Форт из сахарных кубиков

      Рем бросила последний взгляд на следователей, продолжающих недоуменно стоять вокруг кучи песка и спорить, и втянула глаз в стену. Ей нужно было проследить за Лайтом, но так, чтобы никто её не заметил. Двигаясь исключительно внутри стен, Рем быстро выбралась на улицу и нырнула в соседнее здание. Оттуда она снова выглянула наружу, чтобы понаблюдать за штаб-квартирой. Как раз вовремя: Лайт галопом выскочил из стеклянных дверей и, остановившись у края дороги, начал прыгать на месте, бешено размахивая руками. Почти сразу к нему подъехало такси, и Лайт запрыгнул внутрь. Рем подождала, пока машина отъедет, а потом поспешила следом, стараясь держаться низко, почти у самой земли. Быстро догнав такси, Рем нырнула под него и уцепилась за днище.              Поездка оказалась недолгой, через несколько минут такси остановилось перед многоквартирным домом, где жила Миса. Рем увидела ноги Лайта, когда тот, выскочив из машины, помчался к подъезду.              Стоило ему пропасть внутри, Рем вылетела из-под такси и незаметно проникла в здание, торопливо пробираясь сквозь стены и чужие квартиры. Найдя квартиру Мисы, Рем снова воспользовалась своим трюком с глазом и начала методично заглядывать в каждую комнату. «А, вот он, Рюк, и он один, хорошо!» Быстро обхватив его руками и зажав ладонью рот, Рем втащила его в соседнюю квартиру.              — Ты чего? — возмущённо спросил Рюк, отпихивая её ладонь и плюясь.              — Сюда в любой момент придёт Лайт, и он думает, что я мертва. Если ты не станешь развеивать его заблуждение, тебе будет намного веселее.              Рюк посмотрел на неё с удивлением:       — А разве люди не чувствуют привязь?              — Нет, — ответила Рем. — Иначе это мы могли бы использовать боль для того, чтобы таскать их за собой, а не наоборот.              — Да, звучит логично, — согласился Рюк. — Ладно, я промолчу. Кажется, это и правда будет весело.              — Тогда, если увидишь, как я высовываю из стены глаз, чтобы за ними подглядеть, не смотри в мою сторону. И не хихикай, как ты это обычно делаешь, когда знаешь тайну. По-моему, Лайт начинает догадываться, в чём тут дело.              — Ну-у-у… — разочарованно протянул Рюк. — Вечно Лайт портит всё веселье.              — Что ж, ты сам знаешь, что это так.              Рюк, кивнув, просочился сквозь стену, и через несколько секунд Рем услышала его голос:       — Лайт! Эл уже умер или нет? Честно говоря, мне бы хотелось опять всюду следовать за тобой.              Слова Рюка заглушил пронзительный девичий визг, за которым последовал глухой звук и ворчание. Миса, должно быть, повисла у Лайта на руке, старательно лишая его последних остатков душевного равновесия. Рем, пользуясь удачным моментом, заняла наблюдательный пост в самом лучшем укрытии, какое только было возможно — на полке среди груды жутких готических кукол Мисы. В тёмных просветах между ними её глаз был почти не заметен, но даже если бы его увидели, он не показался бы здесь неуместным — всего лишь ещё один кукольный глаз, такой же чудовищный, как и те, что его окружали.              Да, Миса действительно висела у Лайта на руке, подпрыгивая и переминаясь с ноги на ногу, как маленький ребёнок, который хочет в туалет. В её устремлённых на Лайта глазах было какое-то нездоровое обожание. Лайт, со своей стороны, выглядел одновременно расстроенным и безразличным. Потерпев ещё пару минут, он грубо отпихнул Мису в сторону.              — Рюк, нам нужно поговорить, — сказал он, — и лучше, чтобы ты был со мной честен. Когда бог смерти умирает, его тетрадь просто падает на землю? Она не может, к примеру, переместиться в мир шинигами или самоуничтожиться?              Рюк удивлённо округлил глаза:       — Хо-хо! Значит, Рем умерла, и ты не нашёл её тетрадь смерти? А ты уверен, что она не могла тебя перехитрить, сунув тетрадь в стену или типа того?              — Хм-м… — протянул Лайт. — Точно. Я забыл, что тетрадь не является частью нашего мира, а значит, в отличие от всех прочих предметов, её вполне можно спрятать внутри какого-нибудь объекта. Возможно, в последние секунды жизни Рем действительно успела сунуть её в стену. Ладно, разберусь с этим позже.              Рем посмотрела на Мису. Девушка только что узнала о её смерти, однако на её лице не было ни намёка на печаль. Рем надеялась увидеть хотя бы каплю сожаления, или признательность за её огромную жертву, или хотя бы краткий проблеск эмоций. Но не было ни малейшего признака того, что Миса вообще о ней думала. Смерть Рем была не важна — просто ещё один винтик в механизме планов Лайта. Лайт был единственным, кто имел для Мисы значение. Он был её богом, давал ей цель и на собственном примере показывал, что нужно делать.              Лайт тем временем продолжил:       — Что более важно, есть ли способ как-то избежать смерти, записанной в тетрадь?              — Нет, — ответил Рюк. — Её можно отсрочить, если успеть указать обстоятельства смерти, но совсем отменить нельзя. Я тебе об этом уже говорил, да ты и сам много экспериментировал. Ты сам должен это знать.              — Да, но я подумал, что если сделавший запись умер прежде, чем тетрадь начала действовать…              Рюк пожал плечами:       — Последняя жертва Джеласа умерла. Это не должно иметь значения. Я ни разу не слышал о том, чтобы тетрадь смерти не сработала.              — А в чём дело? — спросила Миса.              — Всё было похоже на то, что Рем устроила Эл и Ватари сердечные приступы, но около десяти минут назад они оба дышали и были в сознании. Спрошу-ка я ещё раз.              Достав мобильник, Лайт позвонил отцу, обменялся с ним несколькими короткими фразами и положил трубку.              — Оба до сих пор живы, нет никаких признаков недомогания или сердечного приступа. Ещё пару часов их подержат в больнице под наблюдением врачей, сделают несколько анализов, чтобы убедиться, что с ними всё хорошо и их можно выписывать. Я не думаю, что у Рем было достаточно времени, чтобы написать для них причину и обстоятельства смерти. Жаль, что я не нашёл её тетрадь и не могу посмотреть, что она написала. Возможно, она хотела, чтобы расследование пошло в другом направлении, которое доказало бы нашу невиновность, но почему тогда они должны были сначала таким необычным образом потерять сознание? Эл выглядел так, словно у него настоящий сердечный приступ: он очень сильно дёргался, и его лицо было очень странным.              — Может, это было сделано для того, чтобы все видели, что им стало плохо в то время, когда за тобой ещё велось наблюдение? — предположила Миса. — Теперь, несмотря на то, что ты ушёл, никто уже не сможет сказать, что их убил ты, ведь в таком случае ты должен был бы записать их имена до того, как всё началось.              Лайт посмотрел на неё с раздражением, словно ему не понравилось, что Миса сказала что-то по-настоящему умное. Неужели ему вообще невозможно угодить? Понятно ещё, когда его раздражала её глупость, но почему он не мог оценить её помощь, когда Миса действительно оказывалась полезна? Возможно, всё дело в том, что ему хотелось лишь использовать и унижать её, и в тех случаях, когда Миса помогала ему более нормальным способом, это уязвляло его самолюбие? Чем больше Рем наблюдала за их отношениями, тем больше понимала, что из них не получится ничего хорошего.              — Мда, Рюк, не очень-то ты и помог, — сердито буркнул Лайт. — Я не получил ни одного ответа, до которого не додумался бы сам. Лучше мне вернуться в штаб-квартиру и попытаться собрать как можно больше информации до того, как приедут Эл и Ватари. Пока я не узнаю, что они будут делать под контролем, я не могу убить всех остальных. Как только я вернусь туда, мне, вероятно, нужно будет снова оставаться под наблюдением, на всякий случай. Это может стать решающим элементом, который выведет меня из-под подозрений.              Лайт шагнул к двери, но Миса, вскрикнув, снова вцепилась ему в руку.              — Но ты же сказал, что их не будет ещё пару часов! Если ты вернёшься под наблюдение, то неизвестно, сколько ещё дней Миса не сможет побыть с тобой наедине! Сейчас самое время для любви!              Лайт повернулся, положил руки ей на плечи и сказал:       — Миса, то, что я сейчас делаю, важно для спасения наших жизней. Мне во что бы то ни стало нужно вернуться раньше, чем Эл и Ватари. Это нужно не только для того, чтобы как можно скорее собрать информацию, с помощью которой я при необходимости смогу составить новый план; это также может быть мой единственный шанс заполучить тетрадь смерти Рем и узнать, что она написала. Если я смогу это узнать, мне станет ясно, что делать дальше.              Миса лишь крепче в него вцепилась, повторяя, как заведённая:       — Нет, нет, нет, нет, нет…              — Миса, чего ты хочешь? У нас нет на это времени.              Девушка рухнула на колени перед своим богом, подняла на него глаза.              — Ты всегда от меня отдаляешься. Пожалуйста, позволь мне хоть на этот раз получить тебя, — умоляюще сказала она. — Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью.              Лайт открыл рот, чтобы ответить, но запнулся: Миса начала расстёгивать ему ширинку, просовывать внутрь руку. Лайт резко втянул в себя воздух, но почти сразу восстановил самообладание и оттолкнул её.              — Миса, я тебя люблю и позволю это, — сказал он. — Но сделаем всё по-моему, потому что у нас совсем нет времени. Это единственный выбор, который я могу тебе дать. Ты согласна, чтобы всё произошло за пять минут? Без прелюдии и всего такого?              И вот тогда на лице Мисы появилось то самое выражение, которое Рем так долго хотела увидеть. Миса была счастлива, она практически сияла от возбуждения. Прильнув к Лайту, она произнесла: «О, Кира», и её тон был таким же, как во время оргазмов.              — Э-э, я лучше пойду, — закатил глаза Рюк и пропал в одной из стен.              Лайт нежно поцеловал Мису в макушку, подвёл к постели и толкнул на неё, после чего быстро стянул с девушки черные чулки, до самых подмышек задрал розово-чёрное мини-платье, открывая взгляду лифчик и трусики. Не теряя ни секунды, Лайт парой быстрых движений избавил её от белья, скинул с себя брюки и трусы, оставшись в рубашке, пиджаке и галстуке. Из-под края рубашки вздымался мощный стояк, твёрдо направленный в сторону Мисы.              Девушка дрожала от возбуждения, её глаза лихорадочно сияли. Наконец-то, наконец-то она получила то, чего хотела! Рем была так рада видеть её счастливой.              Лайт наклонился, заглянул Мисе между ног, недовольно нахмурился и быстрым движением языка трижды лизнул клитор. Миса закрыла глаза, запрокинула голову, шепча: «Кира».              Нависнув над девушкой, Лайт раздвинул ей ноги и резко вошёл, глухо охнув от усилий. Рем смотрела, ни на мгновение не отводя взгляда от лица Мисы: счастье на миг сменилось сильной болью, но уже через секунду на губы девушки вернулась улыбка. Миса получала то, чего хотела, то, на что так долго мастурбировала. Рем ждала, когда её боль притупится, и слабая улыбка вновь станет широкой. Она ждала. Лайт не останавливался, заставляя улыбку на лице Мисы чередоваться с гримасой боли, но улыбка постепенно исчезала. Но она же вернётся, не так ли? Миса воплощала в жизнь свою сексуальную мечту. Это должно быть очень волнующим переживанием — так долго вожделеть Киру и, наконец, заполучить его.              Но нет, всё было ужасно. Лицо Мисы не было счастливым, скорее даже, наоборот. С каждым толчком её черты искажала сильная боль, из глаз вскоре потекли слёзы. Её лицо было напряжённым, чуть повёрнутым в сторону. Она выглядела такой крошечной, что казалось, Лайт вот-вот её раздавит: разница в их комплекции буквально бросалась в глаза. Миса крепко стискивала в кулаках простыни, но не от возбуждения, как обычно делал Эл, а от болезненного дискомфорта. Рем больше не хотела смотреть на её лицо.              Неужели никто из них не получал сейчас удовольствия? Рем осторожно сместилась в сторону, так, чтобы теперь хорошо видеть лицо Лайта, но не Мисы. К своему удивлению, она не заметила в нём почти никакого возбуждения. Несмотря на то, что Лайт раскраснелся, и по его щекам градом струился пот, он совсем не выглядел сгорающим от страсти. Черты его лица отражали самые разные эмоции: равнодушие, раздражение, даже некое подобие собственничества, но была одна главная эмоция, которая преобладала над остальными и не исчезала ни на секунду — какая-то больная, ненасытная жажда власти. Лайт смотрел на Мису сверху вниз так, словно идея как можно основательней её использовать была более возбуждающей, чем идея трахнуть её. Казалось, что секс в его играх разума занимает второстепенную роль.              И тут Миса вдруг закричала, сдавленно и прерывисто, до побеления впиваясь пальцами в простыни.              — Пожалуйста, немножко помедленнее, — взмолилась она. — Так слишком больно.              Лайт даже не сбился с ритма.              — Ты сказала, что согласна на пять минут, Миса. И чтобы закончить вовремя, я должен двигаться именно так. К тому же, разве ты не хочешь сделать меня счастливым? Ты сейчас такая тесная. Это невероятно приятно. Каждый раз, когда твои внутренние мышцы напрягаются, пытаясь меня не пустить, они так восхитительно меня сжимают. Это именно то, чего я хочу. Я собираюсь очень сильно в тебя кончить.              С этими словами Лайт закрыл глаза и ускорился, вбиваясь в Мису так сильно, что при каждом толчке нижняя часть её тела приподнималась. Теперь Миса всерьёз плакала, но старалась сдержать всхлипы и выглядела пристыженной. Похоже, она думала, что подвела Лайта, не справившись со своей обязанностью, не сумев отдаться ему так хорошо, как следовало.              Только теперь на лице Лайта появился хотя бы намёк на возбуждение, но в нём не было того удовольствия, которого ожидала Рем — оно было сдержанным и каким-то неприглядным. А потом Лайт стиснул зубы, издал нечто вроде низкого рычания и сделал две особенно сильных фрикции. Черты его лица исказились оргазмическим блаженством, но он почти сразу взял эмоции под контроль и, вместо того, чтобы упиваться наслаждением, придал лицу нейтральное выражение. Лайт, очевидно, был крайне зажатым человеком, любящим всё контролировать даже в ущерб собственному удовольствию. В нём не было той необузданной самоотдачи сильным сексуальным ощущениям, которую демонстрировал Эл. Казалось, что Лайт относится к сексу, как к задаче, которую необходимо выполнить.              С совершенно бесстрастным видом, если не считать прилипших к потному лбу волос, Лайт деловито вынул член и начал приводить в порядок одежду. Однако в следующее мгновение с ужасом остановился: нижний край рубашки был выпачкан в крови. Посмотрев на кровать, он заметил, что между ног Мисы тоже виднеется кровь.              — У тебя что, месячные? — зло спросил он. — Ты всегда должна говорить мне об этом.              — Нет, — ответила Миса. — Просто ты был груб. Миса старалась сделать тебе приятно.              Взгляд Лайта наполнился отвращением, и Миса пристыженно опустила голову. По её щекам продолжали течь слёзы. Лайт закончил одеваться, заправив в брюки окровавленный край рубашки так, чтобы его не было видно. И тут его лицо неожиданно засияло нежностью и любовью. Подойдя к сидящей на краю постели Мисе, он наклонился и мягко прижался губами к её макушке, а потом, приподняв ей лицо, посмотрел прямо в глаза.              — Я люблю тебя, Миса, — сказал он. — И такой вид секса доставил мне огромное удовольствие. Ты отлично поработала. Не нужно расстраиваться.              — О, Лайт, — улыбнулась Миса, шмыгая носом и вытирая с лица слёзы. — Я так рада, что оказалась полезной. Если хочешь, я могу делать это каждый раз.              Лайт наклонился и поцеловал её в губы.              — Я бы не стал так с тобой поступать. Обещаю, в следующий раз ты получишь подобающую прелюдию. Думаю, я всё равно буду хотеть грубого секса, но, возможно, только в половине случаев. Это будет честно по отношению к нам обоим.              Миса вцепилась в его руку и широко, лучезарно улыбнулась, однако улыбка не достигла её глаз. На губах Мисы было счастье, но в глазах стояла печаль.              — Я буду помогать тебе, Лайт, — сказала она. — Я помогу тебе всем, чем смогу, даже если это причинит мне боль.              В эту минуту из стены высунулся Рюк. Потрясённо уставившись на всё ещё почти голую Мису, он немедленно развернулся и шагнул обратно, ворча себе под нос: «Я думал, вы двое уже закончили. До чего люди отвратительные».              Мельком покосившись на исчезающего в стене Рюка, Лайт снова повернулся к Мисе.              — Я должен вернуться обратно и выяснить, что происходит. Хорошо, если команда до сих пор занята разбирательством, тогда они не станут искать связь между этим случаем и недавними событиями. Но ты всё равно должна быть предельно осторожна. Давай Рюку яблоки, чтобы он высматривал скрытые камеры, жучки и возможную слежку везде, где ты бываешь. Не приноси домой обрывки тетради смерти. Прячь их в самых разных местах, где никто не догадается искать, например, приклеивай скотчем ко дну мусорных корзин в общественных туалетах. И каждый раз прячь в новом месте. Никогда не посещай одно и то же место больше двух раз: первый, чтобы спрятать обрывок, и второй — чтобы его использовать. Старайся писать как можно мельче и с обеих сторон, чтобы тратить как можно меньше обрывков.              Вздохнув, Лайт прижал палец к нижней губе почти тем жестом, какой был присущ Эл, и уставился в пространство. Казалось, он напряжённо о чём-то размышляет. Через несколько секунд Лайт снова посмотрел на Мису и сказал:       — Как только я оценю текущую ситуацию, я спланирую наши дальнейшие действия. С этой минуты приходи в штаб-квартиру дважды в день, чтобы я смог посвятить тебя в новый план, как только доведу его до совершенства. Если Рюк случайно или намеренно солгал, и окажется, что из-за ошибки Рем или какой-то недоработки в функциях тетради Эл на самом деле не умирает, то меня вполне могут арестовать. Однако, даже если правило тринадцати дней будет опровергнуто, у них не будет никаких реальных доказательств моей вины. Единственное, что они смогут доказать — это что я снова главный подозреваемый. Всё будет, как раньше, когда некоторые улики против меня имелись, но были недостаточно серьёзными для того, чтобы кого-то убедить. Меня могут взять под стражу, может быть, даже на несколько месяцев, но в конце концов Эл будет вынужден меня отпустить.              Взяв Мису за плечи, Лайт проникновенно заглянул ей в глаза и продолжил:       — Миса, если я вдруг исчезну, значит, я арестован, и в этом случае будет крайне важно, чтобы ты не паниковала. Не пытайся освободить меня с помощью тетради смерти — это лишь увеличит шансы на то, что против меня найдутся реальные доказательства. Вместо этого начинай постепенно сокращать количество и частоту казней преступников, чтобы для Эл это не выглядело так, будто они внезапно прекратились сразу после моего ареста. Если спустя полгода я не объявлюсь, воспользуйся своим статусом знаменитости, чтобы вызвать общественный резонанс по поводу моего предполагаемого похищения. Это должно заставить многих авторитетных личностей оказать давление на Эл, чтобы тот меня отпустил. Главное, не останавливайся, Миса. Устраивай телемарафоны, создавай горячую линию, всё в таком духе.              Миса посмотрела на Лайта, улыбнулась.              — Если ты исчезнешь, Мисе будет очень тяжело, но она сделает всё, как ты говоришь.              — Хорошо. Если меня всё-таки арестуют, то к моменту освобождения у меня уже будет готов новый план убийства Эл, даже если он к тому времени скроется. Каждую минуту неволи я посвящу его разработке и доведению до совершенства. Если понадобится, то над раскрытием личности Эл будут работать сотни лучших детективов мира. И на этот раз всё получится.              Именно в этот момент Рем решила показаться. Лайт ахнул от неожиданности. На мгновение в его глазах мелькнул настоящий испуг, но почти сразу парень взял в себя в руки и вернул лицу невозмутимое выражение.              — Я думал, ты умерла, — сказал он, прищуривая глаза. — Как это понимать, Рем?              — Я не могу нормально действовать в условиях, когда во всём приходится разбираться самой. Поэтому я инсценировала свою смерть, чтобы ты покинул здание и мы смогли нормально поговорить. Я способна прятаться в стенах и предметах гораздо лучше, чем ты думаешь.              По виду Лайта можно было сказать, что он взбешён.              — Если ты всего лишь хотела поговорить, зачем пряталась всё это время?              — Я также хотела проверить тебя и посмотреть, как ты отреагируешь на мою смерть. Например, мне хотелось узнать, станешь ли ты сразу же разрабатывать план, включающий в себя смерть Мисы. Ты прошёл испытание, и теперь я тебе помогу.              Гнев Лайта утих, губы искривились в очень злобной усмешке. По его виду можно было сказать, что он вновь считал себя хозяином положения, и это явно льстило его самолюбию.              — У меня был идеальный план, — сказал он. — Ты должна была убить Эл. После этого я одурачил бы всех остальных и стал бы главой расследования вместо него. Благодаря этому я мог бы моментально устранять любого, кто проявлял бы малейшее подозрение в мой адрес, причем делал бы это задолго до того, как этот человек начинал бы действовать. И для Мисы так было бы безопасней всего. Но теперь, когда из-за твоего желания пообщаться вдали от камер я потерял своё безупречное алиби, нам придётся пустить в ход другой план, уже не такой безопасный. Согласно ему, ты убьёшь Эл, а Миса — всех остальных.              Рем выпрямилась во весь рост и ткнула в Лайта своим костлявым пальцем.              — Нет, — отрезала она. — Если вы двое собираетесь и дальше быть Кирами, в будущем это может создать ситуацию, угрожающую жизни Мисы, и ты можешь не успеть достаточно быстро среагировать. Самый безопасный план для Мисы — это если я сохраню свою жизнь до тех пор, пока не возникнет действительно серьёзная ситуация, при которой у меня не останется иного выбора, кроме как убить ради её спасения. Ты пытался создать ситуацию, серьёзность которой была искусственной. На самом деле мне вовсе не нужно умирать для того, чтобы обеспечить скорую смерть Эл.              — Тут ты ошибаешься, — возразил Лайт. — Если мы решим взломать систему безопасности, пронести в штаб-квартиру фотокамеру и затем передать снимки Мисе, на это уйдёт немало времени. В любой момент кто-нибудь из команды может начать догадываться, что ты связана со мной, но даже если нет, то минимум через две недели у них, вероятно, будет готово опровержение правила тринадцати дней. В этом случае Эл скроет своё лицо как можно лучше, а меня, вероятно, поместит под стражу до тех пор, пока не будет вынужден отпустить. Он попытается подловить Мису, и скорее всего, ему это удастся, какой бы осторожной она ни была. Любой план, который не включает в себя твою смерть, будет слишком рискованным. Разве ты не хочешь защитить Мису, Рем?              Миса обратила на шинигами умоляющий взгляд:       — Пожалуйста, Рем! Лайт такой умный! Его планы всегда самые лучшие. Если ты согласишься, Миса и Лайт будут счастливы и создадут новый мир, подарив счастье всем людям.              — Лайт, — сказала Рем. — Я хочу, чтобы ты прямо сейчас пошёл и купил одну из миниатюрных фотокамер размером не больше нескольких миллиметров. Я не смогу пройти с ней сквозь стены, зато могу поднять её на крышу и пронести мимо всех контрольных пунктов по узким воздуховодам. Я передам камеру тебе, и ты сможешь сделать фотоснимки, пряча её в ладони или в рукаве, при этом на мониторах видеонаблюдения твои действия будут не видны. Потом я тем же путём вынесу камеру из здания и спрячу в одной из слепых зон, где Миса с лёгкостью сможет её забрать. Я не собираюсь сейчас кончать с собой. Тебе придётся следовать моему плану либо придумывать свой.              Губы Лайта сжались в тонкую прямую линию, направленный на Рем взгляд наполнился жаждой убийства. Однако через пару секунд Лайт обернулся к Мисе.              — Если не считать Эл, кто-нибудь из следователей называл при тебе своё настоящее имя? Или только Мацуда проболтался?              — Ну, этот парень, Мочи. Кажется, от него я слышала только это имя.              Лайт взял стопку блокнотных листов и начал писать:       — Мочи — это Моги. А вот — настоящие имена всех остальных, с небольшим описанием внешности каждого. Так ты их не перепутаешь и не ошибёшься в написании имён. Мне будет нужно сфотографировать только Ватари и Эл. Ватари — старик, которого ты никогда не видела. Поскольку мне не придётся фотографировать всех подряд, мне будет легче скрыть свои действия. Как только у тебя окажутся все нужные имена, сделай так, чтобы все они умерли в одно и то же время. Запомни эти имена и немедленно сожги бумагу, чтобы тебя с ней не поймали. Если по какой-то причине я не смогу передать тебе камеру, значит, меня, скорее всего, уже арестовали. В таком случае воспользуйся тем планом, о котором я тебе говорил. Не убивай никого из следователей без Эл, потому что это сразу докажет, что я — Кира. Далее, если ты убьёшь всех, а я в течение дня не появлюсь, значит, я заперт в подвале штаб-квартиры расследования, и меня некому выпустить. Пришли людей, чтобы они меня освободили.              — Миса всё сделает, как надо, — заявила девушка.              «Да, Лайт всё ещё думает, что я его не предам. Теперь осталось сделать так, чтобы его поймали за фотографированием, и цель будет достигнута. Я спасу Эл жизнь, и он будет мне должен. А значит, Миса так или иначе будет спасена, даже если Эл придётся разбираться в деталях».              Рем подробно обсудила с Лайтом и Мисой, где именно за пределами здания расположены слепые зоны, и куда следует спрятать мини-камеру, чтобы её мог найти каждый из них. Как только Лайт убедился, что все необходимые детали плана прочно уложились как в его голове, так и в голове Мисы, он встал и ушёл. Рем осталась. Под её взглядом Миса, всё ещё полуобнажённая и заметно кровоточащая, рухнула на ковёр и заплакала, причём гораздо сильнее, чем в то время, когда в неё вколачивался Лайт. Всё её тело сотрясалось от громких, безудержных рыданий.              — Он действительно тебя любит? — спросила Рем.              — Он полюбит, обязательно полюбит! Тогда я перестану так себя чувствовать. Я сделаю всё, что нужно, чтобы заставить его меня полюбить, и тогда у него не будет выбора.              В голове Рем внезапно всплыл образ Мисы, дрожащей, скорчившейся на полу почти в такой же позе, с бритвой, прижатой почти к самому запястью. Это было такое ужасное чувство.              — Мне жаль, Миса, — прошептала Рем. — Надеюсь, всё закончится хорошо.              — Убирайся! — закричала Миса. — Ты только всё портишь! Лайт намного лучше тебя, а ты только и делаешь, что угрожаешь ему и рушишь его планы!              Рем открыла рот, не зная, что сказать, но в это мгновение ощутила болезненное натяжение невидимой привязи. Взлетев в воздух и пронёсшись через стены на улицу, она последовала за такси Лайта.