Хэджи невольно сжалась, пододвигаясь ещё ближе к стене, когда Чонгук сел рядом на ступеньку, ведущую к дверям аудитории. Он придерживался оптимальной дистанции, как ему казалось, — не менее метра, — но отодвинулся ещё дальше, чтобы не смущать её.
Обычно она показывала не так уж и много, и всё, что он привык видеть, было довольно очевидным. Он замечал, когда она была растеряна, замечал, когда нарочно вела себя отстранённо или по-настоящему погружалась в лекцию и задания, замечал, когда была взбудоражена в хорошем смысле. Некоторые её эмоции были очень простыми, некоторые чуть сложнее, но некоторые пытались его запутать. Как сейчас.
Полторы минуты назад она ему даже улыбалась, а он вежливо согласился оставить тему, которую ей было неудобно обсуждать. Так что заставило её собрать вещи и вылететь пулей из кабинета?
Хэджи искоса поглядывала на Чонгука. Она была в замешательстве из-за его решения остаться, и ещё не знала, что с этим делать. Пока сбегала, она составила хаотичный план действий, который включал в себя поиск успокоительного и леденцов в сумке, сидение у пустой аудитории до посинения, дыхательные упражнения и даже музыку. Но теперь Чонгук был рядом, и она не решалась что-либо делать.
Папа и Хэджун оба смотрели с откровенным непониманием, если она вдруг начинала запихиваться лекарствами и давиться воздухом, вдыхать на пять ударов, выдыхать на восемь, смотреть на всё глазами попавшего в свет фар автомобиля оленя и засовывать в уши спутанные наушники, ища в телефоне что-то, что сможет перехватить её внимание. Они были самыми близкими её людьми, но далеко не всегда прослеживали причинно-следственные связи. Откровенно говоря, Хэджи сама иногда упускала момент, в который всё катилось на дно. В одно мгновение всё могло быть хорошо, а в другое паническая атака обрушивалась ледяной лавиной, не оставляя и шанса.
Никогда нельзя было предугадать, в какой день или час это случится. Если бы только у неё был график, и она знала, когда страх в очередной раз нажмёт на спусковой крючок, намереваясь подставить её перед всеми…
— Воды? — Чонгук протянул ей фирменную бутылку футбольного клуба. — Если что, я сегодня из неё не пил. Она чистая.
Хэджи кивнула, выпуская из рук сумку, что с глухим стуком приземлилась на пол.
Вода тоже неплохо помогала. Приходилось задерживать дыхание, и с ней приятный холодок внутри разливался.
Чтобы напиться, Хэджи запрокинула голову, опустошая половину бутылки за раз. Пока пила, она жмурилась, а закончив, прижала левую ладонь к животу, чувствуя, что тяжесть в желудке только усилилась.
— Вот, — Чонгук снова потянулся к ней, расцепляя её пальцы, чтобы забрать бутылку, а взамен сунуть ей в руку металлическую коробочку конфет. — Тебе ведь нравятся мятные леденцы? Эти очень-очень мятные.
Хэджи и правда нравились. После них ей как-то легче давались выдохи и вдохи.
Дрожащими руками она открыла крышечку и высыпала на ладонь две конфеты, чтобы заложить их за обе щеки. Рот моментально наполнился сладкой слюной, в носу защекотало от освежающей прохлады, а от мятного жжения навернулись слёзы. Всё ещё чувствуя себя ограниченной в практиках и действиях, она сжала коробочку в ладони и откинулась на стену позади. Её взгляд перемещался по окошку с огнетушителем в стене напротив, но когда бредовость мыслей не смогла до конца вытеснить страх, что Чонгук смотрит, Хэджи снова зажмурилась.
С закрытыми глазами она сидела очень долго. Больше пяти минут. Её дыхание было непостоянным — то быстрым, то медленным, то громким, то таким тихим, что, казалось, совсем отсутствовало. И Чонгук понятия не имел, о чём она думает и что испытывает, борясь с чем-то в темноте. А потом она распахнула глаза, и в них больше не было всей той неразберихи, что она пыталась обуздать. Такие ситуации выжимали из неё все соки, и когда приходило долгожданное облегчение, она не испытывала никакой радости.
Это закончилось, но рано или поздно случится снова. И так со всем.
Можно обходить бровки стороной, чтобы не упасть, можно не есть треугольные кимпабы, чтобы не терять обёртки, но нельзя избежать панической атаки. Даже если прятаться от неё дома в одиночестве, она настигнет. Но всё равно с меньшей вероятностью, чем в переполненном студентами университете.
— Спасибо, — даже её благодарность прозвучала измученно.
Хэджи уловила краем глаза кивок головой, но в остальном Чонгук не пошелохнулся. А должен был бы. Она выглядела куда лучше, чем несколько минут назад, и не нуждалась в его помощи, так что он мог возвращаться на пару, чтобы не пропустить самостоятельную.
— Если тебе нужно что-нибудь ещё, — вместо того, чтобы уйти, Чонгук заговорил, — я могу за этим сходить.
Всё самое необходимое Хэджи носила с собой в сумке или рюкзаке, проблема заключалась в том, что ей было неловко использовать это при других.
Её доктор множество раз упоминал, что при панических атаках нормально ловить себя на устрашающей мысли смерти. Когда перехватывало дыхание, а собственное тело казалось чужим, она часто думала, что на этом всё и закончится, а потом задавалась вопросом, как на это отреагируют окружающие, и заставляла себя переживать это любой ценой.
— Мне не нужно, — выпалила она на выдохе.
— Точно? — Чонгук медленно отклонился назад, тоже опираясь на стену и поворачивая голову влево, чтобы хорошо видеть Хэджи. — Мне не трудно…
— Точно, — чуть увереннее сказала она.
Чонгук поджал губы, стараясь сдержать непреодолимое желание поговорить с ней. Ему далеко не всегда становилось лучше, когда в плохие моменты его донимали, но он обычно ценил, если друзья уделяли ему внимание вместо того, чтобы развернуться и уйти.
— Всё-таки обучение в университете гораздо лучше обучения в школе, — вдруг заметил он. — Я просто ненавидел носить школьную форму. У меня было только два комплекта и огромное желание погонять мяч по свежескошенной траве, так что... было непросто всё стирать по два раза на неделе. Хорошо, что в университет можно ходить в чём угодно. А ещё для пропуска уроков нужна была веская причина, в то время как в Ёнсе на лекциях вообще не отмечают присутствующих, а некоторые практические и без посещения можно сдать и получить оценку. Хотя наверняка на старших курсах пропускать будет всё сложнее. Сольби так говорит. Она вообще ужасно боится прогуливать, потому что невезучая в этом плане и всегда попадает в неприятности. Всего дважды в школе прогуляла, и дважды звонили её родителям.
По Хэджи было очень заметно, когда она расслабилась: напряжённые и приподнятые плечи опустились, пальцы, сжимающие ткань худи и коробочку с конфетами, больше не белели от усилий, и она даже повернула голову вправо, чтобы быстрым взглядом пробежаться по лицу Чонгука.
Обычно она кому угодно могла приписать сочувствие, насмешку или осуждение, любое выражение лица трактуя с худшей стороны, но с Чонгуком не получалось. Он не демонстрировал никаких негативных эмоций, выглядя немного сонным из-за слепящего солнца.
— А я не такой, — продолжил он. — Из-за моих пропусков ни разу никому не звонили, потому что я знаю, как слинять так, чтобы не заметили и не отругали. Я — эксперт в прогулах. Да и… как-то неловко хвастаться, но я ещё много в чём эксперт. Например, в поисках хороших ресторанов с едой на вынос, в французском, в английском, в вождении автомобиля, в пенальти… Готов поспорить, ты не в курсе, но я был пенальтистом в «Реймсе». В «Сеуле» я тоже пенальтист. Ты можешь проверить в Google. Если однажды я попаду в «Барсу», в «Реал», в «Бенфику» или в «Манчестер Сити», я там тоже буду пенальтистом. Я даже в отельных тапочках могу забить. И стоя спиной к воротам могу…
Его самоуверенные заявления обязаны были вызвать у Хэджи хоть какую-то реакцию. Сольби вот всегда смеялась, когда он зазнавался.
— Но даже у такого потрясающего эксперта, как я, есть слабые места, — Чонгук сделал паузу, обдумывая, какая самокритика сможет поднять Хэджи настроение. — Этот латинский с твёрдыми «р» какое-то проклятие… Каждый четверг молюсь, чтобы профессор меня не вызвала, потому что наверняка снова опозорюсь. И я обязательно нелепо кривляюсь, когда получаю травму на поле, а по телевизору это со всех ракурсов показывают по всем каноном дорам. Неудивительно, что я в каждой подборке с самыми смешными падениями футболистов.
Вот почему Хэджи никогда не хотела стать знаменитой. Чонгук и Хэджун говорили о своих падениях с улыбкой, а она бы не пережила, если бы её позорный момент попал в интернет.
— Прости, это не работает, — Чонгук цокнул языком, разочаровываясь в собственных методах. — Может лучше обсудим «Игру в кальмара» или «Доктора Хауса»? Мне нравятся персонажи той девушки из Северной Кореи и доктора Уилсона…
— Тебе необязательно говорить со мной, — перебила его Хэджи. — Всё нормально.
— Определённо нет, — возразил Чонгук. — То, что упоминание подборки смешных футбольных падений не заставило тебя улыбнуться, ненормально. Ты такое никогда не смотрела?
Хэджи покачала головой. Она и раньше не считала травмы спортсменов смешными, но из-за Хэджуна находила оскорбительным, если другие смеялись. Кому-то ведь было больно, как из этого можно было составлять подборки с целью заработать на просмотрах?
— Я иногда смотрю, — признался Чонгук. — Просто чтобы убедиться, что это не было так ужасно стыдно и больно, как казалось на поле. В конце концов, любой может упасть. Ничего страшного, если в этот раз это буду я.
— Даже если с этого посмеются? — спросила Хэджи.
Чонгук пожал плечами. Не то чтобы он был бесстрашным и не переживал о мнении других. Он, как и все, хотел казаться лучше, чем есть на самом деле.
— Когда падаешь так часто, перестаёшь об этом волноваться. Но есть множество других вещей, о которых я нервничаю.
— Например?
— Что обо мне подумают родители, как меня видят профессора, каким другом я являюсь, хорошо ли я выполняю работу, за которую мне платят, — он загнул четыре пальца, делая небольшую паузу перед тем, как загнуть и пятый. — Что думаешь обо мне ты, учитывая моё гадкое поведение ранее.
— Гадкое поведение? — Хэджи искренне удивилась.
Она не замечала за Чонгуком ничего подобного. Он был немного нетерпеливым и иногда мог вспылить, но Хэджи всегда думала, что заслуживала этого. Она догадывалась, что других может раздражать её поведение, но пересилить себя ради кого-то — и даже ради себя — не могла.
— Да. Я часто был груб с тобой. Прости.
— Всё нормально…
— Ты всегда так говоришь, но сама знаешь, что это неправда. Ненормально обижаться на тебя за то, что списал твою работу и даже не заметил этого, игнорировать, потому что я не в духе, злиться из-за того, что ты боишься сделать мне больно скарификатором, и целовать, пока ты пытаешься мне помочь. Я был неоправданно резким, и понял это только после того, как узнал про твоего брата.
Это не было вселенской тайной, поэтому Хэджи удивилась ещё больше.
Чонгук узнал об этом недавно?
Хэджи была той, кто до сих пор просматривал новостные статьи и перечитывал некролог в спортивном онлайн-журнале трёхмесячной давности, и её поражало, что никому другому не было до этого дела. Корея попрощалась с молодым футболистом так незаметно и быстро, что практически никто не знал, куда он пропал.
— Это, конечно, не повод, — Чонгук опустил голову, рассматривая некогда белые шнурки кроссовок. — Никто не заслуживает такого отношения вне зависимости от того, через что прошёл или проходит. Прости, что совсем не думал о твоих чувствах. Из-за меня тебе было ещё сложнее.
— Сложнее, чем из-за себя, мне никогда не было, — сказала Хэджи. — Мне жаль, что я вызываю у тебя злость и обиду. Я не хочу заставлять людей чувствовать себя так, но стараюсь недостаточно сильно, поэтому пойму, если ты будешь меня ненавидеть…
— Не буду, — Чонгук подтолкнул сумку с ноутбуком ногой, немного сокращая расстояние в метр и упираясь ладонями в ступеньку, на которой сидел. — Друзья?
— Хочешь дружить? — Хэджи переспросила, потому что и так считала его своим другом.
— Да. Ты ведь уже дружишь с Сольби? Мы могли бы иногда зависать втроём. В тот раз, когда мы ходили вместе на ужин, было весело.
Чонгук улыбнулся, когда у него появилась ещё одна хорошая идея.
— Кстати, на все групповые проекты мы могли бы записываться вдвоём, — восторженно произнёс он. — Можно делить обязанности так, как будет удобно тебе. И делать всё онлайн, без долгих посиделок в библиотеке.
Хэджи была бы счастлива обзавестись партнёром по проектам, который любил бы и мог выступать перед аудиторией вместо неё. Ей всегда лучше давалась писанина, чем защита.
— Можно, — согласилась она.
— Отлично! — радость Чонгука была неудержима. — Раз уж мы не планируем возвращаться на валеологию, не хочешь сходить в столовую? Там с сегодняшнего дня стоит холодильник с мороженым. Я угощаю.
Чонгук схватился за ручку сумки, считая, что раз Хэджи уже лучше, им необязательно прятаться здесь. Они могут продолжить говорить в столовой или на улице. Для неторопливой прогулки погода идеальная.
— Ты можешь сходить один, — вместо того, чтобы встать, она ещё больше забилась в угол.
— Не хочешь мороженого? — предположил Чонгук.
— Не хочу в столовую.
У некоторых студентов и профессоров были окна. Столкнуться с ними за перекусом было проще простого.
— А если мы пойдём в парк? — на его новое предложение она скривилась. — А на футбольное поле? Там вряд ли кто-то есть, кроме тренера Сона.
— У него там пара с юристами.
— Мы можем сесть повыше, — Чонгук не собирался сдаваться. — Свежий воздух точно лучше запаха лака и дерева здесь. И оттуда легче сбежать после пары, а тут ещё нарвёмся на профессора Шин…
Она в любом случае нарвалась бы на неё где-нибудь. Эта женщина обожала обсуждать самочувствие Хэджи и её проблемы даже больше, чем агитировать медицинские конференции и свой предмет. И она периодически мелькала в доме отца, стараясь плавно влиться в семью.
— Можем пойти на поле, — с неохотой сказала девушка.
Чонгук улыбнулся шире, вскакивая первым и подхватывая с пола сумку Хэджи. Он поправил торчащие из неё наушники и надел длинный ремешок на правое плечо, на котором уже болталась его сумка.
— Тогда подождёшь меня на улице, пока я возьму для нас мороженое? Ванильное, ягодное или шоколадное?
Сольби за обедом угостила его шоколадным, и оно было просто божественным. Если бы оно не таяло так быстро, Чонгук мог бы взять для них с Хэджи по два вкуса.
— Я не очень хочу… — начала она.
— Я всё равно возьму, так что тебе лучше сказать вкус, чтобы я не гадал.
Он протянул ей руку, терпеливо дожидаясь, пока она ухватится за неё, но Хэджи поняла неправильно и положила ему на ладонь коробочку с конфетами. Она видела такие в супермаркете возле дома и собиралась купить себе. Они охлаждали и обжигали одновременно, благодаря чему она быстро восстановила приемлемый темп дыхания.
— Нет, оставь себе, — Чонгук закинул конфеты в широкий карман на худи Хэджи и опять протянул ей руку. — Вставай и пойдём. Я дам тебе время выбрать вкус, пока мы будем спускаться вниз.
Она могла подняться и без его помощи, но избегать его руки было бы странно.
— Ты точно не хочешь вернуться на пару? — спросила она, пока они медленно продвигались по длинному коридору.
— Нет. Профессор Шин уже пообещала мне три балла за помощь на медицинской конференции, так что я воспользуюсь случаем и не буду писать сегодняшнюю работу.
Хэджи слушала упоминания об этой конференции уже около двух недель. Профессор Шин была одной из тех, кто отвечал за организацию, и она множество раз предлагала принять участие хотя бы в викторине, возглавив команду. Но Хэджи скорее бы застрелилась, чем добровольно взялась за что-то такое.
— А что ты будешь делать на конференции?
— Помогать с лекцией, — Чонгук произнёс это с такой гордостью, будто его присутствие отыгрывало какую-то значимую роль. — Насколько я понял, конференция не для студентов-медиков, так что у меня есть шансы блеснуть умом.
— Тебе лучше не делать этого, — посоветовала Хэджи. — Если покажешься хоть чуть-чуть заинтересованным, тебя отправят на викторину или ещё на какую-нибудь лекцию. Ты и заметить не успеешь, как окажешься на каждом фото с конференции, которое напечатают в информационной брошюре для абитуриентов на следующий год.
Чонгук не видел в этом ничего особо плохого. Было бы круто, если бы его фото напечатали где-нибудь в Ёнсе. Он бы сохранил один экземпляр для своих детей, чтобы потом хвастаться не только успехами в футболе, но и участием в научных конференциях.
— Почему ты знаешь об этом так много? — его заинтересованность была искренней. — Ты уже была на подобных мероприятиях?
— В средней школе я несколько раз ездила на конференции от медицинских курсов.
Так она не всегда избегала всего, чего только можно?
— И там вас заставляли фотографироваться?
— В основном. Но ещё мы тренировались оказывать первую помощь на манекене, делали непрямой массаж сердца, обсуждали, как действовать в экстренных ситуациях и… — Хэджи глубоко вздохнула. — Это не имело никакого смысла.
Она стала кусать щёку с внутренней стороны, причём так сильно и часто, что Чонгук заволновался.
— Почему? Эти знания тебе не пригодились или они отличались от того, чему нас учат сейчас?
Единственным плюсом её отвлечённости было то, что Чонгук мог разглядывать её лицо, пока они шли. Думая о своём, она не успевала беспокоиться о его проницательном взгляде.
— Я всё равно не смогла ими воспользоваться, когда было необходимо.
Она чувствовала себя особенно уязвимой, потому что не говорила об этом ни с кем и никогда. Она старалась держать всё в себе, но когда Чонгук так много говорил, у неё не получалось молчать в ответ. Так глупо, что его словесный поток заставлял её тоже выплёскивать больше, чем следовало бы.
— Это что-то из разряда восклицаний в транспорте или на улице «Есть ли тут доктор?» — спросил Чонгук. — Знаешь, как-то я спускался в метро на станции «Монпарнас», а там ужасно длинный пешеходный транспортёр. Он не такой как эскалаторы здесь, не в двадцать ступенек. В общем-то, он совсем без ступенек — сплошная плоская полоса, немыслимо длинная. Людей всегда много в обе стороны, и периодически нужно переходить с одного эскалатора на другой. Добраться до поездов та ещё головная боль, за дорогу можно успеть подремать.
Хэджи только слушала об этом, но ей уже становилось не по себе. Мысленно она оставила пометку ни при каких условиях не спускаться в метро на станции «Монпарнас», пусть в её планах никогда и не было поездки в Париж.
— И вот, на середине пути одной женщине стало нехорошо. Она потеряла сознание прямо на эскалаторе.
Чонгук озвучил новый страх Хэджи, хотя раньше у неё такого не было.
Вырубиться на эскалаторе, вот это повезло!
— Одинаково далеко как вниз, так и вверх, и рядом ни одного врача, хотя спрашивали как на французском, так и на английском. Но в таких ситуациях обычно всегда находится человек, который попытается помочь. Иногда он даже знает, что делает. Но, несмотря на то, что любой может оказаться таким человеком, это не значит, что им обязательно должны быть ты или я. Не зря одним из принципов врачей является «не навреди». Временами лучшая помощь — не помогать, а доверить это кому-то более способному и опытному.
— Ты не понимаешь, — промямлила Хэджи тихо, — это не одно и то же…
— Наверняка нет, — он ведь не знал, что именно с ней случилось. — Но ты всё равно не должна себя винить. Неважно, станешь ты патологоанатомом или кем-то другим, ты вправе совершать ошибки. Ты всего лишь человек.
Но Хэджи не хотела ошибаться. Кому нужен был специалист, который ошибается?
— Той женщине помогли?
— Да, — ответил Чонгук. — Ей стало дурно из-за жары. Ей просто нужно было немного свободного пространства и воды.
Хэджи понимающе кивнула, после ещё обдумывая то, что не сделал Чонгук, и что не сделала лично она. На эти мысли она потратила весь спуск по лестнице.
— Ты определилась с мороженым? — щёлкая пальцами рядом с её ухом, спросил Чонгук. — Скажи, что ты настолько задумчива из-за невозможности выбрать между шоколадным и ягодным.
— Я буду ванильное.
— Чёрт, так это мне придётся выбирать между шоколадным и ягодным? — он преувеличенно тяжело вздохнул. — А если я возьму три вкуса, ты съешь ещё одно мороженое со мной напополам? Какое у тебя на втором месте после ванильного?..
***
Сольби подпирала голову рукой, буквально развалившись на барной стойке, а Чонгук ни на секунду не смолкал, давая указания бармену.
— Да, вот этот сироп, пожалуйста. Две ложки сахара. Что? Лимон?.. — он осторожно подбил Сольби локтем. — Тебе с лимоном?
Она кивнула, стараясь особо не шевелиться.
— Может, мне сбегать в аптеку, пока твой манговый чай готовится? — спросил Чонгук, как только бармен отошёл к кофе-машине, из которой можно было набрать кипяток.
— Я уже выпила две таблетки обезболивающего, скоро станет лучше, — ответила она.
Чонгук смотрел на неё с сочувствием, в действительности даже не представляя, что она чувствует из-за того, что замечательный вечер вторника в баре превратился в вечер первого дня месячных. Она поначалу была очень бодрой, налегая на слабоалкогольные коктейли, а с тех пор, как вернулась из уборной, превратилась в коалу, оккупировавшую барную стойку вместо эвкалиптового дерева.
— А кушать не хочешь? — он разблокировал телефон, тут же открывая приложение с доставкой. — Как насчёт корндогов или курицы?
Сольби лениво потянулась вправо, чтобы заблокировать телефон Чонгука. В баре была приятная полутьма, а этот белый свет от экрана всё портил.
— Я выпью только чай и вызову водителя.
— Хочешь, съезжу с тобой?
— Тебе нужно быть в общежитии максимум через сорок минут, забыл? Или ты волнуешься, что водитель меня украдёт?
Бармен поставил перед Чонгуком чашку с чаем, а он уже передвинул горячий напиток к Сольби.
— Вовсе нет, подумал, что со мной будет веселее, но раз ты не хочешь…
— Хочу, но ещё меньше хочу, чтобы ты опоздал в общежитие и получил выговор. Если ты свободен, лучше заезжай завтра, — она размешала сахар ложечкой перед тем, как сделать глоток. — Мы не сможем заняться ничем таким, но сможем дописать твоё домашнее задание.
— Мне уже помогли с домашним. И я как раз хотел отпроситься у тебя на завтра.
— Отпроситься?
— В плане клуба и секса. Но второе и так отпадает.
Чонгук опять включил телефон, беря его в руку и откидываясь на невысокую спинку стула. Ри писала ему, чтобы узнать по поводу пятничной игры, и он не хотел, чтобы Сольби подсмотрела.
— У меня завтра встреча с тренером Соном и командой перед вечерней тренировкой, чтобы обсудить тактику и немного покатать мяч. Это предпоследняя тренировка перед матчем, так что мне нужно присутствовать.
— Обязательно вместо клуба? — Сольби звучала разочарованной.
— У меня четыре пары, а потом только три часа до вечерней. Я не успею быть везде одновременно.
— Я подготовила на завтра интересное занятие с мышами и лягушками.
Из-за того, что он переписывался, ляпнул ответ, не задумываясь, просто чтобы разбавить тишину:
— Тогда хорошо, что Хэджи на занятии тоже не будет. Она боится всего, что бегает, ползает и дышит. Ты знаешь, что она хочет стать патологоанатомом? Неудивительно, что ей нравятся жестокие сериалы и фильмы. Она, кстати, советовала посмотреть «Потомок» с Ким Сонхо. Можем как-нибудь глянуть…
— Я говорила о мёртвых мышах и лягушках, — буркнула Сольби, поглаживая ноющий живот. — Но откуда ты знаешь, что она не придёт?
Ей Хэджи ничего не писала по поводу пропуска.
— Ты задержалась на обеде, поэтому мы ели вместе и между делом говорили о твоём клубе.
— Вы теперь едите вместе? — после хмыканья у Сольби на лице вырисовалась улыбка. — Ты разобрался с той детской ссорой из-за оценки? Кто оказался прав, а кто виноват?
— Я виноват, — признал Чонгук. — Первая самостоятельная работа комом, но я уже знаю, как отработать, чтобы не потерять баллы.
Он сжал губы, стараясь сдержать улыбку из-за сообщения Ри о том, что она будет болеть больше за него, чем за Чимина, хоть они и в одной команде. Тот кретин читал её сообщения и не отвечал, ссылаясь на то, что они уже договорились встретиться в клубе и узнавать друг друга лучше до первого и последнего свидания — жульничество.
@choi_reee: Если он будет и дальше меня игнорировать, я выберу себе другого парня из твоей футбольной команды.
@jjk03: Ты же говорила, что тебе нравятся придурки…
@choi_reee: Придурки, а не отморозки.
@jjk03: А в чём разница?
— И как же? — Сольби тоже отклонилась, стараясь подглядеть, но Чонгук быстро смахнул переписку, возвращаясь к приложению с доставкой.
Интересно, получится ли заказать в общежитие что-нибудь после десяти или одиннадцати и договориться с кем-нибудь с первого этажа забрать еду у курьера через окно?
— Медицинская конференция в эту субботу.
— Конференция? — Сольби слышала о ней только вскользь, потому что не нуждалась ни в каких дополнительных баллах и сразу отказалась участвовать в подобном. — И что ты будешь делать?
— Профессор Шин сказала, что стоять моделью на лекции по мускулатуре.
Громкий смешок Сольби впоследствии заставил её болезненно поморщиться, ухватившись за низ живота обеими руками. Она не хотела уходить так скоро, но в чём-то желание попасть в душ и в тёплую мягкую постель с грелкой была привлекательнее желания посмеяться над другом.
— О Боже, стриптиз на лекции, — её голос по-прежнему звучал весело. — Интересно, ещё есть места? Я бы записалась и послушала про твою мускулатуру.
Чонгук пролистнул тарелку с зеленью и нутом, так и не решаясь добавить её в корзину. Вместо приложения он уставился на Сольби, искренне надеясь, что она шутит.
— Что? — спросил он недоуменно. — Какой ещё стриптиз?
Девушка сжала пальцами рукав тёмно-синей флиски Чонгука, легонько оттягивая его в сторону и двусмысленно поигрывая бровями.
— Ты что, не понял? Тот, кто будет читать лекцию, собирается показывать длинную головку бицепса и трицепса на слайде и на тебе. С тебя стопроцентно снимут верх.
Растерянность Чонгука была такой смешной, но всё тело Сольби ныло, когда она насмехалась, потому пришлось ограничиться утомлённой улыбкой. Плевать она уже хотела на чай, ей нужно было вызвать водителя прямо сейчас.
— Это вообще законно? — нижняя губа Чонгука задрожала от наигранной обиды. — Меня разденут и всё, что я получу за это, — три балла? Не сто долларов в боксеры? Не зачёт автоматом? Не всех девчонок Ёнсе и Кореи?..
Сольби кое-как спрыгнула со стула, стягивая со спинки светло-розовый жакет и накидывая его на плечи. Её уже морозило.
— Забудь ненадолго про девчонок Ёнсе и найди мне водителя, пожалуйста, — попросила она.
— А ты куда? — спросил Чонгук вдогонку.
— Догадайся.
Она юркнула в подсвеченный розовыми неоновыми вывесками коридорчик, что вёл к женской уборной.
— А, я понял, — пробормотал Чонгук, снова утыкаясь в телефон в поисках водителя, и чтобы прочитать ответ от Ри, но в итоге его внимание привлекло уведомление от Хэджи.
Она приняла его запрос на подписку в Instagram и подписалась в ответ, оставив несколько лайков на последних фото.
Едва переборов себя, Чонгук сперва оставил заявку на вызов водителя, а потом зашёл на профиль, который внезапно очень заинтересовал его. Он ожидал увидеть там аналог профиля Сольби — природа, рисунки, цветы и единичные селфи, но у Хэджи было достаточно фото. Некоторые из детства с семьёй, некоторые со школьных времён в коротких юбках и белых рубашках. Были и фото с какими-то подругами и компаниями друзей, а для брата она создала отдельное актуальное и копила в нём скрины с матчей. Судя по всему, она пересмотрела немало игр.
Чонгук ненадолго застрял на последнем снимке, опубликованном в декабре прошлого года. На нём у Хэджи ещё была чёлка и широченная улыбка. Она выглядела счастливее и красивее, чем когда-либо.
Чувствуя, как горит лицо, и искренне ненавидя это ощущение, он мигом набрал комментарий, а потом просто отправил его, пока не передумал.
@jjk03: Волшебная улыбка)
