Dirtiest Game

«Пообещай, что не будешь портить с ними отношения из-за ерунды», — так звучало требование Сольби, когда она провожала Чонгука на тренировку. После инцидента у него оставалось ещё около часа, чтобы отойти и забыть, только это не помогло. Он уже убедился в том, что его ожидания были слишком завышены касательно некоторых вещей, но как бы сильно реальность ни отличалась от выдумки, Чонгук не мог эгоистично игнорировать чувства Сольби в угоду сохранения хоть толики атмосферы, на которую рассчитывал. Да, она расслабленно улыбалась и рассуждала о том, что некоторые двадцатилетние ведут себя хуже детей и это нужно просто игнорировать, но она слишком часто комплексовала из-за воспалений, фигуры и своего внешнего вида в целом, чтобы Чонгук хоть на секунду поверил в то, что ей всё равно. А если она притворялась ради него, разве мог он закрыть глаза и уши, притворившись в ответ? — В том здании раздевалка и кабинет тренера Сона, — Сольби указала рукой на небольшую кирпичную коробку, что проглядывала в промежутке между третьим и четвёртым секторами. — Тренироваться вы будете на поле, так что я смогу наблюдать за всем… — Останешься, чтобы посмотреть? — спросил Чонгук, под «посмотреть» скорее подразумевая «проконтролировать». — Ты же не любишь футбол. — Я люблю, — запротестовала она. — Как я могу не любить, когда мой лучший друг футболист? Просто смотреть за тренировками приятнее, потому что увидеть можно больше. Нотки загадочности в её голосе заставили Чонгука закатить глаза. Если она намекала, что будет рада позаглядываться на футбольную команду, зная, какие там придурки, он её осуждал. И себя за идею свести её с кем-нибудь оттуда тоже. — Надеюсь, ты говоришь про меня, — с напором сказал он, поправляя рюкзак с книгами на плече, а спортивную сумку подбивая ногой как футбольный мяч. Декан Пак в электронном письме сообщил, что тренировки по пятницам начинаются в четыре, а иногда в пять — в зависимости от количества пар студентов старших курсов, которые тоже должны были успевать на тренировки, — но на этой неделе встреча была назначена на три часа дня по просьбе тренера Сона. Насколько Чонгук понял, он был не просто тренером, а ещё и физруком, с которым его группа должна была встречаться по понедельникам. А от футбола, за который отвечает простой физрук, и команды, которая состоит из студентов разных специальностей и факультетов, ждать чего-то особенного было глупо. Чонгук был уверен, что на поле его ждёт детский сад. — Ну, удачи, — улыбнулась Сольби. — Ага, — промямлил Чонгук, с неохотой поднимая сумку и спускаясь по ступенькам к полю. Дорога по диагонали была прекрасной возможностью сэкономить время и заодно проверить качество травяного покрытия, но по факту проверять было нечего. В целях экономии университетское поле было покрыто травой из синтетических волокон. Около трёх сантиметров, как и принято. Чонгук втаптывал её, пока шёл, и кривился от недовольства. Он не привык играть на таком дерьмовом покрытии. Ему казалось, что бутсы будут заедать и цепляться, а это, в свою очередь, непременно приведёт к серьёзным травмам колена. До здания, в которое его отправила Сольби, он дошёл максимально разочарованным и не настроенным на работу. Пока что из всего университетского ему больше всего нравилась огромная —в два этажа и сотни высоченных стеллажей — библиотека и потоковые пары. В общежитии было скучновато, в столовой не очень-то вкусно из-за вечно недоваренного риса, ещё и риск нарваться на не самых приятных личностей стабильно маячил в пределах кампуса. Не успел Чонгук пару шагов пройти по освещённому на манер больницы белому коридору, как одна из таких личностей его нагнала. — Сюда нельзя входить кому попало. Резко крутанувшись на пятках, Чонгук устремил на говорящего недоброжелательный взгляд. — А, — Чимин выдохнул, проходя вглубь коридора, — это ты, первокурсник. Потерялся и вместо общежития зашёл сюда? Чонгук и не думал, что каждый обязан знать его в лицо, но из-за неуважения, которое постоянно выказывал Чимин, ему казалось, что узнавания действительно не произошло. Ни в комнате общежития, ни сейчас. — Я не потерялся, — скрипя зубами, сказал Чонгук. — Я на тренировку. — Новый игрок? — Чимин выгнул левую бровь, глядя скептически, словно не верил, что кто-то такой как Чонгук может попасть в их команду. И под «такой» наверняка подразумевалось что-то нехорошее, а не лесть, как у декана Пака. Чимин почти пересилил себя, постепенно перестраиваясь на дружелюбие, на которое Чонгук рассчитывал ещё при первой встрече в их общей комнате, но выходящий из своего кабинета тренер Сон всё испортил. — О, Чонгук, — произнёс он в удивлении, считая первокурсника последним человеком, которого можно было встретить в этих стенах. — Ты на тренировку или на разведку? Чонгук не понимал, что подразумевает второе, но кивнул на всё сразу. — Тогда тебе нужен комплект формы для тренировок и для игр, — ключи от кабинета вновь зазвенели. — Дай мне минутку, я вынесу то, что подготовил для тебя декан Пак. — Декан Пак? — переспросил Чимин, но подтверждающего ответа не получил. Декан и прежде проявлял особую заинтересованность в университетском футболе, но чтобы он лично собирал для кого-то комплекты формы… В Чимине просыпалась былая неприязнь. Чонгук что, был каким-то особенным? — Это на сейчас. Тренер Сон всучил парню в руки два шуршащих пакета — один с курткой, другой со штанами. — А это, — он повернул третий пакет с синей формой так, чтобы можно было видеть большую семёрку, нанесённую на спину футболки, — на игры. Уверен, ты привык, что форму за тебя стирают, но у нас каждый игрок следит за этим самостоятельно. У них нет запасных комплектов и прачечной? И это при том, что футболки не именные, а подписаны просто «PLAYER» над номером игрока. Это не просто детский сад, это ясельная группа. — Подождите, — Чимин не мог не вмешаться, смерив тренера Сона убийственным взглядом исподлобья. — Это та причина, по которой мне поменяли номер? Новый игрок, который привык, что за ним стирают форму? Чонгук решительно не понимал — Чимин несведущий болван или только притворяется? Даже играя за французский клуб, Чонгук смотрел К-Лигу 1. В свои шестнадцать он мог в алфавитном порядке перечислить все футбольные клубы Кореи и знал составы команд, выделял топовых игроков и болел за «Пхёнчхан Юнайтед», хоть играют они неважнецки, по его мнению. Так неужели Чимин настолько далёк от футбола, каким-то чудом сохраняя должность капитана в университетской команде, что даже не болеет за «Сеул»? — Чимин, — тренер Сон вложил в произнесённое имя столько усталости и безысходности, что Чонгук приготовился к оправданиям, — мы не будем обсуждать замену номера и позиций. При большом желании ты мог бы поговорить об этом с деканом Паком… — Ну конечно! — вспыхнул Чимин. — Только в нашем университете за футбольную команду отвечает не тренер, а декан, который и полкруга пробежать не может, и который вертит всеми как хочет. Это, — он ткнул пальцем в новую форму Чонгука, — коррупция. Я могу пожаловаться. Тренер развёл руками, одобряя что угодно, только бы не стоять следующие полчаса в коридоре и не обсуждать чужие решения. До начала тренировки оставалось всего десять минут, а он не хотел никого задерживать, чтобы после никто не задержал его. — Жалуйся, но будь на поле ровно в три. Чонгуку тренер никаких наставлений не дал, развернувшись и зашагав к выходу. Больше Чимин не пытался скрывать свои колючки — он раздул их в стороны, как рыба фугу, выплюнув ехидно: — Ну, отличной тебе тренировки, номер семь. Смотри не испачкайся раньше времени, а то придётся много стирать.

***

Пока Чонгук доплёлся до раздевалки, все успели разбрестись по коридору и полю. Только один студент обратил на него внимание и явно узнал, начав ритмично подбивать своего друга локтем и шептаться, но познакомиться так и не подошёл. Как истинного аутсайдера, его игнорировали вплоть до начала тренировки, пока тренер Сон, нервно заламывая пальцы за спиной, не сообщил об «ещё одном» пополнении в команде, что наверняка значило, что были и другие первокурсники на птичьих правах. — Если вы хоть иногда смотрите футбол, а не только играете в него, должны знать центрального нападающего «Сеула» Чон Чонгука. Есть надежда, что с его навыками и прекрасной командной работой в этом году мы сможем забраться выше злосчастного третьего места... Его голос звучал так слабо и уныло, что никто не слушал. До указания выстроиться рядами возле конусов, ребята стояли группками, обсуждая что-то своё. — Что ж… Познакомиться сможете позже, а пока начнём с беговой. Тренеру Сону пришлось подуть в свисток, чтобы группки превратились в две шеренги по девять и восемь человек. Чонгук попал в ту же, что и Чимин, но встал в самом конце, чтобы всегда была возможность подсмотреть за другими. В тот момент он ещё надеялся на что-нибудь интересное. Найдя взглядом Сольби во втором секторе, он показал ей поднятый вверх большой палец. На тот случай, если она за него переживала. — Бег прямо вперёд, — огласил тренер. — Бежим все десять конусов трусцой, при возвращении постепенно увеличиваем скорость. Повторяем трижды. После свистка два первых игрока стартовали одновременно. Траектория движения была обозначена двумя параллельными дорожками конусов, вдоль которых предстояло бежать. Чонгук был последним, поэтому выполнял упражнение без пары справа, ориентируясь только на игрока впереди и безопасное расстояние между ним и собой. Стараясь игнорировать отдаляющиеся смешки парней и не думать, что смеются именно над ним, он перебирал ногами, испытывая искусственную траву на прочность. Каждое упражнение начиналось и заканчивалось свистком, и он не звучал на поле до тех пор, пока Чонгук не добегал до своего места. — Бег бедро наружу. Трижды. В клубе беговая начиналась с двадцатиминутной пробежки, и только потом тренер Ван переходил к разновидностям бега, работая с хоть немного, но разогретыми мышцами. — Не забывайте последовательно менять правую и левую ноги у каждого конуса! После третьего круга будет бег бедро внутрь… Ещё два свистка и Чонгук сделал шаг влево, чтобы посмотреть как переваливаются с ноги на ногу другие, слегка сгибая руки в локтях и шурша ветровками. Выглядело так же забавно, как и на тренировке в клубе. — Быстрый бег вперёд и назад, — сказал тренер, спеша напомнить инструкции, если вдруг кто-то забыл: — Бежать вместе до второй пары конусов, затем спиной назад до первой пары конусов, слегка сгибая ноги в тазобедренных и коленных суставах. Потом снова на две вперёд и на одну назад. Три круга. Скорость игрока впереди Чонгука была неодинаковой при возвращении к предыдущему конусу, из-за чего приходилось немного притормаживать перед следующим забегом. Со стороны выглядело так, словно большая часть игроков выполняла упражнения лениво, что с трудом укладывалось в голове у Чонгука. Бывало, что усталость сказывалась на качестве упражнений его коллег по «Сеулу», но никогда на первых двадцати минутах. — Займёмся вашей силой и координацией, — проговорил тренер перед финальным свистком. — Растянитесь по полю и займите положение лёжа лицом вниз, опираясь на предплечья и стопы ног. Чонгук непонимающе оглянулся, удивляясь тому, как быстро и послушно все улеглись, придерживаясь расстояния приблизительно в метр по бокам, спереди и сзади. Ему так и хотелось сказать, что в такой дистанции нет никакого смысла. Как команда, они должны были лечь по кругу, чтобы работать лицом к лицу. — Чонгук, ты устал? — вопрос тренера Сона вызвал смешок у кого-то в первом ряду. — Нет, но… — Чонгук глотнул прохладного воздуха и умолк. Он не мог спорить со здешним тренером на первой же тренировке, как и поучать его. Это едва ли прибавило бы ему очков в глазах других. Пришлось занять положение лёжа, поднимая голову, чтобы оценить ряд раскинутых в стороны локтей, которые в идеале должны были находиться непосредственно под плечами. Не шло и речи о прямых ногах, бёдрах, спине. Некоторые раскачивались, а некоторые выгибали спину, позволяя гравитации тянуть их к земле. — Напрягитесь, втяните живот, продержитесь так тридцать секунд, — скомандовал тренер, сдвигаясь с места, на котором простоял с начала тренировки, и проходясь вдоль первого ряда. Он видел все недочёты, что бросились в глаза Чонгуку, но никого не исправлял. — Перерыв пять секунд и повторим. Из-за скучнейшей тренировки Сольби практически не смотрела на поле. Она достала электронную книгу с параграфом по гистологии, некоторые абзацы перечитывая не менее пяти раз. Чем больше она перечитывала, тем сильнее клонило в сон. Совсем как от чтения папиных романов. Критики временами называли ту или иную книгу блистательной, хвалили сюжет, язык и тонкий юмор, а Сольби не могла втянуться ни в одну историю, как не могла ни одну из них закончить. Неторопливого заумного чтения, переполненного терминами со сносками ей хватало и в медицине, поэтому на папину фантастику не оставалось терпения. «Ты хотя бы попробуй, вдруг понравится», — говорил отец, а потом ходил по пятам неделями, расспрашивая, как много она прочитала и пришёлся ли ей по душе хоть один персонаж. Иногда у Сольби складывалось впечатление, что он относился весьма серьёзно к её критике и в каждой новой книге пытался написать кого-то, кто был бы похож на неё, потому что думал, что так завоюет её любовь. А получалось всё наоборот. Сольби ненавидела читать о «хрупких женственных девицах с плохой кожей/зрением/пищеварительной системой» или другими чертами, которые она в себе терпеть не могла. И она бы злилась на него чуть меньше, если бы такая героиня хоть в одной его книге играла ключевую роль или претендовала на какое-то место в любовной линии главного героя космонавта, солдата или даже инопланетянина. Но нет. Для этого были другие женские персонажи, а Сольби в таких историях всегда оставалась одна. Она отреагировала на очередной свисток, поднимая голову и ища взглядом Чонгука. После планки он всё в том же положении лёжа поднимал ноги по очереди, выдыхая через рот и поглядывая на собственные руки. Он забыл о местах для зрителей, не глядя в ту сторону, а Сольби с удивлением заметила, что в соседнем секторе на самом верху амфитеатра кто-то сидел. Прикрыв глаза от солнца рукой, она хорошенько присмотрелась, но разглядела только лиловую толстовку и чёрную жилетку. Видимо, какая-то девушка пришла посмотреть на тренировку. Показавшийся Чонгуку весенним садом университет на самом деле так же, как и остальной Сеул, постепенно отпускал зиму. За неделю до начала учёбы все кусты и деревья подрезали, траву скосили, а плющ на зданиях привели в порядок, чтобы он не заплёл ещё и окна, но солнце не грело по-настоящему, оно лишь дразняще касалось щёк и освещало пылинки, витающие в аудиториях и оседающие на плечи студентов. Временами ещё срывался холодный ветер, пробирая до мурашек. Не было ни единого шанса, что кто-то из футболистов решит скинуть ветровку, продемонстрировав крепкие мышцы рук или рельефность груди и живота. Сезон полуголых футболистов начнётся не раньше конца апреля. Тренер игроков даже особо не мучил. Они поднимали ноги, лёжа на одном боку, затем на другом, после стояли на коленях и дрыгали ногами вразнобой, а ближе к концу своеобразной разминки — потому что у Чонгука язык не повернулся бы обозвать это иначе — тренер раздал каждому по мячу и они практиковались в равновесии. Стоя на одной ноге, нужно было удерживать мяч или перекатывать его от живота к спине и далее по кругу, пока тошнить не начинало, приседать и пружинить с мячом в руках, делать выпады и прыгать. Чонгук успевал отдышаться, пока остальные работали, а пока он один заканчивал цикл, другие отдыхали. Никто из них толком не запыхался и не устал, когда тренер сказал рассредоточиться по полю с мячами. Каждый должен был катать свой от ноги к ноге, держа его под контролем и не теряя. Это был один из фундаментальных навыков, без которых в нормальную футбольную академию никого бы не взяли. А в университетскую футбольную команду — запросто. В немом осуждении Чонгук покачивал головой, поглядывая на других. Многие начинали уверенно, но теряли мяч из-за недостаточной концентрации. На это было смешно и грустно смотреть. Если другие университеты чувствовали мяч так же, как команда Ёнсе, отобрать и забить будет проще простого даже в одиночку. — Не переусердствуйте, — периодически говорил тренер Сон, привставая на носочки, чтобы рассмотреть каждого игрока. — Если почувствуете, что устали, смело делайте перерыв. Несколько человек впереди только и ждали этих слов, чтобы притормозить свои мячи ногами и расслабить спину и плечи. С таким подходом ни один лентяй не мог превратиться в футболиста. — Как тогда тренировать выносливость? — громко спросил Чонгук, прижимая мяч к траве левой ногой. — Кто быстрее выматывается должен тренироваться дольше, а не наоборот. Нагрузки по желанию слабых сделают слабее, а это потянет всю команду ко дну. Его слова запустили цепочку остановок и любопытных взглядов. Он ждал этого с самого появления на этом поле. Он говорил всё это не как высокомерный и самонадеянный ноль, а как футболист минимум с двумя контрактами за плечами. — Чонгук, — у тренера Сона была привычка обращаться к игрокам на последнем издыхании, будто он тоже проделывал все эти упражнения, а не просто стоял в сторонке. — Я и слова не сказал про нагрузки по желанию, я предложил делать короткие перерывы, чтобы восстановить дыхание. — А когда привыкшему к такой привилегии игроку захочется сделать перерыв посреди сорокапятиминутного тайма, вы тоже позволите ему? Даже если просядет защита или нападение? — Это бессмысленно сравнивать, — заступился за тренера один из парней. — На поле всегда достаточно времени, чтобы отдышаться. Он был из приближённых Чимина, стоял с ним рядом, потому что на индивидуальную тренировку с мячом все снова образно разделились на группки и обсуждали что-то постороннее, так легко отвлекаясь от поставленной тренером задачи. — Какие-то неправильные у вас игры, — Чонгук сложил руки на груди, раздражаясь из-за необходимости бороться сразу с несколькими. — Настоящая игра предполагает постоянное движение и пробег за девяносто минут от восьми до двенадцати километров. Или это какой-то особый университетский футбол, правила которого разрешают стоять на месте и лениво перекатывать мяч, надеясь, что он сам закатится в ворота противника? — Не все тут нападающие. — Но все должны думать о том, как лучше забить мяч и не пропустить чужой. И необязательно быть нападающим, есть много результативных защитников. Может, конечно, не в вашей команде… — Ну, в «Сеуле» я таких не замечал, — вклинился Чимин. — Вы из-за своей большой результативности в К-Лиге 1 чемпионом в последний раз в две тысячи шестнадцатом становились? Хотя не припомню, чтобы ты тогда был в клубе. — Так, — тренер Сон стал ощупывать грудь, ища свисток, — давайте не будем ссориться. У нас много работы и мало времени. Первый дружеский матч уже в конце марта, нам нужно хорошенько подготовиться… Чонгук не мог отнести себя к категории тех, что были «мудрее», как и оставить Чимина без ответа. — Тебя я тоже припомнить не могу. Ты вообще хоть в каком-нибудь клубе играешь? У тебя университетская команда — предел мечтаний? Или, скорее, возможностей. Тренер принялся дуть в свисток, заглушая дальнейшее бормотание команды. — Мы не будем продолжать с таким настроением, — сказал он. — На сегодня все свободны. Без различных набиваний, упражнений на дриблинг, без тренировки передачи паса, без растяжки. Тренер У и тренер Ван были бы в шоке, если бы узнали, как при Ёнсе проходят тренировки. Все остальные похватали мячи, слишком бодро для переутомлённых и нуждающихся в дополнительных перерывах закидывая их в тележку и под хохот и бурные обсуждения «великого футболиста» покидая поле. Только Чонгук остался на прежнем месте, провожая парней взглядами и в конечном итоге становясь целью тренера Сона. Он шёл вдоль белой разметки быстрым шагом. — Уверен, ты не этого ожидал, когда соглашался присоединиться к команде, но не будь так строг к ним и к себе, — сказал мужчина. — Игра или тренировка — самочувствие игрока должно быть на первом месте, а потом уже результат. Чонгук не мог с ним согласиться. Если бы спорт был про самочувствие, в нём не было бы победителей и проигравших. — Я могу остаться здесь и потренироваться сам? — Конечно, только… — Не переусердствовать? Тренер Сон был уверен, что Чонгук не из сумасшедших трудяг, а из выносливых и знающих собственные пределы. — Это тоже, но я хотел попросить тебя занести мяч после тренировки. Если я к тому времени уйду, оставлю тележку в холле. Положи туда. Кивка головой оказалось достаточно, чтобы по истечении одной минуты Чонгук остался на поле единственным футболистом. Благодаря этому он смог облегчённо выдохнуть и пробежаться взглядом по тому сектору, в котором сидела Сольби. Её место пустовало и никаких вещей она там не оставила. Она ушла без предупреждения? До его выступлений или после? Не исключено, что он переборщил и испанский стыд заставил Сольби сбежать. — Чонгук! — она позвала его откуда-то слева и он стал поворачиваться до тех пор, пока не наткнулся взглядом на неё и ещё одну девушку. — Смотри, кого я встретила! Это же Хэджи. Чонгук поддел мяч носком, подкидывая его и ловя руками. Он убрал его под мышку, идя к краю поля, где заканчивалась трава и начиналась красная беговая дорожка. — И правда она, — сказал он, хотя издалека её узнал. Он уже видел эту лиловую толстовку сегодня. — Мы собирались пойти перекусить вдвоём, но если ты уже закончил, можешь присоединиться, — Сольби сначала предложила, а потом понизила голос и спросила у Хэджи: — Ты ведь не против, если мы возьмём его с собой? Даже если Хэджи была против, она активно закивала головой. Она всячески избегала намеренных и случайных возможностей влиться в социум, переживая, что не справится, но Сольби и Чонгук по отдельности и вместе не доставляли ей как такового дискомфорта. Наоборот, Хэджи нравилось знать, что она может сесть на любой из пар рядом с Чонгуком, а больше на последних рядах никого не будет. И болтать тет-а-тет с Сольби о медицинском клубе и предметах старших курсов ей тоже нравилось. Если бы она ничего не испортила, они могли бы стать друзьями. — Я ещё не закончил, — сказал Чонгук, — но если вы подождёте меня буквально полчаса, я оплачу ранний ужин. Сольби обратилась к Хэджи со смешком: — Ты можешь поверить в то, что он пытается купить наше драгоценное время оплатой ужина? — Мы подождём, — слишком быстро ответила Хэджи. Сольби за это одарила её укоризненным взглядом, уже через мгновение делясь очевидной истиной: — Когда он раскидывается деньгами, нужно идти до конца и протестовать до тех пор, пока он не пообещает оплатить и десерт. — Поздно, десерты на вас, — радостно произнёс Чонгук, позволяя мячу скользнуть по ветровке и почти достичь травы. Он поймал его в последний момент, отбивая внешней стороной стопы. Наконец-то он мог заняться тем, что у него получалось лучше всего.

***

— Физика была сложнее всего из-за задач, а биология из-за открытых вопросов, — Сольби трясла в воздухе металлическими палочками для еды. — Там было много заданий с просьбой привести примеры, а после экзамена профессор Джи сказала, что ожидала от меня большего из-за участия в конференциях, и поэтому у Исына, который весь год отставал и написал по одному примеру, В, а у меня с двумя примерами С. После пары рюмок соджу у Сольби и Чонгука прорывало дамбу и они наперебой начинали рассказывать истории из прошлого. Хэджи оставалось только слушать, подпирая голову рукой, поглядывать на них по очереди и крохотными глоточками потягивать свою порцию соджу с пивом. — Вот почему говорят, что лучше ничего не ждать, чтобы не разочаровываться, — сказал Чонгук. — Разве с её стороны справедливо было ставить плохому студенту лучшую оценку? Он успел подпортить мёд ожиданий ложкой дёгтя, но если бы ему нужно было оценить первую неделю в университете учитывая все крохотные неудачи, он поставил бы минимум С. — Ну, — Сольби заложила по два ттокпокки за обе щеки, говоря: — На самом деле, я налажала в тестах немного, но профессор Джи жаловалась именно на количество примеров. У Хэджи была потрясающая способность улыбаться сначала глазами, а потом губами, и Чонгук несколько раз за вечер ловил этот момент: она немного прищуривалась, в глазах появлялся блеск, а тогда её щёки приподнимались. — Так ты заслуженно получила С? — цокнул языком Чонгук, не отводя взгляда от Хэджи, пока та боролась с улыбкой. — Подожди-ка, ты же говорила, что была отличницей на первом курсе… С — это и близко не А. — Между ними всего одна буква, — сказала Сольби, засовывая в рот Чонгука лист салата со свининой, чтобы он не смог спросить у неё что-то ещё об этом. — И я говорила, что была отличницей на первой сессии первого курса. С зимней сессии у нас остался только один круглый отличник. Истинный победитель «Игры в кальмара». — Мне нравится этот сериал, — сказала тихо Хэджи. Чонгук, кажется, впервые слышал о том, что нравилось ей, но поддержать не смог. — Первые серии были такими скучными, что я забросил. — Он забрасывает всё без явно выраженной любовной линии, — подхватила тему Сольби. — Высматривает в ромкомах, как ухаживать за девушками. Чонгук тоже схватил влажный салатный лист, размахивая им перед лицом подруги и обрызгивая её белую блузку капельками воды. — Ты так много разговариваешь, что другим некогда вставить слово, — сказал он, пытаясь накормить её салатом. — И ничего я там не высматриваю. Просто актрисы красивые. Хэджи понимающе кивнула. Она была как никогда рада тому, что Сольби совершенно нечего было рассказать о новой знакомой, иначе она бы точно разболтала всё Чонгуку. — Всё, — Сольби дожевала и откинулась на спинку стула, чтобы подцепить свою сумочку, — папа приехал и ждёт меня на остановке. — Уже? — Чонгук выпятил нижнюю губу, расстроенный тем, что приятная компания на вечер так быстро развалилась. — Передавай ему привет и скажи, что я заскочу к вам на следующих выходных. Сольби услышала его просьбу, но ничего не ответила, напоследок воруя из тарелки с закусками два последних кубика кимчи из редьки и из другой остатки кимчи из капусты. В уголках её губ оставались следы от красной перечной пасты, когда она убегала, сбрасывая папины вызовы. — Если ты уже поел, мы тоже могли бы идти, — предложила Хэджи. — Тебе нужно домой? Папа никогда не говорил ей вернуться домой до определённого времени и крайне редко звонил ей с вопросами о её местонахождении. Иногда Хэджи казалось, что он ни капельки не волновался бы, переночуй она где-нибудь вне дома без предупреждения. А может он просто слишком хорошо её знал, чтобы беспокоиться о такой глупости. — Нет, — неуверенно протянула она, — но мы уже довольно долго сидим. — Устала от меня? — с улыбкой спросил Чонгук, подливая себе ещё соджу. — Клянусь, я не настолько болтливый, когда рядом нет Сольби. Просто иногда она несёт такую чепуху, что я вынужден оправдываться и защищать свои границы. — Я не устала… Просто им не о чем было разговаривать. Чонгук наверняка почувствовал бы себя неловко, если бы говорить приходилось только ему, а Хэджи дипломатично молчала. И было бы ещё более неловко, если бы она попробовала занять тишину за столиком своими историями. — Отлично, — воодушевился Чонгук, — тогда скажешь, зачем ты ходила посмотреть тренировку? Кто-то знакомый в команде? Он потупил взгляд в тарелку, перебирая кусочки свинины и нарезанную тонкой соломкой морковку. Часто советы его отца и господина Яна противоречили друг другу, но один общий у них всё же имелся. Они оба считали, что алкоголь лучше всего употреблять с мясом и зеленью, и чтобы никакого мучного. Тогда желудок никогда не спросит «за что ты так со мной?» на следующее утро после соджу. — Из команды только ты, — ответила Хэджи. — Так ты пришла посмотреть на меня? — Мне хотелось немного посидеть на практически пустом стадионе. Из-за её слов и поведения у Чонгука всё ещё проскальзывали мысли об её странности. — Была когда-то спортсменкой? — Нет. — Хотела быть? — Нет. Не люблю спортсменов. Глаза Чонгука чуть расширились, и в карей темноте Хэджи углядела удивление, от которого ей стало немного совестно. Он ведь был спортсменом, а она так сказала. — Почему нет? — Они гробят здоровье ради побед, которые в итоге ничего не будут значить. Чонгук задумчиво хмыкнул, удерживая рюмку у лица в течение нескольких секунд, прежде чем выпить. — По-моему, так можно сказать о любой профессии. В офисе люди тоже гробят здоровье, потому что из-за постоянной работы за столом болит спина. От стоячей работы в том же магазине ноют ноги. От работы в операционной болит всё. Но ты не говоришь, что не любишь администраторов или врачей за то, что они зарабатывают себе помимо денег болячки. Было очевидно, что за её словами скрывалось нечто большее, но докопаться до истины было нереально, когда она стискивала челюсти, всем своим видом давая понять, что об этом он из неё ни слова не вытянет. — Я сказал тебе, что не болтливый, но почему-то всегда говорю в три раза больше, чем ты. — Потому что ты всё-таки болтливый, — любезно заметила Хэджи. — Ты говорил на каждой сегодняшней лекции… — И всё время не по теме, — вставил Чонгук. — Хотел прослыть интеллектуалом, но за три дня нажил себе троих врагов в лице профессоров по химии, латинскому языку и английскому. Он отставил рюмку подальше, быстро загибая три пальца. — И это ещё не всё. Я не лажу с соседом по комнате, который по совместительству капитан футбольной команды и вынужден был отдать мне свой номер, другие игроки вроде как проигнорировали моё появление, и я возразил тренеру Сону, потому что его подход к тренировкам поистине идиотский. Удивительно, как им удаётся занимать третьи места… — Секрет в том, что Ёнсе играет дружеские матчи с университетами из пригородов, а условный чемпионат проводится с университетами Хангук и Ханян. — Значит у нас третье место из трёх возможных? Чонгук сполз ниже по спинке стула, с тоской глядя в стену напротив. В «Сеуле» посмеются, когда узнают, насколько это провальный университет в плане футбола. Хуже и быть не может. — И тренер при этом хочет, чтобы все побольше отдыхали и поменьше тренировались, — слова Чонгука переросли в стон и он прикрыл лицо ладонями, мысленно возвращаясь к сегодняшней тренировке. Что, если у них всегда так? Они ещё не играли друг с другом, чтобы можно было оценить навыки каждого по достоинству, но Чонгук уже не возлагал больших надежд. — Вдруг в этом году мы тоже проиграем, и декан Пак останется мной недоволен? — он растопырил пальцы, сквозь них глядя на Хэджи. Он надеялся, что избавится от страха провала, как только согласится играть, а вместо этого отсрочил беспокойство до университетского чемпионата. — Почему ты так думаешь? — спросила она, чувствуя, что сама начинает нервничать о проигрыше, и от этого её руки стали медленно превращаться в ледышки. Ну и от стакана с остатками холодного пива. Чонгук переместил руки за голову, поддерживая затылок и поглядывая на девушку с сомнением. — Ты умеешь хранить секреты? Она была полной его противоположностью и абсолютно точно не из болтливых. Его секрет её не интересовал и рассказывать его ей было некому. Более того, когда он озвучил свою большую тайну, оказалось, что Хэджи её уже знала. — В тот день, когда мы впервые виделись, декан Пак намекнул, что меня приняли с плохими оценками, потому что я хороший футболист. Было видно, что эта правда его гложет. Сколько бы раз он ни говорил себе, что недостаточно умён и удачлив для Ёнсе, его тело наполнялось теплом при воспоминании о том, как он получил по электронке письменное подтверждение о поступлении. Теперь же было сложно думать о себе как о счастливчике или достойном. Он ведь поступил не своими силами, а благодаря спорту, который не имел никакого отношения к его специальности. Это было нечестно по отношению к другим желающим учиться в этом университете. — Вряд ли декан Пак один решает, кого принять, а кого нет, — Хэджи слегка наклонилась в сторону, пытаясь поймать взгляд Чонгука, а когда получилось переключить его внимание со стены на себя, снова принялась рассматривать спинку его стула, родинки на его шее, надписи на его пуловере. — Если бы ты был глупым и безнадёжным, то будь ты даже Пеле, тебя бы не приняли в Ёнсе. Чонгук искренне пытался сосредоточиться на её приободряющих словах, потому что именно это он хотел бы услышать от Сольби или Ри, хоть и не верил, что они отреагировали бы так же, но внутреннее ликование слишком отвлекало. В улыбке он немного морщил нос. — Ты в курсе об играх Ёнсе и упомянула Пеле, — сказал он. — Ты определённо знаешь о футболе и нелюбимых спортсменах больше, чем следовало бы.