Dirtiest Game

Чонгук не считал себя суеверным человеком. Он не боялся останавливаться на четвёртых этажах или в номерах под номером «4444», мог съесть миёккук перед экзаменом и дарил друзьям хорошую обувь, не думая, что из-за такой ерунды можно с кем-то расстаться. Но перед играми миёккук был под запретом — на всякий случай, — и Чонгук каждый раз выполнял маленький бессмысленный для коллег и болельщиков ритуал, перед выходом на поле дотрагиваясь пальцами до губ, а затем наклоняясь и прикасаясь к зелёной траве. Как-то раз он заметил такое за одним из старших в Клерфонтене и неосознанно подхватил. Попробовал перед одной игрой и всё прошло хорошо, попробовал снова на демонстрации навыков в академии и получил наивысший балл, проделывал это перед играми в «Реймсе», чаще забивая голы или отличаясь результативной передачей, хоть это и не спасало клуб от слухов о проклятии, не позволяющем выигрывать. Вернувшись в Корею, Чонгук продолжал «целовать» поле перед каждой игрой на удачу, и не имело значения, удавалось «Сеулу» в конце матча выйти победителями или нет. Это была его подстраховка, его «что, если?..» Но на игре с «Ульсан Хёндэ» ни поцелуи поля, ни счастливые трусы Сону, ни вывернутые наизнанку гольфы Джунги не помогали. В Кванджу стадион находился в той зоне, где никакие суеверия не работали. Чонгук за сорок пять минут и три дополнительные первого тайма успел продемонстрировать всю гамму эмоций, радуясь за отличные передачи, расстраиваясь из-за идиотского попадания мяча в стойку и злясь из-за двух голов в их сетку. Он выкладывался по максимуму, оставляя в дураках противника, в одиночку ведя мяч или разыгрывая его с товарищами по команде, но достичь видимого результата не получалось. У «Ульсан Хёндэ», как тренер и говорил, была отличная защита. Они одновременно окружали игрока с мячом, но при этом успевали рассеяться по полю, чтобы предотвратить любую рискованную передачу. После наставлений в раздевалке между таймами Чонгук вновь вышел на поле полный сил и экспрессии. Он не мог устоять спокойно, прыгая на своей позиции как кенгуру и вытирая покрытый испариной лоб краем чёрной футболки. Как только мяч начинал движение в сторону ворот, у которых он стоял, Чонгук максимально сосредотачивался на нём, заранее ликуя и предвкушая его попадание к нему в ноги. На шестьдесят первой минуте так и произошло. Защитники напирали с двух сторон, стараясь удержать Лихёна, но он обманул их, притворяясь, что передаст мяч Джунги, а на самом деле передал его Чонгуку. Передача была идеальной, разворот Чонгука тоже. Он гнал мяч на сумасшедшей скорости, быстро перебирая ногами и поглядывая на Джунги, двигающегося параллельно с левого фланга для подстраховки. Он был открыт и его положение во многом было удачнее, поэтому, ворвавшись в штрафную площадь, Чонгук отвёл левую ногу назад, собираясь подать, но не успел — защитник в голубой форме в подкате дал не по мячу, а по правой лодыжке форварда. И без того горящие мышцы прямо-таки вспыхнули, наполняя тело внутренней дрожью. Это пламя было настолько сильным, что Чонгук толком не ощутил боли при падении на траву. — Это случайность! — воскликнул парень, влетевший в него. Громкий и протяжный свист арбитра послужил явным возражением. Нарочно или случайно, такой подкат в штрафной площади приносил «Сеулу» не только катающегося по полю от боли футболиста, но и одиннадцатиметровый штрафной удар. Ноющая лодыжка и потерянные двадцать секунд игры того определённо стоили. По-прежнему морщась, Чонгук позволил сопернику выпалить несколько извинений и ухватился за его руку, поднимаясь с зелёного покрывала. Чем чаще он ступал на ногу, тем быстрее притуплялись болевые ощущения. Он был уверен, что после игры ещё почувствует последствия, но пока был взбудоражен предстоящим пенальти, почти ничего не ощущал. — В девятку, Чонгук! — посоветовал Убин, подбегая ближе к воротам. Тренер Ван на своём месте был не в состоянии оторвать взгляд от арбитра, дающего указания вратарю «Ульсан Хёндэ», и только перед ударом посмотрел на нападающего, для которого на поле рисовали метку. На тренировках они достаточно часто тренировали одиннадцатиметровые, и показатель Чонгука был выше восьмидесяти процентов с разными вратарями. Но это вовсе не значило, что беспокоиться не о чем. Пенальти — это лотерея, и талант далеко не всегда гарантирует успех. Чонгук поправлял футболку и глубоко дышал, сканируя взглядом ворота, продумывая куда и как ударить. Его оппонент был прекрасно осведомлён об ударной левой ноге и предпочитаемых направлениях, и Чонгук решил рискнуть, говоря себе, что ещё не скоро может появиться такой шанс ударить красиво. Как футбольный фанат и взволнованный зритель он всегда нервничал, когда другие били пенальти. Нередко затаивал дыхание и прикрывал глаза руками, в щёлочки между пальцами подглядывая за исходом удара. Но когда приходилось бить самому, никакого нервного предвкушения не было. Чонгук мыслил рационально и оставался спокоен. Сначала нужен был удар, потом — эмоции. Он отступил немного назад, дожидаясь свистка, а сразу после него ринулся к мячу. Без нарочных пауз и попыток запутать он исполнил удар рабоной — скрестил ноги, ударяя по мячу позади опорной правой. За несколько коротких секунд пару тысяч сердец пропустили удар. Мяч полетел в центр ворот, а вратарь с опозданием бросился вправо. Сетка натянулась и покачнулась, стадион взревел, а большие экраны вспыхнули словом «GOAL» и счёт наконец сменился. — Да! — Ура! Чонгука чуть снова не повалили на землю, окружив со всех сторон для крепких и липких объятий. Это было лучшее чувство на свете. Безумная смесь гордости, радости, облегчения приятными волнами прокатывалась по телу, а крики болельщиков делали Чонгука в разы счастливее. Но настоящего пика он достиг, когда, бегло изучая трибуны, наткнулся взглядом на Сольби. Она надела красно-чёрный шарф и просидела в нём большую часть игры, но после забитого «Сеулом» гола стянула его с шеи и затрясла им в воздухе, празднуя со всеми. Чонгук не знал, была ли она довольна на самом деле, но её поддержка приносила ему особое удовлетворение. А большего ему и не нужно было. — Забьём ещё два! — скомандовал Убин, поправляя капитанскую повязку на плече. Чонгук первый решительно кивнул, чувствуя, что на данном этапе игры энергии в нём даже больше, чем в начале. Что для него каких-то два мяча?

***

— Скажи, расстроен ли ты финальным счётом? — оператор поймал Чонгука после заминки, душа и переодевания, перед этим взяв небольшое интервью у других игроков и сняв для канала на Youtube немного закулисья, где летали грязные футболки и гольфы по раздевалке. — Я? — оленьи глаза Чонгука уставились прямо в камеру. — Нет, мне кажется, мы сделали всё, что было в наших силах. — Твой гол был единственным. Не жалеешь, что тренер так скоро заменил тебя? Чонгук жалел, потому что только разыгрался и мог показать ещё много чего, но тренер Ван решил следовать изначальному плану и провёл ряд замен, выпуская на поле другого центрального нападающего и двух полузащитников, чтобы минимизировать риски. Во многом благодаря этому игра так и закончилась со счётом 2:1 в пользу «Ульсан Хёндэ». — Нет, — Чонгук сверкнул очаровательной улыбкой, — я доверяю тренеру и команде, и… мне очень жаль, но мне пора идти. — Пора-пора, его подружка ждёт, — влез в кадр Хванён. — Будут мешать спать людям в отеле этой ночью. Держись, Кванджу… Чонгук закатил глаза, подтягивая сумку на плече. — Я вырежу это, — пообещал мужчина с камерой. По пути к выходу Чонгук кланялся всем присутствующим в раздевалке, а в коридоре столкнулся с тренером Ваном, который напомнил, что ждёт его в понедельник на вечерней тренировке. Он особо не хвалил, но хлопнул напоследок по плечу, буркая что-то вроде: «Молодец». Они проиграли, но Чонгука переполняли исключительно положительные эмоции. Он почти вприпрыжку вышел на улицу с той стороны, где был припаркован большой двухэтажный автобус, что выезжал в Сеул где-то через полчаса и увозил практически всю команду, за исключением парочки людей, у которых были другие планы. — Привет! — Сольби выскочила из машины навстречу. — Ты же не опоздала сегодня? — пропуская приветствия, спросил Чонгук. — Нет, я всё видела. Особенно твой удар, — опираясь на белую дверцу, она скрестила ноги так же, как это делали футболисты. — Повыделывался ты знатно… Ладонь Чонгука опустилась ей на спину, как раз между лопаток, и он слегка подтолкнул её в сторону. — Нет, чтобы похвалить... — заворчал он, тут же безапелляционно заявляя: — Я за рулём. Пока усталость не настигла и не подкосила его, он собирался довезти их с Сольби до отеля без приключений. Она была не против и сразу протянула ему ключи. — Я и хвалю. Своим крышесносным ударом ты лишил голоса пару дедушек, сидящих со мной в одном ряду. — Ты хотела сказать «дара речи»? Опустившись на пассажирское сидение и натянув ремень безопасности, Сольби отрицательно покачала головой. — Нет, голоса. Они так орали, что охрипли и умолкли. Но я всё равно успела оглохнуть на одно ухо, так что имей в виду, что я теперь слышу только на левое… — Выдумщица, — хмыкнул Чонгук. Он завёл машину и резко вырулил с парковочного места, не выезжая за линии, хотя поблизости не было других автомобилей. За одну поездку на автобусе он запомнил дорогу, но GPS, которым пользовалась до этого Сольби, выключать не стал. Женский голос периодически подсказывал ему то, что он и так знал, а Сольби попутно пересказывала свою поездку в Кванджу. Для неё это было утомительно и нервно, поэтому она заканчивала фразы либо на мучительном выдохе, либо на раздосадованном стоне. Так Чонгук решил, что и завтра за руль сядет, чтобы ей не приходилось волноваться по дороге домой. — Я жил в одном номере с Сону, но перед выездом попросил заменить постельное бельё и полотенца. — Там две кровати? — Да, между ними тумбочка, но можно убрать её и сдвинуть кровати. Сольби нужно было подумать, нужно ли ей это. Чонгук в основном спал спокойно и тихо, но когда напивался или был очень уставшим, мог храпеть и раскидывать свои конечности, вылезая на чужую территорию. — А что с ванной комнатой? — Как я и хотел, — губы Чонгука растянулись в блаженной улыбке от представления о том, как он растянется в тёплой воде. — Только, чур, я первый. Мне нужно расслабить мышцы, а для этого идеально подойдёт солёная ванна. — Тогда я в это время закажу еду и начну складывать пазлы. — Ты взяла с собой пазлы? — Чонгук поджал губы, приобретая недовольное выражение. — Ты хочешь заниматься такой скукой в единственный вечер без родителей? — Почему сразу скукой? Раньше тебе нравилось складывать картинки по несколько часов, болтая со мной… В этом и заключалась проблема. Он всё ещё не был готов болтать с ней несколько часов. О чём? Об учёбе? О Ри? О Чимине? — Может лучше фильм какой-нибудь посмотрим? Там вышел один любовный про футбол… Сольби сложила руки на груди, сжимая челюсти и упрямо глядя на дорогу через лобовое стекло. Она уже смотрела футбол последние два часа, неужели недостаточно? — Ладно, — сдался Чонгук, боясь, что она будет дуться на него весь вечер, — пазлы так пазлы. На Кванджу постепенно опускался вечер, улицы от этого серели, темнели, погружались в синеву, а скоро небо должно было и вовсе почернеть. Они выехали со стадиона около восьми, в серость, а через пятнадцать минут вышли из машины в жёлтый свет фонарей. У Сольби с собой была небольшая сумка с пижамой и уходовой косметикой, а у Чонгука спортивная со сменной одеждой. Они обе лежали на заднем сидении и обе он захватил сам, хоть они и оказались лёгкими. В просторном холле останавливаться не было смысла, так как ключ от номера со вчерашнего вечера был у Чонгука. Они сразу поднялись на второй этаж по крученой деревянной лестнице, прошли мимо полок с книгами и зоны с диванчиками и мягкими пуфами, нырнули в коридор с красной ковровой дорожкой и добрались приблизительно до середины. У нужной им двери Чонгук взял две сумки в одну руку, другую запуская в карман куртки и нащупывая ключ-карту. Крохотная лампочка над дверной ручкой вспыхнула зелёным, и из-за приоткрытой двери потянуло прохладной. — Кажется, горничная забыла закрыть балкон, — сказал Чонгук, первым проскакивая внутрь, проходя коридор с дверью ванной и оказываясь в просторной спальне. Он пересёк её в несколько больших шагов и отодвинул развевающийся тюль. — Тут миленько, — включая в номере свет, сказала Сольби. Она поправила брошенные Чонгуком сумки, чтобы они не свалились с комода на пол, а тогда принялась рассматривать парочку картин, что украшали светло-бежевые стены. Между двумя кроватями, над прикроватной тумбочкой с подзарядкой, учебником по анатомии и сухим дезодорантом, был изображён корабль в бушующих волнах; на стене напротив были какие-то дети на природе в золотистой рамке с витиеватыми узорами; в коридоре на входе висел натюрморт с яблоками. Сольби зачастую обращала на такое внимание, потому что когда-то давно мечтала стать художницей. Мама считала художественную школу пустой тратой времени, но папа был не против, поощряя любое творчество и обещая дочери однажды заказать у неё обложку для своей книги. А потом Сольби перешла в старшую школу и приоритеты немного сместились. Во многом из-за матери, которая настаивала на «настоящей» профессии, но впоследствии не приходилось жалеть, что она поступила в медицинскую школу и поражала своим творчеством только профессоров и одногруппников, в точности перенося изображения из лекций в тетрадь. — Зацени шкаф, встроенный в стену, и холодильник с пивом, — Чонгук пронёсся мимо Сольби, раздвигая деревянные дверцы, чтобы показать подруге вместительность платяного шкафа, а затем переключился на дверцу комода, за которой скрывался небольшой белый холодильник со стеклянной дверцей. — У нас не так много вещей, чтобы пришлось использовать шкаф, — начала Сольби, заговорщицки улыбаясь, — но холодильник с пивом нам точно пригодится. Чонгук рассмеялся, предвкушая сразу несколько приятных вещей: расслабляющую мышцы ванну, ледяное пиво, вкусный ужин, пазлы, раскиданные по полу, и их Сольби рядом. — Так, я иду мыться, — сказал он, доставая из шкафа пару отельных тапочек — воплощение рая после нескольких часов в бутсах. — А ты зажми на стационарном телефоне цифру три и закажи что-нибудь из еды к девяти. Чонгук первым делом снял куртку, затем, не наклоняясь, скинул кроссовки, и отвернулся к шкафу. Ему не хотелось тащиться с одеждой в ванную, потому что там её пришлось бы бросить или на унитаз, или возле раковины, поэтому он избавился от джемпера и чёрных спортивных штанов в спальне, вешая их на одну из вешалок в шкафу. — Не задерживайся там, — попросила Сольби, вдруг заинтересовавшись кроватями и шторами, и поглядывая на них, а не на голую спину друга. — Я максимум на двадцать минут, — пообещал Чонгук из коридора. Рядом с мылом, гелями, шампунями и флакончиками с непонятно чем было два небольших пакетика соли для ванн. Чонгук использовал оба, высыпая их в тёплую воду. Воздух от этого стал влажным и пахнущим лавандой. Это уже немного расслабляло, но когда он опустил ноги в воду… — Не стони там! — смеясь, попросила Сольби. — Я собираюсь звонить. Чонгук буквально сполз по гладкой стенке, осторожно касаясь руками ноющих надкостниц, колен, а затем слегка надавливая пальцами на рёбра, которым досталось от Чимина. Заметных синяков он не оставил, но в местах ударов немного болело. Сольби снова заговорила, в этот раз не с ним. Из-за шума воды он не мог разобрать слов, да и не пытался особо. Он сосредоточился на этом приятном ощущении тепла и невесомости, а также на колючей соли на дне, что очень долго растворялась. Ванна была не такой большой, поэтому он сползал ниже, чтобы намочить плечи, а иногда садился выше, чтобы подержать ноги в тепле. Через пару минут Сольби постучала в двери. Она дала Чонгуку несколько мгновений на то, чтобы задёрнуть шторку, оставив на виду только голову, а тогда заглянула внутрь, спрашивая: — Вопрос жизни и смерти: тансуюк или тушеная говядина в остром соевом соусе? Она опёрлась плечом на дверной косяк, бегло осматривая серую плитку, которой были обложены стены и пол, потом изучила раковину и с десяток полотенец, развешенных на крючках. — Говядина, — ответил Чонгук, вынимая руки из воды и зарываясь ими в волосы, взъерошивая и приглаживая чёлку. — Ещё один: рис с овощами или картофель фри? Сольби вовсе не намеревалась разглядывать его, но он не сидел спокойно, поэтому взгляд как-то сам зацепился. У Чонгука были крепкие руки, с явно выраженными бицепсами, что выглядели ещё выгоднее, когда он их напрягал. Поигрывая мышцами, он светил своими татуировками и широкими плечами. Из-за его дурашливого поведения Сольби иногда забывала, насколько он вырос и возмужал. — А чего тебе больше хочется? — Отказаться от гарнира, — ответила она. — Тогда возьми две порции говядины и побольше зелени, а на рис и картошку забей. Её полностью устраивал такой вариант. — Там ещё спросили, хотели бы мы заказать что-нибудь из алкоголя. — У нас ведь есть пиво, — напомнил Чонгук. — Да, но мне предлагали белое полусладкое… У Сольби редко бывало настроение на что-то более изысканное нежели пиво или соджу, поэтому Чонгук не раздумывая кивнул. — Отлично, тогда возьми вино. Себе белое полусладкое, а мне какое-нибудь сухое, пожалуйста. Сольби моментально повеселела, пятясь к выходу и закрывая за собой двери. Через несколько секунд снова можно было расслышать, как она бубнит, заказывая ужин. Ненадолго Чонгук абстрагировался от всего, опираясь на холодный бортик и прикрывая глаза. В голову всё ещё лезли мысли об игре, об удачном ударе и неудачных, но он отметал их как мог. Куда приятнее было думать о будущем, а не о прошедшем. Просто лежать в ванне, вдыхать слабый аромат лаванды и полагать, что вместо завтрашних тренировок он мог бы уломать Сольби покататься с ним на велосипедах по Сеулу, а вечером заглянуть в спортзал при Ёнсе, чтобы проверить качество и разнообразие тренажёров. В крайнем случае он мог бы выйти на вечернюю пробежку, потому что лучше всего с крепатурой помогал справиться активный отдых и физические нагрузки. — Не спи там, — Сольби снова постучалась. — Еда и вино прибудут через десять минут. Не открывая глаз, Чонгук соскользнул ниже, вновь поднимая руки к голове. Мокрые волосы казались более мягкими и шелковистыми, он ощупывал их с минуту, а потом заставил себя сесть и выдавил вместительность белого пакетика на ладонь. К запаху лаванды добавились цитрусовые нотки, а вода быстро покрылась тонким слоем белой пены. Чонгук принялся намыливать голову, плечи и грудь. Он начинал не спеша, но сидеть в мыльной воде ему не нравилось, и как только он переключился на душ, дело пошло в разы быстрее. — Теперь чувствуешь себя лучше? — Сольби встретила его лёжа на сдвинутых кроватях. Она сделала это без него, перетащив тумбочку ближе к панорамному окну, через которое открывался вид на небольшой балкон с белым столиком и парковые дорожки, что пролегли между двухэтажными продолговатыми зданиями, принадлежащими одному отелю. — Ага, чувствую себя человеком. Чонгук надел те же боксеры, но разглядеть их особо не получилось бы из-за белого махрового халата. Он был слабо затянут, открывая немного бледной кожи груди, но не более. — Нужно было подождать, пока я выйду, а тогда двигать. Тяжело ведь... — сказал Чонгук, почти неосознанно в прыжке падая на кровать, и сразу после густо краснея из-за всплывших в памяти шутках о грации молодого оленя. — Сольби, можно спросить у тебя кое-что неловкое? Он подпёр голову рукой, лёжа на правом боку, и она повторила за ним, лёжа напротив на левом. — Хочешь знать, можешь ли ты забрать ночник, не предоставляя мне фото со своей подружкой? — она улыбнулась, даже не догадываясь, о чём неловком Чонгук может спрашивать. У них вроде не было таких тем, они без проблем обсуждали что угодно. — Она не моя подружка, — твёрдо произнёс он. Сольби уже догадалась, что на свидании в среду что-то произошло. Чонгук так переживал, что Ри не писала после секса, и так радовался, когда всё же написала, а после второго свидания игнорировал вопросы о ней. — Как скажешь, — проговорила Сольби, рассматривая чёрные мокрые волосы и лицо Чонгука. Он избегал её взгляда и немного сжимал губы. — Так о чём ты хотел спросить? — О сексе, — выпалив это, он шумно вздохнул. — Знаю, что у тебя почти нулевой опыт... — Эй! — Сольби вытянула правую ногу, несильно пиная его. — Но главное, что хоть какой-то есть и ты девушка. Её упрекающий взгляд никуда не делся, но пока Чонгук не смотрел ей в глаза, ему было всё равно, задевает её правда или она просто дурачится. — В общем, мне интересно, что для тебя, как для девушки, в сексе имеет наибольшее значение. Помнишь ли ты, как он раздевался, как забирался на кровать и всякое… такое? Только после своего вопроса Чонгук неуверенно взглянул на Сольби, и от его вопрошающего взгляда ей и впрямь стало немного неловко. В деталях они такое не обсуждали, хотя всё равно иногда касались темы секса. Чаще Чонгук делился тем, как классно что-то было. Он был склонен вспоминать обучение в академии и игру в «Реймсе», потому что больше всего приключений с девушками у него было в то время. Он вскользь упоминал, что лишился девственности с чьей-то там сестрой и что с некоторыми француженками у него были взаимные оральные ласки, из-за чего казался достаточно опытным и очень уверенным в вопросах секса. Странно, что он интересовался таким у неё, прекрасно зная, что первый и последний секс Сольби был в шестнадцать, и она всегда говорила, что практически не помнит его. — Я тогда много выпила и сильно нервничала, правда думаешь, что я была в состоянии обращать внимание на то, как он раздевался? Вроде он скинул футболку и приспустил штаны, но я больше переживала о том, как бы самой раздеться. — Он тебе не помогал с этим? — удивился Чонгук. — Может только с молнией на платье, но в итоге я его так и не сняла, потому что мы торопились. Всё случилось на вечеринке по случаю Нового Года. Сольби видела одноклассника своей бывшей подруги из художественной школы второй раз, но он был очень симпатичным и явно клеился. У них был алкоголь, пустая квартира и время до часа ночи, поскольку за Сольби должен был приехать отец. Весь вечер они вроде как флиртовали, обмениваясь двусмысленными фразочками, и ненавязчиво прикасались друг к другу, подкармливая порхающих в животе бабочек. После нескольких стопок текилы и джина Сольби крышу снесло только так, и она сама не заметила, как согласилась выйти с тем парнем на балкон, пока он курил. Он делал тяги и выдыхал удушающий дым ей в губы, она пыталась показать ему, что её поцелуи куда лучше сигарет. Казалось, никто из друзей не заметил, когда и куда они пропали. В их комнату никто не ломился, но время поджимало, поэтому первый раз Сольби вышел каким-то быстрым, скомканным, и она даже не была уверена, что кончила. — Вы же до кровати добрались? — спросил Чонгук. — Вы лёжа это делали? — Немного лёжа, немного сидя? — она перевернулась на спину, всё ещё чувствуя его взгляд на себе. — Я правда не очень помню, но если ты скажешь, что конкретно тебя интересует… — Была какая-то прелюдия? Он хоть клитор нашёл? Сольби взорвалась негромким хохотом, что прервался очень скоро из-за стука в двери. Это была прекрасная возможность перевести дыхание и отлучиться, но Чонгук не позволил ей пойти одной. Он поплёлся следом, захватив из бумажника две купюры по пять тысяч вон, чтобы дать парню, что прикатил тележку с едой, чаевые. — Так нашёл? — пристал он снова, не успела закрыться дверь. — Нет, — ответила Сольби, оставляя тележку на Чонгука, а сама хватая открытую бутылку белого вина и чистый бокал. — Серьёзно? — его вопрос звучал не столько удивлённо, сколько возмущённо. — Так это было буквально всунул-высунул и всё? А оргазм ты получила? Сольби чуть не пролила вино, нарушая всевозможные правила и наливая не четверть бокала, а полный. Эти разговоры заставляли её нервничать. Она и так чувствовала себя неудачницей из-за того, что за двадцать лет только раз занималась сексом, ещё и с парнем, который после игнорировал её звонки и внезапно исчез из её жизни. Ей и тогда было непросто решиться на подобное, но после стало ещё сложнее. У неё не было как таковых отношений, которые могли бы привести к новому опыту в постели, а как Чонгук рыскать по Тиндеру ради секса на первом же свидании она не хотела. Точнее, не могла. Просто не умела так. — Всунул-высунул, — кивнула она. — Было только немного больно, но стало легче, когда всё закончилось. — Отстой, — прокомментировал Чонгук, себе наливая из другой бутылки. Они присели на пол у кровати, отодвигая коробку с пазлами и тапки подальше. — Куда важнее, что я не залетела после того, как быстро и неаккуратно мы всё делали, — сказала Сольби, сделав глоток вина. Сладкое всегда быстрее ударяло в голову, но именно это ей и нужно было, чтобы не чувствовать себя так ущербно. — Чтобы ты о таком не переживала, лучше было заняться чем-то более безопасным в первый раз, — Чонгук звучал и выглядел огорчённым, хотя физическая и душевная неудовлетворённость Сольби не должна была его беспокоить. — Тем, от чего ты точно кончила бы. Вроде взаимной мастурбации или куни. Возможно и им с Ри стоило заняться чем-то таким перед тем, как переходить к основному блюду. Говорят ведь, что поспешишь — людей насмешишь. А в кафе многие смеялись. — Ага, куни, — повторила Сольби за ним. — Ты хоть представляешь, как сложно встретить парня, который предпочтёт что-то такое обычному сексу? Или не попросит минет взамен. У Сольби не было в таком опыта, но она достаточно мальчишеских разговоров слышала в школе и в университете. Парни любили обсуждать свои похождения или чужие и рассказывать, кто и как им отсосал. Такие на взаимную просьбу обычно кривили носом и говорили «фу». — А что не так с минетом? — спросил Чонгук, передавая Сольби палочки для еды и пододвигая к ней одну из двух тарелок с говядиной. Она и господин Ян любили макать в соус, а Чонгуку было непринципиально. — Ничего такого, но кажется, будто минет сделать в десять раз сложнее, — она нахмурилась, рассматривая зелёные листья салата, помидоры и сладкий перец, сваленные в кучу на тарелке. — А я думаю, что наоборот, — сказал Чонгук, опираясь на кровать позади. Из-за того, что он сел, пояс халата распустился ещё больше. — Парню автоматически хорошо, когда члена касаются, когда его берут в рот и когда есть минимальное движение. Девушке угодить в этом плане гораздо сложнее. Можно лизать не там, не так, не в том темпе… Ну, ты знаешь. Сольби неоткуда было знать. Она говорила себе, что слишком занята, чтобы даже думать о таком, но внезапно, сидя рядом с Чонгуком и слушая его рассуждения, она поймала себя на мысли, что прикидывает, как это должно ощущаться, когда слегка шероховатый язык лижет там. — Не знаю, вообще-то, — вздрогнув от промчавшегося по телу опрометью возбуждения, выпалила она. После долгой дороги и матча хотелось есть, но Сольби отложила палочки и покрепче ухватилась за ножку бокала. — Я, наверное, тоже помоюсь сначала. Чонгук забросил в рот дольку помидора. — Что, настолько завелась от наших разговоров? — игриво спросил он, стараясь сдержать довольную улыбку, пока жевал, но прищуренные глаза выдавали его веселье. — Конечно, разговоры о неудачном сексе так заводят, — закатывая глаза, сказала Сольби, тут же находя более безобидное оправдание: — Я просто устала и боюсь наесться и уснуть до душа. — Ну и пофиг, — бросил Чонгук, — ляжешь спать так. — Ага, ты будешь вкусно пахнуть, а я рядом вонять? Сольби встала с пола, украв из тарелки с говядиной лишь один маленький кусочек, чтобы проверить, насколько мягкое и сочное мясо, а потом принялась пробираться мимо тележки в сторону коридора. Даже не дала Чонгуку шанса отговорить её, включив в ванной комнате свет и воду. Есть и пить одному было бы тоскливо, учитывая исход игры. Будучи наедине с собой, он мог углубиться в анализ матча и так и уснуть за ужином, поэтому он тоже встал и направился в ванную. Как и Сольби, он громко постучал костяшками, но подождал, пока она отзовётся. — Да? — Можно посижу с тобой? — Чтобы пошло шутить? — Я больше так не буду. Просто поговорим о том, о чём я планировал. Он ведь так и не узнал то, что его интересовало. — Минутку, — сказала Сольби. Она отставила бокал с вином в сторону и подготовила для себя два полотенца, положив их на столик у раковины. Там же она бросила джинсы и кофту, нижнее бельё запихнув в задние карманы, чтобы оно не бросалось в глаза. Только забравшись в ванную, где воды было на дне, и задёрнув шторку почти до конца, Сольби сказала Чонгуку входить. — Подашь мне бокал, пожалуйста? — попросила она, вытягивая руку в его сторону. Он молча подал, вскоре разворачиваясь к ней спиной и присаживаясь на край ванны. Она была низкой, так что он вытянул свои длинные ноги, рассматривая их на предмет мозолей. Нередко даже старые, проверенные временем бутсы натирали. Почему-то чаще зимой и весной, чем летом и осенью. — Так к чему мы всё это обсуждали? — спросила Сольби из-за шторки. Она только ноги Чонгука и видела, и он как раз свёл носки после её вопроса. — Я ходил с Ри на стендап, на котором её подруга шутила про секс с парнями. Она смеялась с того, что некоторые слишком быстро раздеваются и странно запрыгивают на кровать вместо того, чтобы спокойно сесть или лечь. Сказала, мы так радуемся тому, что у нас будет секс, что ведём себя нелепо. Как только воды в ванне набралось так, чтобы полностью покрыть ноги Сольби, струя стала издавать меньше шума. Теперь можно было слышать все тяжёлые вздохи Чонгука. — Я в курсе, что неидеален и вряд ли соответствую влажным мечтам некоторых девчонок, потому что я нервничаю перед свиданиями и перед сексом, смущаюсь неловких звуков в процессе и порою не знаю, за что хвататься, потому что я как бы возбуждён и о себе толком думать не могу, а должен ещё о ком-то, но я прикладываю усилия для того, чтобы всем было хорошо, а Ри… Не знал, что мог её настолько чем-то обидеть, чтобы она позвала меня на это дурацкое выступление и заставила переживать о том, что я худший любовник на свете. Он застонал, прикрывая лицо ладонью. Он доверял Сольби на все сто, и всё равно было сложно рассказывать ей о таком. Она тоже была в какой-то мере обиженной девушкой, которой в постели сделали только больно. — Боже, у меня был ужасный первый раз, но я никогда не думала, что с парнем что-то не так, — Сольби сдвинула шторку немного в сторону, чтобы посмотреть на разбитого и смущённого Чонгука. Было непривычно видеть его таким, ещё и из-за такой ерунды. — Наверняка он хорош, просто со мной не получилось. То же самое с Ри. Ты замечательный, и другие девушки, с которыми ты был, подтверждают это. — А вдруг нет? — Чонгук потёр виски. Он чувствовал себя таким неудачником. — Я ни с кем так и не начал встречаться. Думал, это мне не хотелось, но что, если я ошибался? Сольби смотрела с сочувствием, и он расстроился ещё сильнее, когда рискнул убрать руку, чтобы взглянуть на неё. Она что, жалела его? — Ри тебе настолько понравилась? — Нет, — быстро и резко ответил Чонгук. — Тогда почему какой-то стендап даже не её авторства так повлиял на твою самооценку? — Потому что однажды я могу встретить кого-то, кто понравится мне сильнее, а я всё равно опозорюсь. Эти мелкие на первый взгляд недочёты замечает каждая женщина. У Сольби вырвался смешок. Очень не вовремя, потому что Чонгук из-за этого звука ещё больше насупился. — Ты выглядишь хорошо, когда стягиваешь с себя джемпер одной рукой, с каких пор это недочёт? — она всё ещё была весела. — И какая разница, как кто-то сядет или ляжет, если мы в спальне ради секса? К тому же, я бы предпочла чрезмерно счастливого, чем загадочного и безэмоционального. Поверь, если бы секс со мной у кого-то вызывал ликование и восторг, я бы сама с радостью затащила такого парня в постель. А если бы он сделал мне куни… Она улыбнулась чуть шире, надеясь, что приободрила Чонгука достаточно для того, чтобы он выкинул Ри и свои комплексы из головы. Она ненавидела видеть его несчастным, и ладно бы из-за оценок или из-за футбола. Будучи хорошим человеком, который не замечал несовершенства других, он не заслуживал такого поведения по отношению к себе от какой-то девушки из интернета. — Ты красивая и сексуальная, так почему ты считаешь, что должна вестись на первого, кто радостно и восторженно пригласит тебя на секс? — внезапно сменив тему, Чонгук говорил мягко, но от каждого его слова тяжесть в груди Сольби становилась всё невыносимее. — А почему ты на таких ведёшься? У него было слишком много вариантов — от поисков одной-единственной до нежелания кого-то обидеть. — Наверное потому что я люблю секс, — в итоге сказал он. — Но без обязательств и ожиданий послевкусие значительно лучше. У них с Ри был шанс просто перепихнуться, когда он только послал ей сердечко в Тиндере. Они могли сделать это без дальнейших недель общения, и он получил бы от этого массу удовольствия, даже если бы после она ему не написала. А так он привык получать её голосовые и нюдсы, вошёл во вкус переписок на целый день и строил грандиозные планы на их отношения. Это забегание наперёд всё и испортило. — Я тоже хочу любить секс, — Сольби упёрлась макушкой в холодную плитку и зажмурилась. — Хочу без обязательств и ожиданий, чтобы мне было всё равно, нравлюсь я как девушка или нет, и чтобы ежемесячные походы с мамой на шугаринг окупались, потому что какого чёрта?.. Она распахнула глаза из-за смеха Чонгука. Его лицо было таким же красным, как и у неё, и контрастировало с белым халатом, что почти полностью распахнулся, открывая вид на острые ключицы, подкачанную грудь, покрывшуюся мурашками, рельефный пресс и резинку боксеров. Хохоча, Чонгук тихонько позвякивал донышком бокала по краю ванны, весь сотрясаясь от какого-то безудержного веселья. — Было бы волшебно найти кого-то для тебя и для меня, чтобы вместе любить только секс и ни о чём больше не переживать, — озвучил он то, что уже с минуту крутилось у него на языке. Сольби посмотрела на него, такого глупого и до невозможного обаятельного, с выражением полной растерянности. — Зачем кого-то искать? — с искренним недоумением спросила она. — Мы можем любить только секс и ни о чём не переживать вдвоём. Тебе ведь нужна для этого девушка как я? Чонгук не мог себе позволить резко измениться в лице, но изумление в его взгляде не просто проскользнуло, а засело в черноте зачаровывающих омутов. Его наивность не давала думать о Сольби так. Она была его лучшей подругой, почти родственницей, которая появилась у него в детстве благодаря господину Яну. Было преступлением фантазировать о сексе с ней. Абсолютно ненормально. Противоестественно. Настолько, что он не мог ничего сказать на это. Сольби тишина с его стороны ничуть не испугала. Она знала, что ему нужно будет подумать и он никогда не ответит «да» в первые же секунды. Иначе это значило бы, что он хотел этого намного сильнее, чем показывал. — Сольби… — Если нет, ничего страшного. Я знаю, что далеко не лучший вариант из всех возможных, — проговорила она быстро, в глубине души зная, что Чонгук не посмеет согласиться с её словами, потому что это может её ранить. Она ставила его в неудобное положение вполне осознанно. Дело было в вине, в том, что он весь вечер крутился рядом в этом проклятом халате на голое тело или в том, что Сольби искренне хотела, чтобы это был он, она сказать не могла. — Это не так, — Чонгук замотал головой, подаваясь немного вперёд и заглядывая за шторку. Воды уже было Сольби по грудь, пора было закручивать кран. — Тогда?.. — она вопросительно выгнула брови, дотягиваясь до него и ласково касаясь влажными пальцами его шеи. Ему всего-то нужно было выдавить из себя две или три буквы, чтобы разобраться с этим, но он колебался. Любой из ответов мог испортить то, что он лелеял годами. Ну почему его лучшей подругой была такая неуверенная в себе девушка? Почему она в безысходности тянулась к нему, а не к кому-нибудь более достойному и подходящему? — Давай попробуем, — на выдохе выпалил Чонгук, опуская взгляд, чтобы проследить за приближением Сольби. Он не закрыл глаза полностью, когда она мягко поцеловала его в правый уголок губ, так же безобидно, как иногда целовала в щёку, и отстранилась, пряча своё лицо за бокалом вина. — Выключишь воду, пожалуйста? — попросила она слегка дрожащим от радости голосом. — И подашь мне гель для душа? — так, словно её вопроса и его ответа никогда и не было.