Проданная

      Войско короля Рогмона остановилось на второй привал. Королевские стражи занимались своими делами: от приготовления еды до чистки жеребцов. У реки, где остановилось войско, стояло лишь два небольших шатра. В одном ночевал король Рогмон, в другом — Вальгард, охраняемый своими беловолосыми стражами. В первую остановку он решил не навещать ту, что сидела в крытой повозке под пристальным присмотром двух его стражей. Ванора предприняла несколько попыток, чтобы выбраться, но всё было тщетно. Высокие и крепкие драуты тут же затаскивали её обратно. Делали они это молча, и лишь после того, как девочка была усажена обратно, раздавался громкий мужской смех, который сопровождался девичьим визгом, в коем она проклинала каждого из них. Вальгард слышал её злобный крик, но ничего, кроме улыбки, он у него не вызывал. Король Рогмон и Вальгард проводили всё время вместе: Они ели, пили и вели долгие беседы. Король желтоволосого народа не интересовался девочкой, мастерски делая вид, что никакой юной особы в его войске нет. Вальгард же сам ничего не рассказывал о той, которая проклинала и его, и его стражей, и даже королевских подданных, которые с улыбкой посматривали на неё, стоило ей в очередной раз выпрыгнуть на ходу из повозки и побежать куда-то в неизвестную ей сторону. Её тут же ловили драуты, сажая на плечо и неся до повозки. Войско из-за неё не останавливалось, ведь каждый её побег длился слишком короткое время. И кому-то казалось, что стражи-драуты специально не связывают её, чтобы в очередной раз посмотреть и посмеяться над упрямой девочкой.       — Эй, коротышка, выходи, — заглянув в повозку, сказал драут и усмехнулся.       — Зачем?       — Этого желает мой господин. А ну, выходи! — закричал страж и тут же рассмеялся, увидев, как девочка дёрнулась.       — Королыба бледноволосая! — прокричала в ответ Ванора. — Будь ты проклят!       Страж отошёл, и в повозку заглянул Вальгард. Он улыбался, рассматривая ту, которая так и не сдвинулась с места, а продолжала сидеть в углу повозки на травяной подстилке.       — Драут! Ты решил меня извести здесь? — встав, она тут же подошла к знакомому ей мужчине.       — Что случилось?       Ванора выпрыгнула из повозки и, подняв голову, хмуро посмотрела на мужчину.       — Меня твои королыбые стражи выпускают только по нужде! И даже так сторожат. Знаешь, мне не нравится испражняться, когда в нескольких шагах от меня стоит твой амбал.       Вальгард улыбнулся.       — Испражняйся в повозке.       — С ума сошёл, драут?       Вальгард рассмеялся.       — Тогда не жалуйся. Идём, вымоешь руки, лицо и отобедаешь со мной. Кстати, ты не голодала?       — Нет. Мне приносили еду два раза. Утром и вечером, — направившись за мужчиной в шатёр, ответила Ванора. — Я никогда так много не ела, всё такое вкусное.       — Что же там вкусного? — войдя в шатёр, спросил Вальгард и налил себе вина. — Горелое мясо, рыба?       — Поджаренное мясо и рыба, а не горелое.       Вальгард беззлобно усмехнулся, увидев, что девочка тут же уселась на подстилку и, отломив кусок хлеба, отправила его себе в рот.       — Это вторая из трёх остановок перед Секраной. Скоро мы будем в твоей столице. Сможешь как следует вымыться и отведать вкусной еды.       Лицо Ваноры озарила счастливая улыбка.       — Что, всё-таки передумал забирать меня? Я так и знала. На вид ты очень умный! — рассмеялась девочка, не обращая внимания на абсолютно безэмоциональное лицо мужчины, который пристально смотрел на неё. — Я знала, что не нужна тебе. Да и что с меня взять? Нечего. Я должна остаться в Секране. Найти брата, работу, а после, может, и смогу устроиться на службу к королеве. Итак, драут, а когда же ты покинешь наши земли? — отломив очередной кусок хлеба, спросила Ванора.       Вальгард громко рассмеялся и протянул девочке кубок с вином. Смеясь, он с трудом присел рядом с ней, положив рядом с собой трость да так близко, что чувствовал запах её пота.       — На какую службу ты собралась, бегрофинка?       — К королеве. А что ты смеёшься? Думаешь, я не смогу? Думаешь, я слабая? Ошибаешься, драут, у меня всё получится. Мне нужно только подрасти и много тренироваться. Вспомни, как я порезала лицо Маре, — с гордостью заявила Ванора. — Жаль, что королева этого не видела. Она бы сразу приняла меня в своё войско.       Вальгард не сводил глаз с девочки. Она не ждала его разрешения, чтобы начать есть, а сразу начала отрывать куски хлеба и мяса с толстой подстилки, на которой стояли чаши с тёплой едой. Взяв из рук мужчины кубок с вином, она тут же сделала глоток этого неизвестного для неё напитка. Сморщившись, Ванора сделала ещё один, и так до момента, пока кубок не стал пуст. Увидев улыбку мужчины, который ловил каждое её движение и взгляд, она громко рассмеялась, откусив от небольшого куска мяса небольшую порцию.       — Понравилось?       — Ага.       — Ещё налить?       — Давай, — с улыбкой ответила Ванора, облизывая блестевшие от жира губы.       — Вальгард снова наполнил кубок вином и протянул его девочке.       — У тебя вкусное вино, драут. Ты богатый торговец, наверное, у тебя полно такого вина. А чем ты торгуешь? — отхлебнув вина, спросила Ванора. — Чем там у вас торгуют? Тканью? Или украшениями? Наверное, украшениями? Интересно было бы поглядеть на ваши украшения. Дай угадаю, они у вас красивые. Я права?       — Красивые, — смотря в большие жёлтые глаза девочки, ответил Вальгард. — Очень красивые.       — А жена у тебя есть?       — Да.       — А дети?       — И дети есть. Трое.       — Везёт твоей жене, — опустошая второй кубок с вином, сказала Ванора.       — С чего ты так решила?       — Жена богатого торговца всегда обеспечена. Ей есть что поесть, что надеть и чем украсить своё тело. У тебя, наверное, и дом большой, да?       — Да.       — А почему ты стал таким грустным, а, драут? — посмотрев на мужчину, спросила Ванора. — Ты скушаешь по семье? Сколько ты не видел их?       — Долго.       — Ничего, драут, скоро ты встретишься с ними. А я увижу старшего брата. Я найду его в столице, всё ему расскажу, и мы вернёмся за матушкой и младшим братом. Начнём новую жизнь в Секране, где никто не будет унижать нас. Было бы ещё лучше, если бы Саргал отыскал Менаса и прикончил эту тварь. Ты же слышал, что он — не мой родной отец? А я знала это. В последнее время я поняла это сама, ведь цвет моих волос тёмный, а значит, я не могу быть чистокровной бегрофинкой. Ну и пусть, главное, что мой отец не Менас. А это значит, что меня никто не посмеет обидеть или ударить, — замолчав, Ванора потянулась за очередным куском мяса.       — Никто тебя не будет унижать, не переживай, — смотря на жующую мясо девочку, сказал Вальгард.       Ванора улыбнулась и посмотрела на него.       — Спасибо тебе, драут, — положив руку на его твёрдую ладонь, сказала Ванора. — Ты очень добрый. Ты спас меня, помогаешь добраться до Секраны, кормишь и поишь. Я всегда буду помнить тебя. Клянусь! — обняв мужчину, девочка крепко прижалась к нему.       Аккуратно положив руки на талию девочки, Вальгард задумчиво улыбнулся и сказал:       — Ты, главное, не убегай, бегрофинка, иначе не доберёшься до столицы, ведь дикие звери любят кости.       — Хорошо, драут, — посмотрев на мужчину, с улыбкой ответила Ванора и расслабленно опустилась на подстилку.       Вальгард молча смотрел на девочку, что полулёжа ела лепёшку. Её бледное лицо стало немного розового цвета, а постоянно довольная улыбка вызывала у него лишь тихий смех.       — Значит, хочешь стать стражницей Её Величества? — наполнив пустой кубок вином, он протянул его Ваноре, которая с удовольствием взяла его. — Желаешь посвятить свою жизнь службе?       — Да. Замуж я не собираюсь, к чему мне это? Менас мне часто говорил, что я страшная, да и никто меня в жёны не возьмёт. Я ничего не умею из того, что должна уметь будущая жена. Пусть другие готовят, латают одежду, моют полы, спят с мужьями и рожают им детей. Фу, мерзость какая! — поёжившись, Ванора сделала глоток вина. — Знаешь, драут, это всё не для меня. Я хочу служить, хочу тренироваться, хочу, чтобы у меня был красивый меч и лошадь. Я хочу, чтобы меня уважали и боялись. А кто боится жён? Да никто!       Вальгард громко рассмеялся.       — Действительно, жён никто не боится, — ответил он. — Чего же ты ещё хочешь?       — Хочу заработать много монет, чтобы купить себе хорошую лошадь и украшения на шею. И чтоб оно было самым красивым. Хочу одежду из кожи и дорогой ткани. Хочу жить в хорошем доме и часто есть мясо. Хочу, чтобы меня боялись. Знаешь, драут, я действительно хочу, чтобы меня боялись. Вот чтоб никто даже не думал обижать меня. А ещё я хочу, чтобы у меня был друг. И мне не важно, из какого народа он будет… Хотя, нет, с человеком я бы не смогла подружиться.       — Почему? — прожёвывая кусок мяса, спросил Вальгард.       — Ты что, драут, не знаешь какие они? Они не могут дружить. Они предают, они наши враги.       Вальгард иронично улыбнулся.       — Поверь мне, бегрофинка, даже среди людей есть достойные существа. Знают они, что такое дружба, таких мало, но они есть. А вот ты их не знаешь, а уже отзываешься о них так скверно. Плохо, дитя, очень плохо.       — Ты видел их?       — Да.       — И какие же они?       — Разные. Добрые и злые, любящие и ненавидящие, богатые и бедные.       — Ты бывал у них в землях?       — Нет, это они были в моих, — ответил Вальгард. — Вернее, на моей родине.       — Я поняла. Ты ведёшь с ними свои дела. Знаешь, драут, я, наверное, так же буду жить. Как и ты. Не буду судить по народности. Главное, чтобы у меня появился друг, ведь моего Зубастика больше нет, — опустив голову, прошептала девочка.       — Я уверен, что в будущем у тебя появится друг.       — Думаешь? — подняв голову, Ванора посмотрела на сидевшего рядом с ней мужчину.       — Да.       Ванора улыбнулась.       — Знаешь, драут, если мы когда-нибудь снова встретимся с тобой, я буду очень счастлива!       — Правда?       — Да. Я подбегу к тебе и крепко-крепко обниму! — рассмеялась Ванора. — А что ты сделаешь?       — Не знаю. А чтобы ты хотела?       — Обнял меня и улыбнулся. Тебе идёт улыбка. И ты сильно пугаешь меня, когда злишься. Скажи, драут, а как тебя зовут? Я уже спрашивала тебя, а ты не ответил. Почему?       — Мне нравится, когда ты называешь меня просто драутом, — улыбнулся Вальгард.       Ванора рассмеялась и окончательно легла на подстилку.       — Драут, а почему ты дружишь с королём Рогмоном? Как ты с ним познакомился?       — Я познакомился с ним в детстве. Наши отцы были дружны.       — Твой отец тоже был торговцем?       — Угу.       — Ты дружишь с моим королём, а со своим королём ты так же дружишь? Расскажи мне о своём короле. Какой он? Я слышала, что он очень жесток. Это правда?       — Да, он жесток, но справедлив, — не сводя глаз с лежавшей рядом девочки, ответил Вальгард. — Тебе кто рассказывал о нём?       — Скупщик Лиф. Он всё знает.       — Прямо-таки всё?       — Да, — с гордостью за друга, ответила Ванора. — Он мне рассказывал, что король драутов очень жесток и ничего не знает о пощаде. Рассказывал, что его земли очень богатые. Он даже имя мне его говорил… Вальгард! — воскликнула девочка. — Верно? Твоего короля зовут Вальгард.       — Верно.       — Вот видишь, мой друг всё знает. И мне кое-что рассказывает. Когда я начну жить в Секране, то обязательно и его разыщу. Знаешь, драут, он очень помогал мне. Когда у меня будет свой дом, я обязательно приглашу его к себе в гости.       — А меня пригласишь? — с улыбкой спросил Вальгард.       — Конечно, ты, главное, не забывай обо мне, когда вернёшься домой.       — Не забуду, поверь.       — Обещаешь?       — Обещаю.       — Когда я найду Саргала, то обязательно расскажу ему о тебе. Расскажу о твоей доброте. Если бы не ты, я бы уже была мертва. Расскажу, что ты сделал с Марой и Хастраном. Но за Мару он расстроится.       — Почему?       — Знаешь, драут, мой брат и Мара тайно встречались, — тихо рассмеялась Ванора. — Наверное, это плохо, но я однажды проследила, куда уходит Саргал. Оказывается он ходил с лес не для молитвы, а для того, чтобы встретиться с дочерью вождя. Он её даже целовал, всё её тело. Это ужасно.       — Почему? — улыбнулся Вальгард. — Твой брат, как я понимаю, юноша, ему это нужно.       — Мара ненавидела меня, а он целовал её. Но я не злюсь на него.       Вальгард усмехнулся.       — За что же на него злиться? За его мужскую природу? За желание провести время с женщиной?       — За то, что он ласкает Мару! Ты что, не понимаешь, драут?! — встав, воскликнула Ванора, недовольно нахмурив брови. — Она меня унижала и даже била, а он что-то ей шептал, улыбался. Знаешь, у меня на ногах есть несколько рубцов, они от её кнута. Она меня избила прямо на дороге. Тогда я уже знала, что они встречаются, но не стала её выдавать, ведь тогда бы Саргал сильно получил от её отца и братьев.       — Ничего, когда твой брат увидит Мару, он не возжелает её.       Ванора замерла, а после громко рассмеялась, вызвав смех и Вальгарда. Наблюдая за девочкой, он неторопливо пил вино, внимательно слушая её истории из детства. Она рассказывала ему о своих частых побегах в лес, о планах, о Скупщике Лифе и о мечтах. Казалось, что Ванора не стыдилась того, что рождена не от бегрофина, наоборот, она гордилась тем, что сказала ей мать о её родном отце, о его чести. Мечтая вслух, она говорила о том, что теперь у неё появилась ещё одна мечта — найти родного отца, понять, кто же она. Узнать о себе то, чего по сей день не знает. Узнать историю своего рода по отцу. Ванора мало что знала о мергосах.       — Скажи, драут, а правда, что твой народ и мергосы враждуют?       — Правда.       — Почему?       — В этом мире каждый должен знать своё место, дитя. Его знает мой народ, твой народ, его даже знают люди, но не знают мергосы. Когда-то они были большим племенем и работали на мой народ. Но, как часто происходит, находится среди послушного стада одно непослушное существо, которое переворачивает всё. Позволяет себе оспаривать законы и порядки. И забирает то, что ему не принадлежит. Так поступили и мергосы с частью земель, которые принадлежали драутам. Повторяющиеся сражения за те земли продолжаются до сих пор с короткими и долгими перерывами.       — А почему никто не хочет уступить?       Вальгард рассмеялся и продолжил:       — Земли те богаты на драгоценные камни, на плодородную землю, которой у мергосов очень мало. Вот ты бы как поступила, если бы у тебя забрали то, что по праву принадлежит тебе?       — Сделала бы всё, чтобы вернуть свою вещь, — спокойно ответила Ванора.       — Вот и мой народ пытается вернуть то, что принадлежит ему, но мергосы — сильные воины, они тоже считают, что эти земли — их по праву, ведь они проливали за неё свою кровь не одно столетие.       — Столетия? — громче обычного спросила Ванора.       — Два столетия мы находимся в стадии незаконченной войны, — тяжело вздохнув, ответил Вальгард.       — А твои пращуры воевали за те земли?       — Да.       — И ты?       — Да.       — Хромота у тебя после той войны?       — Да. Я упал с лошади. Смешно, — усмехнулся Вальгард, — но это так. Но я продолжал сражаться.       — Как же ты сражался со сломанной ногой?       — Драуты не чувствуют боли, дитя. Это помогает в сражениях, но нужно быть внимательным к тому, чтобы из раны не вытекло много крови, хотя нашему врагу нужно как следует постараться, чтобы нанести нам серьёзный вред. Знаешь почему?       — Нет.       Вальгард взял нож и протянул его Ваноре.       — Проведи лезвием по моей руке, — вытянув руку и оголив её, сказал он.       Ванора не задавала лишних вопросов, а молча выполнила просьбу мужчины. Проведя по белой коже, она увидела лишь бледную полоску, что оставляло под собой острое лезвие ножа.       — Как такое возможно?! — с удивлением и улыбкой воскликнула Ванора.       — Кожа драута очень плотная, и лишь наши лекари знают, как её нужно прорезать, чтобы помочь больному или раненому.       — А у бегрофинов всё быстро заживает. От моих ран остались лишь рубцы, у меня уже ничего не болит. Наверное, это тоже помогает в сражениях, верно?       — Конечно, воин-бегрофин после ранения быстро возвращается в строй.       — А почему ты решил стать торговцем?       Вальгард рассмеялся.       — Захотелось!       — А, я поняла, твой король мало платит своим воинам. Вот поэтому ты и стал торговцем. Да и хромота твоя мешает. Я угадала, драут?! — с улыбкой спросила Ванора.       — Не слышал, чтобы кто-то жаловался на его жадность.       — Наверное плохо слушаешь, драут! — громко рассмеялась Ванора.       Вальгард молча с чуть уловимой улыбкой смотрел на устроившуюся на подстилке девочку. Она что-то рассказывала ему, очередную историю из своей жизни, но он почти не слушал её, а думал о том, что сидевшее перед ним дитя вовсе не догадывается, кто перед ней. Он видел в ней огромное доверие к себе, понимал, что девочка не видит в нём никого иного, кроме как богатого драута, который спас ей жизнь. И ему нравилось это. Нравилось, что кто-то смотрит на него, как на простого торговца, пусть и дружившего с королём Рогмоном. Он смотрел в её яркие большие жёлтого цвета глаза и не видел в них страха, того, с коим обычно смотрят на него остальные. Ванора смотрела на него так, как когда-то на него смотрели его близкие, что растили его, когда он был ещё маленьким. Тогда его мало кто боялся, но всё изменилось. Вальгард был окружён страхом тех, кто был подле него, кто склонял перед ним свою голову, которую он мог запросто срубить, если ему так захотелось. Вспоминая себя маленького, проживающего с заботливой матерью и младшим братом, который любил его больше собственной жизни, Вальгард незаметно для себя ухмыльнулся, вспоминая о тех давних временах, которые постепенно превратились в далёкое прошлое.       — Почему ты усмехаешься? — громко спросила Ванора.       — Что? — посмотрев на девочку, Вальгард понятия не имел, о чём она только что рассказывала.       — Я тебе рассказываю, как нашла в посёлке Зубастика. Что тут смешного?       — Кое-что вспомнил.       — Что же ты вспомнил, драут? — налив себе вина, спросила Ванора. — Дай угадаю. Ты вспоминал свою жену и детей, верно? Твоё путешествие затянулось, и ты скучаешь по ним. Тут кто угодно догадается.       Вальгард улыбнулся, но его улыбка была далека от прежней, радостной. Грустная улыбка и задумчивый взгляд на девочку. Он смотрел так, словно перед ним сидела стеклянная статуя, а он старался рассмотреть то, что она прикрывала собой. Грустный взгляд и такая же улыбка.       — И как же ты нашла своего пса, бегрофинка? — Вальгарду было всё равно, все его мысли были там, в далёком прошлом. С матерью и братом.       — Я же говорю, что нашла его в посёлке. Брошенного и побитого кем-то. Менас не позволял мне приютить его, но за нас с Зубастиком вступился Саргал, ведь я поставила условие, что если он не позволит взять щенка, то я уйду из дома, — с гордостью ответила Ванора и улыбнулась.       Вальгард грустно улыбнулся.       — Для тебя он был другом, да?       — Конечно! — Я хочу рассказать тебе одну историю. Про моего короля и его отца. Когда-то, очень давно, когда король Вальгард был мальчишкой, у него был друг. Обычный мальчик, чей отец служил в королевских конюшнях. Наследник трона и сын конюха подружились. Странно, но это так. Они немного повзрослели, стали юношами. Будущий король драутов очень ценил своего друга и уважал, как и тот его, но король Гордан, что был отцом Вальгарда, был против, чтобы странная, по его мнению, дружба продолжалась, и он отругал своего наследника. Отец сильно стыдил его, смеялся над его дружбой, называя её слабостью. Но юный Вальгард не мог отречься от друга, принявшись спорить с отцом. Тому это не понравилось. Да и кто же может спорить с королём? Никто! — разведя руками, сказал Вальгард. — Прошло ещё некоторое время. Вальгард и сын конюха продолжали дружить. Но король Гордан никак не мог принять подобную «слабость» своего наследника. В один из дней он позвал Вальгарда на задний двор, в конюшню, и поставил его перед связанным другом, который к тому моменту был уже знатно избит королевскими стражами. К королю Гордану и его наследнику присоединился и второй сын короля, Герард. Он был младше наследника на два года. Король приказал Вальгарду убить своего друга, чтобы доказать верность трону и отцу, но тот отказался. И тогда король ударил его с такой силой, что сломал тому ногу. Приказ короля Гордана исполнил его младший сын. Он отрубил голову сыну конюха.       — Ужасно! — воскликнула Ванора. — А что же твой король, драут? Что же он сделал?       — Он размозжил голову своему младшему брату на глазах родного отца. Он бил его так долго, пока голова не превратилась в кровавое месиво.       — И что же тогда сделал их отец?       — Пошёл ужинать, — опустив голову, ответил Вальгард.       — Отвратительно!       Вальгард поднял голову и посмотрел на девочку.       — Всё поняла? — спросил он.       — Ну, да, — пожав плечами, ответила Ванора.       Вальгард лишь грустно усмехнулся.       — Ничего ты не поняла, бегрофинка. Лучше доедай мясо и отправляйся к себе, всем нам нужно как следует выспаться. Впереди будет долгий путь.       — Ты же сказал, что до Секраны осталось совсем чуть-чуть. Забыл?       — Одна остановка, чтобы дать жеребцам как следует отдохнуть. Это будет короткая остановка. Только для животных, можно и так сказать.       — Мне всё равно, главное — отыскать Саргала.       Вальгард молча смотрел за тем, как девочка аппетитно доедает мясо. Он ничего ей не ответил и не собирался. Он знал лишь одно: никакого старшего брата она отыскать уже не сможет.

***

      Войско Тао продвигалось по Жёлтым землям. Их встречали некогда жилые, а ныне разгромленные людьми посёлки желтоглазых существ, которые оказались бессильны под натиском вражеских набегов своего главного врага — человека. Крепко держа поводья своей лошади, Тао возглавлял войско. Он не мог иначе, ведь каждый, кто шёл за ним, доверил ему свою жизнь, а значит, он должен идти впереди тех пяти сотен воинов, что в очередной раз доверились ему. Смотря на родину своего отца, Тао внимательно всматривался в каждый уголок чужой для себя земли. Высокие густо растущие деревья, кроны которых могли укрыть от непогоды не один десяток человек, и угольного цвета земля. Лошади громко ржали, утопая копытами в холодной грязи да подгоняемые всадниками, воины же шли неровным строем, и каждый о чём-то думал, говорил и даже пел, представляя себя частью непобедимого войска. Все они были потомками людей и тех, кто бежал из Жёлтых земель и Схаваны. Мергосов среди них не было, ибо тот народ был верен своей земле, Сафре.       Величавые дубы, высокие ели и забытая местным народом тропа, по которой уверенно продвигалось чужеземное войско. Тао знал, куда направляется, но ни семье, ни друзьям он не говорил о том, что его войско пройдёт Кесу. Увидев тонкие серые струйки, что вздымались вверх, Тао ухмыльнулся. Посмотрев в сторону, на Фина, он сказал:       — Родина моего отца.       — Врёшь!       — Правда! — Тао рассмеялся. — Кеса. Забытое своими богами и королём поселение. Идём же, друг мой, познакомимся с теми, кто помнит Эрна из рода Ярга Железного, — пришпорив лошадь, Тао задал ритм и остальным на более быстрый, а тем, кто шёл пешком, пришлось постараться, чтобы не остаться далеко позади.       — Эй, старуха! — прокричал Тао. — Расскажи всем, что к вам явился король Тао, и теперь он желает увидеть вашего вождя! — сквозь смех, наблюдая за испуганной старухой, заявил он, ступая теперь уже по мокрой земле.       — Уже вечер, мне бы не хотелось размахивать мечом в темноте, — сказал Фин, спрыгивая с лошади. — Скверное место. Теперь я понимаю, почему твой отец сбежал отсюда.       Тао рассмеялся.       — Он сбежал из-за моей пышногрудой матери. Если бы не она, так бы и загибался здесь, — осматриваясь по сторонам, сказал Тао. — Три сотни домов, не больше. Взять особо нечего, кроме свиней, которых нам заколют.       — Хорошо бы, но кажется мне, что сюда мы явились не за парой свиных туш, а для чего-то другого, я прав? — Фин с усмешкой посмотрел на Тао.       — Прав, — смотря по сторонам, Тао видел, как из домов выходили бегрофины.       Вооружённые мужчины шли к тем, кто явился в их посёлок без приглашения, к врагу, который уже рыскал по дворам, ломая курам да гусям тонкие шеи. Воины Тао не ждали позволения что-либо взять у тех, кто ещё не пережил зиму. Не страшившиеся людей бегрофины, собравшиеся в толпу, подошли к Тао и Фину.       — Зачем явились? — спросил тот, кто возглавлял толпу желтоволосых вояк.       — Ты кто? — спросил Тао.       — Я бегрофин. Этого достаточно?       Тао улыбнулся. Страха он не испытал, увидев сотню желтоволосых мужчин, наоборот, ему стало смешно, ведь за ним стояло войско в пять сотен человек. Стоило ему отдать приказ, как они уничтожат тех, кто смотрел на него с ненавистью.       — Где твой вождь, бегрофин?       — Здесь нет вождя. Говори с нами. Зачем явился?       — Посмотреть на родину своего отца. Он когда-то жил здесь.       Бегрофин с недоверием смотрел на Тао. Знал, что перед ним стоит полукровка, ибо жёлтые глаза мужчины были единственным признаком того, что в нём течёт кровь желтоглазого народа.       — Как звали твоего отца?       — Эрн, — на лице Тао появилась довольная улыбка.       Мужчина тут же плюнул под ноги Тао, отойдя от того на пару шагов, так же поступили и все остальные. Среди мужчин постепенно появлялись женщины, которые вышли, чтобы посмотреть на незваных гостей.       — Кто ж не знает этого предателя? Его именем называем каждого перебежчика. Проклятое семя! — прокричал мужчина.       Тао подошёл к толпе, но те тут же принялись отходить от него, словно от прокажённого.       — Чем проклятое? — не сводя глаз с мужчины, спросил Тао, обнажая лезвие своего меча. — Разве я похож на проклятого?       — Твой отец — предатель, этим он и проклял свой род, — злостно прошептал мужчина. — Жаль, что ты не взял его с собой, я бы с радостью отрезал ему голову.       Тао остановился, остановилась и толпа, с интересом рассматривая того, кто назвался сыном всем известного Эрна. Им было любопытно увидеть того, в ком текла кровь бегрофина и человека, ведь подобная связь в их землях была под строжайшим запретом. Мужчины смотрели с ненавистью, женщины с интересом, ведь перед ними стоял высокий, крепко сложенный мужчина с таким же цветом глаз, как у них. Его от них отличал лишь цвет волос и рост, а он был выше. Шушукаясь меж собой, женщины обсуждали незнакомого им мужчину, улыбаясь, при этом поглядывая на его меч. Все юные девицы, что жили в Кесе, никогда не видели вооружённых мужчин, ведь их посёлок был беден на отважных воинов, да и войн давно не было.       — Сколько тебе лет, бегрофин? Ты так говоришь о моём отце, будто лично знаком с ним.       — Я прожил сорок зим. Помню я твоего отца, да проклянут его боги.       Тао улыбнулся.       — Каким он был здесь?       — Он — предатель! — прокричал мужчина. — Он опозорил нас. Он убивал своих сородичей.       — Я знаю, что он сделал. Я спрашиваю, каким он был здесь? — Мужем, отцов для двух любящих его мальчишек, чьи жизни он обрёк на долгие муки, — из толпы вышла пожилая женщина. — Он был главой дома, что стоял у реки, где жена, что любила твоего отца, сажала цветы и овощи. Он был сыном Ярга Железного, который не знал поражений в боях и был верен своему народу и земле.       Тао смотрел на подошедшую к нему старуху.       — Его сыновья живы? — Младший давно умер, от хвори и голода. Старший не так давно сбежал. Его имя Менас. Если ты пришёл сюда за своими родичами, то здесь их больше нет. Уходи.       — Где они?       — Старший сын ушёл к Секрану, младший пропал среди войска короля Рогмона, который останавливался здесь. Дочь, хотя вряд ли Ванора его дочь, но всё-таки, её забрал друг нашего короля. Лута, его жена, лишилась рассудка и где-то бродит. Нам нет до них дела. Уходи.       — Отец был прав. Все вы — дикари, — на лице Тао появилась злобная улыбка. — Проклинать тех, кто не сделал ничего плохого, отыгрываться на детях, внуках того, кто сам выбрал свой путь. Ограниченное дикое племя. Вот чем вы славитесь, желтоглазые. Не победами, а именно тем, что гнобите своих же, — сплюнув под ноги старухе, заявил Тао. — А мой отец жив и породил меня, дав жизнь, чтобы именно я плюнул тебе, грымза, под ноги. Знайте же, Эрн из рода Ярга Железного жив! — подняв меч, прокричал Тао.       — В царстве Хамана ему не будет спокойно, — прошептала старуха.       — Поверь мне, срать он хотел на богов и прочую чушь. Я — человек, поэтому знаю, для чего всё это придумано, — Тао громко рассмеялся. — А сейчас мои воины возьмут то, что пожелают! — обернувшись на войско, прокричал Тао. — Это земля моего отца. Берите, что пожелаете!       Довольный крик воинов заглушал недовольные крики бегрофинов, которые ринулись каждый в свой двор и дом, чтобы защитить то, что у них было. И только лишь вооружённая толпа мужчин кинулась на тех, кто остался напротив них. Лязг железа, крики, вопли, визг испуганных женщин, ржание лошадей… Этим и наполнился посёлок. Тао и Фин сражались рядом, прикрывая друг друга от сильных нападок бегрофинов, которые отважно сражались с человеческим и полукровным войском, но одна сотня отвыкших от войн мужчин или вовсе не знавших её не могла одержать победу.       Бегрофины сдались. Раненые, без рук, без глаз, с порезанными лицами… Все они медленно направлялись к своим домам, а те, кто не мог пошевелиться, лежали на холодной земле в собственной крови, умоляя своих богов дать им сил, дабы пережить и это испытание. Неспеша прохаживаясь меж искалеченных тел, Тао слышал довольные крики своих воинов, ведь каждый из них считал это первой победой по дороге к новой жизни.       — Запомни, бегрофин, твоё брюхо проткнул король Малаги, имя его — Тао, и он сын Эрна, что из рода Ярга Железного, — плюнув в окровавленное лицо мужчины, прошептал Тао.       — Будь ты проклят вместе со своим отцом и всеми вашими выродками, — сквозь стиснутые от боли зубы процедил бегрофин.       Тао громко рассмеялся.       — Думаю, что нам нужно собрать войско и уйти, — сказал подбежавший к Тао Фин. — Послушай, друг мой, мы в Жёлтых землях, и кто его знает, с кем встретимся мы на дороге. Всех их объединяет одно: ненависть к человеку.       — Ты когда-нибудь трахал желтоглазых девок, Фин? — протирая лезвие своего меча от крови, спросил Тао.       — Пару раз.       — Понравилось?       — Вони нет, а всё остальное, как у всех! — Фин рассмеялся.       — Мы останемся здесь до рассвета. И я хочу трахнуть какую-нибудь девку. Прикажи, чтоб мне нашли её.       — Послушай, Тао, мы только начали свой путь, а ты уже желаешь прославиться изнасилованиями? Я согласен остаться здесь до рассвета, но не согласен, чтобы здесь произошло изнасилование. Давай не будем портить жизнь невинным бегрофинкам.       — Я могу трахнуть и женщину, познавшую мужчину, — сказал Тао. — Давай же, друг мой, король Малаги желает поиметь желтоглазку.       Фин молча отошёл от Тао. Не скрывая своего недовольства из-за поведения друга, он в очередной раз повиновался перед прихотью желтоглазого змея, коим называли Тао. Кеса утопала в испуганных криках бегрофинов и довольных выкриков воинов. Тех, кто вступил в неравный бой и был сильно искалечен, забрали либо их сыновья, либо друзья, раны которых были не такие глубокие. Визги свиней, которых закалывали голодные воины, не могли заглушить криков тех женщин, которые привлекли внимание воинов. Они брали их сразу же, стоило женщине попасть под его внимание. Стоя у костра, который разожгли воины, Фин молча наблюдал за тем, что вытворяли его похотливые воители. Жаждущие женских тел и власти над побеждённым посёлком, они, словно лишённые рассудка, сновали по деревне, желая как можно больше нанести вреда тем, кто не мог дать достойный отпор. Глотая из бутылки крепкое вино, Фин сел на грязное, лежавшее у кострища, бревно, смотря на то, как уничтожался чужой для него посёлок, и ему было жаль его. Поймав себя на мысли, что ему жаль женщин и их мужей, которые были вынуждены вступить в неравный бой, обрекая себя на боль и смерть, Фин закрыл глаза, не желая смотреть на весь тот хаос, что учинили воины.       Услышав очередной женский крик, Фин открыл глаза и сразу же пожалел об этом: перед его глазами его друг, тот, кому он много раз доверял собственную жизнь, насиловал девушку. Среди остальных воинов, что апатично наблюдали за происходящим, среди криков других женщин на холодной и мокрой от крови земле Тао с животной яростью насиловал юную бегрофинку, крепко держа её за длинный жёлтый волос. Его лицо озаряла довольная улыбка и наслаждение, каждое его движение отзывалось громким криком несчастной. «Да простят тебя боги, друг мой», — прошептал Фин и тут же отвернулся, принявшись опустошать бутылку с вином.       — Что, скучаешь? — присев рядом с Фином, спросил один из воинов. — Пойди да возьми себе какую-нибудь девку и повеселись как следует.       — Не хочу, — не поднимая головы, ответил Фин.       — А зря, дырки у этих существ узкие! — громко рассмеялся воин и тут же ушёл, заметно пошатываясь.       Фин остался сидеть на бревне, спиной повёрнутый к остальным воинам, которые веселились, нанося боль и муки женщинам и невинным девушкам. Кеса погрузилась в тёмную ночь и хаос. Всё закончилось с рассветом, когда протрезвевшие и наигравшиеся воины принялись просыпаться и вставать с холодной земли. Фин спал у костра на подстилке, Тао сидел рядом с ним, смотря на опустевший посёлок. Посмотрев на друга, Фин сказал:       — Повеселился?       — Да.       — Теперь нужно продолжить путь, а голова каждого воина, словно бочка, — встав, сказал Фин.       — Мои люди заслужили как следует отдохнуть. До этого посёлка мы не знали достойного отдыха, а в пути мы больше ста дней и ночей, друг мой.       — Сто спокойных дней, я уж начал верить в чудеса, — Фин мочился на тлеющие угли. — Интересно, как встретят нас в Белых Холмах? Кстати, ты хотел увидеть здесь своих родичей. Верно?       — Да. Было бы интересно посмотреть на них.       — Куда они делись?       — Разошлись, кто куда. Да и срать я хотел на них, — встав, заявил Тао. — Нет значит нет, нам нужно продолжить путь.       — Ты вчера изнасиловал женщину или девушку?       — Она была девственницей, — на лице Тао появилась улыбка. — У тебя когда-нибудь были подобные?       — Жена.       — И всё?! — рассмеялся Тао. — Я думал, ты истинный ценитель женщин!       — Я люблю женщин, поэтому не насилую их, — не смотря на друга, ответил Фин, принявшись подготавливать своего жеребца к предстоящей дороге.       Тао промолчал. Где-то в глубине себя он понимал, что поступил скверно, но что сделано, то сделано, и он был готов продолжить свой путь.