[* – песня группы Rolling Stones].
Его тело плавно скользило на поверхности воды, а мысли медленно текли своим ходом. Со времен прошлой Олимпиады очень многое изменилось: его отношения с родителями, его общественный имидж, его самосознание в целом. После тридцатиминутной разминки Сириус выбрался из тренировочного бассейна и пошёл обратно в раздевалку. Он показал хорошее время в квалификационном заплыве, благодаря чему смог попасть сразу в полуфинал. И это означало, что он мог понаблюдать за выступлением остальных пловцов и заодно посмотреть, насколько сильно ему нужно сегодня напрягаться. В конце концов, не было ничего зазорного в том, что он хотел знать, сколько усилий ему придётся приложить, чтобы победить, при этом не сильно перенапрягая мышцы перед финалом. Сириус нашёл тихий угол, сел на пол и снова вставил наушники в уши. Это был его маленький ритуал, что-то типа медитации перед заплывом. Он закрыл глаза, глубоко дыша и мысленно представляя себе комбинацию: баттерфляй, брас, на спине, кроль. Он легко вырвется вперед в первом круге, и его брас достаточно силён, чтобы сохранить лидерство. А вот с кролем на спине были проблемы, потому что именно в этом стиле лучшим был Римус. Поэтому он обязательно должен создать себе максимально возможный отрыв по времени на баттерфляе. Фристайл же всегда был наполненной адреналином и представлял собой борьбу вплоть до самого финиша. Сириус обожал это. Он сделал последний глубокий вдох, чувствуя, как его лёгкие расширяются, а затем так же глубоко выдохнул. Открыв глаза, Сириус посмотрел на часы и отметил, что прошло двадцать минут – пора было возвращаться. Убрав наушники, он вышел из раздевалки и пошёл в сторону олимпийского бассейна. Он окинул взглядом забитые битком трибуны, и его сердце забилось сильнее, когда он поймал взгляд почти таких же, как и его собственные, только чуть темнее, серых глаз его младшего брата. Тот факт, что Регулус и его невеста Аманда прилетели в Сидней на Олимпиаду, имел для него огромное значение. Скользнув взглядом дальше, он нашёл Поттеров, которые прилетели пораньше, чтобы поддержать Сириуса. До этого момента у него не было возможности разделить со своими товарищами по сборной трепета от того, что с трибун наблюдают твои близкие люди, и он никогда не чувствовал настолько сильной мотивации к тому, чтобы заставить их гордиться им – из любви, а не из чувства долга. За несколько минут до начала Сириус занял свою дорожку. Он поднял левую руку, обхватил её правой за локоть, растягиваясь. Потёр бицепс, разогревая мышцу, а затем переключился на другую руку, всё ещё продолжая разглядывать трибуны и других пловцов, участвовавших в заплыве. До этого момента он не думал о том, что Римус тоже здесь, всего в двух дорожках от него. Сириус увидел, как Римус, заметив кого-то на трибунах, помахал двумя руками, и его лицо внезапно стало очень мягким, когда озарилось широкой улыбкой. Поправляя свою шапочку так, чтобы его затянутые в тугой пучок волосы не выбились из-под неё ни под каким предлогом, Сириус всё ещё смотрел на Римуса. Затем они все спрыгнули в воду, чтобы привыкнуть к температуре. Это заставило Сириуса отвести взгляд, но когда Римус вылез из бассейна, его взгляд, словно приклеенный, вернулся обратно к нему – к мышцам его бёдер, образующим красивую «V» – отличительную черту любого профессионального пловца. Но помимо рельефа мышц, внимание Сириуса привлекло и ещё кое-что, главным образом потому, что он не ожидал чего-то подобного от Римуса. Сириус был заинтригован, заметив чёрную линию чернил, уходящую за край его плавок, совсем рядом с подвздошной костью. Приложив некоторое усилие, он отвёл взгляд и запихнул под шапочку последние особо настырные мелкие пряди. Когда прозвучал сигнал занять свои места, Сириус тряхнул головой, заставив себя выбросить татуировку Римуса из головы, и встал на стартовую тумбу. К тому времени, когда начался трехсекундный отсчёт, его мысли были кристально чисты, а сознание – сосредоточено. Весь мир сузился до одной единственной ярко-голубой полосы перед ним.***
Римус вдохнул до боли знакомый запах маминого лавандового шампуня, крепко стискивая её в объятиях. Она была такой же маленькой и энергичной, как колибри, и буквально запрыгала вверх-вниз в его руках. Её худое миниатюрное тело было закутано в бирюзовый жилет. – Римус, это было потрясающе! – воскликнула Хоуп, всё ещё обнимая его за шею так, будто бы это была их первая встреча за много лет. А ведь в последний раз они виделись всего неделю назад. – Я так рад, что вы смогли приехать сюда и увидеть всё своими глазами, – искренне отозвался Римус. Он отстранился от мамы и повернулся к своему лучшему другу, Питеру, крепко обняв и его тоже. – Вас без проблем пропустили в олимпийскую деревню? – Без проблем. К тому же, было бы странно, если бы нас не пустили после всех тех бумажек, которые мы должны были предоставить спортивному комитету, чтобы попасть сюда. Так что когда мы приехали, то уже были внесены в списки, – ответил Питер, высвобождаясь из объятий, чтобы окинуть взглядом олимпийскую деревню. – Так это здесь тусуются все величайшие спортсмены мира? – Да. Пойдёмте, проведу вам небольшую экскурсию по дороге к кафетерию. – Римус первым пошёл в указанном направлении, а Хоуп с Питером последовали за ним. Он чувствовал блаженство от того, что два самых важных человека в его жизни были здесь, с ним, и даже если заплыв прошёл не так, как он надеялся, всё в любом случае уже было лучше, чем в Афинах. – Милый, когда тебе нужно будет вернуться в Аквацентр? Как бы сильно мне не нравилось проводить с тобой время, я не хочу, чтобы ты нарушал своё расписание из-за нас или, что ещё хуже, опаздывал, – мягко сказала Хоуп, разглядывая здание отеля, в котором жили большинство спортсменов. – О нет, мам. Между полуфиналом и финалом почти семь часов, так что до моего заплыва есть ещё целых четыре, – ответил Римус, распахивая двери кафетерия и пропуская вперед себя Питера и свою маму. – Перекушу с вами, а потом, возможно, пойду передохну пару часов. Мне как раз хватит времени на то, чтобы встретиться с тренером и размяться. – Он нежно сжал плечо мамы и повёл их в сторону шведского стола. – Вам понравилась церемония открытия? – спросил Римус, когда они втроем нашли свободный столик и поставили на него свои тарелки. Хоуп села рядом с ним, а Питер – напротив. – Римус, это было невероятно, – ответил он с энтузиазмом и набитым курицей ртом. Хоуп кивнула в знак согласия. – Намного лучше, чем смотреть по телевизору. – Ох, да, мы сидели рядом с милейшей парой из Швейцарии, Римус. – Хоуп повернулась к нему с очень гордым выражением на лице. – И ты никогда не угадаешь, кто их любимый пловец. Римус подавил желание закатить глаза и вместо этого нежно улыбнулся маме, откусывая кусок от своей курицы-гриль с хумусом. Ему было слегка неуютно знать, что где-то в мире есть его фанаты, но в то же время он пообещал себе, что позволит своей маме отвести душу так, как ей того будет хотеться, если это сделает её счастливой. – Карадок, полагаю? Может быть, у меня получится убедить его дать им автограф. Хоуп легонько хлопнула Римуса по плечу, а Питер продолжил разговор: – Но правда, Римус. Фейерверк перед выходом спортсменов был впечатляющим. И ещё я так взволнован тем фактом, что здесь я могу буквально на каждом шагу кричать о том, что мой лучший друг – лучший олимпийский пловец. Я даже ввязался в спор с каким-то чванливым британцем, который нахваливал рядом со мной Сириуса Блэка. Он сказал, что тот собирается забрать все шесть золотых медали в этом году. Но не волнуйся, Римус, я защитил твою честь. – Римус почувствовал одновременный прилив огромной волны смущения и благодарности к своему лучшему другу. Несмотря на маленький рост и вовсе неспортивное телосложение, Питер всегда был его главным защитником. – Спасибо, Пит, – весело хмыкнул Римус, прежде чем сменить тон на предостерегающий: – Но я не удивлюсь, если Сириус действительно заберет все шесть золотых медалей. Вы же видели его сегодня утром – он не оставил никому и шанса, плюс, в последнее время только и делал, что устанавливал всевозможные рекорды. Полагаю, сегодня вечером финал мало чем будет отличаться, ну, только если я вдруг за оставшиеся несколько часов чудесным образом не улучшу свой ход баттерфляем на три секунды. – Римус вовсе не преувеличивал. Этим утром Сириус действительно уделал их всех, а ведь это был всего лишь один из предварительных заплывов. И было очевидно, что это ещё не его максимум. – Как бы то ни было, он придурок, – решительно заявил Питер, поднимая руку вверх, чтобы поставить точку в этом вопросе, будто это могло как-то помешать Сириусу продолжать завоевывать золотые медали. – Если он сделает ещё хотя бы несколько скользких замечаний в твой адрес, я разрешаю тебе ещё раз врезать ему по лицу. Сломай ему нос в этот раз. – Питер! Перестань подначивать моего сына выкинуть его карьеру в окно! – Хоуп оборвала Питера на полуслове, послав ему такой взгляд, что он немедленно заткнулся. Выражение его лица смягчилось, когда она продолжила: – Но я ценю твою преданность, дорогой. Он мне тоже не особо нравится. В смысле, почему у спортсмена такие длинные волосы? Разве ему удобно? – Вот именно! – провозгласил Питер, махнув рукой перед собой, и их с Хоуп взгляды пересеклись с выражением крайнего презрения. – Полагаю, они нужны ему в его модельной деятельности. Иногда мне кажется, что я вижу его лицо каждый раз, когда оборачиваюсь. Римус убрал упавшую на глаза прядь волос и сделал глоток воды, пытаясь игнорировать мысль о том, что из всего того, что ему не нравилось в Сириусе, его волосы точно не входили в этот список. – Будьте потише. – Он махнул рукой, указывая на зал, по которому ходили другие спортсмены. – Прости, милый, мы просто защищаем тебя, – понизив голос, отозвалась Хоуп, похлопывая Римуса по руке. Питер какое-то время пристально смотрел на него, а затем перевёл взгляд на проходящих мимо людей. – Это безумие. Ты знаешь всех этих людей? – спросил он, а Римус в ответ на это пожал плечами и съел ложку риса. – Ну, я знаю многих из нашей сборной. И многих пловцов из других, особенно тех, кто уже не первый год в большом спорте. Но в основном я узнаю только действительно знаменитых спортсменов, ты бы их тоже не пропустил. В этот момент в кафетерий зашла высокая блондинка в белом спортивном костюме, и Питер во все глаза уставился на неё. – А что насчёт неё? Пожалуйста, скажи, что ты её знаешь и можешь меня представить. – Извини, приятель, – фыркнул Римус, вставая и собирая три пустые тарелки со стола. – Понятия не имею. – Хоуп и Питер, поняв намёк, тоже встали со своих мест и пошли вслед за Римусом к выходу. – Римус, я так горжусь тобой. – Хоуп взяла его за руку, когда они вышли из здания. – Ты невероятный. Я так хотела бы, чтобы твой папа тоже мог быть сейчас здесь. Римус притянул маму к себе в объятия, и некоторое время просто стоял вот так. – Я знаю, мам. Ему бы здесь понравилось. – Он разжал объятия, но всё ещё держал её руки в своих, и слегка стиснул их. – Но в этом году со мной ты. Это тоже очень много для меня значит. Хоуп тихо рассмеялась и вытерла набежавшие на глаза слёзы. – Я не должна плакать сейчас, у тебя заплыв через пару часов! Но ты прав, милый, я просто скучаю по нему. Римус ещё раз притянул маму в объятия, полностью разделяя и понимая её горько-сладкие эмоции сейчас. – Заплыв будет в семь вечера, так что вы можете погулять по городу или пройтись по магазинам. Не нужно приходить в Аквацентр заранее только потому, что я должен там появиться пораньше. Вы сможете найти дорогу к зрительскому входу? – Мы справимся, Римус, не волнуйся за нас, – заверил Питер, похлопывая его по спине. – Удачи, мы будем болеть за тебя вдвойне активнее. – Питер ткнул большим пальцем в сторону Хоуп. – Я даже думаю, что будет целесообразным прикупить беруши, потому что эта женщина становится громче всех на стадионе, когда ты выходишь на старт. – Я не буду извиняться за свой восторг по поводу того, что мой сын – величайший феномен в американском спорте, – возмущённо воскликнула Хоуп. Римус рассмеялся, и они, попрощавшись, разошлись в разные стороны. Он направился в сторону Аквацентра, с облегчением заметив, что до заплыва есть ещё целых два часа. Несколько минут спустя он вошел в бассейн и сразу же почувствовал возбуждённый трепет, стоило только до боли знакомому запаху хлорки пощекотать его обонятельные рецепторы. Он улыбнулся своим мыслям и пошёл в сторону своей команды, готовый к разговору со своим физиотерапевтом, прежде чем приступить к разминке. Несколько часов спустя Римус переоделся в форму сборной США, готовясь к церемонии награждения и всё ещё приходя в себя после финального заплыва. Пригревшись в своей олимпийке и тёмно-синих спортивных штанах, он совсем не заметил, как ребята из их сборной по плаванию налетели на него, едва не сбив с ног. – Так держать, Люпин! – раздался над ухом радостный голос, в поле зрения мелькнула копна золотистых волос. Римус оказался уткнутым лицом в плечо Карадока, и смог только слегка задушено отозваться простым: – Спасибо, ребята! – А ещё, определённо, Сириус Блэк окончательно вернулся в строй со своим смертоносным баттерфляем, – чуть более кисло добавил Карадок, когда разомкнул объятия, но рук с плеч не убрал, и Римус кивнул, посмеиваясь. – Найду тебя позже. Иди погрейся как следует в лучах славы и забери домой нашу первую медаль этой Олимпиады, ты, чудовище. – Римус улыбнулся другу, слегка растерявшись из-за свойственной ему застенчивости от такого уровня внимания к себе, и выдохнул только тогда, когда Карадок увёл команду прочь. Римус завернул за угол и увидел Сириуса, стоящего в своей трёхцветной (тёмно-синий, бордовый и белый) форме сборной Великобритании возле входной двери в раздевалку, вокруг него толпилось с полдюжины пловцов. Они хлопали его по спине, изливая на него неистовый поток поздравлений и выказывая своё недоверчивое восхищение по поводу времени, которое он сегодня показал. Сириус любезно улыбался в ответ, но затем мимо Римуса пробежала группа пловцов из сборной Великобритании, и улыбка на лице Блэка превратилась в слегка безумную ухмылку. Он распахнул руки, и они смели его в крепкие объятия, тоже практически сбив его с ног, как это было минуту назад с Римусом. Внезапно Сириус поймал его взгляд и, весело рассмеявшись, коротко сказал своим товарищам, что ему уже нужно бежать. Затем он застегнул свою олимпийку и подошёл к Римусу. На губах Сириуса играла улыбка, а его серые глаза были пронзительными и ясными. – Невероятный заплыв, Римус. Я буквально физически мог почувствовать, как ты дышишь мне в затылок, – искренне сказал он, протягивая Римусу руку. Римус недоверчиво приподнял брови, глядя на протянутую ему руку. Ему не очень нравилось на глазах у посторонних выказывать любезности и уж тем более признавать свою вину. – Меня не особо интересует то, что ты пытаешься сделать, Блэк, – ровным голосом произнёс он, смутно надеясь, что при этом не выглядит обиженным неудачником, поскольку чужая фамилия прозвучала чуть более резко, чем ему хотелось бы. К его удивлению, Сириус не разозлился. Вместо этого его улыбка стала ещё шире, что очень вовремя напомнило Римусу, какой тот всё-таки язвительный засранец – был четыре года назад и, видимо, полностью не перестал быть. Абсурдность того факта, что Сириус был одновременно и невыносим, и привлекателен, пробуждала в Римусе желание выругаться. – Господи, Римус, – начал Сириус, и тон его голоса был заметно мягче, чем несколько секунд назад. Ещё немного, и он стал бы казаться наигранным. – Я просто пытаюсь помириться. Да, мы слегка повздорили четыре года назад, а тебе всё ещё хочется строить из себя маленькую сучку из-за этого? Мне нужно напомнить тебе, что это ты меня ударил? Римус почувствовал волну адреналина – гнев в нём нарастал так, как это мог вызвать в нём только этот человек. Чёртов Сириус Блэк. Сириус гребаный Блэк, который, даже когда был так мил, всё равно вызывал в нём такого рода реакцию по какой-то невероятной причине, в которую Римус совершенно не хотел вникать. Он почувствовал на своём лице чужой взгляд, ожидающий реакции, и решил, что будет правильным сделать всё возможное, чтобы не доставить Сириусу такого удовольствия. Римус закрыл глаза, глубоко вздохнул и изобразил на лице улыбку. – Я тоже поздравляю тебя с победой, Сириус, – ответил он с притворным энтузиазмом, под которым прятался толстый слой отвращения к собственному поведению. Сириус покачал головой, хрипло усмехнулся и закатил глаза. – Послушай, Римус. Я ни в чём тебя не обвиняю, просто пытаюсь быть вежливым. Таким, каким всегда должен был быть. Сириус пожал плечами и слабо улыбнулся Римусу, а затем обернулся на голос позвавшего его тренера. Подняв руку, он потянул за резинку, и его влажные волосы каскадом рассыпались по плечам. Только после этого он снова взглянул на Римуса. – Увидимся, приятель, – сказал он, проводя рукой по волосам, и проскользнул мимо Римуса, слегка задев его плечо своим.***
Сириус растянулся на кровати, подобно большому коту, когда Джеймс вошёл в комнату, неся их ужин в бумажном пакете. – Четыре гигантских буррито прибыли, – пропел он на две октавы выше своего обычного голоса, закрывая дверь пяткой. – Самый лучший вид победного ужина, реально. А ещё, возможно, я принёс десерт. – Как же мне могло так повезти? – Сириус посмотрел на Джеймса долгим задумчивым взглядом, принимая из его рук два завернутых в фольгу буррито. – Как это сборной Великобритании так повезло, что у них появился Сириус Блэк, который регулярно привозит домой груды золотых медалей и заставляет нашу страну выглядеть лучше на фоне других, – вот главный вопрос вечера, – поправил его Джеймс, тяжело опускаясь в огромное кресло-качалку напротив кровати и начиная разворачивать фольгу. Сириус поднял голову, и Поттер, словно прочитав его мысли, перегнулся через подлокотник, полез в свою сумку и бросил ему упаковку с острым соусом. – Поговори со мной, – попросил Джеймс с набитым ртом. – Как у тебя дела? Мы не общались толком с тех пор, как приехали сюда. Сириус запрокинул голову, разглядывая узоры на обоях и медленно обдумывая вопрос. Затем, прожевав кусок, ответил: – Ну, после того, как я оставил тебя и твою команду на церемонии открытия, я пошёл прогуляться и посмотреть на других пловцов. И слегка зазевался, потому что буквально – в смысле, реально буквально, Джеймс, – врезался в спину Римуса. – Джеймс в ответ на это громко фыркнул и недоверчиво посмотрел на Сириуса, высоко подняв брови. – Впервые после Афин мы перекинулись парой слов. Джеймс замер с буррито в сантиметре от своего рта. – Погоди, то есть, вы пообщались? О чем вы говорили? Как он себя вёл? – Он был очень холоден. А я был слегка сбит с толку тем, в кого меня угораздило врезаться. Я боялся, что он подумает, будто я сделал это нарочно, понимаешь? И, судя по всему, он реально так и подумал, хотя и не был слишком уж груб. Скорее просто очень насторожен. Я думаю, в этот момент мы оба хотели как можно скорее избавиться от общества друг друга. Джеймс задумчиво промычал себе под нос и принялся разворачивать свой второй буррито. Какое-то время он молча ел, не сводя взгляда с лица Сириуса, а затем сказал, растягивая слова: – Что-нибудь ещё? Сириус прочистил горло и ответил: – Ничего особенного. А, да, он набил татуировку, я заметил её перед полуфинальным заплывом. – Джеймс приподнял брови, но промолчал, давая Сириусу продолжить. – И мы снова пересеклись с ним в раздевалке перед награждением. Я думаю, мне удалось чуть-чуть смягчить его. Вытащить палку из его задницы на пару сантиметров – ту, которая, по-видимому, появляется, только когда я рядом. Я поздравил его с медалью, и он сначала повёл себя как придурок и не пожал мне руку. Но потом я обезоружил его своим очарованием и аргументами, и он очевидно растерялся. Думаю, это победа, да? Джеймс задумчиво кивнул, всё ещё пристально глядя на Сириуса, в то время как тот, задумавшись, слегка рассеянно потирал своё запястье. На его лице появилась улыбка, когда он с некоторой нежностью вспомнил их последний диалог с Римусом. – Он такой чопорный. Но у него до абсурда идеальная задница. – Я попросил тебя рассказать мне как у тебя дела, и ты всё это время рассказывал мне о Римусе, о его татуировке и о том, как вы мило побеседовали. И, конечно же, не забыл упомянуть его «идеальную задницу», – многозначительно хмыкнул Джеймс тоном, который явно намекал на то, что он находит этот факт очень интересным. Сириус в ответ на это выдал саркастичное «ха-ха», а затем серьёзно продолжил: – Что ж, сегодняшний заплыв был невероятным. Тот факт, что твои родители и мой брат были на трибунах, был просто... Я достиг такого колоссального уровня сосредоточенности, которого никогда раньше не испытывал, и в итоге забрал золото, второй раз подряд после Чемпионата. – После этих слов Джеймс громко хлопнул ладонью по подлокотнику кресла в знак триумфа, решив, что будет правильным дать Сириусу возможность сменить тему. – Не могу сказать, что я удивлён! Всё получилось так, как мы и предполагали. Ты стал абсолютно другим человеком без этих старых занудных вампиров за своей спиной, высасывающих из тебя жизнь. Я так горжусь тобой, друг. – Джеймс потянулся и растянулся на кресле в почти что горизонтальном положении, положив голову на подлокотник и сложив руки на животе, сытый и довольный. Мгновение спустя он вскинулся, о чём-то вспомнив, и снова полез в коричневый бумажный пакет, в котором принёс буррито. Сириус скомкал фольгу и тоже растянулся на кровати. – Десерт? – спросил он в потолок, услышав, как Джеймс роется в пакете. – Ммм, – отозвался тот, задумчиво разглядывая обложку выуженного на свет журнала, а затем на его лице появилось выражение полнейшего удовлетворения. – Я принёс тебе чертовски сочный персик. – Хм? – Сириус приподнял голову, встретившись взглядом с Джеймсом. Он ожидал получить на десерт чуррос, флан** или что-то ещё, более-менее похожее на их ужин. Но Джеймс перевёл на него невинный взгляд и развернул журнал обложкой к Сириусу.[** – сладкая обжаренная выпечка из заварного теста; – открытый пирог, часто с основой из песочного теста или бисквита, но может выпекаться и без теста, напоминая запеканку].
– Персик, – многозначительно повторил Джеймс, а затем наклонился вперед, широко расставив ноги и упершись локтями в колени, и пустился в объяснения, назидательно указывая рукой на загорелого Аполлона, украшающего обложку: – Римус Люпин – персик. Как мы оба знаем, он – любимчик в мире плавания. Сладкий, классический, простой, как американский персик. Но не позволяй мягкой, открытой внешности одурачить тебя, о нет… – Джеймс пролистал журнал и открыл страницу с началом интервью Римуса. – У этого человека есть твёрдый, непоколебимый стержень, выкованный в условиях его пригородного воспитания, и… Что ж, давай-ка посмотрим поближе. Джеймс поудобнее устроился в кресле, игнорируя недоверчивый взгляд Сириуса. – Здесь говорится о том, что Римус – любитель активного отдыха, ему нравится бывать на природе и на солнце. Персик – это фрукт, а фруктам нравится все то же самое, как чудесно, – продолжил он, жестом нарисовав в воздухе галочку. – Он заядлый путешественник и всегда возит с собой пару походных ботинок. – Интересно, планирует ли он заняться чем-то таким здесь? – слегка невпопад вставил Сириус. – Без понятия. А вот тебе не мешало бы узнать, раз уж вы теперь приятели, – немедленно съязвил Джеймс в ответ. Сириус в ответ на это только молча закатил глаза, и Поттер продолжил, напирая, как бульдозер; как и в случае с любой темой, из-за которой он заводился, и Сириус был уверен, что в следующие двадцать минут сменить вектор чужого внимания будет невозможно. Поэтому он решил просто расслабиться и получать удовольствие. – Что мы имеем, – сказал Джеймс, затем прочистил горло, нашел глазами нужные строчки и, пытаясь имитировать речь телеведущего новостей, зачитал: – «Римус Люпин – человек со множеством увлечений, большая часть которых включает в себя времяпрепровождение на свежем воздухе. В его паспорте уже нет места для печатей! Он побывал в нескольких захватывающих дух природных заповедниках, таких как Торрес-дель-Пейн в Чили и Милфорд в Новой Зеландии, а также преодолел 2600-мильную Пасифик-Крест на западном побережье. Но, по его словам, нет места лучше на земле, чем его родной город, расположенный на берегу озеро Тахо, штат Невада». Интересно, ему когда-нибудь приходилось давать в морду медведю или он испробовал свой хук правой только на твоём лице? – задумчиво протянул Джеймс, игнорируя острый взгляд Сириуса на себе. – «Его любимый музыкант – певец и автор песен из Ирландии, Hozier…» В этот момент Сириус подорвался с кровати, едва не запнувшись о стул, и выхватил журнал из рук Джеймса. – Постой, Джейми, мне нужно больше подробностей о его музыкальных вкусах. Поттер широко распахнул глаза от внезапности, его руки всё ещё были вытянуты вперед, будто бы он продолжал держать в них невидимый журнал. Сириус кивнул на свою гитару и добавил: – Я умею воспроизводить мелодию на слух, не зря я взял эту малышку с собой. Сириус бегло просмотрел страницу, и на его лице отразилось разочарование. – Больше никакой информации о любимой музыке, но зато у него есть собака, трехлетняя немецкая овчарка по кличке Беар. А ещё он водит пикап, на котором катает своего пса по окрестностям озера. Они с отцом купили машину за гроши и привели в божеский вид за несколько лет до его болезни. – «Когда мы спросили Римуса, что помогает ему оставаться в строю и не падать духом», – продолжил Сириус, читая раздел статьи, размещенный под фотографией Римуса, одетого в спортивный костюм и сидящего на корточках рядом с очень большой собакой, чем гигантский язык облизывал его смеющееся лицо. – «Он без колебаний ответил, что появление Беар в его жизни было именно тем, что помогло ему заново обрести покой после смерти отца. Во время рыбалки со своими друзьями Римус стал свидетелем того, как незнакомец выбросил пса на поле неподалеку. Он не смог оставить это вот так, и больше часа следовал за испуганным животным по лесу, пока наконец не смог убедить его подойти к нему, приманив банкой консервированного тунца. Хотя пёс и был поначалу настроен весьма недружелюбно, так как, по всей видимости, подвергался жестокому обращению со стороны предыдущего владельца, сейчас любовь между ним и Римусом очевидна любому, кто видит их вместе». Разумеется, он спас брошенную собаку. Кто бы сомневался. Джеймс, до этого хранивший полное молчание, невозмутимо вставил: – Сириус, там в конце должна быть часть, где он рассказывает о своём типаже. И только понимающе вскинул брови, когда Сириус без промедлений перелистнул страницу, чтобы найти нужную информацию. Но спустя пару секунд тишины Сириус только посетовал: – Чёрт возьми, он отказался отвечать. Сказал только, что он рассматривает в качестве потенциальных партнёров только тех парней, которые… – Сириус скосил глаза на страницу, пару раз перечитав одну и ту же строчку, – знают, как разжечь огонь. – Закончил он и медленно поднял взгляд на Джеймса, который уже едва мог сдерживать смех к этому моменту. В итоге ему понадобилось какое-то время, чтобы как следует отсмеяться, а затем он опять опёрся локтями на колени, сцепив руки вместе. – Я собираюсь предложить тебе кое-что, и ты, разумеется, можешь как отказаться, так и согласиться. У тебя явно к этому парню есть чувства, влечение, если хочешь; я и раньше так думал, но после твоей очаровательной тирады в самолёте убедился окончательно. А только что случившийся совершенно бесценный разговор сделал ситуацию максимально прозрачной. Так вот, Сириус, послушай, ты сам сказал, что, кажется, вечный ледник начал таять… – Я сказал, что мне удалось на пару сантиметров вытащить палку из его задницы, а не то, что он потеплел по отношению ко м– – Вы можете начать всё сначала! Конфликт исчерпан, в смысле, то дерьмо, которое произошло в Афинах. Так поговори с ним. Поговори с ним, Сириус. Покори его своим сексуальным Блэковским шармом и идеально острой линией челюсти! С каких это пор ты начал отказываться от вызова? И ради всего святого, научись «разжигать огонь», ты, городской бесполезный мальчишка. В ответ на эти слова Сириус запустил в Джеймса шариком из фольги и вознёс безмолвную молитву благодарности за существование огромного количества обучающих видео в интернете.