С момента признания Чимина произошло столько событий, что ему даже показалось, будто его откровение и вовсе не было важным. Работа поглотила всех с головой. Финальные приготовления, репетиции, фотосессии, три дня рождения — Чонгука, Намджуна и его собственный — пролетели, как сон.
Вторая часть альбома, над которой приходилось работать во время азиатского тура, наконец-то вышла. Чимин радовался результатам, можно сказать, в кои-то веки, и наверное это было напрямую связано с тем, что ему наконец-то было нечего скрывать.
К концу года оставалось дать лишь парочку выступлений на корейском телевидении и отметить день рождения Тэхёна, с чем они справились с блеском, несмотря на усталость.
График был таким насыщенным, что полноценный отдых выдался только в начале января перед поездкой в Тайвань. В общежитии в одночасье стало так тихо, словно там ещё совсем недавно упал метеорит и вымерли динозавры. Уровень порядка напоминал последствия катастрофы с ударной волной: Чимин, смеясь, ассоциировал стоны голодного Тэхёна с воплями раненого велоцираптора, а Джин, который кричал, чтобы тот заткнулся, походил на диплодока, тщетно пытающегося накормить пострадавших.
Они просыпались в обед, ели то, что наготовили вчера или заказывали доставку, а развлекались кто чем — просмотром кино, чтением книг, игрой в приставку... Чимин вышел из состояния анабиоза только на вторые сутки. Ему было сложно сидеть без дела — хотелось размяться, потанцевать, но даже Хосок, которого раньше из зала было за уши не оттащить, в данную минуту отказывался вылезать из постели. Просить Тэхёна Пак и вовсе не пытался — тот высунул голову из-под одеяла, наворчал, что Чимин шумит, и спрятался обратно, сладко зевая и потягиваясь.
В результате Чимин покинул комнату в гордом одиночестве. Часы на кухне показывали полдень — непозволительная рань по их текущим меркам. До поездки в Тайвань оставалось ещё три дня, и Пак слегка тревожился, что за это время забудет всю новую хореографию. Он наскоро перекусил каким-то энергетическим батончиком и выпил кофе, залипая в телефон и перечитывая их с Лиамом переписку. В два часа ночи, когда Чимин нежился в постели, у того только наступало утро. Лиам обычно отправлялся на утреннюю пробежку и часто слал Паку фотографии окрестностей. Было в этом что-то ностальгическое — до сих пор вспоминалась их поездка в Штаты и время, которое они провели с Лиамом, танцуя в зале для практик. Почему-то казалось — Чимин почти забыл, как тот выглядел: красивый на фото, но ведь во время танца, тело выглядело совсем иначе. Этой ночью Лиам будто услышал его мысли, прислав видео, где подтягивался на турнике, будучи по пояс голым.
«А ты так умеешь?» — на его вопрос Пак намеревался ответить сегодня же.
Разумеется, предварительно хотелось проверить, сможет ли он подтянуться хотя бы пять раз и решить, оголяться ли по пояс, чтобы ответить Лиаму тем же.
Из памяти ни в какую не желала уходить широкая спина с чётко очерченными мускулами, а эти ритмичные вдохи-выдохи... Парень старался не фантазировать, но собственное воображение неумолимо подкидывало одну картинку за другой, и в данную минуту он глупо хихикал, зажав рот ладонями.
— Ты чего ржешь? — сонный голос Чонгука, вошедшего на кухню, напугал до такой степени, что Чимин едва не уронил мобильник со стола вместе с чашкой кофе.
— Видео смешное посмотрел, не пугай так, — отмахнулся он, выдыхая и радуясь, что младший спросонья туго соображает и не полезет с расспросами. — Ты чего так рано встал? Вы с Тэ угомонились в четыре, я слышал, как он крался на второй ярус кровати.
— Не знаю, — Чонгук завис над дверцей холодильника. — Надоело валяться.
— Мне тоже, — согласился с ним Чимин. — Хотел вот… позаниматься пойти.
— В тренажёрку? — младший вытащил из холодильника чей-то надкусанный сэндвич.
— И потом в зал для практик, потанцевать.
Чимин с улыбкой наблюдал, как Чонгук скептически вертит бутерброд в руке, пытаясь решить, что с ним делать.
— Хочешь вместе сходим? — предложил вдруг он.
— А ты хочешь? — в свою очередь вопросом на вопрос ответил Пак.
— Всё равно заняться нечем, а сидеть в общаге мне уже надоело.
С этими словами он пожал плечами и в несколько укусов прикончил сэндвич. Чимин усмехнулся, указывая на кофе, но Чонгук предложил выпить тот по дороге, и рванул в ванную.
Младший мог долго просыпаться — иногда ребятам даже приходилось прибегать к силе, чтобы растолкать его на тренировки, но перед концертами или другими важными событиями Чонгук подрывался раньше остальных и самого Чимина в том числе. А раз уж сейчас он изъявил желание составить ему компанию, значит, это было для него действительно важно.
К тому моменту, как они покинули общежитие — никто так и не проснулся. Чимин запоздало вспомнил, что Сокджин планировал устроить шоппинг и пройтись за едой до ближайшего супермаркета.
Наверное, надо будет составить ему компанию, нехорошо, что старший вечно печётся об их питании.
После летних событий ребята стали относиться к еде куда серьёзнее, в особенности Чонгук. Первые пару недель он следил буквально за каждым приёмом пищи Пака, что порядком раздражало, ведь тот не считал себя ребёнком и ответственно подходил к исполнению указаний врача. В итоге Чимин даже набрал три килограмма веса, и руководство положительно высказалось на этот счёт. Шихёк поговорил с ним тет-а-тет и убедительно попросил сообщать о сомнениях насчёт собственной внешности и тела. Он даже предложил Паку пообщаться с каким-то именитым психологом, но тот отказался, заверив, что держит ситуацию под контролем.
В какой-то степени это было правдой — они все стали куда более честными друг с другом, и Чимин вдруг увидел, что сомнения преследуют каждого. С этим знанием стало проще жить — он потихоньку учился не зацикливаться на ошибках, двигаться вперёд и учиться новому без стыда за старое.
Все они менялись — это, вероятно, было неизбежным процессом взросления, о котором обычно не задумываются до момента, пока внезапно не замирают, потрясённые мыслью: «Оно случилось».
То же самое происходило и с Чонгуком. Тот стал будто замкнутее с одной стороны и активнее с другой. Что касалось выражения эмоций уж точно — на публике он по-прежнему открыто улыбался и смеялся, придуриваясь и веселясь, а в жизни наоборот. Реакции стали куда более непредсказуемыми: он мог начать спорить, пытался отстаивать свою точку зрения и зачастую повышал на всех голос. Чимин всё чаще замечал, как Чонгук на него смотрит. Подолгу, практически не моргая, словно превращаясь в застывшее изваяние. Это даже слегка пугало, и Пак периодически пытался отшутиться, надеясь, что Чонгук просто улыбнётся в ответ. Но похоже, его лишь раздражало, если он оказывался пойманным за подобным, поэтому Чимин решил, что проще либо молчать, либо нарочно пялиться в ответ. Со вторым вариантом прокатывало — младший попросту отводил взгляд, делая вид, что ничего не произошло.
В данный момент они оба разглядывали друг друга исподтишка, через зеркало. В тренажёрном зале были посетители, поэтому переговариваться, отвлекая других, не хотелось. Чимин отметил, что Чонгук, в отличии от него, очень легко набирает мышечную массу. Ему вообще многое давалось — пение, с которым у Чимина вечно были одни проблемы, занятия спортом, хобби… Младший был хорош во всём, а более всего в том, что совершенно искренне не подозревал о своих талантах. Другой бы давно зазнался, а Чонгук постоянно пытался сделать лучше — в этом они с Чимином, пожалуй, легко находили общий язык.
Младший был единственным, с кем Паку было комфортно в полной мере. То есть, по какой-то глупой причине, ему всё ещё было неловко наедине даже с Хоби. Он чувствовал потребность как-то заполнять паузы, делать что-то для других, тем самым выражая заботу и участие. Не то чтобы он совсем не переживал о Чонгуке, но, несмотря на слегка взрывной характер, им удавалось расслабиться, даже учитывая, что оба сейчас потели на тренажёрах.
— Сколько ты можешь подтянуться? — полюбопытствовал Чимин, откладывая гантели в сторону.
— Не знаю, — Чонгук сразу же подошёл к турнику и легко ухватился за перекладину, повисая. — Сейчас проверим.
Он был в одной майке, и Чимин невольно принялся сравнивать его с Лиамом. Разумеется, младший казался меньше, хотя подтянулся в итоге больше раз. Паку даже стало немного стыдно пытаться после, однако он всё же пересилил себя.
— У тебя хват шире, так тяжело будет, — заметил Чонгук, когда он начал.
— Ты прав… — Чимин выдохся на восьмом разе и спрыгнул, упираясь ладонями в колени. — В следующий раз сделаю лучше.
— Надо остальных протестировать, — Чонгук вытер мокрый лоб полотенцем.
— И не говори, а то они отъелись и совсем обленились.
Младший улыбнулся, и Пак ненадолго засмотрелся на то, как забавно у него морщится нос. Пауза затянулась, он невольно закусил губу, а затем попытался обойти Чонгука по касательной, но тот буквально не сводил с него взгляда, не давая пройти, будто врос в пол корнями.
Чимин всё-таки не выдержал.
— Будешь так пялиться - неправильно поймут!
Он обогнул его, перепрыгнув через скамью тренажера, направившись прямиком в раздевалку. От прохладного душа не стало легче, наоборот, вдруг остро захотелось с Чонгуком не сталкиваться. Едва он видел перед собой его большие, завораживающе спокойные глаза, как волной накатывала странная, будто совсем мальчишеская робость. Чимин старался убедить себя, что это всё ерунда, но интуитивно ощущал то, чего не должен.
Так не смотрят.
Он это знал и чувствовал, а объяснить словами даже себе был не в силах. Иррациональность происходящего заводила в тупик. Чонгук просто не мог смотреть на него ТАК. И не сможет никогда, Чимину следовало бы поменьше витать в облаках, но чёртов Лиам…
Иногда Пак думал, будто у них что-то получится. Позволял себе на минуту представить, что кому-то нужен и важен, что есть в мире человек, который сможет быть рядом, несмотря ни на что. Ведь они все отличались от обычных людей, и даже если представить события на десять лет вперёд — что ждёт их возможных половинок? Отношения под прикрытием? Секс по расписанию в соответствии с графиком группы? Брачный контракт, который превратит возможные светлые чувства в отношения по расчёту?
Чимину казалось, собственная логика его погубит. Он метался между фантазиями, зовом сердца и голосом разума, а все трое твердили абсолютно разное.
Чонгук не пришёл в душ - когда Чимин вышел из раздевалки, тот обнаружился возле шкафчика на лавочке, задумчиво сверлящий телефон взглядом.
— Я наверное в общагу пойду, устал что-то, — буркнул младший, не поднимая взгляда.
Чимин вздохнул, мысленно ругая себя за опрометчивые слова, сказанные ранее. Однако ему было сложно как-то извиниться за резкость.
— Хорошо, до встречи, — бросил он и покинул тренажёрный зал, на ходу затыкая уши музыкой.
«Минни, извини, у меня на вечер планы, не получится поболтать», — сообщение от Лиама окончательно спутало все карты и уничтожило настроение.
До общаги было недолго, минут двадцать пешком, которые он преодолел за десять, потому что тело требовало разрядки, несмотря на проделанные упражнения. И откуда в нём было столько энергии?
Он танцевал, как сумасшедший, вспоминая всю хореографию с закрытыми глазами, но делал это без души, как эмоционально опустошённый, со странными, слегка саркастическими мыслями за которые сам себя ненавидел.
«А ты думал — будет иначе?»
Он не имел права на ревность — они с Лиамом почти не поднимали тему отношений, хотя тот периодически в открытую пытался флиртовать. Чимин отшучивался, ворчал, но принимал это на веру, волей-неволей фантазируя лишнего. Он следил за Лиамом в инстаграме и в твиттере, читал чужие комментарии, искал его фото среди друзей и чувствовал себя самым распоследним сталкером, признавая, что у Лиама Моргана — насыщенная жизнь успешного, уверенного в себе мужчины. И хотя он так и не нашёл ни единого намёка на любовников — на сердце было неспокойно. И не без причины, ведь Лиам со многими вёл себя также, как и с ним — обходительно, по-доброму, чересчур много улыбаясь и шутя.
«Пак Чимин — какой же ты мудак».
Он лёг на пол, раскинув руки и ноги в стороны. На улице, должно быть, уже стемнело. И по-хорошему нужно было возвращаться в общагу и как-то отключиться от этих негативных мыслей. Может, поговорить с Хоби?
Вселенная, наверное, смилостивилась, и на отчаянный, но своеобразный запрос о помощи был дан весьма прозаический ответ. Прошмыгнув в комнату, Чимин столкнулся с Тэхёном и Хоби, которые расположились на полу возле импровизированного столика с закусками и пивом.
— День рождения продолжили отмечать, — сразу же пояснил Хосок.
— Я только пару бутылок! Мне потом ещё играть с Чонгуком, — Тэхён тоже решил оправдаться.
— Кстати, где он? — поинтересовался Чимин.
— Я думал он с тобой, — Тэ вопросительно изогнул бровь, и у Пака похолодело в груди.
— Позвони ему, — попросил он.
— А ты что?
— Я ему кое-что высказал, и он не в духе…
Хосок закатил глаза и отпил немного пива. Тем временем, Чимин скинул куртку на кровать, устроился между ребятами и сразу же потянулся за бутылкой.
— Пишет, что поехал с Сокджином за продуктами.
У Пака отлегло от сердца, но посвящать друзей в подробности очередного микроконфликта не хотелось. К счастью, они мигом переключились на обсуждение недавно вышедшего фильма.
Потом оказалось, что Намджун поехал на встречу с каким-то репером, а Юнги, как обычно, заперся в студии и просил не беспокоить даже если на них нападёт Северная Корея. Постепенно они выпили всё имеющееся пиво и заварили себе рамён. Пока на кухне никого не было, Чимин случайно обнаружил в холодильнике бутылку с крепким иностранным напитком. Наверное, это был чей-то подарок, но Хосок, заметивший его находку из-за спины радостно заулюлюкал и предположил, что про бутылку давно забыли. Тэхён наотрез отказался пить, но после длительных дебатов на тему поддержки друзей всё-таки сдался.
Алкоголь на вкус оказался каким-то коньяком. В них Чимин разбирался слабо, но крепость пришлась ему по вкусу. Он наконец-то расслабился, ощущая приятную, ноющую тяжесть в мышцах, а Тэхён очень вовремя включил расслабляющую, тихую музыку. Закусывали листьями кима в оливковом масле и анчоусами. Это, конечно, не способствовало раскрытию вкуса алкоголя, но хотя бы отбивало крепость. Правда на третьем заходе Чимин её уже не чувствовал, но это не мешало ему фыркать вместе с остальными после каждого тоста.
Они слышали, как вернулись Сокджин и Чонгук. Старший первым заглянул к ним в комнату и сразу же замахал руками, возмущаясь от характерных запахов. Потом разглядел коньяк и закричал, что это предназначалось в подарок его отцу на Соллаль. Тэхён справедливо уточнил зачем же тогда Джин хранил его в холодильнике, и тот потребовал с них плату. Чимин принялся рыться в куртке, в поисках бумажника, а Хосок — безудержно ржать. В итоге Сокджин махнул на них рукой, предупредив, что морально уничтожит завтра утром.
— Я ему правда денег собирался дать! — Чимин, наконец, нашёл кошелёк, а Хосок, повалился на бок, хватаясь за живот.
— Забей, братан, — Тэхён повертел в руках стакан и потянулся за коньяком, чтобы налить всем снова.
— А что за песня играет? — встрепенулся Хоби.
— Посмотри, что-то из моего плей-листа.
— Affec…tion, — с трудом прочёл тот. — Это что?
— Привязанноcть, — тут же перевёл Чимин. — Лирика немного грустная…
— Ты когда так поднаторел в английском?! — Хоби навалился на него, пытаясь подцепить анчоус из миски.
— Выпьем! — прервал их Тэхён, вручая каждому по стакану.
В этот раз Чимин даже не стал фыркать, влив в себя коньяк практически залпом, в один глоток.
«Мы с удовольствием говорим о том, как ты придешь навестить меня,
И мы возьмем машину напрокат и поедем на север штата».
От слов из песни словно резануло по нервам, настолько они откликнулись в глубине души. Чимин был достаточно пьян, чтобы думать о Лиаме, но всё же держал язык за зубами, страдая без возможности спросить совет.
— Расскажите о вашей первой любви? — он посмотрел на Хоби, который задумчиво вертел в ладонях стакан, видимо, думая о чём-то похожем.
— Самой первой? — в его голосе прозвучала тоска.
Тэхён хотел было вставить комментарий, но при виде огорчённого Хосока вдруг тоже притих. Тот поцокал языком, словно собираясь с мыслями.
— Мы ходили в один хагвон. На танцы… Мне нравилось, как она двигалась, я постоянно задерживался, чтобы поглазеть… Это было ещё в средней школе, — Хоби отставил стакан в сторону, подтянул колени к груди и обнял себя руками. — Потом я всё-таки набрался смелости и познакомился с ней. И всё было отлично — мы быстро нашли общий язык, стали часто возвращаться домой вместе, хотя мне с ней было совсем не по пути. Я делал здоровенный крюк и приходил так поздно, что даже предки, поощряющие моё «рвение» к учёбе, начинали задавать неудобные вопросы.
— Ты признался ей? — Чимину было невтерпеж узнать, что произошло дальше, хотя по лицу Хоби стало понятно — счастливого финала так и не случилось.
— Да, и она сказала, что подумает, — Хосок не то фыркнул, не то рассмеялся. — А потом я увидел её за руку с другим парнем. Тем самым, который меня лошадью обзывал.
— Я всё больше хочу его найти, чтобы набить ебало, — Тэхён возмущённо ударил кулаком в пол.
— Лучше налей, — Хоби покачал головой, — какая сейчас разница… Лет-то уже прошло! Лучше расскажи свою историю!
— Я? — Тэ ловко налил всем ещё, и Чимин улыбнулся, замечая, что все уже изрядно пьяны.
— Ты! — он хлопнул его по ноге, за что тут же получил тычок под рёбра.
Они выпили снова, на этот раз не фыркал никто.
— Была одна… в старшей школе. Я всё ходил вокруг да около, мы общались, но знаете, типа как в кругу друзей, которые друзья ещё каких-то друзей…
Хосок отчаянно затряс головой, кивая и выражая полную готовность слушать дальше. Чимин незаметно подложил ему под спину подушку, которую стащил с собственной кровати.
— Ну в общем я выманил у одного знакомого её номер…
— Погоди, — прервал Пак. — Это Ким Сун Хи?
— Что? — удивился Тэ, — не… она же дылда.
— Сам ты дылда, нельзя так о девушках! — рассмеялся Чимин.
— Я тебе не скажу, мучайся догадками.
— Ты позвонил или нет? — Хосок перебил их.
— Позвонил, — Тэхён страдальчески вздохнул. — Она даже взяла трубку.
— И что?!
— И ничего. Я подышал в телефон, как маньяк, но сказать ничего не смог.
— Дебил! — Чимин расхохотался во весь голос и завалился на спину.
Тэхён не снёс такого оскорбления в свой адрес и принялся душить его подушкой. К счастью, Хоби разрешил ситуацию миром, разняв их, потому что его волновал вопрос о первой любви Чимина. Тэхён вдруг оказался с ним подозрительно солидарен и даже притих.
— Вам интересно был ли это парень или девушка? — Чимин усмехнулся, поправляя на себе перекрученную после борьбы толстовку.
Оба друга, как два болванчика, отчаянно закивали головами.
— Ваши истории подразумевают какой-никакой... диалог, — Пак вздохнул, решив, что прошло достаточно времени, чтобы открыть чувства миру. — Я был влюблен два года. Знал этого парня, из параллели, но боялся даже дышать в его присутствии. Краснел, как рак. Мучился, что меня сочтут уродом, если я вдруг хотя бы заговорю с ним. Казалось, все тут же поймут, что я не такой… а быть «не таким» в средней школе… Ну вы понимаете.
— Вы так ни разу и не поговорили? — уточнил Тэхён в замешательстве. — Ну то есть… влюбляются же не только во внешность. Ты типа должен хоть немного человека узнать, так?
— Я и узнал. Всё, от имени и фамилии, до адреса, группы крови и увлечений. Практически жил чужую жизнь эти два года. А потом… тренер предложил мне сходить на прослушивание, и так я в итоге переехал в Сеул.
— Хоть бы на прощание пообщался с ним, — буркнул Хоби.
— Я сделал тату, — Чимин рассмеялся собственному спонтанному решению.
— Так вот откуда это nevermind! — воскликнул Тэхён.
— И кстати, кто бы говорил! — Чимин вперил в него внимательный взгляд. — У тебя остался её номер?
— Да, но зачем тебе? — поражённо уточнил тот.
— Позвони ей. Позвони прямо сейчас! — Пак схватил его за грудки.
— ТЫ СДУРЕЛ ЧТО ЛИ? — Тэ попытался вырваться, но Хоби, неожиданно вставший на сторону Чимина, успешно влез в его телефон.
— Как её зовут? — спросил он, хихикая. — Чимин-а! Щекоти его, пока он не сознается!
— Парни, да она наверняка в универе уже учится! А может замуж вышла, кто знает?
— Так рано замуж не выходят! — парировал Хосок, в то время как Чимин принялся за дело, а Тэхён захрюкал от смеха и тщетных попыток отбиться от щекотки.
— Что у вас тут происходит? — их возню нарушил Чонгук, заглянувший в приоткрытую дверь.
— Гукки! — радостно воскликнул Чимин, замечая, как изменилось лицо младшего при взгляде на бутылку и стаканы на полу.
— Я смотрю, Тэ не в кондиции для игр, — пробормотал он, — ну, не буду мешать.
— Погоди! — Чимин отпустил Тэхёна, и тот рухнул на пол, хватаясь за бока.
Чонгук уже прикрыл дверь, но Чимин сорвался с места и едва не врезался в дверной косяк, торопясь поспеть за ним.
— А где Сокджин-хён? — спросил он, догоняя младшего в коридоре.
— В туалете! — резко ответил тот. — От тебя разит.
— Извини… — Чимин расстроился, потому что ненавидел, когда кто-то общался с ним в таком тоне.
— Развлекайтесь, мне всё равно нельзя, — в голосе младшего проскользнула обида.
— Я могу тебе налить, — тут же предложил Чимин.
— Не можешь, тебя потом Тэхён сдаст, а Намджун нам обоим накостыляет, — Чонгук уже зашёл к себе в комнату и попытался закрыть перед Чимином дверь.
— Ну чего ты дуешься? — тот попытался влезть в оставшееся пространство.
— Отвали! — Чонгук толкнул его в грудь и хлопнул дверью перед самым носом.
Пак на мгновение замер, пытаясь справиться с головокружением, а затем слегка раздражённо махнул рукой и пошёл на кухню. Из их комнаты доносился счастливый смех Хосока — видимо парни до сих пор спорили насчёт звонка той девушке.
Чимину расхотелось продолжать веселье, а напрашиваться к Чонгуку — тем более. Решение пришло в голову внезапно — сперва он сбегал на крышу и проверил, что Юнги там нет, а затем решился на отчаянный шаг и решил поскрестись в святая-святых — его студию.
Будь Пак трезвым, он бы десять раз подумал над тем, что делает. Однако благодаря коньяку самые разнообразные эмоции били через край, и он решил, что Шуга станет для него идеальным собеседником. Почему-то мысль, будто они некогда разделяли тайну, должна была как-то поспособствовать тому, что Юнги не выставит его с порога.
— Чимин? — он оказался прав. Шуга был удивлён, но не раздражён.
В студии было темно и холодно — несмотря на минусовую температуру на улице, Юнги зачем-то включил кондиционер.
— Ты чего без куртки, холод собачий, простудишься же! — Пак первым делом проник в помещение, а после, окинув студию взглядом, принюхался и всё понял.
— Только не сболтни Намджуну, он с меня и так за то откровение третью шкуру спускает, — Юнги так и не бросил курить, и это становилось частой причиной споров между ними.
— Я сейчас в состоянии сболтнуть что угодно, — Чимин уселся на диван и откинул голову на мягкую спинку. — Хён, почему всё так сложно?
— Это риторический вопрос? — тот вернулся в кресло перед горящими мониторами.
— И да, и нет.
— Ты в говно, да?
Чимин расхохотался, прикрыв глаза. Ему отчего-то стало очень уютно и спокойно.
— Есть такое… И прости, что ввалился без спросу, но мне было некуда пойти.
— А что остальные собутыльники? — Шуга застучал по клавиатуре.
— Хоби и Тэ угорают над своим… Чонгук-и на меня в обиде. Намджун уехал, а ещё я должен Сокджину за коньяк, который предназначался его бате.
— Что с мелким? — Шуга бил в самое яблочко.
— Сам не знаю. Какие-то перепады настроения…
— Взрослеет, — Юнги хрустнул пальцами. — Ладно, ты всё равно меня прервал. Слушай.
Он включил что-то, и Чимин сперва даже растерялся, утонув в приятной мелодии. Она длилась недолго — это, по всей видимости, был какой-то сэмпл, над которыми часто работал Шуга.
— Очень красиво… А как называется? — шепотом спросил Чимин.
— So far away, — ответил Юнги, и Пак открыл глаза.
— Почему всё так? — ему казалось, словно у хёна обязательно будет ответ на этот вопрос. Впрочем, он не вкладывал в него никаких уточнений и понять, что именно так или не так, наверное, было невероятно сложно.
Лицо Юнги исказила кривая полуулыбка. В полумраке она вышла слегка пугающей, такой, что Чимин невольно заволновался, а всё ли с ним в порядке?
— На этот вопрос можешь ответить только ты, — Юнги наклонился, пошарил где-то под столом и вытащил на свет небольшую металлическую фляжку. — Будешь? Или мне сперва догнать твоё состояние?
— Буду, — серьёзно ответил Чимин, и Шуга подкатился к нему на крутящемся стуле, не забыв прихватить пепельницу.
