***
Оби-Ван стоит на коленях, склонив голову. Его руки скованы за спиной, и вся поза выражает полное смирение и покорность ситуации. Он даже не поднимает глаз на фигуру в чёрном плаще, которая приближается к нему из темноты, окружающей тот маленький клочок освещённого пространства, в котором он находится. Из глубины тёмного зала доносится одобрительный скрипучий смех. Фигура в чёрном заносит алый клинок над головой Кеноби, побеждённого и осуждённого. Вейдер успевает разглядеть эфес своего светового меча прежде, чем её резко, будто Силой, выталкивает из сна в реальность и она обнаруживает себя в собственной постели в своей квартире на Республике-500. Лайтсайбер обнаруживается там же, где и должен быть — под подушкой. В последние годы леди-ситх обрела привычку всегда держать свой меч на расстоянии вытянутой руки и не допускала никаких исключений. Сидя на краю кровати, слишком просторной для одного человека, она держит эфес в ладонях так, словно холодный металл обжигает ей руки, и разглядывает так, словно впервые видит оружие, пробывшее при ней пять лет. Кошмары находят её снова. Отказаться от прежнего имени, разбить свою личность на части и собрать заново — всё это оказывается бессмысленно, стоит лишь в её жизни вновь появиться лукавому голубоглазому джедаю. «Когда-нибудь ты станешь причиной моей смерти», — говорил он когда-то, не зная, насколько буквальный смысл несут в себе эти слова. И как бы она ни противилась, её мечу суждено поразить его — и это единственное, что известно Вейдер. Сны приходят к ней каждую ночь. Очень странно видеть их снова, спустя годы обволакивающей кромешной тьмы, избавившей её от бремени сновидений. Но, за исключением сегодняшнего, они не несут никакой конкретики. Вейдер снится, как из её тела, где-то на уровне живота, произрастает золотой цветок, а после — как его лепестки покрываются кровью. Костлявая морщинистая рука старика вырывает из неё этот цветок с корнем и она просыпается от фантомной боли. Ей снится плачущая Шми, держащая на руках младенца — Эни? — и Дарт Сидиус, стоящий за спиной несчастной женщины чёрной тенью. Пока до рассвета ещё далеко, и действовать надо сейчас. Вейдер по-армейски быстро одевается, крепит к поясу световой меч, надевает сапоги и плащ. Она подходит к зеркалу, но не для того, чтобы полюбоваться своим блеклым отражением и плотно залёгшими под золотыми глазами чёрными тенями, сетью вен под кожей и тонкими морщинками. При помощи Силы она отодвигает в сторону зеркало в тяжёлой тёмной раме. За ним скрывается тайник, охраняемый надёжным шифром. Здесь надёжно спрятаны два меча, принадлежавшие учителю и ученице — Оби-Вану Кеноби и Энике Скайуокер. Вейдер берёт меч Кеноби и кладёт его во внутренний карман плаща — это то, ради чего она открывала тайник. Но пальцы сами собой тянутся ко второму мечу, оставшемуся лежать в одиночестве. Спустя пять долгих лет он ложится в ладонь привычной тяжестью. Как бы её разум ни пытался забыть, её тело помнит, каково держать рукоять, гладкий серебристый конус которой создан специально под её руку. И, как мгновенно чувствует Вейдер, голубой кристалл внутри него по-прежнему откликается. Перед глазами мелькает ещё свежее воспоминание о сегодняшнем сне. Возможно, чтобы обмануть судьбу, Вейдер будет лучше оставить свой меч в надёжном месте. Пусть голубой клинок, однажды одержавший победу над графом Дуку, послужит ей ещё раз. Вейдер заходит в комнату Оби-Вана. Джедай безмятежно спит, отвернувшись к стене. Она садится на его постель и касается губами виска, скулы, щеки. Он сонно жмурится и блаженно улыбается прежде, чем открыть глаза. — В чём дело, Эни? — Кеноби поворачивается на спину и смотрит ей в лицо, а после, как видно, слегка напрягается, заметив, что леди-ситх в полном своём облачении. — Я ухожу по одному очень важному делу, — отвечает она, положив ладонь на его щёку и грустно улыбаясь. — И мне кажется, самое время сделать это… Вейдер ведёт пальцами и ошейник, блокирующий Силу, раскрывается и падает, освобождая шею Оби-Вана. Он садится в постели и непонимающе трогает пальцами то место, которое только что опоясывал тонкий металлический обруч, словно не веря собственным ощущениям, а затем уставляется на леди-ситх. Она ощущает несмелое касание Силы, словно лёгкий ветерок, гладящий её лицо. Так Кеноби благодарит её — понимает Вейдер. — И ещё кое-что, — она достаёт из складок плаща световой меч Оби-Вана и протягивает его владельцу. — Пусть он будет при тебе. Делай то, что подсказывает тебе Сила. Покидая комнату, Вейдер успевает заметить, как Кеноби скользит пальцами по металлическому эфесу, словно проверяя его сохранность. Кажется, она успевает услышать что-то вроде «да пребудет с тобой…» прежде, чем дверь за её спиной закрывается, оборвав Оби-Вана на полуфразе. Вейдер проглатывает комок в горле. Это было последним, что он сказал ей на прощание пять лет назад, ровно перед тем, как… Нет. Не думать, не думать, не думать. «Ты слышала когда-нибудь легенду о Дарте Плэгасе Мудром?» Вейдер покидает квартиру, оставляя позади R2, который с изумлённым писком поворачивает голову ей вслед. Нервно жмёт на кнопку лифта, который отвезёт её на парковку. Твёрдым шагом прошествует к своему чёрному спидеру и с грацией юной девицы запрыгивает в водительское кресло. «Он обучил своего ученика всему, что знал сам, и тот убил его, пока учитель спал… Забавно…» Вейдер уверенно кладёт пальцы на штурвал. Она точно знает, что делать.Страх
16 июля 2023 г. в 23:31
Главный страх Эни — проснувшись от ночного кошмара, обнаружить, что он, просочившись сквозь завесу сна, стал частью реальности. Скайуокер наивно кажется, что если она не станет ложиться спать, загрузит себя фехтованием в зале для тренировок по ночам, выпьет второй литр кафа, то ей удастся избежать кошмарных снов, которые после воплотятся в жизнь. Но в холодном поту просыпается на матах в зале, стискивая пальцами эфес лайтсайбера, или в кабине пилота звездолёта под пронзительное пиликанье R2.
— Ты слишком серьёзно относишься ко снам, — говорит ей Падме.
Эни размешивает в стакане каф, сидя за столом на кухне подруги, и поддерживает рукой отяжелевшую голову. Падме стоит у панорамного окна, нежась в закатных лучах Корусанта, и мягко водит расчёской по тёмному шёлку своих волос.
— Они имеют неприятное свойство сбываться, — Скайуокер трёт пальцами слезящийся глаз и подавляет желание зевнуть. Третьи сутки депривации сна не идут ей на пользу и наверное не имеют смысла, но она продолжает упрямиться.
— Эни, пойми, я не могу пропустить конференцию лишь потому что моей лучшей подруге приснился плохой сон, — Амидала поворачивается лицом к комнате. — Мероприятие хорошо охраняется, я буду в порядке, я обещаю.
— Однажды ты уже говорила похожие слова, и всё закончилось тем, что тебя подстрелили, — напоминает Скайуокер, ощущая бессилие в попытках донести свои опасения до подруги. — А могло быть ещё хуже, если бы ты тогда не доверилась словам Асоки. Так почему не веришь моим?
— В таком случае, я поступлю так же, как и в тот, прошлый раз. Ты полетишь со мной, как мой телохранитель, — Падме садится за стол рядом с Эникой и берёт её за руку, сплетая пальцы. — Останешься сегодня у меня? Я постелю тебе в комнате для гостей, или можешь лечь со мной, если так будет спокойнее. Только обещай поспать, хорошо?
Всю оставшуюся жизнь Эни будет ненавидеть себя за то, что поддалась на рассудочные доводы подруги.
Видение будущего становится очередным кошмаром из прошлого. Во снах Скайуокер всякий раз пытается спасти свою мать, спасти Падме, повинуясь наивной слепой надежде на то, что в этот раз всё будет иначе, как случается порой при просмотре хорошо известного голофильма с плохим концом, но всякий раз её действия приводят к одному и тому же исходу. После этих снов остаётся горькое гнетущее чувство на целый день.
Тяжело тянуться вверх, таща на шее камень прошлого, и порой Эни хочется просто перестать бороться и позволить ему утянуть себя на дно. Однако, есть и ещё кое-что, вызывающее в её душе куда больше отчаяния и смятения, боли и страха, чем прошлое. Будущее.
Оби-Ван зовёт на помощь слабым, хрипящим голосом. Пытаясь пробраться сквозь глухую и плотную, будто стена, темноту, Эника идёт на звук, выставив перед собой свой меч, как единственный источник света здесь. Но голос становится всё тише, всё слабее, куда бы она ни шла, и она теряется в попытках определить, откуда он доносится. Остаётся полагаться лишь на интуицию. А потом голос стихает, оставляя Эни в одиночестве среди кромешной тьмы.
Она просыпается от биения собственного сердца где-то в горле и переворачивается на живот, зарываясь лицом в подушку. Всего лишь сон. Однако, Эни уже в первые минуты пробуждения понимает, что это не спроста.
Как и прошлые её видения Силы, он туманен и лишён малейшей ясности: только лишь нависающее чувство тревоги, удушающая темнота и дорогой ей человек в опасности. Скайуокер испускает усталый стон в подушку. Сна ни в одном глазу, несмотря на то, что за окном — середина ночи, и она не смыкает век до самого утра.
Эти сны начинаются почти сразу после долгожданной победы над Дартом Тиранусом и триумфального возвращения на Корусант. Именно тогда, когда окончание войны как никогда реальной перспективой маячит на горизонте и самое трудное остаётся позади. Дуку убит её рукой и Падме, наконец, отомщена, но радость оказывается для Эни мимолётной.
— Оби-Ван, — она успевает поймать бывшего мастера в коридоре после заседания Совета — они почти не пересекаются последние дни, и это тревожит её, как никогда, на фоне всего остального. — У тебя не найдётся времени меня выслушать?
— Эни, надо же! Я как раз думал разыскать тебя, — Оби-Ван тепло улыбается при виде Скайуокер. — У меня тоже есть для тебя известия, и я хотел бы сообщить их раньше, чем это сделает твой друг Канцлер. Но раз уж ты заговорила, мне любопытно будет послушать тебя.
— Я боюсь, что тебе может грозить опасность, — выпаливает Эни, преграждая Кеноби дорогу дальше по коридору, становясь перед ним. Она понижает голос, бегло оглядевшись по сторонам и почти бормоча. — Мои сны, видения Силы… они вернулись. Я слышу в них твой голос, и ты просишь о помощи. Что-то или кто-то угрожает тебе.
— Вот как, — Кеноби задумчиво чешет бороду двумя пальцами, осмысляя сказанное. — Ну, что ж… думаю, теперь я предупреждён и впредь буду осторожнее, — произносит он, и явно колеблется в том, насколько серьезно относиться к словам Скайуокер. Оби-Ван находит её взгляд своим, смотрит ясными голубыми глазами в её безумные омуты, и повторяет. — Обещаю тебе, Эни, я буду осторожен.
— Спасибо, — она блекло улыбается, поджав губы.
Эника надеется, что он сдержит слово, но пусть она частично излила свои переживания, многим легче ей не становится. На душе по-прежнему хаос, а в голове отвратительная тяжесть.
— Надеюсь, что новость, которую я сообщу тебе, поможет отвлечься от дурных мыслей, — должно быть, ощущая её беспокойство сквозь Силу, Оби-Ван мягко кладёт ладонь на плечо Эни. — Канцлер Палпатин лично рекомендовал тебя для участия в Совете джедаев. Мы обсудили твоё назначение и, хотя не все оказались согласны с ним, большинство пришло к положительному решению.
В горле у Эники спирает дыхание. Она станет самым молодым магистром Ордена. Но, что куда важнее — с этим званием она получит доступ к закрытым разделам Архива, где собраны тайные древние знания. С ними она сумеет защитить Оби-Вана и исполнить обещание, данное Падме несколько лет назад, пусть она об этом уже и не узнает. Наверняка Амидала гордилась бы сейчас своей «малышкой Эни», как она шутливо называла подругу. Возможно, хотя бы мастер наконец сможет по-настоящему гордиться повзрослевшей Эни и перестанет видеть в ней несмышлённую девочку-падавана.
Скайуокер предстаёт перед магистрами, стоя в центре зала Совета, и это должен быть один из самых важных и волнительных дней в её жизни. Но её надежды разрушаются, будто домик из колоды карт.
— Эника Скайуокер, — надменно произносит Мейс Винду, — ты принята в Совет, но мы не даём тебе звание магистра.
— Что? — Эни разевает рот, невидяще уставившись на магистра. — Это невозможно!
Она замечает, как Оби-Ван раздосадовано качает головой, должно быть, осуждая её за вспыльчивое поведение, и это слегка остужает пыл Скайуокер, заставив её замолчать, но внутри по-прежнему кипит обида. Проигнорировав возмущение Эники, коротким кивком головы Винду указывает ей на свободное кресло рядом с бывшим учителем.
— Прошу сесть на своё место, рыцарь Скайуокер.