Forget Where We Were

ДВА ГОДА СПУСТЯ Аль-Хайтам хорошо знал свои пределы. Знал свои желания, эмоции и страхи, знал, как справиться с собой, особенно последние два года, ощущая неконтролируемое желание ждать. Но чего же он ждал? Не так давно он консультировался с профессором Фарузан, и она сказала, что Кавех просто не мог потеряться в руинах, если все загадки уже были решены. Аль-Хайтаму осталось только это принять, заключила она. Замир тоже исчез, к большому раздражению Дэхьи, ведь он был единственной имеющейся у них надёжной зацепкой, которая могла бы раскрыть, что на самом деле произошло на дне провала. Знакомые с ним пустынники сразу предположили, что он мёртв — ни один пустынник не остаётся пропавшим надолго, сказали они, и аль-Хайтаму это казалось разумным. В конечном итоге он подал заявление об отставке после визита Нахиды. Изначально ему казалось, что положение исполняющего обязанности Великого Мудреца позволит использовать для поисков ресурсы, недоступные простому секретарю. Он хотел изменить финал своей жизни, но быстро понял: ему не нужен высокий пост, чтобы чего-то добиться. Не нужны ресурсы даже всего Тейвата, если того, ради кого он бы всё это отдал, невозможно найти. Но это не значит, что секретарь академии сдался — нет, даже если прошло уже больше двух лет. Он будет ждать. Он будет непоколебимо исследовать зацепки, если наткнётся на что-то новое. Он будет возвращаться в замерший во времени дом — музей того, что аль-Хайтам хотел защитить любой ценой. Сайно и Тигнари спрашивали насчёт дома несколько месяцев назад, где-то на вторую годовщину, интересовались, не нужна ли ему помощь в уборке, но аль-Хайтам настоял, что дом чист и вымыт, вся пыль вытерта. Он просто намеренно расставлял вещи так, как они их оставили. Чтобы когда Кавех вернётся, казалось, будто не прошло и одного дня. Они тогда просто переглянулись и одарили его грустными улыбками. Почти все близкие знакомые смотрели на него с таким же выражением последние пару лет. Аль-Хайтам их понимал. Это нормально, что в такой ситуации сложно подобрать нужные — или вообще какие-либо — слова. Сегодня он решил провести свой выходной дома, за чтением книги, ожидая гостя, который должен был прийти уже с минуты на минуту… В дверь трижды постучали. Аль-Хайтам закрыл книгу, отложил её на стол, прежде, чем направиться к двери. Дэхья коротко махнула ему, заходя в дом: — Хэй, дружище, звал? Если Дэхья и увидела висевший у двери золотой ключ с брелоком кшахреварвского льва, то решила ничего не говорить. Она улыбнулась аль-Хайтаму, осмотрев убранство дома: красный плащ на диване, бумаги с отбракованными дизайнами домов на столе, полу-открытый свиток по лиюйской архитектуре, лежащий возле старой вазы на окне. — Столько времени прошло, — подметила Дэхья, присаживаясь на диван напротив аль-Хайтама. — Приятно видеть, что здесь почти ничего не изменилось. Я немного волновалась из-за того, что ты ничего не писал весь год. — С нашего последнего разговора прошло всего восемь месяцев, — ответил он. — Перестань драматизировать. Я попросил встретиться ради небольшой услуги. Аль-Хайтам передал ей коробку со старой парой наушников. — У меня уже есть новые, почти идентичные, но я всё равно бы хотел их починить. Это оригинал, и запасная работающая пара мне не повредит. Дэхья моргнула и посмотрела на наушники, она знала — Кавех работал над ними; хохотнула: — Наш секретарь и впрямь так сентиментален. К твоему счастью, я слышала про одну неплохую ремонтную мастерскую в Фонтейне. Открылись недавно, где-то год назад. Твой бюджет ограничен или?.. Аль-Хайтам покачал головой. — Просто пусть их починят, я возмещу все расходы, включая транспортные и на питание, и отдельно добавлю тебе за хлопоты. — А не слишком ли щедро? — подразнила Дэхья. — Мы вроде как друзья, мог бы попросить о дружеской скидке. — Наоборот, — хмыкнул он, — учитывая наше прошлое, я даже должен тебе приплатить за выслугу лет. — Ладно, хорошо, больше мне — больше приюту, который спонсирую, — она пожала плечами. — Как ты, кстати? Думаю, мы бы узнали, появись новые зацепки. Слышала, Путешественник с Паймон могут скоро вернуться в Сумеру. — Они уже возвращались год назад, — ответил аль-Хайтам, взяв оставленную ранее книгу. — Подтвердили, что тот пустой глаз бога был дендро. Дэхья посмотрела недоумённо: — Впервые слышу. — Конечно. Я не сообщал об этом людям. — Он открыл книгу там, где остановился. — Не видел смысла. Это было доказательство, которого я ждал. — Нет, не было. Он мог принадлежать кому угодно, ты понимаешь это, я знаю. — Дэхья скрестила на груди руки. — Тебе всё ещё тяжело, аль-Хайтам, и это нормально. Горе не проживается так легко и равномерно, иногда тебе кажется, что ты наконец всё принял, а потом ты просыпаешься — и весь твой “прогресс” исчез, и снова кажется, будто это случилось только вчера. Кажется, будто никогда и не случалось. Будто не могло случиться. Аль-Хайтам вздохнул: — Чтобы пережить случившееся, мы можем убедить себя в том, чего на самом деле не происходило. Наш мозг дополняет недостающие факты, чтобы мы могли эмоционально и психологически вынести правду — даже если она не настоящая. Я прекрасно осведомлён об этом. — И всё же, тебе должно быть тяжело выносить это каждый день, — ответила Дэхья, поднимаясь и забирая с собой коробку. — Ладно, мне нужно уйти из города до заката. Я прослежу, чтобы с наушниками обращались очень осторожно. Он последний чинил их для тебя, да? Аль-Хайтам кивнул, и это было всё, что Дэхья хотела знать. — Отправь письмо в Караван-рибат, если нужно будет что-то ещё. Я рада, что ты научился обращаться к нам, когда нужна помощь. Она улыбнулась, направившись к двери. Огляделась с мрачным выражением лица, будто отдавая дань уважения другому всё ещё пропавшему жителю дома, прежде чем оставить аль-Хайтама одного. Он проследил за тем, как его подруга закрыла за собой дверь, и глубоко вздохнул, пытаясь заставить себе вернуться к книге. *** — Тут замешана Бездна, — сказал Тигнари, наклоняясь и касаясь коричневой почвы. Ванарана прошлого была увядшей и заброшенной, но ему всё равно пришлось обследовать её после докладов о подозрительной активности здесь. — Запах отличается от обычных зон увядания, но элементальные следы в воздухе схожи со следами возле голема руин. Идём. Аль-Хайтам кивнул, когда Тигнари двинулся вперед, и сжал в кулаке проржавевший кусок металла, наполовину покрытый грязью. Это была одна из серёжек Кавеха — он уверен. Лесные стражи нашли её, когда проводили первичное исследование местности перед докладом Тигнари, и стоило ему увидеть украшение — сразу же связался с аль-Хайтамом. Но ничего не изменилось, когда он увидел серёжку. Она выглядела старой, пролежав полу-закопанной в земле, очевидно, пару лет или больше. Она могла даже не принадлежать Кавеху — дизайн был достаточно распространённым, чтобы кто-то другой мог потерять точно такую же. И всё же, это было уже что-то, и аль-Хайтам решил помочь Тигнари закончить расследование. К тому моменту, как к ним приблизились знакомые силуэты, они успели найти ещё следы Бездны и победить нескольких магов. Силуэтами оказались Путешественник и Паймон — Дэхья была права, говоря месяц назад, что они вернутся. — О, это Тигнари и… и аль-Хайтам! — воскликнула Паймон, указывая на них. — Э-эй, сюда! Они приблизились, и Путешественник кивнул: — Спасибо, что встретил нас, Тигнари. — Мы не знали, что ты приведёшь с собой ворчливого секретаря, — хмыкнула Паймон на аль-Хайтама. — Тебе нужна его помощь? — Да, немного, — ответил он. — И мы хотели вместе кое-что проверить. Аль-Хайтам посмотрел на Путешественника, который, казалось, избегал смотреть им обоим в глаза. Паймон тоже посмотрела на него, увидела выражение лица и ахнула, будто вспомнив что-то очень важное. Когда она заговорила, в голосе звучала паника: — Мы не должны были встретить аль-Хайтама так рано! Паймон сейчас с ума сойдёт, Паймон не может сделать это сегодня! Путешественник посмотрел на Тигнари, которого, казалось, этот монолог совершенно сбил с толку, и сделал глубокий вдох: — Здесь был Вестник Бездны, мы с ним разобрались. Мы можем ещё чем-то помочь? Тигнари пожал плечами. — Полагаю, именно из-за этого местность была беспокойнее обычного. Если с Вестником покончено, то, уверен, вся подозрительная активность прекратится и земля исцелится. Насколько это возможно, учитывая её состояние. Видимо, я могу завершить расследование пораньше. И мы нашли то, что заинтересовало аль-Хайтама — серёжку, похожую на те, которые носил Кавех. Паймон снова громко охнула, прячась за спиной Путешественника: — А-а-а! Нет! Паймон должна молчать! Ничего не говорить! Путешественник вздохнул и посмотрел на аль-Хайтама с сожалением: — Всё в порядке, Паймон. Он заслуживает знать. — Что знать? — нахмурился тот. — Если ты здесь, то, наверное, думаешь, что исчезновение Кавеха как-то связано с Бездной, раз его тело так и не нашли. Но это не так, уверяю тебя, — сказал Путешественник. Паймон вылетела перед ним и закричала: — Уа-а-а! Паймон должна высказаться! Аль-Хайтам! Мы видели его! Видели Кавеха! Он в Фонтейне, жив и здоров! — Вы уверены, что это он? — отреагировал первым Тигнари. — Да! Это правда был он! Мы не могли ошибиться, мы точно его видели! — она энергично закивала. — Паймон клянётся! — Путешественник? — спросил Тигнари. Тот посмотрел на аль-Хайтама, казалось, застывшего на месте, и кивнул. — Это был он. Мы не смогли поговорить, он управлялся в какой-то лавке безделушек, и перед ней была невероятно длинная очередь. Паймон первая его заметила и подумала, что сошла с ума, но я узнал его по голосу. Это правда, аль-Хайтам. Кавех жив. — Как вы не встретили его, когда впервые оказались в Фонтейне? — спросил Тигнари. — Если это правда Кавех, его бы сразу узнали — он не такой уж неприметный человек. Путешественник покачал головой. — Эта лавка появилась недавно, мы увидели её только когда вернулись в Петрикор из Натлана. Мы тоже удивились, но у нас не было времени, чтобы разобраться, потому что связанное с Бездной расследование привело нас сюда. — Понимаю, — ответил Тигнари. — Тогда мы должны отправиться в Фонтейн, чтобы подтвердить это. — Нет нужды, — сказал аль-Хайтам, скрещивая на груди руки. Когда он пошевелился, Путешественник услышал звук — это два глаза бога столкнулись друг с другом. Он оставил пустой камень и носил его вместе с собственным. — Это не может быть он. Прошло два года, и этот так называемый Кавех появился только сейчас, в этом нет никакого смысла. Сказав это, аль-Хайтам развернулся уходить: — Если это всё — я возвращаюсь. Паймон пнула воздух: — Но это он! Тьфу, Паймон так и знала, Путешественник! Знала, что он будет таким упёртым! — Аль-Хайтам, — позвал Тигнари. — До сих пор ты хватался за каждую зацепку, лишь бы убедиться, что есть хоть малейшая надежда, что мы не правы. А теперь, когда появился такой важный след, ты уходишь? И кто теперь логичен? — Я, — возразил он. — Я следовал за каждой зацепкой два года, какой бы хрупкой или надуманной она ни была. И это ни к чему не привело. А теперь Путешественник заявляет, что видел его живым и здоровым, как будто ничего не произошло, как будто я не искал его везде, как будто он магически появился из воздуха. Это самое абсурдное, что я слышал. Аль-Хайтам уходил всё дальше. После всех этих лет, ответы на все вопросы, которые он только осмеливался задавать вселенной, не могли быть так просты. Это иронично. Разочаровывающе. Кавех действительно просто проживал всё это время свою лучшую жизнь в соседней стране, в пределах досягаемости аль-Хайтама? Это невозможно. Ответ не может быть так прост. Аль-Хайтам не вынесет больше ложных надежд или пульсирующего в груди разочарования. Ещё немного… и он наконец по-настоящему сломается без возможности собрать себя снова. Если он продолжит цепляться и снова ошибётся, то разобьётся на миллион осколков, совершенно и необратимо сломленный.