Амир. — Мир ещё никого не сделал хуже. Пусть наш народ и жаждет мести, а кто-то даже войны, как, например, мой старший брат, и всё же, очередная война заберёт много жизней мергосов. И как бы Азган ни укреплял армию и посёлки, драуты будут убивать наш народ. Я не желаю смерти нашим воинам, женщинам, детям и старикам. Они заслуживают жить в мире.       Король удивлённо смотрел на сына.       — Надо же, я думал, что ты тоже будешь против моего решения.       — Нет, я полностью его принимаю и соглашаюсь с ним. Ты поступаешь разумно. Конечно, многие удивятся такому решению, но оно принесёт в наши земли долгожданный мир. Что ты ему хочешь предложить взамен на мир?       — Я отдам ему Ветреные Земли, которые отнял у его народа Парс Непобедимый. Я не написал ему это в письме, скажу лично. Когда-то наш юг принадлежал драутам. Предок короля Вальгарда выиграл их в честном поединке с отцом Парса Непобедимого. Последний решил забрать их обратно и сделал это, разбив армию драутов. А, как ты знаешь, Ветреные Земли богаты и плодородны. В те времена, когда народы сражались за территорию, был дорог каждый кусок земли. Но именно драуты создали первый рудник. Мергосы лишь работали у них на рудниках, но корысть одного из них победила здравый смысл.       — Это был наш предок, я знаю эту историю.       — Знаешь, да не всё, сын мой. Дед Парса Непобедимого работал на том руднике. Он был умным и хитрым мергосом. Жил себе, работал и содержал девять детей, трое из которых были сыновьями. Его ум и хитрость привели его к тому, что он пожелал забрать рудник и землю. Он понимал, что юг богат. В те времена мергосы и драуты жили в мире. Но часто хитрость превращается в жадность. Дед Парса Непобедимого собрал вокруг себя таких же алчных мергосов, чтобы забрать рудник себе. И они сделали это. Убили хозяина, драута. Ему повезло, к нему на разговор явился предок короля Вальгарда и попросил мирно вернуть рудник и землю, но тот отказался. Тогда драуты предложили ему честный поединок. Они решали это принародно, и ему ничего не оставалось, как согласиться. Поединок был честным, и побеждённый должен был уйти. Драут победил, и дед Парса Непобедимого с позором покинул рудник. Затаив огромную обиду. С тех пор он жил местью и передал её своему сыну, отцу Парса Непобедимого. Тот вступал в схватку за рудник и землю, но был убит. И пришло время самого Парса. Он был сильным и отважным юношей. Он почитал своих предков, и в нём горел огонь мести. Он сделал то, что не смог сделать его дед: отвоевал много земли и рудников. Было в нём нечто такое, что драуты не могли понять. Парс не умел проигрывать, удача всегда была на его стороне. Он был очень умным и отважным. Все сражения с драутами заканчивались тем, что он уничтожал их армию и гнал из тех земель, которые считал своими. При нём эти земли стали больше, ведь он постепенно, на протяжении тридцати лет отвоёвывал кусок за куском. Его дед хотел забрать себе один рудник, а Парс Непобедимый к моменту своей смерти владел двадцатью рудниками. Армия мергосов стала сильной и многочисленной. На юге появились посёлки, где жили и честно трудились мергосы. Женщины рожали детей, а мужчины работали. Стычки с драутами не пугали их, а лишь разводили пламя внутри них. Но никто из них не знал, что после смерти Парса не будет ему подобных. Эта война длится вот уже две сотни лет. Пришло время её завершить.       Амир взял кувшин с вином и два кубка. Король молчал и о чём-то думал. Наполнив кубок, он аккуратно взял его и протянул отцу, но перстень, что украшал собой мизинец юноши, неожиданно упал в вино, вызвал испуг и Амира и улыбку у короля.       — Прости отец, возьми мой, — юноша протянул свой кубок отцу.       Молча вынув перстень из кубка, король положил его на стол и выпил всё вино.       — Выбирай украшения по размеру, сын мой, иначе всё растеряешь. Скоро придёт время, когда в наших владениях не будет столько драгоценных камней, — с грустной улыбкой сказал король.       — Но будет мир. Это намного лучше, — подняв кубок, ответил Амир. — Я горжусь твоим решением, отец!       Король одобрительно кивнул головой.       — Через несколько дней я пошлю войско с гонцами.       — Им предстоит долгий путь.       — Сто воинов. Кто-нибудь дойдёт, — сквозь тихий смех ответил король.       Амир рассмеялся, чем вызвал улыбку отца. Король молча смотрел на перстень сына, с коего медленно стекало вино.       — Сын мой.       — Что?       — Зачем ты отравил меня? — спокойным тоном спросил король, поставив на стол пустой кубок.       Амир испуганно уставился на отца.       — О чём ты, отец?       — Твоё кольцо. Посмотри на него, — король смотрел на перстень. — Когда он был на твоём пальце, то его украшал красный камень, а сейчас это место пустует. Или я ошибаюсь, и перстень был сделан плохим мастером? Камень выпал? Я проглотил его?       — Нет, камень растворился в твоём вине, мой господин. Это бхекумис.       — Я могу позвать стражу, и они казнят тебя. Ты же понимаешь это?       — Ты не позвал её сейчас, значит не позовёшь и после. Ты умрёшь без боли. Заснёшь и не проснёшься. Народ будет помнить тебя, как великого короля. Азган на время займёт трон, но его жажда к мести и войне с драутами погонит его в их земли. А я стану его временным преемником, ибо дети его ещё маленькие. И, когда мой старший брат решит показать свою отвагу в бою, его убьют. Он падёт в бою, и о нём будут слагать легенды, но его дети не будут им гордиться, так как после своего восхождения на трон я отравлю их и их мать. Но одно я сделаю, отец. Я завершу эту проклятую войну и отдам Ветреные Земли драутам.       — Я недооценил тебя, сын мой.       — Знаю. Ты видел во мне весельчака, охотника, развратника, но не увидел самого главного — своей жестокости во мне. Когда-то ты убил своего сына, и мать долго не могла родить тебе другого сына. Рождались дочери, а ты даже не смотрел на них, мечтая получить сына, ты даже не брал их на руки и не считал их за своих детей. Ты хоть знаешь, сколько у тебя дочерей, отец? И всё-таки бог наградил тебя сыном. Азган родился крепким, а через пять лет появился я, чтобы убить тебя. Он не забыл о твоих поступках.       Король молча с трудом встал из-за стола и направился к постели. Еле-еле передвигая ногами, он сел и посмотрел на сына, что также встал и смотрел на отца.       — Запомни, сын мой, бог знает и о твоих поступках нынешних и будущих.       — Позволь оставить тебя, мой господин? — склонив голову, спросил Амир.       Король небрежно махнул рукой, и Амир покинул его, сказав страже, что король отдыхает. Лёжа в постели, король не желал смыкать тяжёлых век. Желая сохранить честное имя своего рода, король не звал стражу, чтобы доложить им о поступке своего младшего сына. Ярманд вспомнил, каким огромным было его счастье, когда на свет появился долгожданный сын, коему он дал имя Азган, и не меньшим оно было, когда он впервые услышал крик ещё неотмытого от крови Амира. Он гордился сыновьями. Гордился силой и преданностью Азгана и хитростью Амира. Он видел в них своё продолжение и всё-таки подумать не мог, что когда-то держал на руках своего убийцу, в ком текла его кровь.       Амир закрылся в своих покоях. Поставив перед собой склянку с ядом, он ждал, что в дверь вот-вот может постучать, то и дело подходя к двери, чтобы убедиться, что там, в длинном коридоре, не слышно топота стражи. Тишина радовала его. Открыв дверь, он вышел в коридор и увидел лишь двух дворцовых стражей, что оберегали покой королевской семьи. Вернувшись обратно, Амир взял кувшин с водой и сделал несколько больших глотков. Внутри всё замирало, стоило ему представить, как Азган ворвётся в его покои, будучи уже законным королём. В предвкушении новой части своей жизни, Амир устало лёг на постель и закрыл глаза. Он уснул. А в это время по замку короля Ярманда бежал его преданный слуга Нияз. Почтенных лет мужчина с заметной сединой на густых чёрных волосах. Подметая подолом своего роскошного халата дворцовый пол, он что-то бормотал себе под длинный нос. Ступень за ступенью, лестница между этажами давалась ему тяжело, и всё-таки он добрался до личных покоев Азгана. У дверей смиренно топтались два высоких и крепких стража.       — Брысь, амбалы! — махнув рукой, мужчина попытался войти в покои Азгана.       — У тебя что-то важное? — спросил один из стражей.       — Да, срочно позови Азгана. Дело важное и страшное.       Страж тут же вошёл в покои наследника трона.       — Мой господин, с вами хочет поговорить Нияз.       — Пусть войдёт, — оставив в постели спящую жену, Азган надел штаны и подошёл к двери. Внутри всё замерло.       — Король Ярманд отошёл в мир предков, мой господин, — не успев войти в покои, прошептал Нияз и склонил седую голову.       Ничего не ответив слуге отца, Азган выбежал из покоев. Стража молча переглянулась. Каждый всё понял. Без слов. Нияз посеменил вслед за тем, кто вот-вот займёт трон. Азган же подбежал к покоям отца и медленно открыл дверь, не обратив на каменные лица двух стражей. Войдя внутрь, мужчина медленно подходил к широкой постели, на коей неподвижно лежал его старый отец. Вытянутое морщинистое лицо, чуть приоткрытые глаза и скривившийся рот. Упав на колени перед недвижимым отцом, Азган принялся молиться. Тишина. И лишь мужской шёпот разбавлял могильную тишину, что царила в покоях почившего короля Ярманда. Закончив молитву, Азган встал с колен и взял отца за холодную окостеневшую руку. Где-то внутри, далеко-далеко, он надеялся, что отец устало откроет глаза и с улыбкой посмотрит на него. Нет. Король-отец был мёртв.       — Отец! — вбежав в покои, прокричал Амир. — Когда, брат? — упав на колени, рядом с телом отца, вопрошал он. — Как же так? Я вчера навещал его, и он хвалился своим здоровьем, — положив голову на грудь отца, Амир тихо заплакал.       — Наш отец был стар и чувствовал, что скоро покинет нас. Все мы смертны, — тихо проговорил Азган.       Амир посмотрел на брата, встал с колен и поклонился ему и сказал:       — Да здравствует король Азган.       Лицо самого Азгана не выражало ни единой эмоции. Словно камень, он стоял рядом с постелью отца и смотрел куда-то в сторону, туда, где было распахнуто окно и стоял стол, за коим король Ярманд много работал, читая письма гонцов и тех, кто служит ему, находясь в дальних землях, под личиной простых купцов на мясников. Стул отца был пуст, а многочисленные письма разлетелись от очередного порыва ветра. Шелест бумаги заставил Амира вздрогнуть и посмотреть в сторону окна. Он увидел, что Азган подошёл к столу и перебирал письма.       — Не думаю, что сейчас подходящее время, чтобы искать то самое письмо, — не отходя от тела отца, сказал Амир. — Теперь это твои покои. Найдёшь его позже.       Азган продолжал молча искать письмо. Неторопливо он перебирал письма разного содержания. Отвлекаясь от поисков, он осматривал покои, и взгляд его остановился на дальнем углу. Отойдя от стола, он прошёл в угол и посмотрел на лежавший там отцовский кубок. Подняв его, Азган вопросительно посмотрел на брата.       — Что он делает в углу? Отец никогда не славился тем, что бросал кубки по покоям.       — Кто его знает? Возможно, ветер, — спокойным тоном, ответил Амир.       — Возможно, — поставив на стол кубок, Азган взял очередное письмо. — Вот оно. Здесь он обращается к королю Вальгарду, но ни о каком мире тут и речь не идёт. Явно не закончил его, а значит он не чувствовал, что покинет нас.       Амир тяжело вздохнул и положил руку на плечо брата.       — Если бы мы знали, когда и в какое время покинем этот мир. К сожалению, мы лишь игрушки бога.       — Не игрушки, а послушники, — с укором посмотрев на младшего брата, сказал Азган. — Запомни, пожалуйста, это. Мергосы никогда не были игрушками и рабами.       — Извини, — опустив голову, прошептал Амир.       — Нияз!       В покоях тут же появился седой невысокий мужчина.       — Прикажи, чтобы в городе был объявлен траур по королю Ярманду пять десятков дней и ночей. Завтра днём народ сможет прийти проститься с покойным властителем.       — Как прикажите, мой господин, — склонив голову, ответил Нияз и скрылся за высокими арочными дверями.       Азган подошёл к телу отца. Присев рядом, он снова коснулся холодной руки покойного.       — Я буду достойным королём, — прошептал он, не сводя глаз с отца. — Даю слово мергоса, что пронесу все тяжести правления. Да поможет мне бог, — склонив голову, он поцеловал руку отца.       Амир молча наблюдал за старшим братом. Но тот словно не видел его присутствия, а лишь обращался к покойному отцу, прося у того прощения за то, что он не последует его последнему желанию и не станет просить мира у короля драутов. Не скрывая скупых слёз, Азган порвал письмо и забрал обрывки с собой, оставив Амира наедине с отцом. Взглянув на покойного короля, Амир сел на постель и пристально посмотрел на неподвижного старика, что ещё вчера был королём, а теперь всего лишь умершим стариком, который двадцать лет назад породил его на этот свет. Амир усмехнулся. «Прошло твоё время, король Ярманд. Прошли те дни, когда я склонял перед тобой голову, ожидая твоего скупого одобрения. Прошли те дни, когда ты гордо восседал на троне, с презрением смотря на всех нас, кто мельтешил перед тобой», — шептал юноша. «Да будет так», — проведя ладонями по лицу, заключил Амир и покинул покои почившего, дав возможность войти лекарям и заняться своей работой — подготовкой тела к похоронам. Пройдя мимо Нияза, что суетился во дворце, отдавая приказы, Амир направился в королевскую конюшню, чтобы запрячь своего жеребца и как следует проветриться, заставляя животное перегонять ветер.