Обретение души и сычуаньский перец

Лань Чжаня не подпустили к скамье, на которой потерял сознание его муж. Дабы не смущать присутствующих студентов и старейшин. Им занимались специальные люди, пока мужчина сжимал в бессилье зубы, до тех пор, пока они не начали натурально скрипеть. — Успокойся, брат, — похлопал по спине сочувствующий Лань Сичэнь, — сейчас ему окажут первую помощь и отнесут в твои покои. Там уже разбирайся с ним сам. В холодный источник идите после колокола. Чтобы не привлекать внимания, которого и так слишком много. И дергаться перестань. Это всего лишь наказание для детишек. Завтра будет уже скакать по крышам, как горная обезьяна, это же Вэй Усянь. — Мгм, — только лишь смог ответить младший, находящийся на грани помешательства от переживаний. Где-то он даже сожалел, что привёл своего супруга именно в Облачные Глубины. Вэй Ин не был создан для соблюдения правил, вот ни на миг. Несчастный его муж, потерявший память, теперь терпел различные наказания каждый божий день за те или иные проступки. О да, Лань Чжань понимал как никто, что это его суть, его внутреннее бунтарское состояние, которое невозможно удержать в рамках. Сколько раз, уже после того, как они начали делить ложе, его проделки заканчивались в железных объятьях Лань Ванцзи, с последующим продолжением. Только это гасило вечный огонь в его заднице, ищущей постоянных приключений. Сейчас же эта опция была недоступна и, скорее всего, уже утратила свою актуальность навсегда. Маленькое воплощение его мужа шарахалось от Нефрита, словно от чумы. Лань Чжань тяжело вздохнул, глядя на величественные водопады, поднимающие белое облако водяной пыли. Как часто он смотрел на них в немой скорби и мольбе, в то время, как мятежная душа его мужа находилась неизвестно где. Он вёл безмолвный разговор с ним. Генерируя возможные ответы любимого на те или иные ситуации, или вопросы. Так он себя успокаивал долгие и долгие годы. Воспроизводя в своей памяти его улыбку, его смех, флирт, вечное подшучивание и поддразнивания. То, что казалось раздражало его тогда, теперь виделось довольно милым и даже прекрасным. Наконец Лань Чжаню было позволено удалиться в покои. Лань Сичэнь незаметно опустил подбородок, глядя на брата, и тот без слов понял его. Спокойно повернувшись, заложил руки за спину, словно прогулочным шагом, направился к своему дому. Вэй Ин лежал на животе, одетый только в одни нижние штаны. Его спина была в жутких красных полосах, кое-где проступала кровь. Судя по запаху, его уже успели намазать заживляющим средством. Лань Чжань внутренне поëжился от того, что это делал кто-то чужой, не он сам. Парень играл со своими пальцами, видимо вспоминая строение арканов, которые ему показывал Ванцзи. Как только он услышал шаги, сразу застонал, словно умирающий на поле боя рыцарь, не меньше. — Тебя никогда не наказывали прежде? — Да, нет! Мо Сюаньюй не сразу нашёлся, что ответить. С побоями он был знаком не понаслышке, так как его хулиганистый характер постоянно доставлял хлопот его пяткам, по которым бьют деревенских ребятишек, также заднице и спине. Но сразу так сообщать Лань Чжаню, что всё в порядке, было бы глупо. Все же может закончиться уроками каллиграфии или бесконечной бесячей медитацией. Ну Шавассана не в счёт, её как раз парень уважал безмерно, но с учетом того, что на спину ему лечь не судьба, шавассана отменяется. — Так да или нет? — Ну не так сильно. Уууу, больно, — завыл парень, всеми силами выдавливая слезу, глядя на обеспокоенное лицо мужчины. Внутренне он падал от смеха, глядя на то, как суровый, каменный Второй Нефрит в растерянности не знает что и делать. — Потерпи немного, через пару часов мы пойдём к ледяному источнику. Тебе станет легче, обещаю. — Ледяной? Прям холодный? — Мо приподнялся на локтях, тревожно посмотрел на старшего. — Мгм, — согласно кивнул Ванцзи. — Я не хочу в холодный. Можно мы не пойдем? — Ты же страдаешь. — Кажется, я не так уж и страдаю, Лань Чжань. Ну честно. Мне уже стало легче. — О да, я вижу! — отозвался старший с тенью улыбки на полных губах. Когда закатное солнце затерялось в раскидистых лапах исполинских сосен, соскользнуло с узорчатых крыш Облачных Глубин, ударил колокол, возвещающая о том, что все адепты должны быть в своих цзинши. Две светлые фигуры, заручившись специальным разрешением главы клана, направились к источнику, под молчаливую истерику одного из них, который не желал лезть в ледяную воду. — Источник сокращает заживление любых ран в несколько раз. Завтра уже будешь здоровый. — Может я хочу быть больным. Ты же будешь за мной ухаживать? — совершенно капризным тоном произнес Сюаньюй и сердце старшего дрогнуло на миг. Понятно, что это всё уловки хулиганского мальчишки, но в прошлой его жизни с этого начались их непростые отношения. Лань Чжань часто ловил себя на мысли о том, что всё происходящее напоминает дежавю. Его выходки, подтрунивания — своеобразная привязанность. Словно магниты с противоположными полюсами, что так неумолимо тянутся друг к другу. Причем в этот раз Лань Чжань вполне себе осознавал происходящее. Тогда же, много лет назад, всё было раздражающе-кошмарным, он метался от ненависти до жгучего желания, с трудом сдерживая себя от многих необдуманных поступков и мыслей, которые роились в голове, словно наскакивая одни на другие. Похвастать же выдержкой и целомудрием внутри своих мыслей он не мог. К своему прискорбию. Наверное, только его брат, Лань Сичэнь, мог отчасти догадываться о том, что происходит за извечной мраморной маской брата. — Лань Чжань, миленький, я боюсь воды! Можно я буду болеть дальше? Я хочу спать. И поесть было бы неплохо. Точно. Я хочу кушать. — Канючил Мо, зная, что Лань всегда отзывался на просьбы такого характера, нелегально добывая для него сычуаньский перец, чтобы парня не тошнило от пресного гусуланьского варева. — Сними одежду и оставь штаны. Так будет комфортно. Тебе нужно побыть в источнике около десяти-пятнадцати минут для эффекта. — Нет, я не могу, я не хочу. Лань Чжань, — отчаянно хватаясь за его белые рукава, стонал Мо. Наконец старшему надоело слушать причитания, сняв верхние одежды с себя, он сам раздел его, как ребенка, повалив на плечо, начал погружаться в источник, аккуратно опускаясь по белым каменным ступеням. Зайдя где-то по пояс, он осторожно поставил парня на ноги, слушая его завывания. — Лань Чжань, ты же не снял одежду, — парень смял в кулаке его нижнюю рубашку. Старший словно не замечал барахтанья Мо, продолжая двигаться по белым ступеням, ведущим глубже под воду, и таща за собой дрожащее тело парня. — Мгм. На самом деле Лань Чжань просто не хотел пугать или как-то смущать молодого Мо, вспоминая, как сильно того шокировали обстоятельства их прошлой совместной жизни. Он старался ни словом, ни действием, ни взглядом не выдать своих внутренних переживаний по этому поводу. В конце концов мальчику не обязательно ввязываться в близкие телесные отношения, особенно если он не желает, если ему это противно. Достаточно того, что он рядом. Пусть так и остаётся. — Господи, эта вода кошмарно холодая, — продолжал причитать Мо, прыгая с ноги на ногу. — Тебе нужно подержать свою спину в воде. Перестань прыгать! — Ну я не могу. Мне х-холодно! Лань Чжань раздевайся! Почему я один тут голый, так нечестно! — Не думаю, что это уместно, — отозвался старший. Парень, который скакал вокруг мужчины, дёрнул того за полы облачения, распуская нижнюю рубашку, которая поплыла по поверхности воды, словно прекрасная утопленница. Заигравшийся Сюаньюй резко остановился, так как на широкой груди, которая внезапно оголилась из-за того, что парень сдëрнул с неё рубашку, обнаружился огромнейший ожог. Не просто ожог — тавро. — К-кто это сделал? — кончиками пальцев Мо тронул метку в виде солнца, уродливо исказившую часть алебастрово-белой совершенной кожи. Лань Чжань молчал, спокойно глядя на замершего юношу, который уже отстукивал своими зубами непонятный ритм. Ни одного мускула на лице старшего не дëрнулось. Он спокойно поймал с поверхности свою намокшую одежду и, развернувшись, пошёл по направлению к берегу. Тут Сюаньюй с ужасом обнаружил, что вся его широченная спина исчерчена глубокими ранами, явно не бамбуковых палок. Это было нечто ужасное. Что мог претерпеть человек в этой жизни, чем он так провинился, что такие шрамы остались на всю его жизнь? — Лань Чжань! — пытаясь бежать за ним, младший хлопнулся в воду плашмя, смешно забарахтав ногами и руками. Но вскоре, найдя твердую поверхность под ногами, он выбрался следом за заклинателем. Они оделись в тишине, прерываемой сопением Сюаньюя, который с трудом протискивал влажные руки в сопротивляющиеся рукава. У старшего словно и вовсе этой проблемы не существовало. Возможно, он бывал тут частенько и эти действия для него привычны. Пока парень обдумывал то, что могло привести такого совершенного человека к кошмарным ранам на спине и груди, он уже и забыл о своих, побитых бамбуком. Лань Ванцзи остановился возле его ученической кельи, кивая на дверь. Мо рассчитывал остаться в доме у Лань Чжаня, но, похоже, старший так вовсе не считал. — Тебе принесли свежую одежду и кое-что из еды, — на этом мужчина развернулся и просто ушёл. — То же мне муж. — Буркнул про себя Мо. Хотя он и сам не осознавал, что именно должен был сделать старший в данной ситуации. Но парню показалось, что тот слишком холодно к нему отнёсся. Больная спина напомнила о себе, пробудив от весьма неспокойного сна, когда среди ночи он проснулся от тянущей боли по всей поверхности раненой кожи. Простонав словно умирающая чайка, он выполз из-под простыней, злой как черт. А Лань Чжань наверное сейчас ещё медитирует. Кажется, он вообще не спит и не ест. Словно монах, достигший просветления. Накинув на себя легкие нижние одежды, он выскользнул, словно тень, взбираясь голыми пятками по черепице своего общежития. Давненько он не бегал по крышам, как любил это делать в своей деревне. Немного скользкие от ночной росы ажурные своды приятно холодили пятки. Юркая фигурка перепрыгивала с одной постройки на другую, а свежий воздух дарил такое необходимое облегчение его горящей спине. — Кхм, — звук кашля раздался совсем неподалеку. Припав грудью к крыше какого-то здания, Мо начал озираться в поисках источника. Сначала ему показалось, что это Лань Чжань. При этом парень испытал смешанные чувства. Вроде бы он и боялся его, но с другой стороны — он был единственным, кто никогда не наказывал, а наоборот — защищал его, чтобы не происходило дикого вокруг. Но нет, это был похожий на Лань Чжаня как две капли воды — Сичэнь. — Вэй Усянь! — тихо, но очень чётко произнес он, глядя прямо в глаза парню. — Вообще-то, меня так не называют здесь. И ходят слухи, это опасно. Некоторые из адептов могут вполне быть недовольны моим присутствием. — Иногда мне кажется, что ты всё помнишь, и просто дурачишь нас. — Хотел бы я вспомнить. Тот, кого ты назвал, мне нравится. Я хотел бы быть им. Но. — Ты похож на Вей Ина больше, чем сам Вэй Ин, как бы странно это не звучало. Но позволь спросить тебя, почтенный, почему в столь поздний час, после колокола, ты тут скачешь по крышам, рискуя своей спиной и задницей? Помнится, тебя только сегодня избили палками. Неужто тебе не хватило? Дорогой мой брат утверждал, что это больше, чем ты способен вынести в новом теле. — Мне не спалось и я решил остудить свою пострадавшую спину целебным ночным воздухом Гусу. — Вполне логичное объяснение. Но позволь дать тебе небольшой совет, хоть ты и не просил. Всё, что касается твоей многострадальной задницы, отражается на моём брате. Это ему больно, когда тебя бьют, и за дело, между прочим. — Ты думаешь меня это способно задеть? — с вызовом спросил Мо. Сичэнь улыбнулся многозначительно. Этот неугомонный парень в своём новом теле был очевиден для главы клана, как простейший амулет, разгоняющий мух. Конечно, его это заденет. Вэй Ин, хоть его ненавидят и боятся, представляют беспощадным злом по сути, будет сострадать всякому ближнему, не говоря уж о своём драгоценном муже. Лань Сичэнь точно видел его восхищённые глаза, изучающие по-детски открыто его брата, как многие годы назад, так и сейчас. В этом смысле не поменялось ничего. — Вы же сегодня посещали источник? — внезапно спросил Первый Нефрит. — Ничего там не было! Если ты на это намекаешь! — поспешно ответил парень. — Боже, Вэй Усянь, похоже у тебя проблемы с «этим». Но не суть. Я хотел спросить, видел ли ты шрамы на его спине? — Ммда. Случайно увидел. — Так вот, в прошлом Лань Чжань встал против всего родного клана, против тридцати трех старейшин, чтобы защищать тебя. Этот образец благочестия и гордость ордена с самого детства. В наказание за это ему нанесли тридцать три удара дисциплинарным кнутом, оставив никогда незаживающие раны. Они болят всегда и будут болеть всю жизнь. Он с покорностью и достоинством принял это наказание. Конечно, можешь считать, что ты тут ни при чëм. Но, Вэй Усянь, я тебя очень хорошо знаю. Так что сейчас ты уберëшься с крыш Облачных Глубин и не будешь искать приключения на свою многострадальную спину, и сводить с ума моего брата. — Лань Сичэнь. Можно вопрос? — Да уж. Задавай. — Откуда у него этот шрам на груди? — А это, мальчик мой… Дань скорби по своему мужу… когда он пропал так, что и тела его не осталось. Он искал его многие годы и не оставлял попыток. То был момент отчаянья. Твоя прошлая земная оболочка хранила такой же шрам. Полученный когда-то по-глупости, защищая малознакомую заклинательницу, которой он предназначался. Вэй Ин подставил свою грудь взамен её лица. Безрассудное благородство. Мо машинально прикоснулся к своей груди, в том самом месте, где видел клеймо у Лань Чжаня. Сколь сильна была его любовь, что он претерпел такие муки во имя его предшественника. Теперь стало понятно, почему душа Вэй Усяня так стремилась переродиться. Даже с такими потерями. Все оказалось гораздо сложнее и запутаннее, чем казалось вначале. Всё это внушало уважение, а также сожаление, что он, Мо Сюаньюй, в действительности не имеет никакого отношения к этим людям. Он гораздо хуже и проще… Но всё же Лань Чжань видит в нём Вэй Ина. По этому поводу Мо испытывал совершенно смешанные чувства, сбивающие с толку. — Он будет злиться, если я пойду ночевать в его дом? В общежитии мне снятся кошмары. — Думаю, это правильное решение. Будь осторожен. Береги его. Мо Сюаньюй, с ловкостью геккона, спустился со стены и, махнув на прощание рукой главе клана, на цыпочках побежал к дому Лань Чжаня, надеясь обнаружить его либо спящим, либо медитирующим. Не найдя его в кровати, он облегченно вздохнул, ныряя под тонко пахнущие сандалом простыни. Его кровать была куда как удобнее, хотя все постели в Облачных Глубинах устраивались по единому принципу. Но, видимо, его душе, которая принадлежит мятежному Вэй Усяню, было спокойнее засыпать именно здесь. Помнил же он как-то арканы высшего уровня, может быть это такая же память, которая действует по непонятным никому механизмам. Недолго размышляя над услышанным сегодня, Мо погрузился в сладкий сон, автоматически поворачиваясь на живот, дабы не тревожить саднящую спину. Лань Чжань, долго медитировавший, усмиряющий свои мысли и мятущуюся душу колоссальными усилиями воли, вернулся в свою цзинши за пару часов до утреннего колокола, и обнаружил в своей постели Вэй Усяня. Словно сама суть парня тянулась к Ванцзи и, таким образом, не давала впасть в чёрную тоску, которая уже начинала трогать сердце Второго Нефрита. Заклинатель провел тяжелую ночь, борясь с собой, со своими чувствами и страстями, горькими слезами смиренной медитацией, чтобы в конце пути обнаружить в своей кровати того, кто был причиной сего тотального пожара души. Аккуратно сняв сапоги и поставив их по правилам Облачных Глубин, он стянул верхние одежды, скользнул под тонкое одеяло, обнимая теплое тело своего мужа, пока тот не мог этого осознать. Отведя длинные пряди от его лица, Ванцзи улыбнулся, глядя на то, как Сюаньюй морщит нос от того, что ему щекотно. Наконец, налюбовавшись им вдоволь, он аккуратно замер рядом, засыпая в позе, согласно установленным правилам: на спине, руки вдоль тела на одеяле. Пока Мо Сюаньюй, как в прошлой, так и в этой жизни, раскидал конечности, словно морская звезда в дикой пляске. На рассвете, после колокола, возвещающего о начале нового дня в Облачных Глубинах, с превеликим трудом Хангуан-цзюнь разбудил парня, которому с утра нужно было идти на занятия. Вэй Ин, по-своему обыкновению, долго приходил в себя, осознавая, где он и почему Второй Нефрит трясет его плечо. Наконец вспомнив всё, что было вчера, он устыдился своего порыва. Хоть спал он и правда как убитый младенец в кровати, пахнущей сандалом, но сейчас, с утра, ему казалось, что это вторжение было излишним. — Ты будешь ругаться? Что я сюда пришёл без спросу, — отчаянно потупился Мо. — Почему ты постоянно спрашиваешь, буду ли я ругаться? Насколько я помню, ещё ни разу тебя не ругал. В этой жизни точно, — ставя обувь Мо рядом, ответил Лань Чжань. — А в прошлой? — не унимался парень. Тень улыбки скользнула по лицу Ванцзи. Ведь Вэй Усянь был занозой в заднице всегда, даже если сильно старался таковым не быть. — А можно я не пойду сегодня на утреннюю медитацию? — Нет! — Ну вот, а говорили, ты добрый. — Интересно, кто тебе такое про меня рассказывал? Пока Сюаньюй с видом висельника плëлся на медитацию, подскакивая и выбиваясь из общего ряда степенных учеников, ухмыляющийся про себя Лань Чжань кормил толпу кроликов, доставая из корзины, нарезанные для них, морковь и салат. Не узнать Вэй Усяня в толпе было просто нереально, даже если его одеть как всех, заставить себя вести прилично, всегда глаз цеплялся за неугомонного парня, которому мешало жить шило, живущее своей жизнью, в его заднице. Он вывернулся через плечо, показывая язык Лань Чжаню, тот в ответ только закатил глаза, и то в своих мыслях. После занятий заклинатель уже ждал возле класса своего протеже. Мягко кивнув, он знаком велел следовать за ним. Отделившись от остальной группы людей на приличное расстояние, уже не выдержал столь длительного молчания, учитывая то, что весь день на уроках он только этим и занимался — сохранял тишину бесконечно и вел себя прилично, аки ангел небесный, к вечеру парня уже натурально срывало. — Лань Чжань! Лань Чжань! — Мо дëргал его за рукав, даже зная, что тот его слышит всегда, даже тогда того не хотел. — Куда ты меня ведёшь?! Скоро же время ужина! Мы можем не успеть и дежурный учитель будет снова на меня ругаться. Он говорит, что я должен получать все витамины и нутриенты. И в здоровом теле — здоровый дух! Хотя еда ваша — гадость редкая! — Сегодня мы отправимся в деревню. У нас есть там пара дел, потом мы поужинаем и останемся на ночлег на постоялом дворе. — Ого! — просиял парень. — И ты не боишься, что я могу убежать? Мужчина посмотрел на него, словно на годовалого неразумного ребенка. Сюаньюй понял и без слов. Вообще, Ванцзи вполне мог общаться лишь своими леденящими душу взглядами. Ему и ругаться не обязательно, может и очами уничтожить, без арканов и лишних телодвижений. — Лань Чжань! А что мы будем делать? Какие дела? Старший молча протянул ему флейту. Не ту, зелёную из бамбука, которую он сам срезал в роще, а чёрную, красивую, которую он брал с собой на испытание, но её пришлось вернуть на место, после всего произошедшего. Она казалась достаточно грубой и изящной одновременно. Благородное тёмное дерево, высушенное в специальных условиях, вырезанная невиданным мастером, скорее всего заклинателем. Даже просто грядя на неё, можно было сказать, что голос будет уникальной красоты. У Сюаньюя зачесались губы и он незаметно облизал их. Он так долго не играл, а ведь это то, без чего парень себя не видел и не представлял. Жадные руки потянулись к произведению искусства и Лань просто отдал её. Хотя Мо казалось, он запретит. — Только не играй сейчас. Подожди, мы дойдем до места, — с еле заметной улыбкой попросил старший. Эти его мимолётные улыбки были редки, словно диковинные бабочки. И Мо Сюаньюй порой замирал, глядя на нетипичное выражение красивого лица. На учёбе он так часто наблюдал Хангуан-цзюня в жизни, и это был совершенно каменный непробиваемый человек, с железной волей и выдержкой. Казалось, его не способно волновать вообще ничто земное. Хотя новое воплощение души и не было вполне себе рядовым явлением. Скорее, это являлось исключительным чудом… Для всех, кто об этом ведал. Путь был длинным и они сократили его полётом на мече, к сумасшедшему восторгу младшего, который только что не визжал, цепляясь за Лань Чжаня, словно тот был деревом, а Мо — обезьяной. — Ты привел меня на кладбище? — озираясь на покосившиеся камни и склепы спросил Мо, глядя как заклинатель вытаскивает из мешочка Цянькунь, лопату и продолговатый предмет, завернутый в белую ткань. — Тебе нужно будет призвать мертвецов. По понятным причинам мы этого не можем делать в Облачных Глубинах и в близлежащих территориях. Но ты должен уметь этим управлять. — Это темное искусство! — Именно так. — Это порицается всеми нормальными заклинателями, но Вэй Ин… Он… — Именно так. У меня нет намерений учить тебя темному искусству. В тебе это уже есть и живёт. Но когда ты будешь играть на флейте и возле тебя соберутся мертвецы, ты должен знать, как поступить в этот момент. А не шарахнуть первым попавшимся арканом и не выжечь пару городов мимоходом. — А что играть? — спросил парень, уже прислоняя к губам чёрное отполированное дерево. — Просто играй… Вэй Ин заиграл так жадно, наконец дорвавшись до инструмента. Каждая высокая нота срывалась в сухой треск. Он давно не практиковал и в его исполнении чувствовалась некая зажатость, которая, впрочем, быстро исчезла с тем, как он набирал темп и обороты. Закрыв глаза, наслаждаясь мелодией, которая заканчивалась там, где начиналась новая, снова и снова. — Мо! Мо Сюаньюй? — тихо позвал Лань Чжань, но парень услышал так, словно он говорил ему прямо в ухо. Юноша открыл глаза и обнаружил себя окруженным серыми лицами мертвецов, в разной степени разложения. Запах был чудовищный. И пока парень играл, он его совсем не ощущал, сейчас же ему стало дурно. Он тонко взвизгнул и метнулся к единственной белой возвышающейся фигуре, впечатавшись в неё всем телом. Дрожа и цепляясь пальцами, словно мертвецы собирались содрать с него кожу прямо на живую. — Успокойся. Это ты их призвал. Значит можешь обратно всех положить. Сейчас я покажу тебе как играть «Покой». Мертвецы, впрочем, оставались на своих местах. Они стояли, глядя застывшими глазницами в пустоту, зияя чернотой ртов, чуть покачиваясь, словно от ветра. Они не пытались нападать или ещё что, просто стояли толпой возле двух заклинателей. Продолговатый туго завёрнутый предмет оказался изящным гуцинем. Длинные пальцы Ванцзи порхнули над струнами, вызывая нереальные звуки, резонирующие, словно с самими облаками и закатным солнцем. — Возьми свою флейту и следуй за мелодией. Ты же так играть научился. У тебя легко это получится. Эта музыка называется Покой. Мелодия была несложной и, после пары аккордов, Мо подхватил её, заливаясь протяжными звуками с небольшими вариациями. Словно обыгрывая каждую тягучую ноту от Лань Чжаня. Мертвецы стали оседать на землю, будто засыпая. Наконец все вокруг повалились, словно колыбельная имела реальный снотворный эффект, сравнимый с маковым отваром. — Теперь тебе необходимо заставить одних мертвецов закапывать других. А последнего закопаешь сам. — Как я это сделаю? Лань Чжань кивнул на его инструмент, который он зажимал в руке так, что побелели костяшки. Армия мертвяков, то ещё развлечение, даже с учетом того, что они были послушные. — Сформируй своё желание в голове и играй. Именно так ты делал раньше. И судя по эффекту — должно всё получиться. Выбери конкретного, сейчас. Озвучь свою мысль музыкой. Твоя флейта — очень серьезное оружие, теперь ты это понимаешь. — О, Лань Чжань, получается! — вскрикнул Мо, когда ловко орудуя лопатой, один высокий мертвец начал закапывать другого, который упал в разорванную яму добровольно. — Ты можешь их заставить драться. Защищать себя или кого-то ещё. Но это обычные мертвецы… Это крестьяне, которые умерли в покое. Есть ещё типы усопших, с которыми ты взаимодействовал в прошлой жизни, те называются — лютые мертвецы. Там немного сложнее. Они сильнее и даже имеют кое-какой интеллект. Но к этой теме мы ещё вернемся. Сейчас же играй быстрее, надо с этим заканчивать.