***
Новый временный дом встретил Люмин тишиной, ощущением покоя и размеренной жизни. Пахло старым дорогим деревом и вишней. Путешественница не раз уже посещала имение, но сейчас смотрела на это место совсем другими глазами. Здесь она будет жить... месяц? Или может быть всю весну? Или останется на год? Девушка сама для себя ещё не нашла ответы, но ей почему-то казалось, что всё придёт само собой и не стоит забивать этим голову. Тома провел гостью на второй этаж. Здесь Люмин оказалась впервые. Обстановка хоть и казалась проще, но было гораздо уютнее. Жилая часть дома была выполнена в более «классическом» стиле — не так разительно отличалась от богатых домов Ли Юэ или Мондштата. Вместо татами пол коридора застилал мягкий ковёр, вдоль стен были расставлены массивные шкафы, заполненные книгами и какими-то небольшими, судя по всему, памятными для семьи вещичками. У самой лестницы располагался кабинет Аято и его спальня, напротив жила Аяка, а в самом конце коридора была гостевая комната, которую подготовили специально для Путешественницы. Тома проводил её в спальню, отдал сумку и поспешил откланяться: — Располагайся. Всё, что здесь есть — всё в твоем полном распоряжении. Если нужно что-то ещё, обратись к любому из слуг или разыщи меня. Но вообще другие слуги на этом этаже бывают только для уборки и по конкретным поручениям. Ваш отдых для нас святое. Госпожа Аяка сейчас в храме по какому-то делу. Будет к ужину. Ждём тебя внизу к семи вечера. Господин просил передать свои извинения и сообщить, что ближайшие несколько дней его не будет дома. Пока отдыхай. Хочешь прогуляйся или будь здесь. — Спасибо большое, Тома — улыбнулась в ответ девушка. — Тогда до вечера! — Тома помахал рукой и собрался уже уходить, как остановился и заговорчески подмигнул Люмин. — По секрету, Госпожа вчера буквально сияла от радости, потому что ты согласилась остаться у нас. — Не дожидаясь ответа, парень аккуратно прикрыл дверь и ушел, беззаботно напевая себе под нос какую-то песенку.***
Люмин сбросила сумку на пол в углу, села на край кровати и осмотрелась. Всё те же стол, стул, шкаф и кровать. Но здесь каждая деталь напоминала о том, что это дом не простых людей. Девушка провела рукой по подушке — шёлк высочайшего качества. Прикоснулась к спинке кровати — она сделана из очень дорогой породы дерева и была украшена гербом семьи Камисато. Вся немногочисленная мебель была довольно простой формы, но её качество и заоблачная цена не вызывали сомнений. В углу небольшая дверь, которая, по словам Томы, вела в ванную. Рядом стояло большое зеркало. Было видно, что Путешественницу здесь ждали. У входа стояли мягкие тапочки. На столе лежало небольшое зеркальце, расческа, набор письменных принадлежностей — это даже были не принятые в Инадзуме кисти, а более привычные перья и чернила. У стены стояли небольшие часы, которые почти не издавали звук. На спинке стула аккуратно висело домашнее кимоно нежно-голубого цвета. Люмин довольно откинулась на кровать. Матрац оказался идеальным. Не слишком мягким, но и не слишком твердым. Девушка сладко потянулась. Близость удобной постели сразу же напомнила телу о усталости. Сколько бы она не путешествовала, какие бы расстояния за день не преодолевала, вряд ли её тело до конца привыкнет к постоянной ходьбе. Но наконец-то настал момент, когда можно полностью отдаться этому чувству усталости и чуть-чуть расслабиться. Собравшись с силами, девушка встала и подошла к окну. Раскрыв ставни, она с наслаждением вдохнула свежий весенний воздух. Ее окно выходило на небольшой садик, в котором, не спеша, копошился пожилой слуга. За садиком был обрыв, а за обрывом море. «Ну уж нет, хватит с меня прогулок на сегодня», — твердо решила Путешественница и уверенным шагом направилась в ванную.***
Люмин как раз дочитывала главу романа, когда в коридоре послышались мягкие шаги и тихий смех Аяки. Резко захлопнув книгу, Путешественница поспешила в коридор. Ее подруга как раз открывала дверь своей спальни, давая какие-то указания молодой служанке, склонившейся в неглубоком поклоне. — А теперь иди, — кивнула Аяка девушке, и та поспешно ушла. Госпожа Камисато проводила служанку взглядом. Когда та скрылась, резко повернулась к Люмин, счастливо улыбаясь. Отбросив этикет, Аяка подбежала и крепко обняла подругу. — Как же я рада тебя здесь видеть, дорогая! Люмин не ответила, молча, прижимая к груди подругу. Она казалась очень маленькой и хрупкой. Аяка немного отстранилась и с сомнением посмотрела на Путешественницу. — О, Архонты! Кто же завязывает кимоно, как обычный халат! — воскликнула девушка с подлинным ужасом. Она взяла подругу за руку и увлекла в свою комнату. Не медля ни минуты, она принялась перевязывать кимоно. — Да, не стоит, я все равно собиралась переодеться к ужину, — попыталась отмахнуться Люмин. — Ну, что ты! Тебе очень идёт, только надо немного поправить… — настойчиво проговорила Аяка, уверенными движениями расправляя ткань. Пока молодая Камисато возилась с бантом, Люмин успела оглядеть спальню подруги. Особых отличий от гостевой комнаты не было. Разве что был еще один шкаф с книгами, на котором пестрели обложки легких романов и кое-где лежали вещи Аяки: баночки крема, несколько вееров разной раскраски, заколки для волос, милые статуэтки. У кровати стоял небольшой портрет, на котором были изображена семья: двое взрослых и двое детей — мальчик постарше и совсем крохотная девочка. «Наверное, это Аяка с братом и родителями», — подумала про себя Люмин. На столе красовался пёстрый букет, который утром заботливо собирал Тома. Путешественница отметила, что там была только часть цветов из той охапки, для которой они вместе нарвали бутонов на равнине Бякко. Аяка закончила и критически осмотрела свою работу. Заботливо расправила ещё несколько складок и удовлетворенно кивнула. — Я знала, что тебе подойдет голубой цвет. Тебе уже не раз, наверное, говорили, что у тебя неземная красота. И цвет неба это подчёркивает как нельзя лучше. Люмин смущённо заулыбалась. — Спасибо, Аяка, — девушка обняла подругу. Ей очень льстило, как трепетно и нежно к ней относилась безупречная госпожа Камисато, — я не буду тебя задерживать. Увидимся вечером.***
Ужин прошел в спокойной и дружелюбной атмосфере. Друзья провели вечер втроём. Они делились всеми приключениями, случившимися за последние пару месяцев, пока они не виделись. Много смеялись. Путешественница поведала печальную историю острова Цуруми. К завершению рассказа в серебряных глазах Аяки стояли слезы. Тома это заметил и ловко увел беседу в другую сторону. Довольно скоро на милом личике девушки снова сияла улыбка. Вечер обещал затянуться, ведь друзья могли болтать до бесконечности. Но Люмин заметила, что Аяка начала зевать и в целом, не смотря на приподнятое настроение, выглядела замотанной. Сославшись на собственную усталость, Путешественница попрощалась с Томой и Аякой и ушла к себе. В комнате на столе стоял букет из желтых, синих и фиолетовых цветов. От него сладко пахло первоцветами и весной. Это очень мило. Путешественница достала один цветок и вложила между страниц книги. Такое воспоминание нужно сохранить. Читать не хотелось, а сон всё не шел. Люмин долго лежала в постели и смотрела в сторону окна. За ним лежало море, а за морем… Новые опасности, загадки и неизвестность. А еще где-то за морем был её брат. Её семья. В груди кольнула совесть. Вместо того, чтобы пробираться через терни к звездам, она расслабилась и остановилась. Вспомнилось лицо Итера. Он как всегда смотрел на неё с большой нежностью. Девушке иногда начинало казаться, что с каждым днем лицо любимого брата становится всё менее чётким. Оно как будто ускользает, расплывается в потоке времени. Его замещают новые лица. Трогательная Аяка, беззаботный Тома, величественный Аято... Почему образ главы клана возник так явно и чётко, а в груди что-то затрепетало? «У нас всегда будет достаточно времени», — прозвучал печальный голос Итера в голове. Люмин закрыла глаза. Перед ней возникли образы бесчисленных миров, которые они посетили за время своих странствий. Сколько встреч, расставаний и потерь. Всё это часть их пути. Часть их судьбы. «Но пока у нас есть время, я не хочу ни о чем сожалеть, брат», — подумала Люмин и со слезами на глазах заснула безмятежным сном.