Обретение души и сычуаньский перец

Мо Сюаньюй очень давно не бывал в деревнях, с тех пор как поселился в Облачных Глубинах, и сейчас, идя по центральной торговой улице, вертел головой так, что она грозила выкрутиться из шеи совсем. Ступая по мощенной дороге, он глазел на красные вывески, предлагающие всё на свете, даже «перерождение в богатой семье». Сюаньюй поëжился. Хотел бы он переродиться там, где его бы любили настоящие родители. Своих родных он совсем не помнил, по обрывочным сведениям его забрали ещё младенцем. Запахи готовящейся еды приятно щекотали ноздри. О да! Вовсе не то унылое варево Облачных Глубин, а это было мясо, сладости, специи! Всё, что так любил Мо Сюаньюй, и что давно не пробовал. Дымящиеся прилавки вызывали нешуточное слюноотделение. Только каменный Ванцзи, словно не обращал на это внимание. Видимо, не испытывал голода вовсе, питаясь солнечной энергией. Что-то такое читал юноша в старинных книгах пыльных библиотек, куда ученикам ходить не приличествовало бы. Уличные акробаты, певцы, рассказчики привлекали к себе взгляды парня, который пару раз, забываясь, чуть не упустил из вида белую фигуру Лань Чжаня. — Ой, что это? — принимая из рук заклинателя два пузатых глиняных горшочка, спросил он. — «Улыбка императора». Вино такое, местная достопримечательность. — О, Лань Чжань! Я и не знал, что ты пьëшь алкоголь. — Нет, — поджав губы ответил он и, немного помедлив, добавил, — Это тебе. — Оу! Спасибо! В первый раз забываясь долгое время буду расслабляться с помощью вина, а не медитаций! — Выпьешь после медитации, раз так. — Ну, Лань Чжань! — возмущенно протянул Мо. — Я пошутил. Мо Сюаньюй удивленно посмотрел на него. Хангуан-цзюнь, который шутит — это зрелище явно не для слабонервных. Они прошли по торговым улицам дважды и Мо разглядел всё, что он только захотел. Старший не думал его торопить, наблюдая за искренним восторгом младшего, который хлопал в ладоши, глазея на глупые фокусы или дышащего перегаром чревовещателя со своей грязной куклой. К тому моменту, как они заселились на постоялый двор, Мо уже дремал, прямо стоя. Как только их комнаты были готовы, парень повалился на одеяло, даже не удосужившись раздеться. Два пузатых бочонка с Улыбкой императора остались стоять целыми на низком столике. Заботливый Лань Чжань только снял с него обувь, аккуратно поставив её рядом. Он не стал раздевать парня, дабы не беспокоить сладкую дрëму. Удалившись в свои покои, Лань заказал себе воды для омовения и чая. Через полчаса служащие принесли бочонок и наполнили его водой. Ванцзи спокойно погрузил гудящее от усталости тело в горячую воду, закрыв глаза от удовольствия. Его саднящая постоянно спина ощутимо покалывала, но за долгие годы он уже привык к этой боли, уже сроднился с ней. Такова цена его деяний. Если бы был выбор, он поступил всё ровно так же, как тогда. Нефрит много думал о Сюаньюе, практически всегда. Порой запрещая себе изводить душу нелепыми метаниями, не к месту и не ко времени. Но мысли сами собой упрямо возвращались в это русло. Это утомляло. Слишком активный парень, впервые ощущающий довольно жесткие рамки, в которые его усиленно загоняет Орден. Лань Чжань откровенно боялся, что Мо может если не вспылить, то впасть в уныние. И непонятно, что из этого худший вариант. Он надеялся, что прогулка по деревне и успешная практика тёмных искусств, которую он организовал в обход старейшин, тех, кто были в курсе перерождения, немного подбодрит его. Потом мысли пошли в том направлении, которое Лань старался избегать, как только мог. Бочка воды, постоялый двор, две комнаты рядом… Это слишком. Набрав воздуха, Ванцзи сел чуть ниже и погрузился в горячую воду с головой. Он не хотел думать о том, что запретил себе в первый день, когда Вэй Ин переступил порог Облачных Глубин в новом теле. Не хотел, но всё же думал. — Без специальных заклинаний дыхания под водой, воздух кончался критически быстро, и пришлось вынырнуть на поверхность, отлепляя назойливые пряди от лица. — Лань Чжань! — раздался тревожный голосок Мо, — я думал ты собрался утопиться. От неожиданности мужчина вздрогнул, вперив испуганный на доли секунды взгляд. Затем лицо привычно вернуло себе степенное безразличное выражение. Старший посмотрел на парня, как на назойливую муху. — Помнится, я оставил тебя спящим. — Я выспался! К тому же, — он показал на пустой горшок из-под вина, — как я мог пропустить это? — Действительно, — буркнул Лань, погружая плечи под воду. — Сам купаешься, а мне воды не оставил? — Сходи вниз, закажи себе тоже. — Ну, Лань Чжань! — Мо присел на край дубовой лохани и опустил кончики пальцев в воду, глядя на явно смущающегося старшего, что было неожиданно. Сколько раз уже сам старший купал Мо, и никогда не было и тени смущения. Всегда чёткие движения и по делу, все взгляды, словно выверенные по линейке целомудрия. Но тут Усянь заметил нечто новое, неуловимое. Мо хохотнул, наморщив нос. — Лань Чжань, я бы мог помыть тебя, так как ты устал в заботах обо мне за целый день! — парень предложил это искренне, но игривый смысл всё же присутствовал. Он хотел ещё раз увидеть то, как сам Хангуан-цзюнь растеряется в ответ на неожиданное предложение. Ох уж этот целомудренный Нефрит! — Я предвидел, что с тобой может быть такое, — поджав губы, ответил старший, — поэтому у меня есть для тебя развлечения и на ночь. Он кивнул на мешочек цянькунь, стоявший на столике рядом с чайным набором. Неверящим взглядом Мо взглянул на учителя, потом всё же любопытство взяло верх и, подхватив мешочек, он достал оттуда несколько толстых книг. — Книги? Серьезно? Ты думаешь, это способно меня развлечь? — Открой. Заклинатель всегда знал, что говорит. И если он решил, что книги могут развлечь Мо бессонной ночью, это было действительно так… Незнакомый резкий почерк… Описание темных ритуалов, лютые мертвецы… — Книги по темному искусству? Лань Чжань! Ты меня удивляешь без меры! В Облачных Глубинах ты говоришь одно, а здесь — мы вызываем мертвецов, а теперь даешь изучать эти книги. Может ты преследуешь какие-то свои цели? — Никаких страшных целей я не преследую. Книги эти написал Вэй Усянь. Это то, что он собрал за долгие годы, и оставил в пещере, где жил и творил. Можно сказать — основы основ. Поэтому, они по праву принадлежат тебе. Но есть одно но. В Облачных Глубинах такая литература под строгим запретом. Ты можешь читать их, пока находишься здесь. Как только мы вернемся… — Да я понял, — прервал парень, погружаясь в чтение, открывая рот от любопытства. Кто же был этот человек, Вэй Ин, которого и ненавидели, и любили, и боялись, и уважали? Толстенные книги, которые он написал по темному искусству, так бережно хранил Лань Чжань, даже будучи образцом поведения в своём Ордене. Мо уже знал, что последователей тёмного пути было пруд пруди кругом, но их старались уничтожать. Они не ведали, что творили, и теряли в конце концов контроль над своим разумом и телом. Об этом твердили в Гусу ежедневно, стимулируя формировать энергетическое ядро усердными упражнениями, медитациями и смирением. Все книги, все тёмные артефакты были строжайше запрещены. И то, что Лань Ванцзи так просто отдал их на изучение, дорогого стоило… наверное. — Лань Чжань! Я сегодня буду спать с тобой! — Я снял тебе отдельную комнату. Пожалуйста, бери книги, у тебя вся ночь впереди. — Но я хочу быть с тобой! — упрямо повторил Мо, захлопывая книгу и прижимая её к себе. — Помнится, когда я привёз тебя в Облачные Глубины, ты боялся рядом со мной стоять, а теперь… Что изменилось? — Ну, мне сказали, ученики, сказали… Что спутники на тропе самосовершенствования не делают Это, — выпучив глаза, сказал парень, — ну и мне нравится быть с тобой рядом. — Это? — Ну, — замялся Сюаньюй, пытаясь сформулировать нормальный ответ, испытывая чудовищную неловкость, — ну у вас с Вэй Ином были платонические отношения. Значит и мне бояться нечего. Лань Чжань внутренне закатил глаза. Он оказался в совершенно странной ситуации. С одной стороны, ему безумно нравилось, что Мо трётся рядом, флиртует, лезет к нему в кровать. С другой стороны — это распаляло совсем не целомудренный огонь в его, постоянно усмиряемых, чреслах. Оставалось сделать одно… И это ему не нравилось, но выхода не было. Лань Чжань, взявшись за края бочки обеими руками, встал в полный рост. Слегка хмельной Мо Сюаньюй от неожиданности открыл рот, прижимая к себе тёмные толстые книги, словно они были щитом от нечисти, не меньше. Наверняка, парень хотел отвести взгляд, но от шока у него не выходило ничего. Красивый высокий, прекрасно сложенный мужчина смотрел на него сверху вниз, совершенно не стесняясь своей наготы. Словно греческий бог спустился с Олимпа. Его обычно мраморное лицо переходило в мускулистую шею, потом грудь, в капельках воды, с огромным круглым шрамом от ожога… поджарый живот. Просто огромный член даже в спокойном состоянии. Ноги уже теряли свои очертания в предобморочном ужасе парня. Его волосы, обычно ниспадающие идеальной волной, сейчас мокрые, в беспорядке липли к его безупречному телу, испаряя горячую воду так, что весь облик Второго Нефрита был подсвечен нереальным туманом. У Мо пересохло в горле и грудь сдавил спазм. Он не мог издать ни писка, лишь выкатил и без того большие глаза. Не зная чего и ожидать, от обычно доброго понимающего и заботливого старшего. — Это не так! — ровным тоном произнес Лань Чжань, — спокойно перешагивая через борт дубовой кадки. — Кха… Что не так? — севшим голосом спросил Мо, пытаясь сделать шаг назад, но безуспешно. — Платонические отношения. Не так. Отношения между мной и моим мужем были полноценными со всех сторон. Советую подумать над тем, где ты собираешься ночевать сегодня и впредь. — С этими словами Лань Чжань начал спокойно одеваться, глядя на отползающего к стенке Мо Сюаньюя. Всё, что касалось перерождëнного, приносило постоянную боль и душевные метания, с той самой секунды, как он появился. Лань Ванцзи смиренно дождался пока служки вычерпают бочку и вынесут её из комнаты, чтобы остаться наедине с собой, и мириадами бесконечных мыслей. Больше всего на свете он бы хотел войти в соседнюю комнату, успокоить Усяня или хотя бы убедиться, что тот в порядке. Но заклинатель не позволил себе. Держаться близко — испытывать постоянные муки, держаться далеко — ещё хуже. Где этот пресловутый баланс, который он так отчаянно искал и не находил. ***

Сюаньюй влетел в свою комнату и подпëр спиной дверь, пытаясь отдышаться, и при этом не умереть от гипоксии. Если так подумать, Лань Чжань его и пальцем не тронул, не угрожал и не намекал даже. И по сути, сам старший видел Сюаньюя без одежды много раз, и даже ресница не дрогнула. А юноша отреагировал так, словно небо упало на землю и настала вечная мерзлота. Лань Чжань просто вылез из бочки и пошёл одеваться. Это же обычные действия. Он сто раз купался с друзьями в лотосовых озерах, в том числе и совсем без одежды. Почему же теперь стало так жарко, почему так тяжело дышать? Всё дело в его словах… в этих самых словах, про их с Вэй Ином полноценные супружеские отношения. Мо даже представить себе не мог, чтобы этот айсберг целомудрия творил Такое… с мужчиной! Конечно студенты судачат обо всём на свете, даже с учетом того, что в Облачных Глубинах сплетни строжайше запрещены. И отношения Второго Нефрита с его мужем были довольно частой темой, поднимаемой в общих кельях и в переходах из одного класса в другой. Многие ученики сходились в том, что богообразный Лань Чжань, похожий на монаха внешне, был монахом и по сути своей. Разделяя со своим законным мужем лишь путь самосовершенствования и абсолютно поразительную мужскую дружбу, на которую только может быть способно разумное человеческое существо. Всё, что делал и говорил Лань Чжань в присутствии Мо Сюаньюя, это так или иначе подтверждало. Что бы ни делал младший, как ни подтрунивал, в те моменты, когда во сне начинал сжимать в объятиях старшего, Лань Чжань вёл себя всегда благопристойно, не смотря на то, что молодой организм Мо был вполне здоров, особенно по утрам. Это пугало самого Сюаньюя, а Лань Чжань никогда не замечал! Так всегда и считал ученик. Наконец отдышавшись, парень стек на пол, замечая второй неоткрытый бочонок с вкуснейшим вином. Улыбка императора была по истине магическим эликсиром, сладким и освежающим на вкус, тут же бьющим по ногам, а также весëлостью в голову. Машинально он стянул крышку и отхлебнул, прикрывая глаза от удовольствия. На вкус — словно рай! Всё же никто не собирался склонять его к мужеложеству, это уже было неплохо. С одной стороны, Мо понимал, что зачастую откровенно дразнит старшего, и, наверное, это стоит прекратить делать, но с другой… Игривая задница Мо Сюаньюя просто так не сдавалась. Эти моменты бешенства и эмоции, проглядывающие сквозь всегдашнюю каменную маску, стоили целого состояния. И только он, молодой господин Мо, мог вызвать столь откровенное проявление чувств Второго Нефрита. О, это льстило безмерно. Среди всех учеников: умных, глупых, откровенно пытающихся доказывать свою правоту перед учителем, Мо всегда добивался чего-то особенного. Возможно, старший питал определенную слабость. Это льстило. Медленно осушив второй кувшин с вином, разомлевший Сюаньюй перебрался в кровать второй раз за ночь, как и был в одежде. В конце концов грязь ему не мешала жить, как Лань Чжаню. ***

— Я сказал тебе спать в своей кровати. Значит, ты сам напросился! — низкий голос Ванцзи вибрировал на тонких струнах трепетной души, пока Мо пытался глотать драгоценный воздух, ставший тягучим, словно густой кисель. Горячие руки старшего совершенно бесцеремонно распахивали сначала верхние, потом нижние одежды, оглаживая каждый раз, мучительно медленно, словно спрашивая, словно ожидая сопротивление, которого не следовало. Сюаньюй только завороженно смотрел, только прислушивался к тому, как бешено бьется его собственное сердце в невероятном предвкушении, чего он и сам толком не знал. Как отвечает его тело на ласку, на тепло ладоней, как хочет ещё. Мо, как под гипнозом, наблюдал за точëным профилем с легкой полуулыбкой. За этими губами, которые казались мягкими. Действительно ли они такие мягкие, как выглядят? Парень поднял несмелую руку и коснулся розовых изгибающихся губ. Старший перехватил его пальцы, нежно целуя каждый. — Ты оказывается смелый? — насмешливым тоном произнес Нефрит. — Пожалуйста, не надо, — прошептал младший, глядя в глаза Лань Чжаня, которые темнели, словно небо перед грозой. — Ты говоришь — не надо, тем временем твоя плоть тычет в моё бедро сейчас. Мо залился краской ещё больше, хотя непонятно, как это было вообще возможно. Ванцзи погладил по заалевшей щеке парня и тут же уверенно опустил руку, сомкнув на члене Мо, прямо через одежду. Сюаньюй резко проснулся и сел в кровати. Его нижние штаны были позорно-мокрыми. Он спрятал лицо в ладонях. Впервые ему приснился «мокрый» сон с участием мужчины. Он совершенно не понимал, что нахрен такое происходит. Ему никогда не нравились парни, даже близко. Наверное, из-за того, что Лань Чжань так внезапно вчера встал из бочки, обнаженный, и сознание младшего совершило столь неожиданный кульбит. — Это случайность, — пробормотал Мо, стягивая с себя нижние штаны, вытирая безобразие их сухой частью. Благо Лань Чжань положил каждому несколько комплектов сменной одежды. Сам старший принимал водные процедуры дважды в день и был уверен, что и Мо должен поступать так же. Сюаньюй, конечно же, так не думал, но именно в эту секунду был по-настоящему благодарен этому обстоятельству. Наверное, просто в его окружении нет девушек — заклинательниц, и из-за этого в голову начинает лезть всякая дичь. Ну хотя бы Второй Нефрит поистине красив, это объективно. Мо не мог вспомнить ни одной знакомой девушки, которая могла сравниться по красоте, тем более затмить Лань Чжаня. Юноша чертыхнулся вслух и звук эхом отразился от голых стен комнаты, словно придавая вес тому, что случилось здесь. Знал бы только человек по соседству, что тут происходит, какой пожар. Наверняка, уже видит свой десятый сон в позе, предписанной всем адептам Облачных Глубин. Смиренно, на спине, вытянутый в струнку, руки поверх одеяла. Снаружи взвыл ветер и ветки рядом растущей груши задолбили в окно. Мо решил остудить свою голову способом, который давно ему стал родным, прямо с раннего детства. Быстро натянув свежие штаны, вытащив их из мешочка цянькунь. Он открыл окно и ловко, словно акробат, выбрался на подоконник, затем пополз по стене вверх, цепляясь за шершавые кирпичи большими пальцами ног, закидывая пятку прямиком на крышу. Лунный свет отражался в облезлых от дождливых сезонов крыш, поросших зеленым мхом и плесенью. Босые ноги, привыкшие к скользкой ночной росе, приятно холодила черепица. Он — свободный, словно дикая белка, перескакивал с одной на другую, радуясь ветру, свистящему в ушах. Развивающему его, теперь красивую, ухоженную гриву темных волос, подхваченную белой лентой, по правилам Облачных Глубин. Было бы неплохо сыграть на флейте, для полного блаженства. Но он пока не выучил всех безопасных мелодий. Сюаньюй дал себе обещание — заняться этим серьезно, как только вернется к учёбе. Сам Сичэнь обещал посодействовать в этом. Тогда Первый Нефрит, смеясь, рассказал, про один случай, когда Вэй Усянь намеренно играл так фальшиво, что упавший в обморок Лань Цижэнь восстал на минуту, с тем чтобы унизить игру его предшественника, а потом снова упасть без чувств. Правда потом Хуань добавил, что Вэй Ин был поистине виртуозный музыкант. Не то, что его новое перерождение. Но старший обещал сделать из него человека, в чем Мо не сомневался. Увлекшись прыжками с крышу на крышу, Мо не заметил, что был уже не одинок в своем ночном развлечении. Темная фигура появилась в отдалении, и какое-то время оставаясь неподвижна, наблюдая за гуттаперчевым босым скакуном, в белых ученических одеждах. Затем, словно насладившись зрелищем, или поняв, что парень не творит никаких арканов, никаких заклинаний, приблизился и Мо наконец его увидел. Улыбнувшись широко Сюаньюй ловко перескочил на другую крышу, удаляясь от странного незнакомца. Но тот последовал за ним, прыгая с не меньшей сноровкой. Юноша принял молчаливый вызов, убегая от незнакомца, изящно скользя по конькам влажных от росы и мха крыш, темная фигура не отставала. Вконец запыхавшийся Сюаньюй остановился где-то на краю деревни, сев на конек и свесив ноги прямо в черную неизвестность. — Адепт Лань! Ночью, да такой юный?! — подала голос тёмная фигура. Это был мужчина средних лет. Его лицо было скрыто тканевой маской и Сюаньюй подумал, что наверное он имел некие дефекты кожи, по типу оспы или, возможно, раны. С чего человек будет закрывать свое лицо ночью? — Видимо господин никогда не учился в Облачных Глубинах, раз не отличит с первого взгляда адепта от приглашенного ученика? — насмешливо парировал Мо. — Приглашенного. Расскажи же скорее из какого ты клана прибыл? Ученик! — С чего я буду рассказывать про себя первому встречному? — Мы могли бы стать славными друзьями. Мне нравится твое искусство прыжков по крышам. Я давно не встречал такого человека, кто бы так ловко это делал. — Возможно, тебе стоит прыгать чаще самому и найдутся единомышленники. Из того места, откуда я родом, многие этим увлекаются прямо с детства. — Так откуда же ты родом? Поведай мне. — Думаю, мне уже пора! — Назови хоть свое имя? — Ты не назвал своё, — ответил парень со смехом. — Мое имя — Чао. И у меня серьёзная заявка на дружбу с тобой, неизвестный ученик Лань, — он достал из-за пазухи уже знакомой формы бочонок и кинул в сторону парня. Но не так, чтобы тот летел прямо в руки, а слегка мимо. Наверное он был не столь ловок, как хотел казаться, или специально, проверяя способности парнишки. Сюаньюй, балансируя практически на мизинце, поймал бочонок кончиками пальцев и, закрутив, прокатил по предплечью, пока он наконец не оказался в безопасных объятиях Мо. — А ты знаешь толк в дружбе, господин Чао. Может и фамилию назовешь? — Может и назову, — засмеялся он, глядя как Мо бесцеремонно срывает крышку с глиняного бочонка, и жадно пьёт вино, словно то было просто водой. — Только одного человека я знал, что так мог пить вино, стоя одной ногой на краю крыши. Это удивительно. — Это вино слишком вкусное! Оно не может ждать чьего-либо спуска на землю и подобающей посуды. Боюсь, во мне нет столько благородного терпения как у Лань… Сюаньюй хотел сказать Лань Ванцзи, но вспомнил, что тот вообще даже и глотка не сделал. Что было чудовищной несправедливостью! Вино это было на вкус, словно рай, и голова становилась такая легкая. Хмель настолько нежно обхватывал сознание, будто мать родная, качающая колыбель под летний бриз. Не успел Мо произнести имя своего учителя, как в поле зрения появились белые одежды. Парень потëр глаза, думая, что это чудится ему во хмелю. Постоялый двор остался в другой части большой деревни. И по всем правилам и канонам законопослушный Лань Чжань должен был спать, аки деревянный младенец, храня свои руки поверх одеяла. Приземлившись рядом с, дурашливо улыбающимся от довольно сильного опьянения, Сюаньюем, он поинтересовался голосом, в котором сквозили металлические нотки. — Это кто? Ученика словно окатили из ледяного источника. Кажется, он начинал понимать Ванцзи, словно Сичэнь, по малейшим оттенкам речи и мимики. Лань Чжань был просто в бешенстве сейчас. — Он друг, просто друг. Принес мне вино, — пьяно икнул парень. — Принимать напитки от неизвестных людей крайне опасно и безрассудно, — отрезал старший, оценивая состояние Мо. — Помилуйте, господин учитель, меня привлек ваш ловкий ученик. Ни разу не видел юношей, кто так легко порхает с крыши на крышу. Видимо орден Лань тренирует своих учеников столь славно, что они презирают закон земного тяготения. — Лань Чжань, — пропел хмелеющий просто на глазах Вэй Усянь. Прошлое его воплощение не пьянело от слова совсем, но это, новое тело, которое казалось более хрупким, видимо не выдерживало аппетитов прежней души. Ванцзи подхватил скользящее уже с конька крыши, размякшее тело Мо Сюаньюя. — Назовите своё имя. Почему преследуете ночью ученика клана Лань? — Ученик клана Лань. Как же! За которым по крышам ночью скачет сам Хангуан-цзюнь. — Голос незнакомца, до этого звучащий доброжелательно, стал словно грохочущие в пропасть камни. — Вам есть что сказать. — Это было утверждение. — О даа. Какой злой рок, что именно ты встретил мальчика. Веление судьбы, не так ли? Но в нём чего-то не хватает? Я прав? — О чем вы говорите? — Лань Чжань начал не на шутку тревожиться. — Скажите мне, чего именно в нём не хватает. Это действительно любопытно. Ведь речь идет о чёрном ритуале. Который придумал сам магистр… И некто, изучающий культ, доработал и приумножил. И сейчас я вижу в твоих руках результат успешного эксперимента. Лань Чжань похолодел внутри, крепче прижимая ворчащего парня к себе. Этот чёрный господин здесь появился не случайно. Возможно, следил за младшим, может и с самого рождения, преследуя какие-то свои цели. — Конечно ты мне его не отдашь? — Клан Лань защищает своих учеников на всём протяжении их обучения в Облачных Глубинах. Всё, что вы говорите, фантазируете ли, или что-то действительно является правдой, не касается Ордена и этого ученика. Впредь я советую вам держаться от него подальше. На вас нет одежды приличествующей известным кланам или даже мелким орденам, коих я знаю немало. Поэтому претензии могу высказать только вам лично. Клан Лань умеет защищаться. Меч Ванцзи — Бичэнь, словно в подтверждении его слов, сам собой вышел из ножен на сантиметр, озарив ледяным голубым светом округу и также сам вошёл обратно, готовый защищать своего владельца без его участия. — Моё имя — Чао. И мы ещё увидимся Хангуан-цзюнь. И с подопечным твоим — тоже. Он прекрасный мальчик. Ванцзи держался из последних сил, чтобы не вынуть меч и не порубить этого непонятного типа просто в морскую капусту. Ему были мерзки эти завуалированные угрозы с непонятным смыслом. Одно было ясно — за душой его дражайшего супруга, как и в прошлой жизни, уже выстроилась очередь из страждущих и желающих её. — Лань Чжань, — совершенно заплетающимся языком сказал Мо, глядя мутным взглядом в его лицо. Затем нетвердая рука поднялась и совершенно панибратски похлопала его по подбородку. На Что Лань Чжань фыркнул, внутри себя естественно. — А ты как прежде носишь траурные одежды? — Сюаньюй пьяненько хихикнул и впал в забытье. Лань Чжань онемел! Эта фразочка была явно от него, от старого Вэй Усяня. Мо Сюаньюй видел его в этих одеждах ежедневно и про траурность он не слышал ни разу, хотя парнишка стал себе позволять отпускать порой не совсем уместные шуточки в сторону старшего. Траурные одежды… Именно так дразнил его Вэй Усянь… в прошлой их жизни. — Эй, эй, — заклинатель тряс парня, но он уже только хмельно хихикал и, закрывая глаза, что-то мычал несусветное. Старший не мог понять, кто сейчас у него на руках, в совершеннейшем бесчувственном состоянии. Муж его, вспомнивший всё, или Мо Сюаньюй, неудачно пошутивший. От греха подальше, к тому же чтобы предотвратить ещё один побег, Лань Чжань решил положить его на ночь с собой. Видимо карма такая, не иначе.