Без сожалений

      В день фестиваля Ханами утро в имении Камисато началось необычайно рано. Солнце еще не встало, а Тома, Аяка и Люмин в окружении остальных слуг поспешно выдвинулись в столицу. В десять утра начиналась торжественная церемония открытия праздника, а всем еще нужно было привести себя в порядок после неблизкой дороги.       В городе шла активная подготовка. Вдоль улиц были развешаны пестрые флажки и фонарики, торговцы выкладывали товар, уличные повара во всю готовили лакомства, наполняя воздух аппетитными ароматами. Многочисленные сакуры по всему городу распустились, окрасив улицы в нежный розовый цвет.       В дворике чайного дома Коморе толпились сотрудники комиссии Ясиро. Здесь временно разместили штаб организационного комитета праздника. На столах лежала праздничная атрибутика, уличные украшения и бумаги. Люди что-то обсуждали, раздавали поручения и в целом суетились.       Сам чайный дом встретил удивительной тишиной и спокойствием. Только Таромару радостно залаял и бросился к Аяке на руки. На входе шепотом переговариваясь, стояли двое из комиссии Ясиро и пара сотрудников чайного дома. Все глубоко поклонились, приветствуя Аяку и Люмин. Девушки прошли дальше, Тома же остался, о чем-то разговорившись с мужчинами.       В одной из комнат, неспешно доедая завтрак, сидел глава комиссии Ясиро. Он уже облачился в праздничное кимоно: ослепительное белое с темно-синим хаори поверх. И кимоно, и накидку покрывала тончайшей работы серебряная вышивка, причудливым узором имитирующая морские волны. Его образ был величественным и холодным, но таким притягательным.       Люмин с трудом подавила в себе желание подбежать и обнять мужчину, по которому она так скучала последние несколько дней. Вместо этого пришлось взять себя в руки и, просто приветливо улыбнувшись, произнести:       - Доброе утро, Аято.       Аяка же, уже совсем не стесняясь подругу, подбежала к брату и поцеловала его в лоб. Мужчина весело заулыбался.       Хоть Аято и выглядел безупречно, от внимательного взгляда Путешественницы, которая уже больше месяца внимательно изучала молодого лорда, не смогло укрыться то, что он чем-то встревожен и явно мало спал в последнее время. Однако сейчас было не время для расспросов, тем более что Люмин пообещала Аято, что даже его сестра не узнает, насколько близкими они стали за последние недели. Он привел ей тысячу причин на это, но по большому счету девушке было на них все равно. Пока ей комфортно, можно поиграть и по его правилам. Тем более, что она сама не может ничем пожертвовать в ответ.       Тем временем пора было собираться. Подошла обходительная служанка, которая в отдельной комнате помогла Люмин собраться. Путешественница справилась и сама бы, но Аяка все-таки уговорила ее облачиться в честь праздника в кимоно. В другой раз она бы точно бы отказалась, но уж очень девушке хотелось подразнить лорда Камисато. В ее жилах все-таки тоже течет самая благородная кровь, так что есть чем блеснуть.       Люмин вертелась перед зеркалом, пытаясь как-то свыкнуться со своим нарядом. На ней было нежно-розовое кимоно, как раз в цвет лепестков сакуры. Волосы ей уложили аккуратной волной, убрав пряди с лица изящной заколкой из белого золота в форме веточки, усеянной цветами вишни. Люмин выглядела очень юной и хрупкой в этом наряде.       Путешественница грациозно вошла в комнату, где в одиночестве сидел глава клана Камисато. Он поднял глаза и замер, с интересом разглядывая девушку. В его глазах промелькнуло восхищение. Он встал и подошел ближе. Его лицо украсила озорная улыбка. Мужчина галантно поклонился и поцеловал ей руку. Щеки Люмин вспыхнули румянцем и она почувствовала, будто земля уходит из под ног. Это было прекраснее любого комплимента. Аято, так ни сказав ни слова, вернулся на свое место и начал читать какие-то рабочие бумаги, довольно поглядывая на девушку. Люмин с улыбкой триумфа жадно ловила каждый его взгляд.       Как только все были готовы, семья Камисато выдвинулась к святилищу на окраине города. Там собралось уже много людей. Было шумно, играла музыка. Народ коротал время, шатаясь между уличными артистами, прилавками и лотками с едой. При приближении главы комиссии Ясиро и его сестры толпа расступилась, образуя широкий коридор. Люмин предпочла смешаться с людьми и наблюдать со стороны, не принимая участия в официальной части мероприятия.       Аято вел сестру за руку. Они шли медленно и грациозно. Легко можно было бы подумать, что это король и принцесса шествуют к трону. Толпа шумно приветствовала их, звучало много одобрительных возгласов и комплиментов, особенно в сторону прекрасной Аяки, которая была явно смущена вниманием, но изо всех сил старалась держать лицо. Аято, казалось, не замечал, что происходит вокруг. Пара проследовала к небольшому украшенному живыми цветами навесу, где заняли свои места рядом с главами двух других комиссий. К святилищу вышли жрицы храма Нураками и начали обряд.       - Люмин! - раздался веселый девичий голосок за спиной. Ёимия радостно махала руками, пробираясь сквозь толпу.       - Какое чудо, что я тебя встретила! Твой фейерверк готов. Только что буквально видела Тому, он обещал забрать его у папы, - затараторила девушка.       - Спасибо, - благодарно кивнула Путешественница.       Девушки еще весело поболтали. Ёимия успела рассказать, где самая вкусная еда и веселые стенды с играми, пожаловаться на очередной аврал в лавке Наганохары, поделиться последними новостями столицы. Она как всегда источала энергию, заряжая ею всех вокруг, в том числе Люмин. Но скоро короткое открытие фестиваля завершилось и толпа снова пришла в движение. Ёимия опомнилась и быстро убежала по делам, даже толком не попрощавшись.       Люмин же направилась к навесу, где сидели главы Трикомиссии. Аяка о чем-то беседовала с Тисато. К Аято же подошел пожилой незнакомый мужчина вместе с очень красивой молодой девушкой в богато украшенном кимоно. Глава клана Камисато вежливо поклонился и завел какой-то разговор. Даже для себя он вел необычайно почтительно и вежливо. Он что-то сказал, девушка смущенно опустила глаза и кротко засмеялась. Аято улыбнулся в ответ.       У Люмин в груди кольнула ревность, но она поспешила погасить это чувство. Это не ее дело. Лорд Камисато должен дальше жить свою жизнь и носить свои маски. Если ему необходимо быть милым с этой девушкой и ее отцом, значит так надо. Путешественница сделала глубокий вдох. Последнее время самоконтроль давался ей все труднее. Она подошла ближе, и осталась ждать в стороне. Шум толпы заглушал обычно тихий голос Аято, поэтому понять о чем они говорили было невозможно. Несмотря на все усилия, настроение Люмин было подпорчено.       Тем временем собеседники раскланялись и разошлись. Аято заметил Путешественницу. К нему подбежал сотрудник Ясиро, однако глава комиссии отправил его восвояси. Жестом он позвал девушку за собой.       Они вышли на небольшую поляну за святилищем. Здесь уже было относительно тихо и совсем не было людей.       - Я хотел предупредить, что ухожу, - проговорил Аято. - Праздник в разгаре и у меня очень много дел. Но как начнет темнеть, подходи в Томоре, я буду тебя ждать там. Аяка еще какое-то время пообщается с людьми, но тоже скоро уйдет.       Люмин кивнула. Подруга предупреждала ее, что из-за их обязанностей по организации фестиваля не получится провести этот день вместе. Аято уже собирался уходить, но Люмин, повинуясь импульсивному порыву, окликнула его.       - Та девушка… - Путешественница запнулась. - Она твоя невеста?       - Ты точно хочешь это знать? - с сомнением спросил Аято.       - Для меня неведение хуже всего, - вздохнула девушка.       Мужчина помолчал, обдумывая ответ.       - Еще ничего не решено, - бесстрастным тоном проговорил молодой лорд. - Она красива, в меру умна, у нее отличное воспитание. Ее семья имеет безупречную репутацию и много веков доказывала свою непоколебимую верность Сёгуну. Мы знакомы с раннего детства, - Аято молчал, после чего уверенно кивнул. - Отец бы одобрил этот выбор.       - Ты мне описал прекрасный товар, - невесело усмехнулась Люмин.       - Пойми, в моем положении подобные решения нужно принимать максимально бесстрастно, - Аято пытался сохранять безмятежный вид, но было видно, что этот разговор давался ему с трудом.       - Тогда чего ты ждешь? Хорошую вещицу быстро сметут с прилавков, - в груди у Путешественницы ныла ревность, но она старалась не показывать этого, спрятавшись за ироничной улыбкой.       - Ее отцу сложно отказаться от возможности породниться с одним из самых влиятельных кланов Инадзумы. Он будет согласен подождать. Вот только.. - Аято вздохнул. - Мы с ней      даже дружили в детстве. И сейчас мне жаль ее. Может быть стоит ей оставить шанс на более счастливую участь, чем стать моей женой. Люмин фыркнула. Циничный глава клана Камисато прикрывается заботой о подруге детства. Смешно.       - Аято, я видела портреты твоих родителей. И слышала рассказы о них от Томы и Аяки. Они ведь искренне любили друг друга. Неужели ты правда веришь в то, что твой отец хотел бы тебе такой судьбы?       - К сожалению, я не могу его об этом спросить, - холодно проговорил Аято. Он устало потер лоб рукой. - Послушай, сейчас не время для таких бесед. Иди, наслаждайся праздником, ты так его ждала. А у меня еще много работы.       Люмин много было, что ответить. Про то, как ей тяжело даже думать о той, что будет после нее. И про то, как он повторяет ошибки отца, беря на себя неподъемный груз ответственности. Что он собственноручно загоняет себя в могилу, зарываясь в работе и отказываясь от собственной счастливой жизни. Особенно сильно хотелось сказать, нет, прокричать, как ее мучает мысль о том, что она совершенно бессильна перед ним и его судьбой. Но Путешественница промолчала.       - Увидимся вечером, - тихо проговорила девушка и пошла прочь.       Люмин быстро ушла с шумных улиц. После тяжелого разговора праздничная суета больше раздражала, чем развлекала. Ей хотелось найти тихое место, чтобы в одиночестве полюбоваться красотой цветения сакуры, успокоиться и подумать. Она свернула за угол и спустилась по каменной лестнице к небольшому парку. Здесь пока что людей было значительно меньше. Несколько парочек прогуливались, держась за руки, и пара семей с детьми расположились под деревьями на подстилках, раскладывая угощения.       Путешественница сошла с дорожки, заходя дальше за деревья в поисках уединенного места. Но к своему удивлению обнаружила знакомую фигуру, одиноко сидящую на краю скалы.       - Я не помешаю? - тихо спросила Люмин с улыбкой.       Каэдахара Кадзуха обернулся и приветливо взмахнул рукой. Кажется, он давно заметил приближение Путешественницы.       - Конечно нет. Прекраснее времени цветения сакуры может быть только возможность разделить этот момент с другом.       Молодой самурай выглядел спокойно и безмятежно. Его способность искренне наслаждаться таким простыми моментами, тонко чувствуя природу вещей, всегда восхищали девушку. Оставаться таким умиротворенным, пройдя через множество испытаний, - это был или его дар, или большая работа над собой.       - Я не знала. что ты вернулся на Нураками, - проговорила девушка, присаживаясь рядом на теплые камни.       - Вчера Алькор причалил на Рито, доставив товары для праздника. Раз уж комиссия Тэнрё больше во мне не заинтересована, я не могу упустить возможность насладиться этим чудесным видом.       Да, здесь правда было очень красиво. Цветущие сакуры выстроились ровным строем, засыпая снегом из нежно-розовых лепестков по-весеннему яркую траву. Солнечные лучики пробивались сквозь ветви деревьев, еще не тронутых зеленью листвы. Рядом весело журчала речушка, а над всем этим великолепием возвышались причудливо изогнутые крыши домов столицы.       Кадзуха молчал. Люмин с удовольствием поддержала тишину, пытаясь отбросить все мысли и просто насладиться моментом. Они сидели так какое-то время.       - Тебя что-то тревожит, - прервал молчание молодой самурай. - Поделишься?       - Твоя проницательность всегда меня восхищала, - усмехнулась девушка и задумалась. Она все равно не может рассказать ему все. Но может не по годам мудрый странник - это тот, кто сможет дать верный совет?       - Я не настаиваю, - с мягкой улыбкой проговорил Кадзуха.       - Мне кажется, что мой друг совершает большую ошибку, - старательно подбирая слова начала Люмин. Она пыталась донести свои тревоги, но так, чтобы проницательный Кадзуха не понял, о ком она говорит. - Я не могу и не вижу за собой права влиять на его решение, а потому чувствую себя совершенно беспомощной.       Самурай долго молчал, глядя на опадающие розовые лепестки, после чего тихо заговорил.        - Мы не можем отвечать за решения и ошибки других людей. Нам не дано знать, какая на самом деле сила движет ими. Стоять и наблюдать со стороны, как близкий человек ранит сам себя, невыносимо больно. Но, порой, это лучшее, что мы можем сделать. Особенно, если ни о чем другом тебя не просили. Детям нужно падать, чтобы научиться ходить. А родители могут лишь быть поддержкой, надежным плечом, на которое они смогут опереться, вставая.       - А если я не смогу быть рядом, когда потребуется протянуть руку? - с тоской в голосе спросила Путешественница.       - Тогда рядом может оказаться кто-то другой. Если же нет, будет два пути - вставать самому или ползать всю жизнь. Это будет зависеть только от его воли, - парень помолчал. - Но почему-то я ни разу не видел взрослого, который так и не научился ходить в детстве.       Кадзуха снова умолк, любуясь красотой природы и давая возможность подруге обдумать его слова. Люмин прекрасно понимала о чем он говорит. Он попал в точку. Она сама не раз размышляла об этом, глядя на проблемы и горести других людей, не в силах помочь всем. Но верные слова, услышанные из уст мудрого друга, в этот раз принесли куда больше облегчения. Отражение ее собственных мыслей в речи Кадзухи, придали им веса и силы, помогая хотя бы на время развеять сомнения. Переживания и тревоги остались, но жгучее желание вмешаться в чужую жизнь отступило.       Они еще долго в тишине любовались красотой цветения сакуры. Но это совместное молчание ощущалось Люмин, как лекарство. Она чувствовала огромную благодарность к своему другу за мудрость, понимание и осторожность, с которой он говорил и молчал, не желая давать советы или выведать больше.       Парк начал заполняться людьми. Они приходили небольшими группками и располагались под сенью деревьев, устраивая пикники, развлекаясь играми или просто весело болтая. Путешественница вновь почувствовала в себе силы вернуться к общему веселью. Сердечно поблагодарив Кадзуху и попрощавшись, девушка вернулась обратно на городские улицы.       - Будь осторожна, на остров надвигается гроза, - сказал на прощание друг. Люмин удивленно посмотрела на безоблачное синее небо.       Остаток дня Люмин провела, праздно шатаясь по улочкам Инадзумы. Она перекусила и накупила каких-то памятных безделушек, от которых, как она сама прекрасно понимала, придется избавиться, собирая вещи. Голова наконец-то опустела, позволив с удовольствием прожить остаток праздника, наслаждаясь мелочами. Люди в красивых одеждах, вкусная еда и приятные запахи, веселый гомон детей, мимолетная красота природы и общая атмосфера безмятежного праздника - все это летело мягким потоком сквозь нее, наполняя ощущением обычной, нормальной человеческой жизни.       Начало смеркаться, и Путешественница, как и договаривались, зашла в чайный дом Томоре. Один из слуг проводил девушку в комнату, где в одиночестве сидел Аято. Он был хмур и серьезен. Он не сразу заметил Люмин, погруженный в свои мысли. Но, услышав шаги рядом с собой, поднял голову и искренне улыбнулся. Она стояла очень близко к нему, но не решилась дотронуться, опасаясь чужих глаз. Аято же на мгновение, но очень ласково, коснулся руки девушки. У Люмин по спине пробежали приятные мурашки.       - Ты как раз вовремя, пойдем.       Они вышли на улицу, и Аято повел свою спутницу прочь из города. Быстро стемнело. Они спустились к побережью и пошли по пляжу, стараясь обходить стороной милующиеся парочки.       - Прости меня за сегодняшние расспросы, - наконец прервала молчание Люмин. - Мне не стоило поднимать эту тему.       - Забудь. Я бы тоже не находил бы себе места, - спокойно ответил мужчина.       Путешественница облегченно выдохнула. Ей важны были не столько его слова, сколько услышать нотки нежности в его голосе.       - Мы идем на остров Амаканэ? Ёимия считает, что оттуда лучший вид на фейерверки.       - Кто я такой, чтобы спорить со звездой клана Наганохары, - умехнулся Аято. - Но там сейчас слишком людно. Я подыскал нам другое место, тоже с отличным видом, - мужчина хитро сощурился.       Люмин нравилось, что сейчас у нее нет никакой власти, ей не нужно ничего решать, можно хотя бы на этот вечер довериться кому-то и слепо идти за ним, при этом оставаясь уверенной, что все будет хорошо.       Аято свернул с пляжа и помог Люмин подняться на невысокий холм. С него действительно открывался чудесный вид на остров Амаканэ и на столицу. На вершине холма росла сакура. На траве их ждала аккуратно застеленная шерстяная подстилка и несколько подушек.       Люмин села и с наслаждением вдохнула свежий морской воздух. Здесь наконец-то было действительно тихо и безлюдно. Аято сел рядом и обнял девушку. Ей показалось, что сейчас он держал ее крепче, чем обычно, как будто боялся, что она куда-нибудь убежит.       - Я решила, когда покину Инадзуму, - голос девушки дрогнул.       Аято вздохнул и прижал Люмин еще чуть крепче к себе.       - Ты же говорила, что не хочешь устанавливать сроки, - в его голосе послышалась горечь.       - Я думала, что почувствую, когда нужно будет снова двинуться в путь.       - Но что-то изменилось? - рука на плече девушки чуть дрогнула.       - Теперь я боюсь, что чем дольше я буду здесь с вами и с тобой, тем больше буду хотеть остаться навсегда. - Люмин подняла глаза на Аято. Он слегка хмурился, но старался сохранять лицо спокойным. - Мне нужен четкий срок. Мне нужно знать, когда это все закончится для нас.       - И что ты решила? - Аято посмотрел Люмин в глаза. В его взгляде девушка прочла тревогу.       - Середина июля. Я отмечу свой день рождения и буду готовиться к отъезду, - твердо произнесла Путешественница. От этих слов одновременно и свалился груз с плеч, и защемило сердце. Девушка почувствовала, как напряженное тело Аято расслабилось.       Он опустил голову, волосы скрыли его лицо и его эмоции.       - Значит, у нас еще три месяца, - усмехнувшись, прошептал он. - Это так мало, и в то же время очень много. Честно признаться, я готовился к тому, что сегодня будет наш последний вечер.       - Еще рано, - уверенно сказала Люмин и подавила просившиеся наружу слезы.       С острова перед ними раздался громкий треск, и ослепительно белый столп искр стремительно ринулся к небу, освещая море и пляж. Он взлетел высоко над Инадзумой и с оглушительным хлопком распался на миллионы белоснежных огней, звездопадом осыпавшихся в черную морскую гладь. Да, фейерверк получился именно таким, как его описывала Ёимия, выдавая Путешественнице пестрый рецепт.       Когда последняя искорка погасла в море, треск повторился с утроенной силой, но уже со всех сторон. Тысячи искр с острова Амаканэ, Рито, из деревни Конда и из города взмыли вверх, чтобы с оглушительным грохотом взорваться огромными разноцветными шарами.       Люмин завороженно смотрела на безумие красочных огней в небе, всеми силами пытаясь запечатлеть этот миг в своей памяти навсегда. Она прижалась к Аято, наполненная таким мимолетным, но при этом бесконечным чувством абсолютного счастья. Может быть ей только показалось, но Аято сейчас испытывал тоже самое.       А где-то за ее спиной, на востоке над морем вспыхнул первый отблеск грозы, предвещая скорую бурю.