Обретение души и сычуаньский перец

Тот, кто называл себя Чао, зловеще улыбался, глядя, как корёжит бедного Мо Сюаньюя, пока Второй нефрит пытается обездвижить его. — Что-то перешло из прошлой жизни? — наконец крикнул незнакомец через порывы ветра. — Если вы сейчас не уберëте своих животных, то, возможно, они пострадают, — ответил Лань, вжимая в себя парня, стискивая его вырывающиеся руки вместе. Помедлив, Чао коротко свистнул и огромные псы резко прекратили рычать, развернувшись, потрусили в противоположную сторону. Всё ещё дрожащий парень и держащий его мужчина тревожно смотрели им в след, до тех пор, пока они не превратились в две черные точки на горизонте. — Ну и к чему всё это было? — с ненавистью спросил Лань Чжань, который в данную минуту был готов нарушить все устои Облачных Глубин, которые вдалбливались в голову каждого адепта, начиная с самого младенчества. О том, что каждая жизнь бесценна и драгоценна. Именно сейчас ему хотелось убивать. — Проверял кое-какие свои догадки, — гадко улыбаясь, ответил завëрнутый в чёрное высокий мужчина. — Предупреждаю, в следующие ваши проверки, если таковые возникнут, я буду действовать незамедлительно! На что Чао ещё раз криво улыбнулся, видя, как мальчик стекает к ногам Ванцзи. — Он же ничего не помнит. Я это ещё в прошлую нашу встречу понял, — Чао завороженно посмотрел на льнущего к ноге юношу. — Но у меня есть информация именно для тебя, Лань Чжань. Новость и хорошее предложение. — Сомнительная радость, учитывая то, кем вы являетесь. — Отрезал заклинатель. — Ты не знаешь, кем я являюсь! — осклабился Чао. — Именно это я и пытался сказать. — Но, тем не менее… Я расскажу тебе историю достойную внимания. — Чао выдержал довольно длительную паузу, пожирая глазами начавшего приходить в себя мальчика, чей панический ужас менялся на искреннее любопытство. — Есть ещё один ребёнок… ровно такой же, как этот. С одним лишь отличием. Он —помнит. Каждый миг своей прошлой жизни. Вашей с ним прошлой жизни, Хангуан-цзюнь! — Бред! Мо с тревогой посмотрел сначала на Чао, потом поднял глаза на своего старшего, пытаясь уложить в голове то, что он только что услышал. — Отнюдь! Чтобы возродить тёмного Магистра потребовался страшный ритуал расщепления души. И вместо одного ребёнка родились близнецы. В этот раз Лань Чжань посмотрел на Мо, который ничего не знал. Всё, что ему рассказывали, так то, что его мать умерла при родах, и тётя с дядей вынуждены были забрать младенца к себе. Ни о каком втором ребёнке никогда не говорилось. — И, конечно, у вас есть доказательства? — Они не потребуются. Возможно, тебе стоит посетить родственников мальчика и уточнить этот момент. Если существует такая жажда правды. — Если даже предположить, что, гипотетически, второй ребёнок имеет память о прошлой жизни, почему до сих пор он не явил себя? Не находите ли это странным? — Тут тоже есть маленький нюанс. Второй мальчик, за исключением памяти, не имеет больше ничего. А этот, — он кивнул на Мо, — имеет всё, кроме памяти, которая не вернется до скончания времен. Он никогда не станет твоим. Поэтому я предлагаю произвести равноценный обмен. Вам же не нужны его способности, золотое ядро и всё то, что юноша имеет. Но ты хотел бы обрести мужа рядом, такого, каким он был раньше. Он же отдал своё ядро брату, насколько мне известно. — Вы слишком осведомлены для простого человека. И как я вижу, с вами рядом нет второго мальчика, о котором вы так ладно мне рассказываете. — Терпение, Хангуан-цзюнь. Воистину ваша любовь через века и вселенные полнится. Я приведу тебе его, но не прямо сейчас. Ты его так долго ждал, осталось потерпеть ещё немного. Я не сделал этого раньше, чтобы у тебя было время подумать и утрясти всё в своей душе. В конце концов, этот парнишка совсем чужой. И выглядит не так, и не помнит ничего. Да и вы не должны были встретиться. Это грубая случайность. — То есть, кто-то задумал возродить мужа без моего ведома? А теперь, узнав это, я должен выполнять какие-то ваши желания? Не находите ли это безумным? Может, на этой волне поделитесь, зачем же такому загадочному господину понадобился именно этот юноша? — Пожалуй, оставлю этот вопрос без полного ответа. Возможно, Хангуан-цзюнь не единственный человек, кто при жизни любил Вэй Ина? Был ещё один, кто перевернул небеса и землю вверх тормашками, нашёл ритуал и возродил его… Причём так, чтобы всем хватило. Это не твой экземпляр. Просто отдай его. — Я не экземпляр! — крикнул приходящий в себя Мо, всё ещё цепляющийся за ногу заклинателя. Тут же на его голову опустилась большая ладонь Лань Чжаня, словно успокаивая. Сейчас этот жест был самым правильным из возможных и, поняв немой посыл старшего, Мо успокоился, прижимаясь щекой к белым одеждам, покрывающим ноги старшего. — Тебя ждет великое будущее, мальчик, — смягчившись, сказал Чао и посмотрел на него очень ласково. Однако Сюаньюю не стало от этого спокойнее. Никакое будущее ему не было интересно от человека, кто пугает его собаками. — Вы меня обвиняете, что я не воспользовался темными искусствами для возрождения своего мужа? И то, что вы сделали, совершенно не поддаётся здравому смыслу. Результат непредсказуемый, вплоть до множества смертей и изменения хода природных событий. — Смерти действительно были. Это тёмный ритуал. И я тебя не обвиняю. Просто ты не единственный человек, которому необходим Вэй Усянь. У него была своя жизнь, о которой и не догадываешься. О, как горько это узнавать, не правда ли, Лань Чжань. Я расскажу подробнее, только не сегодня. На данный момент у тебя много пищи для ума. Теперь я оставлю вас и найду сам в нужный момент. Советую не привязываться к этому ребёнку. Его ждёт любящая семья. Уходя, Чао думал, что уже нереально опоздал. Эти двое слиплись, словно два пельмешка, которые так и сварятся вместе. Как бы он не хотел решать вопросы с наименьшим сопротивлением, такого уже не получится. Нужен был другой план, и как можно быстрее. — Ты что-либо знаешь о своём близнеце, — поднимая юношу с колен и отряхивая его, спросил заклинатель, поглядывая в сторону удаляющейся черной фигуры. — Ничего я не знаю. Лань Чжань… Пойдём в Облачные Глубины прямо сейчас? — большими от страха, молящими глазами посмотрел Мо на Ланя. Наверное, впервые за свои две жизни, он хотел оказаться там, где было спокойно и безопасно, где все знакомы до зубовного скрежета и предсказуемы, и нет собак. — Мы собирались пойти в деревню. Там мы поедим и немного отдохнем. В Гусу вернемся завтра. Тебе иногда нужно отвлекаться ото всех уроков, которыми нагрузили сверх меры. Сюаньюй заколебался. План звучал божественно и он не мог себе отказать в удовольствии набить пузо едой, от которой жгло не только язык, но и душу, пробирая до костей. Посмотреть на людей, послушать их громкий смех, запрещенный на территории Облачных Глубин, может и Улыбки императора достанется от щедрой руки старшего. — Ладно, — молниеносно согласился парень, небрежно засовывая драгоценную флейту за пояс. На самом деле у Лань Чжаня была ещё одна маленькая идея, которая одновременно и не нравилась ему. Но они не так часто имели возможность выйти за периметр ордена и если делать это, то именно сейчас. К тому же, новая информация, хоть и не внушала доверия, но грозила изменить всё то, что успел себе выстроить в голове Лань Чжань. Дело в том, что в прошлый раз мертвецки пьяный Мо Сюаньюй словно вспомнил что-то из прошлой жизни. Фразы показались знакомыми его мужу. Поить мальчика было сродни преступления над ним, но мужчина должен был попробовать. Слишком много стояло на кону. Плюс младшему не мешало бы расслабиться. Извечные кошмары с участием собак теперь грозили перейти в панические атаки, особенно после сегодняшних жутких животных. Лань Чжань глубоко вдохнул, прикрыв глаза. Он так редко испытывал настоящую агрессию. Но учитывая то, какими последствиями может обернуться эта встреча с огромными полуоборотневыми собаками, ему хотелось рвать их буквально на куски. — Одна комната? — изумленно спросил Мо Сюаньюй, озираясь по сторонам, пока служки таскали воду в широкую бочку. Он приложился к глиняной бутылочке с Улыбкой императора, и с каждым глотком жизнь становилась прекраснее. — Просто предосторожности, — ответил Лань Чжань с каменным лицом. — … В конце концов, они проводили вместе много ночей, но в отличие от этого дня у Мо всегда был выбор и путь к отступлению. Возможно, Лань Чжань, экономя свои средства, был прав. Однако Сюаньюй испытывал настоящую бурю внутри себя, несмотря на достаточно сильную анестезию в виде местного вина. Оставалось только молиться, что мокрые сны не будут преследовать его на этот раз. Как только он об этом подумал, сразу ощутил жар, ползущий по спине. Лань Чжань деловито доставал из мешочка цянькунь свои вещи и книги пока Сюаньюй гипнотизировал его широкую спину. Этот Чао сказал, что в мире существует его единокровный брат. Который и есть муж Ванцзи, он помнит всё… у них было прошлое, полное любви, в том числе и той, похожей на содержимое трактата со стрекозой. А сам Сюаньюй всё же, по несчастливой случайности, оказался рядом с этим мужчиной. Привык к нему, привязался, словно так всегда и было. И, возможно, Лань Чжань уже находится в предвкушении встречи с Ним, с тем, кто всё помнит, кто разделит с нефритом самые бесстыдные, жаркие моменты, о каких он только узнал в злополучном трактате Сичэня. В этот момент парень пожелал бы никогда не встречать старшего… никогда не видеть Облачных Глубин. Он не представлял уже, как будет обходиться без того, что обрёл в эти последние несколько месяцев. Всю жизнь, будучи ненужным, неприкаянным, являясь для своих родственников серьёзной обузой и источником проблем, в одночасье встретил людей, которые искренне любили его, заботились. Учили и играли с ним, дарили подарки и своё тепло совершенно безвозмездно. Отдельной строкой шёл сам Лань Чжань, который стал кислородом для мальчика. Он постоянно думал о нём, смотрел на него, читал эмоции по мельчайшим движениям ресниц. Конечно, сейчас никакого другого Мо рядом не было, но это не успокаивало ни на миг. — Лань Чжань… — Мгм? — А что ты будешь делать, если действительно найдется твой муж? — Он нашёлся. — С равнодушным лицом ответил старший, продолжая раскладывать ханьфу. — Ну нет! Я о том, кто всё помнит… — парень хотел объяснить подробнее, но слова подозрительно застряли в глотке. Ванцзи тепло посмотрел на него, оставив ровные стопки, и повернулся к юноше. — Помнится, ты хотел сбежать? Что теперь, передумал? —… Сюаньюй промолчал, глядя исподлобья. Его душа, словно наполнялась горечью. Вот так он заговорил… О том, что вначале было. Но с тех пор уже произошло много событий. И, Боже, он так привык к Лань Чжаню, его заботе, его запаху, даже его невыразимой грусти, которая теперь казалась прекрасной и загадочной, а поначалу воспринималась иначе. — Я могу уйти прямо сейчас, — буркнул парень. — Эй, что на тебя нашло? Неужто ты подумал, что я ошибся в тебе? — Ну если… а если он существует? — Ты существуешь. Ты рядом, и так будет до тех пор, пока ты сам этого желаешь, — тепло ответил Лань Чжань. — А ты? Чего ты желаешь? Старший лишь улыбнулся в ответ, отвернувшись к своим книгам. Лань Чжань желал сейчас привязать Мо Сюаньюя лобной лентой к своей ноге так, чтобы у него не возникало глупых мыслей по поводу и без. И ещё наложить на его рот заклятие безмолвия, чтобы не нёс сущую околесицу. Но вслух ничего не сказал, оставив мальчика в диких сомнениях и терзаниях. Пока младший топил свой стресс в очередной фигурной глиняной бутылке с Улыбкой императора, заедая всё это едой, красной от сычуаньского перца, скромный Ванцзи, который день ото дня становился словно ещё скромнее, избегая всяких двусмысленных телодвижений и намеков в сторону мальчика, сидел в позе лотоса спиной к нему и степенно медитировал. Он даже не составил ему компанию за столом, не разделил еду и вино, сославшись на слабый желудок. Однако стол ломился от разных яств, которые только можно было достать в этой богатой местности. Мо не мог даже представить, как можно отказывать себе в таких удовольствиях, имея столько денег. Чуть хмельной Сюаньюй оттопырил нижнюю губу, выражая полное несогласие с тем, как ведет себя Лань Чжань. К тому же, быть может, им вместе осталось всего ничего. У юноши засел в голове этот рассказ про его брата-близнеца, который, в отличие от неудачливого Сюаньюя, помнил всё. Ему было интересно, в каком возрасте пришло осознание? Где он рос, кто его оберегал? И почему он до сих пор не нашёл Лань Чжаня?! Сам мальчик бы его разыскал в любом случае, если хоть что-то бы осталось в его беспокойной голове. Может статься, конечно, что он ещё не вспомнил. Живет где-то и не знает, что его ждут и уже сильно любят. Но как только он вспомнит… Плакал бедный Сюаньюй, глядя на то, как гипотетический брат-близнец берёт за руку Лань Чжаня. Забирается ему на колени… целует его шею. От этих мыслей стало совсем тяжко. Резко встав из-за стола, Мо скинул небрежно верхнюю одежду, оставшись в нижней незапахнутой рубахе, он шагнул к мирно сидящему старшему, понимая, что, возможно, ему придётся срочно в ночи искать вторую комнату. Второй нефрит так глубоко ушёл в медитацию, что не замечал мельтешащего возле него Сюаньюя, который сел с ним рядом, практически нос к носу, разглядывая совершенные черты прекрасного мужчины. Изначально, когда он только прибыл в Облачные Глубины, ему казалось, что они похожи с Сичэнем, словно близнецы, но всё более узнавая их, он теперь мог сказать, кто ему ближе по сердцу и даже красоте. Приподнявшись на своих коленях парень потянулся к Ванцзи и робко коснулся его щеки вдруг высохшими губами. Лань Чжань открыл глаза, но не пошевелился, видимо, ещё не вполне выйдя из глубокой медитации. — Что ты делаешь? — спустя пару долгих секунд спросил Лань Чжань. — Ммм, проверяю насколько уязвим человек во время медитации, — с ходу соврал Сюаньюй. — Я думал, ты пытаешься понять насколько я глубоко погрузился, — принял игру мужчина. Парню даже показалось, что он видел тень улыбки на его лице. — Давай попробуем ещё раз? — две глиняные бутылки Улыбки императора придали ускорения незадачливому скромному мальчику, которого вчера ещё пугали обрезанными рукавами, словно речными гулями. — Я не думаю, что это уместно, и ты этого действительно хочешь. Просто стресс, полученный тобой, заставляет… Мо не дослушал этот особенно важный и нужный разговор, забираясь на колени к Лань Чжаню ровно так, как видел в этой срамной книге. Именно та первая картинка врезалась в его мозг, затмевая собой все довольно пошлые миниатюры, словно именно она была откровением. Парень опустил свои ноги по обе стороны от тела мужчины, приземлив задницу на перекрест лодыжек. Ванцзи оставалось только перехватить за талию, ощущая под пальцами, скользящую вниз, белую тонкую рубашку. Тем временем парень ухватился руками за мощные плечи старшего с тем, чтобы притянуть его к себе ещё ближе, и неумело ткнулся в его рот дрожащими губами. Зажмурив глаза от своей смелости и наглости, которую даже сладкое местное вино, выпитое в изобилии, не смогло притупить в должной степени. Сюаньюй, радуясь, что Лань Чжань не отбросил его в ту же секунду, продолжил наступление, обнимая за мощную шею. Сам же старший остолбенел. «Может, продолжает медитировать…» — пронеслось на задворках сознания Мо. Но в следующую секунду он был брошен на пол. Мальчик зажмурился, ожидая, что его сейчас будут бить, как он уже привык с самого детства. Но все пошло немного не так, как предполагалось. Сильной ладонью, которая была сама по себе крупной, Лань Чжань перехватил два тонких запястья, вытянув их над головой ничего не понимающего парня. Вторая же ладонь, такая горячая, словно он был в лихорадке, заскользила вдоль рёбер вверх, оглаживая грудную клетку, потом шею, будто он хотел задушить младшего, но всё же передумал. Затем заклинатель жёстко ухватил его подбородок, глядя испепеляющим взглядом на бедного Сюаньюя, который не знал, что ему и делать. В следующую секунду Лань обрушился на него, словно зверь, придавливая своим прекрасным телом так, что стало тяжело дышать. Приоткрывая его рот, просовывая горячий язык внутрь, касаясь там языка мальчика, от чего Мо начал терять связь с реальностью, видя перед глазами настоящие цветные вспышки, пока Лань Чжань, безжалостно меняя положение головы, продолжал сладко терзать его губы и язык, тяжело дыша прямо в рот парня. Его бедро в этот момент раздвигало ноги Сюаньюя, упираясь вниз живота так, что младший хотел провалиться от ужаса и стыда с одной стороны, с другой — сокрушительный жар, который поднимался вверх, заставил его тихо заскулить в ответ на такие грубые манипуляции с его невинным телом. Парня разрывало от того, что он чувствовал в этот момент, страх и возбуждение. Казалось, ему хотелось, чтобы всё закончилось немедленно, но тёмная потайная его сторона, которая ещё не вполне себе сформировалась, заставляла отвечать старшему, откровенно поднимая грудную клетку так, чтобы он был ещё теснее, ещё ближе. Его губы ловили каждое грубое движение Ланя, который не особенно церемонился. И если он начал уже резко и грубо, то в процессе просто осатанел, уже кусая так, что во рту почувствовался слабый привкус крови. В какой-то момент Ванцзи оторвался от парня, всё ещё нависая так, что волосы струились на чужое плечо. Тяжело дыша, смотрел на Сюаньюя, распятого под ним. С распахнутой на худой груди нижней рубашкой и тонкими полупрозрачными штанами, которые топорщились в определенном месте явно неспроста. Сюаньюй испуганно смотрел на Лань Чжаня, ожидая его дальнейших действий. Наконец, старший сел, отпустив руки мальчика, глядя затравленно и пристыженно, всё ещё продолжая тяжело дышать, словно бежал быстро и долго. В след за ним сел и младший, притянув колени к себе, скрывая тот срам, что требовал немедленного продолжения. Сюаньюй завороженно потрогал свои губы. — Прости… я… — Лань Чжань закатил глаза, словно подбирая нужные слова, которые не хотели идти на язык. В голове образовалась приятная пустота, которая сражалась со стыдом и смущением, и самоуничтожением. — Ох! Ничего себе, — прошептал Сюаньюй, эмоции которого можно было бы сравнить с теми, если бы они с Лань Чжанем вместе сделали мёртвую петлю в воздухе, верхом на бичэне. — Мы не должны такое творить. Ты не должен! Это лишнее. Мы с тобой можем жить и без этого. Тебе не надо делать над собой усилия! — Ага, — ответил всё ещё не пришедший в себя Сюаньюй, облизывая маленьким влажным языком свои неестественно алые натëртые губы. Лань Чжань в этот момент испытал настоящий ужас, вместе с неоднозначными спазмами внизу живота. — Думаю, нам все же стоит снять вторую комнату, — приобретая вновь степенный, чуть печальный вид, сообщил Лань Чжань. Вся его фигура выражала благочестие, будто не он сейчас впивал в бедро Сюаньюя свой восставший немаленький орган. — Ты сказал, что это небезопасно. Поэтому не стоит делать то, что не планировали, — парень потянулся к третьей глиняной бутылке с вином. Старший сквозь прищуренные глаза проследил за траекторией его движений, но не сказал ничего. — Мгм… — Клянусь, я не буду к тебе больше приставать, — поднял руки в жесте капитуляции, — к тому же, ты всегда на меня можешь наложить заклятие остолбенения. — Но ты на меня не сможешь наложить такое заклятие, верно? — Ох, Лань Чжань, — пьяненько икнул младший. Все, что тут произошло, будто бы и не потрясло его. Мальчик отнёсся к этому довольно легко, прихлебывая сладкое вино да стреляя глазами в совершенно бледного старшего, который от себя самого подобных выкрутасов никак не ожидал. Ему хотелось разбиться головой об стену, вернуть всё обратно. Эта несдержанность, которая выходит крайне редко и всегда в каких-то странных обстоятельствах, его, вероятно, погубит. Он не осуждал младшего в его невинных заигрываниях. Всё же Мо почти ребёнок, который познает мир, и впервые почувствовал какое-то людское тепло. Но сам Лань Чжань, муж, умудренный опытом и годами, и помимо этого из их двоих был трезв. Хотя на самом деле он был пьянее пьяного от теплых губ Сюаньюя, от свежего запаха его тела, от сладких реакций, первых стонов наслаждения. Лань Чжань сжал между пальцами переносицу так сильно, что начала болеть голова. Он пытался сбросить это дьявольское наваждение. Вэй Ин, что в прошлой жизни, что в этой, имел просто фантастическое влияние на организм Второго нефрита. Начиная прямо с ученической скамьи. И тогда, напившись до чёртиков, он потерял всякий контроль и открыл портал в настоящий диюй. Теперь и алкоголя не требовалось для того, чтобы слететь с катушек по-настоящему. — Лань Чжань! Я заметил, что ты всегда мне покупаешь вино, а вот сам не пьешь! Где справедливость? Выпей со мной! — Тебе лучше не испытывать судьбу, — мрачно отозвался старший. — Я не переношу алкоголь, как и многие в клане. — Это потому, что у вас нет практики. В ордене Гусу Лань даже чай слабый. — В следующий раз скажи это Сичэню. Думаю, ты узнаешь о себе много нового. — Ну, Лань Чжань, я о себе постоянно узнаю что-то новое! А скажи, скажи, пожалуйста, как у вас… у нас всё началось в прошлой жизни? Лицо Лань Ванцзи приняло какое-то непередаваемое выражение. И спустя минуту, он всё же ответил. — Ты напоил меня. —… Кажется, у Мо Сюаньюя даже челюсть отвисла сама собой. Он воспринял это так, словно сам старший добровольно дал ему рецепт того, как следует правильно его подвигнуть на определенные действия. Однако чем больше пил Сюаньюй, тем более сонным он становился, болтая всякий милый бред. И Лань Чжань уже решил, что эксперимент провалился, привнеся с собой несколько побочных "мгм" эффектов. Ему ещё предстояло искупать тело, которому уже было крайне лень мыться самому, о чëм младший ему и заявил. Любишь Вэй Ина, значит любишь его и грязненьким. С этим, конечно, можно было и согласиться, но бочка была полна и она остывала. Сюаньюй пьяно хихикал, пока Лань Чжань снимал с него одежду, и даже предпринимал вялые попытки распахнуть его ханьфу, чтобы купаться вместе. Они же мужья, и должны всё делать вместе. — А муж и муж, кто-то же словно жена? Отвечая на все сыплющиеся вопросы стандартным «мгм», Лань всё же раздел своего стремительно пьянеющего супруга и посадил в довольно горячую бочку. Потом, отмокая там, он притих, глядя на суетящегося старшего, аки небожитель, из-под влажных волос, липнувших к его раскрасневшемуся лицу. — Лань Чжань, — позвал мальчик, — ты правда не обиделся на меня? Я же специально. — Я знаю, — лаконично ответил тот. Единственное, что не мог утрясти в своей голове заклинатель, так это причины, почему младший поступил с ним так. Было ли это праздное любопытство или попытки вывести старшего, или всё же зарождающаяся страсть? Он не мог себе сам позволить развращать мальчика только от того, что его внутренние демоны не дают покоя. Уж он поднаторел в искусстве усмирения плоти, да и не только плоти, а самого духа противоречия, став почти Буддой в многочасовых практиках медитаций и связи со вселенной. Сладкое вино захватило в плен разум и тело мальчика, и он, положив затылок на край бочки, беспокойно задремал. Теперь Лань Чжань не знал, являлись ли причиной его беспокойного сна собаки или уже он сам, набросившийся, словно зверь, на невинного ребёнка, что решил поиграть с огнем. Со всей лаской и предосторожностями он помыл худощавое, но довольно крепкое тело юноши, стараясь привести свои мысли в безупречно-невинное русло. Затем аккуратно вытащил его, завернув в большое полотенце. — Ммм, Лань Чжань, теперь я тебя буду мыть! — пробубнил парень сквозь, сковавшую его конечности, пьяную дрëму. Он рванул нижнюю рубашку открывая тавро в виде Солнца. Лань Чжань попытался вытащить кусок белой ткани из пальцев юноши, но тот вцепился, словно клещ, практически повисая на одежде старшего. — Ну что ты балуешься?! Ложись уже спать. — Лань Чжань, — легкий запах Улыбки императора, который шёл от его дыхания, обдал чувствительные ноздри старшего. Чëрт, это было приятно. Частенько он ощущал это в прошлой их жизни, и эти воспоминания носили приятный характер. Потом мальчик нахмурился, оттопырив нижнюю губу, заскользил пальцами по ожогу, который навсегда впечатался в алебастрово-белую кожу. Хмурясь, парень исследовал это тавро очень внимательно, глядя на него, и вторил своему взгляду чуткими пальцами. Словно стараясь его стереть, так как оно было там не к месту вовсе. Затем, словно насытив свое любопытство, он лег, кротко закрыв глаза. Не дать не взять — небожитель. Лань Чжань боялся своими действиями разбудить мальчика, который и так беспокойно спал, просто лег рядом, глядя на то, как дрожат его ресницы. Он смотрел на его белую шею, которая в прошлой жизни была бы вся в следах любви и страсти, не успевая заживать, пополнялась новыми… Рот Ланя наполнялся слюной сам собой. Дав себе ментальную пощечину, он сместил свой взгляд на чуть влажную макушку парня, дабы не смущать свой разум. Он сам не заметил, как задремал рядом с расслабленным теплым тельцем Сюаньюя. Вдруг младший резко сел в кровати и залепетал. — Собаки, собаки, мне надо бежать. Прятаться… Лань Чжань поднялся, чтобы уложить его обратно. Как и предполагалось, представление Чао не прошло мимо чувствительной психики мальчика. — Лань Чжань! — он словно увидел его впервые, таким изумлëнным был его взгляд. Нижняя рубашка Ванцзи, которую трепал до этого Мо, спала с плеч, и сонный мужчина не успел привести себя в надлежащий вид. Сюаньюй снова прислонил ладонь к тавру, словно пытаясь впитать в свою кожу этот шрам. — А кто такая Мянь-Мянь? — вдруг спросил он, всё ещё прижимая ладонь к нефритовой груди.