Forget Where We Were

Аль-Хайтам попросту взял двухнедельный отпуск и уехал в Фонтейн, не сказав никому. Его лицо могло бы всё выдать — а он не хотел, чтобы другие узнали раньше, чем сможет всё подтвердить. И только конкретные доказательства прямо перед лицом смогут убедить его, что это не сон. По прибытии в Фонтейн через несколько дней его будет ждать Кавех, и он наконец вырвется из повторяющегося цикла поиска зацепок, неизбежно ведущих в никуда. Своё путешествие в Фонтейн аль-Хайтам начал с прохода через деревню Цяоин — заказывая комнату на ночь в местной чайной, он посчитал это лучшей дорогой. И теперь сидел за одним из столиков с чашкой чая в руках и читал прихваченные с собой книги. Он выглядел спокойно и невозмутимо, допивая чай, отключил шумоподавление в наушниках и подозвал официантку, чтобы попросить ещё чашку — когда она приняла заказ, аль-Хайтам пересёкся взглядом с парой за соседним столиком. — Молодой человек, — обратилась к нему пожилая женщина в лиюйской одежде. — Что привело тебя так далеко от Сумеру? Аль-Хайтам моргнул. Он мог бы проигнорировать, но морщинки вокруг её глаз напомнили ему о покойной бабушке, так что он закрыл книгу, чтобы со всем вниманием ответить на вопрос. Хмыкнул. В самом деле, что делать секретарю академии вне стен города? — Я еду в Фонтейн, сяду на корабль, чтобы добраться до причала на севере. Муж женщины нахмурился: — Зачем же? В отпуск в одиночку? — Хочу вернуть кое-кого домой, — ответил аль-Хайтам, решая не врать пожилой паре, выглядящей так, будто никогда не причинит вреда ни одному живому существу в Тейвате — если только ради того, чтобы отомстить за внуков. — Этого человека не было рядом слишком долго. — А, — бабуля понимающе улыбнулась, — сбежал от тебя? Ты сказал что-то глупое? Аль-Хайтам уже собирался отрицать, но потом вспомнил их последний разговор, после которого Кавех молчаливо ушёл наутро. Губы дрогнули. — Да. Я мог сказать то, что заставило его плакать. — Вот оно что! — воскликнул дедушка невероятно осуждающе для старика. — Ты должен вернуть его, чего бы это ни стоило. Исправь свои ошибки, сынок, даже если тебе кажется, что уже слишком поздно. Сердцу не прикажешь — оно будет дожидаться даже невозможного. Вдруг он просто ждёт, пока ты вернёшь его домой. Бабушка взглянула на мужа: — А что, если он не хочет возвращаться? Что парнишке тогда делать? — Для начала нужно всё перепробовать, — улыбнулся мужчина, словно когда-то давно и сам через это проходил. — Если не получится убедить — то вернётся домой разбираться с последствиями. — Это как-то грустно, — кивнула бабушка, снова повернувшись к аль-Хайтаму. — Не волнуйся, милый. Если человек сбежал — то потому что ему было больно. А людям не бывает больно из-за вещей, которые им безразличны, боль — это побочный эффект любви. Если тебе всё равно, то ты не будешь страдать потеряв что-то, верно? — Да, — кивнул аль-Хайтам, — верно. Бабушка выглядела довольной. — Тогда у тебя есть всё, что нужно. Ты достаточно разумен, чтобы знать, чего хочешь и как далеко готов зайти. Просто… Я надеюсь, ты сможешь сделать для этого человека даже те вещи, которые кажутся тебе ненужными или показными. Позволь себе подстраиваться под его язык любви иногда, это точно поможет тебе донести до него твою точку зрения. Солнце клонилось к закату. Ухмыльнувшись снова, старик поднялся сам и молчаливо помог встать жене; хмыкнул аль-Хайтаму: — Удачи, мальчик. Нам старикам уже пора домой, но ты можешь зайти позже ещё поболтать. Желательно с тем человеком, которого хочешь вернуть домой. — Спасибо, — кивнул он. Аль-Хайтам смотрел, как пожилая пара отправляется домой, держась за руки, и не мог не задуматься над тем, где будет сам через десятки лет. Сможет ли наконец вернуть человека, с которым хотел провести остатки своих дней? *** Высадившись на пирсе, аль-Хайтам воспользовался ещё одним транспортом, чтобы добраться до Петрикора. Фонтейн разительно отличался от Сумеру: сапфирово-голубой город, утопающий в текучих водах, контрастировал с пышными лесами и бесконечными пустынями региона мудрости. Он чувствовал себя немного потерянно и не в своей стихии, хоть и внешне прекрасно это скрывал. Аль-Хайтам достал из кармана записку, всю измятую постоянным перечитыванием; сначала нужно просто найти эту лавку, а потом… разберётся. Он подошёл к стойке гильдии искателей приключений и спросил фонтейнскую Катерину, где находится ближайший трактир, в котором можно остановиться на пару дней, и таким образом разобрался с жильём. Следующим делом он наспех перекусил, пытаясь сориентироваться на местности. Уже за углом, однако, он заметил собирающуюся вокруг магазина толпу. Стеклянные прозрачные окна, ещё закрытые двери, а сверху вывеска с одним только словом — "Etoile". Аль-Хайтам посмотрел на записку, толкнувшую его приехать в Фонтейн: это и правда тот магазин. В такой толпе сложно что-либо разобрать, но придётся постараться. Аль-Хайтам ощутил, как активировались наушники при приближении к толпе, функция шумоподавления усилилась. Он попытался заглянуть через окно и смог разглядеть внутри мужчину, склонившегося над рабочим столом. Его ярко-рыжие волосы были длинными, и пряди спадали ниже локтей, когда он обернулся — аль-Хайтам заметил лицо в форме сердца и заплетённую в косичку козлиную бородку. Должно быть, это один из сотрудников уже готовится к открытию. А значит, и Кавех скоро должен появиться. Хотя зная его привычку опаздывать, аль-Хайтам готов был дожидаться его появления дольше. Снова глянул на записку. Кавех должен был узнать наушники. Именно он больше всего работал над ними — даже больше, чем сам аль-Хайтам. Не должно было хватить двух лет для того, чтобы воспоминания о прошлой жизни настолько стёрлись из памяти. Если только… Аль-Хайтам глубоко вздохнул. Гипотезы сперва нужно доказать, прежде чем называть их теориями и тем более окончательными выводами. Он наблюдал за дверью магазина, то и дело на всякий случай кидая взгляд на задний вход. Прошло целых десять минут, прежде чем по его наушнику постучали, полностью отключая шумоподавление. Громкий шум толпы резанул по ушам, и аль-Хайтам готов был отчитать того, кто посмел тронуть его наушники, развернулся, бросая на виновника испытующий взгляд. Но встретился с лицом, сияющим улыбкой. Той самой улыбкой. Неизменной. Словно и не прошло целых два года. Вот он, Кавех, во всём своём великолепии, улыбается аль-Хайтаму. Но его губы разомкнулись прежде, чем он успел подумать, и всё ещё уязвлённый этим действием аль-Хайтам, нахмурившись, посмотрел на Кавеха: — Зачем ты их отключил? — Чтобы ты меня услышал, глупый! Аль-Хайтам отступил на шаг назад, бормоча себе под нос, встретившись с человеком, которого он желал увидеть последние два года. — Я бы сам сделал всё, чтобы услышать тебя ещё раз. — Прости, что? — Кавех одной рукой поправил шляпу, открывая вид на свои теперь более короткие светлые волосы. — Я не расслышал. — Ничего, — быстро ответил он. Глаза Кавеха снова заблестели, восхищаясь покоящимся на ушах аль-Хайтама творением: — Я так рад! Ты хозяин наушников! Пришёл сюда! Я знал, что тебе понравится обновление. — О… — и все слова застряли у аль-Хайтама в горле. Кавех закусил губу. — О, прости. Я кажусь тебе странным. Это я — тот, кто починил их для тебя. Ищешь нашу лавку? Эм, прости, я бы хотел поболтать, но мы уже почти… Задняя дверь магазина распахнулась, и тот рыжий парень, заметив Кавеха, крикнул: — Эй, Киран! Тащи сюда свою задницу! Нам уже скоро открываться. Кавех в сомнении посмотрел на аль-Хайтама, а затем снова на рыжего, но всё же бросился к магазину. Аль-Хайтам не мог не потянуться за ним: — Кавех, стой, я… Не в силах сдержаться, тот остановился посреди шага и обернулся: — Моё имя? Я Киран, не Кавех. Это какое-то популярное имя в Сумеру? Я знал, что в регионе мудрости любят зелёный цвет, но ты вообще весь позеленел! Рыжий закричал снова: — Киран? Ау? Ты с кем там разговариваешь? — Ох, подожди, — Кавех — Киран? — схватил аль-Хайтама за запястье и повёл к задней двери магазина, чтобы с легкомысленным смешком представить его мужчине: — Эй, Тео-Тео, смотри, кого я нашёл! Глянь на уши! Этот парень — владелец наушников! Пришёл к нам. Здорово же, да? Рыжий — Тео — вздохнул, глядя на аль-Хайтама: — Слушайте, мне очень жаль, вы, должно быть, устали после поездки. — Всё в порядке. — Ох, стоп! Как тебя зовут? Я уже говорил, но прошу, зови меня Киран. Это имя дала мне Благодетельница. Аль-Хайтам взглянул на Каве… Кирана. — Меня зовут аль-Хайтам, я секретарь в академии Сумеру. — Ого, впечатляющее звание, — подметил удивлённо Тео. — В академии Сумеру? — Киран просиял, словно вместо такого обыденного в Сумеру места услышал о чём-то невиданно-вымышленном, вроде Моря Одуванчиков, и почти подпрыгнул в нетерпении. — Хочу увидеть академию. Там есть книги по ремонту или строительству? Тео, думаешь, аль-Хайтам сможет взять для меня пару? Я хочу починить тот чемоданчик дома. — Ты опять о нём? — Тео выглядел так, будто ему приходится справляться с непоседливым ребёнком, а не коллегой. — Нам скоро уже открываться. — Так и открывайся! — хохотнул Киран. — Иди принимай заказы, и я с ними разберусь, просто… Ещё поговорю с господином секретарём. Аль-Хайтам наблюдал за тем, как он оживлённо ходит вокруг. Несомненно — Кавех жив, здоров и невредим, но всё же… ни следа узнавания в его глазах. Он совершенно не помнил его. — Не обращай внимания на моего соседа, он нарочно так делает, — повернулся он. — Так вот… — Соседа? — Да-а, мы живём с Тео вместе. С тех самых пор, как я потерял память, но я пытаюсь… — Киран опустил взгляд на ноги. — Пытаюсь заново учиться эти два года. Я умею писать и чинить вещи, и научился сам создавать! Могу рисовать и делать игрушки и похожую мелочь, хех. Мелочь? Аль-Хайтам хмыкнул. Если бы он только помнил, как масштабны были его дизайны — целые дома, деревни и дворцы, он превосходил себя с каждым новым проектом. Но даже если сейчас всё потерял… он всё ещё — лучик света, способный сиять даже так далеко от дома. Прошло два года, и мастер-архитектор Кавех превратился в Кирана из лавки "Etoile". Аль-Хайтам сглотнул ком в горле. Что… что с ним произошло? Выглядевший его соседом человек — теперь чужой сосед, носит новое имя, новую личность и ведёт совершенно иную жизнь. И как теперь сюда вписаться аль-Хайтаму? Как ворваться в двухгодичную жизнь Кирана из Фонтейна в попытке откопать останки мастера-архитектора Кавеха, который просто уже мог не существовать? До того, как аль-Хайтам успел погрузиться с головой в свои мысли — Киран как всегда легко вырвал его из раздумий. — Так, господин аль-Хайтам, секретарь академии Сумеру, теперь я знаю, зачем тебе эти наушники! Тебе нужно сосредотачиваться на работе и не отвлекаться на посторонние шумы, да? Мне было приятно работать над ними, хоть даже не могу понять почему, в Фонтейне же есть и более продвинутые технологии. Аль-Хайтам почти ответил почему, но предпочёл просто слегка улыбнуться: — Счастлив, что мой заказ тебя порадовал. — Зачем ты здесь, кстати? Отдых? — Исследование. Я ведь учёный, — покачал головой аль-Хайтам. Глаза Кирана засияли. — Исследование! Ой, стоп, мне нужно работать… Эм, господин аль-Хайтам, могу я пригласить тебя на ужин? У меня так много вопросов! Тео, услышав его возглас со входа в лавку, хохотнул: — И впрямь так много вопросов. Уверен, один из них касается бицепсов господина секретаря! Кстати, его глаза находятся повыше, Киран. Тот замер, и краска залила ему щёки: — Что?! Нет! Не позорь меня, Тео, всё не так! Аль-Хайтам усмехнулся. Кое-что всё же остаётся неизменным. — Я буду работать над исследованием в ближайшем кафе. Можешь присоединиться ко мне после работы. Это подойдёт… господин Киран? — Ты его слышал, — пропел Тео, заставляя Кирана покраснеть ещё сильнее. — А теперь возвращайся за работу, чтобы закончить быстрее и поговорить со своим сумерцем, хорошо? Киран сомневался: не хотел, чтобы его смутили ещё больше, но и не мог отпустить аль-Хайтама. Но тот просто кивнул и перешагнул порог заднего входа в лавку. — Увидимся? — спросил Киран со всё ещё горящими щеками. — Увидимся, — ответил аль-Хайтам, с трудом заставляя себя развернуться и уйти. Он включил шумоподавление в наушниках и посмотрел на работающего Кирана: он выглядел совершенно так же, когда настолько сосредотачивался на своих дизайнах и проектах, что забывал обо всём остальном мире. Выглядел, словно наконец оказался в своей среде, как рыба, добравшаяся до океана. Аль-Хайтам поджал губы. Кавех в самом деле погиб. Этот талантливый мужчина, Киран, был совершенно незнакомым человеком, построившим свою жизнь с нуля. И даже с одного взгляда можно было понять, что жизнь эту он любил и наслаждался ей сполна — не над чем тут было больше размышлять и доказывать. Он увидел достаточно, чтобы прийти к окончательному выводу. Аль-Хайтам вздохнул. Прежде чем возвращаться в Сумеру, нужно написать пару писем, рассказать, что поиски наконец можно окончательно завершить. Надо будет извиниться перед той пожилой парой в деревне Цяоин за то, что не сможет вернуть домой человека, которого искал. Кавеха больше нет. Нет мастера-архитектора, создателя дворца и соседа секретаря. Великий человек ушёл, чтобы отдать жизнь этому намного более счастливому мужчине, который тяжело работал, со страстью прокладывая себе дальнейший путь. И это всё, чего аль-Хайтам желал ему. Желал лучшего, хорошей жизни, полной довольства и радости, желал исполнения целей — какими бы они сейчас ни были. Аль-Хайтам стоял поодаль, приглушённая наушниками тишина заполняла разум. Бросив последний тёплый взгляд на мужчину, когда-то предавшего смысл более чем половине его жизни, умом и сердцем он наконец начал его отпускать. И ушёл.