Venjent feat JAX - New Chapter
JRY feat Rooty - Pray (OST на 50 оттенков темнее)
— Ты вообще собираешься на завтрак? — сизое полотно запоздавшего рассвета свернулось в тени маленькой фигурки у окна. Выбираться из-под тёплого, пышного одеяла на стылый воздух — то ещё испытание! Босые ступни осторожно коснулись ледяной доски, наполовину укрытой зелёным ворсом: — Идууу… Вот уже два дня с разгромной тренировки, как некогда упоённая дымка сна рваными клочьями свисала с голых ветвистых лап в персональном саду её бессонницы. Тупые спицы головной боли продолжали вворачиваться сквозь височную кость в измученный бесконечными мыслями мозг. Астория снова пережёвывала эту жвачку, ставшую жёстким, пресно-резиновым комком на языке. На порванной обёртке с вычурной надписью “Фруктовый вкус твоего унижения“ красовался точеный профиль Драко, смятый аккурат посередине. Их коротенькая история, начавшись недовзглядом-недоприветствием в бархатных сумерках перрона, развилась до нескольких страстных поцелуев (один — под зельем, другие — в помутнении рассудка), получив бесславный венец ещё одной глупой затеи, чтобы отправиться к пыльной стопке таких же “неудачниц”. Под мирное сопение соседок немигающе глядя в купол балдахина, девушка всё прокручивала поистёртую пластинку того сентябрьского вечера. Выстраивала логические цепочки, причинно-следственные связи. Кажется, ей первый раз подали бокал, когда они с Даф сидели на диванах. Потом — фирменный коктейль от Вейза… Уж не в него ли?.. Хотя Малфой был на другом конце стола. Другой вопрос терзал её мучительнее и острей первого: подлил, чтобы его поцеловала именно она или унизилась именно она? Почему-то совсем не хотелось делиться с сестрой неудобной правдой, компрометировать Малфоя. Пока что. Словно в угоду будущему — хмм, какому? — оставить незапятнанной честь заносчивого слизеринца, которая, возможно, ещё ей пригодится. По тёмным углам гостиной вечерами не стихали шепотки. Все слышали о драке, но никто точно не знал, из-за чего весь сыр-бор. Выдвигались самые фантастические версии: 1) Уоррингтон хотел быть ловцом; 2) Малфой случайно сбил его с метлы, потом “неслучайно” упомянул Лютный переулок и “девочек”; 3) Ургхарт для разнообразия устроил “рукопашку”. Астория посмеивалась в мысленный кулачок: нет, она уж точно не станет разубеждать праздных сплетников! Тем более, для пущей убедительности, капитан собрал команду у себя в комнате и под аккомпанемент звенящей тишины (даже балагур Вейз и тот явил постную мину) впервые, наверно, за всё время разразился торжественной речью “о важности взаимного уважения, поддержания командного духа, следования общей цели и прочее, и прочее”. Пока бас Ургхарта гулко плясал меж столом и резными колоннами балдахина, троица пристыженно внимала разглагольствованиям, изучая поблекший узор под ногами. Слизеринка ещё слегка прихрамывала на ушибленную ногу, синяк Малфоя исчез без следа, как и злость Уоррингтона. Лишь раз она поймала на себе их взгляды, чтобы забрать частицу чужого смущения. Краешек глаза, с недавних пор обратившийся в кругляш Аластора Грюма, безошибочно различал подозрительное жемчужное поблескивание в прядях “несуществующего” человека. И Астория смотрела куда угодно: на полированные кубки, вогнутые арки потолка, изломанные прожилки столешницы… Но все равно белёсая макушка настойчиво обреталась где-то на периферии зрения. Забытый блокнотик, свидетель её давних тревог, пополнился свежей цитатой из растрёпанной предшественницами книжонки “100 великих мыслей о любви”, которую мадам Пинс (конечно же, недовольно бурча), выдала на руки вместе с дополнительным томиком по “Истории квиддича”: “Любовь без уважения не может ни далеко зайти, ни высоко подняться — это однокрылый ангел”. Что ж, пока ещё не поздно: отказаться от одного в пользу другого? Пффф! Малфой волновал её, да. Но Уоррингтон задевал не меньше.***
Взгляд упал на спелый лоснящийся бок вишни, темным многогранником ломающийся в блестящем хрустале вазочки. Тающая мякоть мягко распласталась на языке, пуская сок, когда любопытные глазки неожиданно увязли в ночной мгле из дальнего конца Большого Зала: Кассиус смотрел на неё в упор. Секундно надувшись, разомкнулась трубочка губ, топя сладкое причмокивание во всеобщем утреннем гвалте. Мерлин! Астория нервно перекатывала меж подушечек твёрдое, с мокрой ниточкой волокна, ядро, размышляя: Уоррингтон хорош собой, сексуален, силён. И первый проявил к ней симпатию, пусть даже грубую. Ведь то его стиль?.. Сегодня Таттл не сидела рядом, как иногда ей счастливилось: подружка Пэнс наедалась в удручающем отдалении от своего кумира. Сама Паркинсон, красноватыми белками глаз выдавая тревожный, слезливый сон, безучастно ковырялась в омлете. Кокетливо поиграв десертной ложечкой, Гринграсс рисковала и вовсе уронить прибор с громким звоном под стол: Нейт зло полоснул по ней острым взглядом, угрюмо вперившись в дубовую обшивку стены. Кубок нервно подёргивался меж его порывистых пальцев. Как же!! В памяти ещё слишком свеж вчерашний день. Пробудившаяся вина неприятно, натужно скреблась изнутри, понуждая к решительным действиям, и Астория сделала в тот раз… ещё хуже: — Нейт, подожди! — после двух безуспешных попыток выловить Монтегю ей-таки улыбнулась удача возле кабинета Чар. — Что тебе нужно? — огрызнулся слизеринец. Несколько его однокурсников, проходя мимо, удивлённо переглянулись. — Я хотела извиниться перед тобой за… — Мне не нужны твои извинения, слышишь, Гринграсс? Отвали! — вырывая локоть из сомкнутых пальцев, бросил Нейт и скрылся в толпе. Вот так — легко и просто. Всегда нежный, заботливый, по одному щелчку готовый прибежать к ней, — обрушил на голову ледяной водопад презрения, когда она больше всего нуждалась в друге. Видеть Нейта таким было оскорбительно и… волнительно. Столкнувшись с холодностью и коготками “ручного котёнка”, Астория до дрожи в пальцах захотела вновь властвовать над горячей симпатией юноши. Она подумает об этом… после.***
— А где Кэрроу? — кожаная сумка прямо с порога улетела по вытянутой дуге до аккуратно застеленного полотна изумруда. — В месте на букву “Б”! — выдало блондинистое отражение в зеркале. — И это не башня! — Последнее время все заделались в архивариусы: уж не раздаёт ли тайно мадам Пинс бесплатные “ОгнеКиски”? — Чего?! Виски? Не знаю! — смеясь, ответила Монкли, продолжая кружение перед высоким зеркалом в оковах витой рамы. — Ты пойдёшь к нашим? — изящная круглая расчёска рьяно рассекала волны путаных прядей. — Нет, Агнес, голова болит! Сейчас переоденусь и отдохну немного, — маленькая пуговка вышла из петлички, отпуская плотную ткань легко соскользнуть с узких бёдер. — Решай сама! — гребешок с грохотом скрылся в недрах ящика, а его обладательница, пожав плечами, уже коснулась дверной ручки, как дубовая панель загудела под упругим стуком костяшек — и на порог ступил Кассиус. — Ааа… привет! — растерялась Агнес, впуская нежданного гостя. Прошмыгнув за дверь, она как сыч высунула голову с округлившимися от удивления пятаками глаз. Гринграсс в панике подхватила юбку, рухнув обратно на кровать. Рубашка так и осталась расстёгнутой до середины — тот еще видок! Кассиус бросил мимолетный взгляд на неслышно уже захлопнувшуюся створку, чтобы вымести последние препоны. Подойдя к ложу Астории, он без лишних слов опустился перед ней на корточки, заключив ноги в плен, и накрыл смуглыми кистями острые коленки. — Малыш, прости, я погорячился! Нежные губы коснулись ушибленного места, оставляя влажно-остывающий в прохладном сумраке комнаты след. Пронзительно-тёмные глаза всматривались в неё снизу, в надежде снискать невербальное позволение, малейший оттенок согласия. Не сразу справившись с изумлением, девушка выпалила первое, что пришло в голову: — Прощаю! Может, не стоило так поспешно?.. Но слово не пикси, вылетит — не поймаешь. Неожиданно тёплая улыбка согрела мужественные черты, от уголков рта лучиками разлилась по маленьким морщинкам до слегка прищуренных глаз. Вот бы он улыбался так почаще! — Твои красивые ножки пострадали зря! — взгляд Касса опустился на серые складки, мягко утопающие в ложбинке меж бёдер. — Я готов загладить свою вину… Вокруг щиколоток сомкнулись горячие ладони и медленно прошлись снизу вверх до подколенных впадин. От горячего шоколада, растопленного возле её ног, низ живота налился приятной щекочущей тяжестью. Приподнявшись, Уоррингтон обхватил её бёдра, сминая юбку вверх. — Касс, постой!.. — Малыш, — впервые он пристально и, казалось, серьёзно посмотрел на неё, — я просто немного поглажу тебя, — плавящиеся внутренним жаром глаза говорили обратное: “немного” здесь, во влажной духоте между ними, обретало совсем иное значение. Приоткрыв рот и, кажется, забывая дышать, Астория, как заворожённая, наблюдала ласкающие движения жилистых, обветренных рук. Серая гармошка неряшливо сбилась где-то на уровне бедренных косточек. — Раздвинь ножки, пожалуйста… — непривычно тихим голосом попросил Кассиус, по очереди целуя ей бёдра, разбрасывая по коже жаркие ловушки. Астория и не подозревала, насколько нежным он мог быть. — Нет… Кому она отказывала, если её тело говорило: “Да, да!” — и ещё раз: “Да!”? Влажное, горячо-шепчущее дыхание Уоррингтона смешалось с лёгкими мурашками по гладкой коже, пронизало крохотные ниточки нервов, в истомном ожидании связавшиеся ниже пупка. Она забыла, каково это — быть с хищником. Поначалу он нежен, ласков, нарочито медлителен — и вот уже подминает под себя доверчивую жертву! Всё уложилось в пару секунд: охотник резко выпрямился, толкая Асторию ниц на мягкое покрывало. Ладони подхватили коленный сгиб — Уоррингтон нагло раскинул её ноги, открывая взору похоти вид на беззащитные белые трусики. — Иди сюда, моя сладенькая! — Касс навалился на неё сверху, втиснувшись меж сведённых коленей, и жадно припал к раскрытым губам. Подтянув повыше, прижал к ширинке одной рукой под ягодицу, второй нырнул в тонкое кружево, погружая палец в обильную уже смазку. На возбуждённом лице тотчас отразилась злорадная ухмылка: — Какая мокрая, ненасытная киска! — последнее слово уже таяло на её языке, Астория проглотила его, ничуть не смущаясь: так послушный пациент принимает необходимую дозу, только лекарство было не горьким, а обжигающе сладким, как густая карамель. Уоррингтон целовал её глубоко, подчиняюще: он просто брал то, что, как считал, всецело принадлежало ему. Комната сжалась вокруг них, укрыв разгорячённые тела в мягкой тени. Голое бедро белело на черной джинсе, юбка комком свернулась вокруг талии, бесцеремонно подмятая двумя телами. Какой кайф ощущать на себе сильное, крепкое тело! Властные руки, грубую ткань брюк, прижатую к внутренней поверхности бёдер, жёсткую ширинку ниже ластовицы… Он умело ласкал её, вел по острой грани, не давая желанной разрядки, мягко играя на тонком, оголённом нерве. Пальцы влажно скользили в складках, легонько задевая клитор, изматывающе дразнили, вызывая приближение пульсирующей судороги. Ей было жарко с ним, под ним, всё внутри горело, нет, плавилось от нестерпимого желания! Охотник убрал руку из трусиков, и Астория едва не застонала от разочарования: налитое кровью преддверие болезненно тянуло, требуя стимуляции. — Пожалуйста… не останавливайся… Это её предательский голос? — Ты хочешь этого? Его тёплое дыхание загустело где-то в ямочке над верхней губой. Не размыкая век, слушая возбуждающий полушёпот, Астория кивнула: — Да… очень… Партия проиграна — все равно. Она не стеснялась себя такой: просящей, зависимой от ласк, беззащитной и слабой. Уоррингтон сместился набок, перекинув её ногу через свою, открывая свободный доступ к раскрытой промежности. Теплые подушечки вернулись на клитор, кружа и мягко сминая головку вместе с влажными лепестками. Салазар… Вцепившись в свитер парня, Астория сжала одеяло другой рукой и зажмурила глаза до белых, концентрически расходящихся кругов. Вот… ещё, ещё… гладь меня своими сладкими пальчиками! Девушка подала таз вперёд, навстречу умелой руке. Трусики сбились в сторону. Кассиус послушно гладил, ласкал её набухший бугорок, наращивая темп. Слюна засохла где-то на стенках глотки, так и не скатившись вниз… Ещё!! Да… Да!! Она стояла на самом краешке обрыва, готовая сорваться вниз, под голыми стопами уже осыпался песок и мелкий щебень… Сладчайшее мгновение, бесстыдно выхваченное из временной цепочки, до самых краёв вместило все оттенки чувственного переживания, будто она и есть — тот крохотный розовый сгусток, сотканный из тысяч нервов, с упоением, непрерывно перебираемый мягкими пальцами. Влажный, разогретый, пульсирующий. — Ммм… Сейчас!!. В тихий сумрак ставшей ужасно душной комнаты, где шелестело их сбивчивое дыхание и мокрые звуки скольжения, ворвался непрошеный скрип дверных петлиц. — Асти!! Чёрт!!!!! Почти достигнув цели, Астория оказалась за шкирку выброшена в щебень и пыль обочины прямо на полном ходу. Уоррингтон вскочил, прикрыв рукой вздыбленную ширинку. Некстати вошедная Монкли была ошарашена не меньше их: — Ой, извините, мне только взять … — Я ухожу, — невозмутимо ответил Касс, в несколько шагов преодолевая расстояние до порога. — Мы сходим в одно интересное местечко, я дам тебе знать! — подмигнул он Гринграсс мимо ошарашенных глаз соседки. — Между вами что-то было??!! — накинулась Агнес, чуть только дверная щель достигла полудюйма. — Ничего!! — отрезала Астория: неудовлетворённость довела злобу до градуса кипящего на максимуме котла. Ей хватило бы и пары поглаживаний! С раскрасневшимися щеками, взлохмаченная, на смятой кровати — она, должно быть, представляла жалкое зрелище. Под кожей ледяными иглами прорастала ревность, отвратительно изламывая, как в магловской сказке про Снежную королеву, чистый узор реальности. Так, словно зеркало разбили прямо перед ней, и крупные осколки глубоко вонзились в глаза и сердце. Она возненавидела Лиз. Если он ласкал её так, дарил такие же ощущения… Драккл! Астория была готова вцепиться ей в волосы и выдрать с корнем! Следует отдать должное Монкли: ухватив с тумбочки какой-то душистый пузырёк, всегда дотошная и жадная до сплетен, она молча покинула спальню, благоразумно оставив расспросы на потом. Плотная пелена ночи давно накрыла утихший замок, а Гринграсс, вся во власти неведомых чувств, без сна металась по подушке.***
“Встречаемся возле северных ворот в 22-00. Оденься нарядно, но потеплее. К.” Маленький клочок пергамента, впорхнувший сквозь дверной проём спальни часом ранее, размяк в тепле влажных ладошек до состояния бумазейной тряпочки. Как и решимость слизеринки. Несмотря на проведённые вместе тренировочные часы, Астория плохо знала Уоррингтона: парень по-прежнему оставался для неё “тёмной” лошадкой. Сексуальной “тёмной” лошадкой. Понимание мягкими лапами легло на плечи: если девушка примет приглашение — как раньше, уже не будет: она переступит некую черту, бросив кости на доску, и только время покажет, стоило ли вступать в эту игру. Завтра суббота, а значит, можно беспрепятственно истратить несколько ночных часов, не рискуя проспать уроки. Воздух с шумной решимостью вырвался из лёгких — Астория резко поднялась с постели, взмахом палочки призывая лакированные лодочки из шкафа.***
Высокие своды встретили девушку тусклым мерцанием одиночных факелов и спасительным безлюдьем. Уоррингтон, с метлой наперевес, ждал её на выходе. — Эм… у нас будет тренировка?! — в ужасе застыла Гринграсс, представляя, как в чулках и пышной юбке воспарит над промозглым овалом. Хорошо, что в последний момент догадалась надеть утеплённые леггинсы! Туфли покоились в чёрном мешочке на правой руке. — Да, сейчас сгоняем до стадиона! — на полном серьёзе, под тоскливое завывание усилившегося вихря, выдал Уоррингтон, ловко перекидывая метлу через плечо. Салазар!! Какого… ? Выражение лица слизеринки изрядно развеселило охотника: — Тебя так легко обмануть! Мы полетим в Хогсмид, так что держись за меня, кошечка, прокачу с ветерком! Это было прекрасно, это было ужасно! Ветер в хаотичном танго метался средь голых, сырых ветвей под ними. Люминесцентный диск луны ярким ореолом подсвечивал черничную густоту небес, завёрнутую в ажурную шаль из гонимых вдаль рваных лоскутов туч. Кристаллики звёзд алмазной крупой блистали на вышивке созвездий, напоминая о тщете бытия и вечности мироздания. Кассиус летел с бешеной скоростью. Вцепившись в крепкий торс под тёплой мантией, Астория судорожно вдыхала мускатный аромат духов, пряча в тяжелых складках покрасневший нос. Хватило, наверное, пары минут, чтобы увидеть частокол остроконечных крыш, утопающих в огнях. Плавно спикировав возле гостиницы на отшибе, прямиком в уютные прямоугольники света, что бросали на грязный ландшафт высокие окна, Уоррингтон дал Астории отдышаться, и в полной тишине слизеринцы прошли внутрь пустующего зала. Нимбус послушно приладился в дальнем углу — его хозяин сбросил тяжёлую мантию на ближайшее потёртое кресло. Тёмный велюр как тогда, на Хеллоуин, манко обтягивал широкие плечи и тугие грудные мышцы, нисходя мягкими тенями в анатомических изгибах. — Раздевайся! — бросил через плечо Касс, разминая затекшие руки. — Как, совсем?.. Повторный прилив страха мгновенно остудил уже было согревшуюся кровь. Должно быть, Гринграсс выглядела полнейшей тупицей, иначе как объяснить задорную усмешку охотника: — Верхнюю одежду снимай! Пока девушка возилась с пуговицами плаща, Кассиус расположился в старомодном кресле. — Тебе о чем-нибудь говорит название “Красный Дракон”? — Нет… — она попыталась за секунду перебрать всю обширную картотеку сознания в поисках подходящей информации. Охотник неопределённо улыбнулся: “Хорошо!” Сложив дорожную мантию под внимательным взором напротив, девушка аккуратно стянула плотные лосины. Внезапная тишина заставила её повернуться: Уоррингтон с приоткрытым ртом восхищённо пожирал глазами обнажившиеся ноги в тонкой лайкре чулок. Остывшая за день комната вдруг прогрелась на дюжину по Фаренгейту, так, словно холодный, пыльный камин за спиной вновь запылал жаром. Они были незримо связаны. Чем? Её несостоявшимся оргазмом — залогом скорого наслаждения. — Когда-нибудь трансгрессировала? — наконец поднял глаза Касс. — Да… с родителями, это было очень давно. Но ощущения запомнились надолго! — А ты разве умеешь? — поддела слизеринка, стараясь разрядить обстановку. Чёрная прозрачная блузка с кружевом и пышная фатиновая юбка лишь слегка примялись после тяжести дорожной мантии. — А ты думаешь, я не нашёл бы двенадцати галлеонов для старика Уилки? — вопросом на вопрос парировал охотник, поднимаясь. Уилки Двукрест, сотрудник Трансгрессионного испытательного центра Министерства магии, каждый год с весьма важным видом, во всём блеске поздней седины, являлся в Хогвартс для преподавания двухнедельных курсов под лозунгом “Нацеленность. Настойчивость. Неспешность”. Что некоторые предприимчивые студенты перефразировали в “Неспешность. Невразумительность. Настырность”. — Подойди ко мне, красотка! — протягивая руку, озорно мигнул Уоррингтон. Молчаливый восторг черничным ликёром плескался по радужке глаз, поблескивающих в тусклом свете наполовину оплавленных свечей на закоптелых медных канделябрах. Астория шагнула в его объятия и не успела пикнуть, как их затянуло в мощную воронку, мир свернулся и развернулся за долю секунды, выплёвывая нутро, словно выжатую тряпку. Очень быстрая смена декораций. С ноткой тошноты в подреберье. Но, кажется, вторая попытка далась гораздо легче. Они очутились в узком, грязном проходе Лютного, заваленном деревянными ящиками. Кривая прорезь меж домами смотрела на слизеринцев с высоты мерцанием ярких звёзд стылого ноябрьского неба. Огненно-пылающий алый дракон извивался в тесноте железной вывески сбоку. Касс приложил кончик палочки к углублению каменной сырой кладки — кирпичики с мокрым шелестом пришли в движение, открывая кованую арочную дверь, — портал в другой мир, скрытый от бдительного взора добропорядочных волшебников и дотошных чиновников Министерства. Нога в лакированной туфельке шагнула через порог — Астория очутилась в кружащем широкими спиралями мареве, плотно набитом извивающимися телами. Над головой сомкнулась туманная арка, густые клубы дыма с пронизывающими мазками лилового света рвались в мелкие клочья под резкими, хлещущими движениями рук. В нос ударил терпкий фруктово-ягодный запах тлеющих кальянов, в уши — мощный бит. Казалось, после вечерней свежести сладкая духота до дюйма впитала дыхание из лёгких, вычистила из альвеол все атомы кислорода. Всплывали пухлые дымные шапки — на круглых пьедесталах по периметру дёргались голые девушки в кружевных трусиках, демонстрируя обширному залу разномастные бюсты, увенчанные пляшущими кисточками бархатных накладок. Глядя на полуобнажённые, источающие жар тела, Астория почувствовала себя до неприличия одетой. Касс же равнодушно скользил взглядом по женским, изобильным здесь прелестям, только крепче сжимая её руку. Он был своим среди всей этой “низкосортной богемы”, уверенно лавируя меж околдованными туманом и энергичной музыкой. Чья-то ладонь примяла сзади пышный фатин, задержавшись на ягодице; вздрогнув, слизеринка обернулась — беспорядочное колыхание толпы в переливах света и тени спасительно укрыло автора. В прямоугольнике, зажатом меж неприметных, осиротелых лачуг, сосредоточился весь порок магической Британии. Никаких мантий — никаких приличий: джинсы, футболки, мини-платья, топики на тонких бретелях, соблазнительные лифчики-бра — все были одеты по магловской моде. В этом откровенно немагическом изобилии парочка наткнулась на Эдриана Пьюси, выпускника Слизерина, который не вернулся в Хогвартс, и теперь бывший охотник сборной, судя по всему, обретался среди пёстрой публики. — О, привет! Неужто я вижу крошку Гринграсс? — Пьюси оценивающе прогулялся по фигурке, затянутой в кружевной фатин. — Отлично выглядишь! Даже слишком… — Она шикарна! — Уоррингтон теснее прижал Асторию к себе, целуя в уголок шеи над воротничком, кончиком носа продолжая узор вышитой петельки. Клубящееся удовольствие поднималось из самых глубин существа, наполняло грудь радостным предвкушением. — Благодарю! — хихикнула девушка, в свою очередь, оценив, как Эдриану шла чёрная рубашка, небрежно, на две пуговки, распахнутая у горла. — Я фигею, как ты её заарканил! Эту породистую лошадку… — со значением кивнул Пьюси, в то время как Астория презрительно хмыкнула: “Лошадку!” — и указал им на прямоугольный низенький стол у изножья кожаного дивана вдоль стены: — Для нас бронь. Огибая танцующих, слизеринцы пробрались к своим местам. На мягком сиденье цвета спелой вишни парни оказались по обе стороны от Гринграсс. Алые кляксы света растекались яркими потёками в подвижном рельефе морского царства, утопающего в неоновой толще и бирюзе. Сквозь фламинговый пар к ним тут же подлетела моложавая официантка в беленьком фартучке поверх неглиже. — Что будешь пить? — разноцветные вспышки красиво смешались на лице охотника. — Не знаю… что-нибудь сладкое… — Две “Авады” и “Клубничную Амортенцию”! — не раздумывая, с видом завсегдатая бара распорядился Уоррингтон, протянув руку вдоль выпуклой спинки позади Астории. — А эти? — Скоро будут! — расслабился Пьюси. — Боул не хотел, но я сказал, что придёшь ты… и кое-кого приведёшь! — глубоко посаженные глаза Эдриана хитро скользнули по Гринграсс, не оставляя сомнений: на кого жаждал посмотреть Люциан. — Кстати, где Мелисса? — чёрные радужки пронзительно контрастных в малиновом свете белков с лёгкой насмешкой взирали на Пьюси. — Послана на хуй! — рывком кисти изобразил отмашку против назойливой мухи Эдриан. Уоррингтон сочувственно усмехнулся: — Я тебе говорил, что она ебанашка! Мутная завеса разошлась, пропуская к их столику симпатичную брюнетку, облаченную в жёсткий кожаный корсет и кусочек чёрной тряпки, едва прикрывающий тощие бёдра, закольцованные подвязками, где красовались вульгарные атласные банты в обрамлении мелкой чёрной сетки. Астория неуютно поёжилась в объятиях своего спутника: вечер переставал быть томным. Наклонившись так, что неверные тени свернулись в отчётливый тёмный туннельчик ложбинки, гостья игриво чмокнула Уоррингтона в щёку: “Привет, солнце!” — и бесцеремонно уселась на подлокотник, касаясь бедром локтя слизеринца. Едва лишь взгляд под флёром густо накрашенных ресниц неприязненно остановился на Гринграсс, алый ротик капризно изрёк: — Ты пришёл с девушкой? — на узком лице сквозь слой косметики отобразилось удивление, приправленное изрядной толикой неудовольствия. — Это не просто девушка, — со значением подчёркнутой зависти вставил Пьюси, — а богатенькая наследница — высший сорт, бриллиант в наших местах! — Завали хлебало, Эд, а то скормлю тебе драконье дерьмо! — огрызнулась брюнетка, демонстративно расправляя кромку декольте, так, что холмики грудей призывно вспухнули над туго стянутым корсетом. Глядя на этот дешёвенький спектакль соблазнения, Астория подавила рвущуюся насмешку. Внутри же разливалась едкая субстанция. — Ревнует! — довольный произведённым эффектом, констатировал Эдриан. — Друг, девочки привыкли, что ты безраздельно принадлежишь им! — поддел локтём бывший слизеринец (или бывших не бывает?) своего компаньона. — Я никому не принадлежу, только себе, — лениво растянул Уоррингтон, не обращая внимания на льнущее к предплечью бедро, но и не убирая руку. Улыбающиеся губы коснулись тонкой прядки на виске Астории: — И тебе, детка! — неожиданное окончание щекочущим теплом запуталось в ушной раковине. — Ну да, конечно, на одну ночь! — резко вставая, с пренебрежительным смешком бросила перед собой их неприятная визитёрша. — Увидимся, милый! — сама растворившись в толпе, девушка прихватила с собой довольное улюлюканье Пьюси и остатки хорошего настроения Гринграсс. Милый. А она чужая. Вот клеймо Астории на сегодняшний вечер. Здесь все знали друг друга, безошибочно определяли меру “свой-чужой”, пользуясь нарочитой тактильностью, как негласным пропуском. — Не обращай внимания, малыш! — подразнил за ухом Кассиус. Костяшки согнутых пальцев нежно огладили скулу до подбородка. Хорошо, он не видел, как на ничтожный клочок мгновения она прикрыла веки и едва не прильнула щекой к его руке, так же плотно, как соприкасались их бёдра. — Они не тронут тебя, пока ты с ним! — со смешком ввернул Эдриан, чем невольно ответил на саднящее опасение внутри. — Но ты изрядно выбесила Джессику: она привыкла, что твой парень приходит сюда исключительно один! — А я здесь причём! — закинув ногу на ногу, насупилась Астория. — И Касс не мой парень! Уоррингтон впервые рассмеялся так открыто, что белозубая улыбка добавила к неоновому сонму в зале ещё один яркий блик. — Забавно! — кисть охотника тут же покинула упругий скат дивана, чтобы приластиться к девичьей талии. — Кис-кис-кис! — сквозь идеально прямое полотно волос настойчиво рвался щекочущий нос, внося необходимый беспорядок. — Кошечкааа… — Отстань! — Что ты сказала? — мускулистые руки тут же обвили грациозный стан, перетягивая лёгкую ношу на себя. Смеющиеся глаза подбросили яркие искорки снизу вверх, прямо в пушистые ресницы Астории, где маленькие отблески утонули в карих озерцах. Пытаясь сдержать смех, Гринграсс упёрлась кулачками в гладкий велюр, ощущая твердые перекаты грудных мышц. — Чувак, ты её не мотивируешь! — заржал Пьюси и махнул кому-то. Охотничья хватка поверх гибкой поясницы усилилась — теперь Астория сполна ощущала упругий живот парня, так волнующе тесно прижатый к её. Пряди волос скрыли их лица, неизбежно склоняющиеся друг к другу, она только заглянула в чёрные омуты — теплоё дыхание Кассиуса уже ласкало язык… На столешнице с треском материализовались три бокала. — Опа!! — Эдриан растёр ладони в предвкушении. — Начинаем тусу!! Астория соскользнула с охотника под возрастающий ритм сердцебиения, что отозвалось жаркой испариной под узорчатой сеткой. Слизеринцы подхватили тяжелые стаканы с фосфорецирующе-изумрудным содержимым, которое на фоне невинного розового сиропа с распростёртой по стеклянной дужке сочной ягодой выглядело дьявольским абсентом. Осторожно впустив ледяной краешек бокала во владения погорячевших губ, Астория задержалась взглядом на вспышке иссиня-белого в хаотически качающейся толпе. Малиновые лучи, схлестнувшись, вырвали из примеси тел неожиданно чёткие фигуры: к столику подошли два статных парня. У каждого красовалось по бокалу какой-то кислотной дряни в одной руке и раскрашенной девчонке — в другой. Вспышкой оказался белый джемпер в крупную косичку типа “Оксфорд”, с нарочитой небрежностью облекающий торс Люциана Боула. Астория почему-то запомнила, что он любил стильно одеваться. Перегрин Деррек выглядел не менее броско: чёрная косуха поверх серого худи, на ногах — модные “Адидасы”, чёлка уложена в объемный вихор. Про их жестокий дуэт с Боулом слагали легенды: в связке с Маркусом Флинтом, предшественником Ургхарта на посту капитана, под возмущённые возгласы трибун и надрывный свист мадам Трюк они ломали бладжерами челюсти и крошили рёбра. Длинноволосые спутницы, брюнетка и блондинка, пожалуй, перещеголяли даже воскресную колонку “Спеллы”: в ультра-коротком металлике, низко обтягивающем грудь, на шпильках, с угольно-чёрными стрелками, они заговорщически склонились друг к дружке, и не покидавшее Асторию впечатление магловского клуба только возросло. Выразительный даже в туманном сумраке взор Боула сразу остановился на ней. Пара глотков крепленого сиропа вершила в организме медленный, но неизбежный переворот: девушка ответила слизеринцу прямым взглядом, вызывающе коснувшись самым кончиком языка морозной округлости фужера. Миндалевидные глаза тут же среагировали миллиметром вниз — он заметил. Удовлетворённая насмешка слегка приподняла краешек рта Боула. — Ну что вы, тухнете? — дружеский жест поочерёдно соединил кулаки парней. — Вечер добрый! — мягко улыбнулся Люциан, протягивая руку Астории. — Ты нас не представишь? — хитрый посыл Уоррингтону. Кисть слизеринки приятно уместилась в тёплой ладони. — Хорош валять дурака! Ты и так её знаешь! — Кассиус опрокинул загустевшие остатки, отправляя бокал на столешницу. — Первый раз появился здесь с новенькой и, смотри-ка, какой неразговорчивый стал! — вставил Деррек и быстренько наколдовал диван — четвёрка с комфортом разместилась напротив. — Кто бы мог подумать, что из младшекурсниц получаются такие куклы, а? — Пьюси щелчком подозвал официантку. Парни согласно хмыкнули. — Гринграсс, я до этого дня тебя и знать не знал, но квиддич сделал своё дело! — весело отозвался Перегрин, сбрасывая кожанку на ручку дивана. Светло-серый худи, натянувшись в плечах, обрисовал широкие дельты. — Два сета “Бомбарды”, шоколад, фруктовая нарезка и три “Секса на пляже” для дам! — прислужница, кивнув, смешалась с танцующими. — Не возражаете? — на всякий случай уточнил слизеринец. Естественно, никто не был против. Обширный пергамент меню для неискушённого посетителя представлял опасную в своей неизвестности россыпь ядерных коктейлей. — Спорт вывел меня в люди! — весело отозвалась Гринграсс и вопросительно глянула на девушек, те, будто очнувшись, нацепили приветливые улыбки: — Бетти! — Ванесса! — Астория! — Приятно познакомиться! Ультрафиолет любил белый — теперь сидящий через стол Боул был заметен со всех концов зала. — Слышали новость: “Гарпии” час назад продули “Торнадос”? — наклонившись вперед, Перегрин оперся локтями о колени, по-своему выражая крайнюю взволнованность. Протяжный гул был ему ответом. — Бляяя… — сотворил “рука-лицо” Эдриан и еще добрых две секунды просидел с импровизированной маской. — Расскажите!! — ахнула Гринграсс. — Я читала прошлый номер “Квиддича”, и Джонс, кажется, была настроена вполне оптимистично… — Оптимистично! — кивнул, откидываясь на спинку дивана, Пьюси. — Ага, в основном! — Их просто выебали на первых тридцати минутах! — презрительно фыркнул Боул. — Что тут рассказывать? Колено Уоррингтона слегка качнулось, потеревшись о ногу Астории, пока охотник делился с компанией завернутыми в сарказм аргументами: — Гриффитс та ещё психопатка! За десяток заброшенных квоффлов поиметь мозги всей команде накануне важной игры — это умудриться надо! Она не вовремя свалила, факт, но Джонс ещё спасибо скажет, а лучше — пусть вышлет “Паддлмиру” цветы: старине Фрэнки они пригодятся… пиздить Вайлду. Утвердительные смешки ребят, молча внимавших Кассиусу, потешили самолюбие Гринграсс: приятно ведь, когда уважают мнение твоего почти парня! — Ещё есть шанс отыграться: Лига только началась! — заметил Деррек. — Как там кэп? — Бодрячком! Наставляет нас на путь истинный! — Уоррингтон многозначительно подмигнул Астории. — Гойл хоть тянет? — закинул ногу в замшевом ботинке на колено другой Люциан. — Старается, — кончик палочки охотника дважды легонько стукнул по прозрачной огранке — со дна бокала пенно заструилась новая порция коктейля. — Но Блетчли для загонщика слаб. Боул пренебрежительно махнул рукой: — Я ещё тогда говорил: бита — слишком тяжёлый снаряд для Майлза! Кстати, мы прикупили охуенные дубинки у Томаса… с утяжелённым наконечником! — кровожадно сверкнули его глаза под густыми ресницами. — Я уже боюсь за тех бедняг, — хохотнул Пьюси, допивая коктейль. Раздался хлопок, и столешницу украсило золочёное трёхъярусное блюдо, покрытое маленькими плитками шоколада в окружении спелых ягод, на нижнем блюде красовалась аккуратная фруктовая пирамидка. Ярко-оранжевые коктейли с дольками лимона и разноцветные шоты довершили убранство стола. — Дамы, всё для вас! Не стесняемся — угощаемся! — барским жестом обвёл сервировку Эдриан. Девушки потянулись к начищенным до блеска фруктам, покрытым капельками свежей влаги. Квадратик молочного шоколада растаял во рту, оставив нежнейшее послевкусие, новый коктейль шипел цитрусовой свежестью, словно лимонад. Перекатывая на языке пенистый глоток, Астория заметила, что к их столику никто не подходил: слизеринцы держались сплочённым, закрытым кругом, куда не было доступа обычным волшебникам. — А кальяны не брал? — кивнул Эдриану Перегрин. Не отлипавшей от него златовласке Бетти всё-таки удалось скормить парню крупную клубнику. — Всё будет, не торопись, еще успеешь укуриться! — Малфой так же проёбывает снитчи? — опустошивший секундой ранее малиновый шот Люциан выжидательно смотрел на Касса. — Да он ни фига не тренируется! — Уоррингтон залпом выпил слоистый ликёр. — Заебал! — Я одного не понимаю, какого драккла он вернулся в Хогвартс? С таким послужным списком… — лениво протянул Люциан. Он явно обращался к охотнику, но пристальный взор рассёк лёгкую завесу дыма на пути к её глазам. Астория приоткрыла рот, хотя что она могла сказать? — Хер знает, типа к бабуле на перевоспитание, — второй шот растворил паузу между первым. — Хотя, насколько я осведомлён, хорошо воспитывают в другом месте. Одобрительные смешки ледяной крошкой рассыпались по добротной позолоте и стеклу, расстаяв в плотных древесных слоях. Неприязнь этих парней имела основания: власть Тёмного Лорда сломала привычный уклад жизни, навсегда изменила судьбы ни в чём не повинных людей. И пугающая метка на предплечье Малфоя (чем бы ни было продиктовано её получение), делала его изгоем даже среди своих. — Так, ну а вы чё? — обращаясь к Дерреку, соскочил с неприятной темы Пьюси. — Тренируетесь? — Да, Флинт выбил разрешение на Уэмбли! Пришлось снять дорогущую квартиру в магловском районе рядом со стадионом, — с напускным сожалением, хотя самого распирало от важности, констатировал Перегрин, мимолётно отвлекаясь на поцелуй Бетти. — Неплохо, — кивнул Уоррингтон. — Мерлиновы кальсоны, это же главная арена Британии! Ну вы охуевшие типки, конечно! — Пьюси через стол отвесил смачную “пятёрку” Дерреку. — На каких мётлах летаете? — живо поинтересовалась Гринграсс: ей бы очень не хотелось просидеть весь вечер вот так, глупо хихикая, чем коротали последние сорок минут Ванесса и Бетти. — На “Чистомёте”! — очерченные брови слегка дрогнули на абсолютно серьёзном лице Боула. — В смысле? Со стороны Деррека раздалось звучное хрюканье — остальные, как по команде, изошлись громким хохотом. — Ну чё ты как этот, а? — цыкнул Люциан на незадачливого дружка. — Весь кайф обломал! Поддавшись общему веселью, Астория и сама рассмеялась над примитивной шуткой. Пьюси в углу дивана продолжал справляться с подступающими позывами смеха: — Какахи гиппогрифа! “Чистомёты”... На них вообще сейчас летает кто-нибудь? — Первокурсники, — Уоррингтон с щелчка закинул в рот клубнику, — и пернатые с барсуками. — Я положительно херею с нашей школы! Ладно, МакГошка подсуетилась для своих, ничего не скажу, но остальные… — праведный гнев Эдриана лился легко и свободно, подобно разноцветному коктейлю в его руках. — Пусть коротыш продаст свои пыльные талмуды, а Стебль — пару-тройку горшков с какой-нибудь хуйней! — выдал Люциан под новый приступ хохота. — Глядишь, насобирают на один подержанный “Нимбус”, будут по очереди гонять! — Может, лучше продать Филча со всеми мётлами и кошку впридачу! — захрипел в кулак Пьюси. Перекрёстные лучи весело чертили замысловатые узоры по лицам. Смех Астории, звонкий и чистый, как колокольчик, сливался с общим гулом, и мысли, подобно ярким буйкам в штиль, легко и просто покачивались на мерных волнах сознания. — Вы ещё не знаете главного! — Деррек с таинственным видом вновь подался к столу, чем вызвал мелкую недовольную гримаску ластившейся к нему партнёрши. — Нам с Боулом пришёл запрос от “Нетопырей Ньюкасла”! У Пьюси беззвучно отвалилась челюсть, Кассиус хмыкнул: “Ништяк!” Судя по лицам подружек, им в равной степени было всё равно, кто запрашивал обожаемых кумиров: какие-то “Нетопыри” или сам Визенгамот. Но Астория знала, что “летучие мыши” целых двадцать семь раз выигрывали Кубок Великобритании и Ирландии, наравне со старейшим клубом “Паддлмир Юнайтед” и “Стоунхейвенскими сороками” войдя в топ-3 лучших команд! — Разорви меня горгулья, вы будете кем-то вроде магловского “Бэтмена” и… графа Дракулы в одном лице! — хлопнув по коленке, вышел из комы Эдриан. Никто, похоже, не был сведущ в тонкостях кинематографа, лишь понимающая улыбка Астории отдала должное сходству черных мантий на алом подкладе и характерной эмблемой летучей мыши на груди с образами, растиражированными в массовой культуре маглов. — Фиг знает, кто это, но, видимо, что-то крутое! — почесал затылок Перегрин в некотором замешательстве. — У них пиздатая форма, на самом-то деле, — вставил Люциан, опрокидывая очередной шот, не замечая, как изнемогающая рядом Ванесса призывно закинула ногу на ногу, отчего подол скатался куда-то к ягодицам. Маленькая стопка замерла на полпути к устам Эдриана: — Ты как всегда: лишь бы модные шмотки! — Я не хочу выглядеть на поле, как конченный лох! — снисходительно хмыкнул Люциан, приобнимая брюнетку. От перепавшего ей, наконец, кусочка ласки та лужицей растеклась под властной рукой загонщика. — Ну да, и на первом развороте “Квиддича”, — подколол Уоррингтон, — желательно анфас! Ответом Люциана была рюмка, мгновением позже испитая до дна. — Вся хуйня в том, что у нас есть предложение и от “Стоунхейвенских Сорок”, — вмиг посерьёзнел Деррек. — Вот думай теперь, куда паковать барахло: в Шотландию или к ирландцам?.. — Однозначно к ирландцам, тут даже выбирать не фиг! — авторитетно определил Уоррингтон. Астория различила невесомое поглаживание на волосах. — У “Сорок” сейчас молодой, неопытный тренер, бывший капитан “Уимбурнских ос” Джек Миллер. Сам подумай, сколько займёт разработка и обкатка новой стратегии команды. — Пойдёшь с нами? — приглашающе мотнул головой Деррек. — Я могу переговорить с Джейкобом: им как раз нужен толковый охотник! — Нет! — рюмка, слегка прихваченная фалангами по кромке, медленно раскачивалась в длинных пальцах. — У меня другие планы. — Блять, вот он никогда не расколется!! — впечатал ладонь в упругий подлокотник Пьюси. — Я уже подумывал раздобыть сыворотку правды! Прикиньте, сколько всего мы узнаем! Отличное предложение, Эдриан! — Кто-то сейчас допиздится! — беззлобно предостерёг Касс. — Я, по ходу, знаю его планы, — лукавая усмешка придала и без того резким чертам Боула саркастический изгиб. — В “Паддлмир” метишь? Там же играет Оливер! Любопытство Астории обретало всё новые детали: прямо сейчас, в дымном сумраке прокуренного зала, ей приоткрывалась скрытая ото всех, обратная сторона Луны. Лишь тёмные излёты бровей едва выгнулись в безмолвном ответе. Кассиус опрокинул гренадиновый шот и запустил руку под слой фатина. От резкого ощущения прохладных пальцев на внутренней стороне бедра Астория заметно дёрнулась, почти подпрыгнув на диване. Кажется, ситуация требовала разъяснений, но нежные, гипнотизирующие движения охотника лишили её способности говорить. В ажурных трусиках зарождался приятный спазм, словно кто-то настойчиво водил тёплым пёрышком по чувствительной коже. Люциан задумчиво потёр висок двумя пальцами; вектор его внимания сломался об угол стола, отскочив прямо во впадинку меж острыми коленями Гринграсс: туда, где наглеющая кисть Уоррингтона выписывала медленные восьмёрки, с каждым новым закруглением присваивая всё больше оголённой кожи. Боул замер, как кобра, впитывая зрелище чужих ласк. Он не сразу отвёл взгляд и запоздало ответил на поцелуй Ванессы, которой всё было мало. Её ладонь на торчащей ширинке и вовсе раздражила парня: последний бокал лишился креплёной начинки — загонщик поднялся, сбрасывая руку. — Милый, куда ты? — тонкие наманикюренные пальцы уцепились за джинсовый кармашек. — Я сейчас, — неопределённо кинул Люциан. — Астория, пойдём с нами припудрить нос? — склонилась вперёд Бетти. Подушечка мизинца уже поддела край трусиков, открывая доступ для ласки, но слизеринка резко встала, на последних крупицах воли разорвав сладкую паутину. Дамская комната встретила девушек кричащим багрянцем стен в сочетании с чёрно-белой плиткой и зеркалом в массивной золоченой раме. — Вы давно вместе? — отражение тут же всколыхнулось в образе Бетти, распределяющей коралловый блеск по губам. — Ээ… нет, — осторожно начала Астория, разглаживая выбившиеся пряди. “Туалетные” разговоры — опасная почва для излишней откровенности, но и перебрать с напускной скромностью — дурной тон. Не говорить же им, что они начали встречаться пару часов назад? Точнее, он просто привёл её, сбежавшую от внутренней неразберихи, сюда, в альма-матер ещё большего раздрая… густого кайфа на дне бокала. — Странно, он так на тебя смотрит, я думала — вы уже спите! — пожала плечами Ванесса справа от девушки. По щекам стремительно разливался вероломный жар. Должно быть, бегающие глаза лучше всяких слов поведали занимательную историю одной девственной души. — Да лааадно! — идеально-чёрные стрелы бровей взметнулись вверх, скрывшись за отрезом такой же ровной чёлки Ванессы. — Вы не… ?! Что ж, весьма удивляет! Но учти, долго отказывать этому красавчику не получится! — Почему? — блестящая дуга крана низвергла мощную струю в белоснежный кафельный ободок — брызги фонтаном отрикошетили прямо в разгорячённое лицо Гринграсс. — ОЙ! — Он просто обожает секс! И такое вытворяет в постели, мммм! — картинно откинув голову, Ванесса медленно обвела алой помадой верхнюю губу. — Джессика рассказывала, что едва не теряла сознание, — внесла свою лепту Бетти (как будто и так было мало!). — Она встречалась с ним? — Астория надеялась, что хрустящее бумажное полотенце хоть наполовину скроет пунцовую кожу щёк. — Пару недель, на большее его не хватило! — пренебрежительно махнула рукой брюнетка. — Бет, слушай, мне прям жутко интересно, сколько с ней провстречается Касс? Звучало предельно цинично. Вот, уже делали ставки, не смущаясь её присутствия, словно дамский туалет, со всей этой вычурно-помпезной отделкой, превратился в затрапезную букмекерскую контору, на чьих крашеных стенах прозябают выцветшие плакаты. — Посмотрим! — Бетти липким взглядом облила Гринграсс с головы до ног. Захотелось отмыться. — Думаю, месяц точно! — Мы и недели не продержимся! — швырнула им Астория, почти выбегая из тесного до тошноты пространства. С идеальной причёской, но в ещё большем сумбуре. Ей хотелось прополоскать рот разъедающей мятой, выплюнуть зеленоватые сгустки прямо на чёрный мраморный пол. Уязвлённое самолюбие скреблось изнутри, готовое по щелчку вырваться наружу и злобно вцепиться в первого, кто осмелится протянуть руку. Даже в него. Вокруг, среди алых ошмётков света, извивались в густом дыме молодые тела, голые бёдра, плавные кисти… Жаркая прелюдия — жалкая имитация танца. И Астория нырнула в эту топкую зыбь. Подгоняемая сочным битом, упруго разгонялась по венам нагретая дешёвым пойлом кровь. Бедра в ускоряющемся ритме вторили бессмысленным словам. Волосы разлетелись в совершеннейшем беспорядке, но рассыпанные пазлы естества складывались в гармоничную картину. Внезапно из густоты дыма ее обхватили женские руки, с тяжёлыми золотыми браслетами вокруг тонкокостных запястий: — Классно двигаешься, солнце! — приятный низкий тембр коснулся слуха Астории, подкрепляясь волнующим скольжением кистей вокруг талии к ягодицам. В ноздри проник сладко-цитрусовый флёр дорогих духов. Слизеринка обернулась — изумрудные очи в обрамлении пышной медной копны искрились озорством в нескольких дюймах от её лица. Кто ты? Чарующая амплитуда всё плотнее загоняла под кожу остатки былой горечи. Девушка закружилась в объятиях незнакомки, позволила касаться себя и сама перебирала в ладонях струящийся шёлк платья. Пусть на несколько быстротечных минут, но она стала одной из них, своей. Вальяжно раздвинув ноги, слизеринские парни потягивали убойные коктейли, неотрывно следя за развернувшимся действом. Удовлетворение. Похоть. Одобрение. Снова похоть. — Танцуй для меня, кошечка! — прилетело от диванов сквозь биты, в ниспадающий вишнёвый дым. Гринграсс качнула бёдрами, пробуя новый ритм. Внутри, ободрённая податливостью хозяйки, расправляла крылья сдерживаемая страсть. Браслеты скользнули вниз и медленно, дюйм за дюймом, смяли пышный фатин, подтянув его за собой. Астория завела за голову руки, окуная в кудрявый хаос партнёрши, сквозь пальцы пропуская мягкие ленты прядей. И тут же ощутила прижатую к спине грудь: девушка позади неё подхватила совместный темп. Карамельная лодка, качающаяся на мятных волнах, закатная бирюза, рассыпавшаяся на миллионы сверкающих бисерин. Они повсюду: на счастливых лицах, волосах, в ладошках… “И по-це-луй сладкой мятой на губах На-кро-ет нас, я тону в ее глазах…” Пухлые губы настойчиво уместились в шейном изгибе Астории, позволяя кистям гулять по пышному флёру, где вздумается. Прислушиваясь к невесомому скольжению, слизеринка на мгновение прикрыла глаза, позволяя течению взаимного синхрона унести её на взбитые верхушки облаков. Туда, где в перекрёстном сиянии стробоскопов прекрасные создания исполняли какой-то неведомый божественный танец. Весь мир прекрасен! Она — прекрасна! За розовыми облаками поднималось пунцовое солнце, на головы изливался благодатный нектар… Незнакомка развернула Асторию к себе и жадно прильнула к её губам. Проворные ручки сомкнулись на пояснице, отрезая все пути к отступлению. Это было… необычно, но не противно. Словно целуешь нежный распустившийся цветок: дрожащие на ветру лепестки мягко щекочут раскрытые губы, оставляя на рецепторах едва ощутимый аромат. Воздушные кудри легко касались щёк, высокая округлая грудь мягко давила прозрачную ткань блузки. Они так и качались, сплетясь обоюдным танцем, а ещё — маленькими шалостями девичьих губ. Дрожащая нота на миг упала в ля минор, внутри Астории тоже что-то оборвалось, и девушка разом вынырнула из обманчивого забвенья. Два шага назад — острое сожаление в глазах напротив разбавилось согревающей улыбкой понимания. Незнакомка коснулась губ кончиками фаланг, отправляя прощальный воздушный поцелуй. Пройдя к столику, Гринграсс увидела, что его уже венчал искусно выкованный кальян: дымок струился ажурной канвой, добавляя терпкости в общий кумар. Серебряный мундштук слабо поблескивал в раскрытых устах Касса. Чёрные глаза под излётом прямых бровей жгли жарче, чем истлевающие угольки там, вверху, в узорчатой чаше над ними. Расставленные колени упирались в край стола. Парень хранил молчание. — Отвечаю, у меня встал! — среди общего опьянения одиноко прозвучал смешок Пьюси. Его рубашка за время отсутствия Гринграсс расползлась еще на несколько пуговиц. — Друг, не обижайся! Пойду проветрюсь! Деррек мазнул по ней заинтригованным взглядом, Люциан — неконтролируемо облизнул пересохшие, словно в лихорадке, губы. Розовой сеточкой корней прорастало внутри дьявольское осознание: в глазах этих парней она сексуальна, привлекательна, красива, наконец! Казалось, здесь всё заражено сладкой спорыньёй. Самый воздух, пропитанный ванилью, лишал способности думать и рассуждать. Он возрождал к жизни спящих демонов, разрешая им погреметь цепями и высунуть нос. — Ты понравилась Монике! — наконечник медленно скользнул вдоль нижней губы Уоррингтона, освобождая путь для клубящегося сгустка. — Будешь? — Нет, спасибо! Охотник легонько дунул — облачко тумана мятной терпкостью растворилось на лице Астории. Молочная пелена на мгновенье скрыла от неё вожделенный блеск голодных глаз. — А кто она? — расправив фатин, разомлела в объятиях софы Гринграсс. — Хозяйка заведения! — выдохнул спиралевидный конус Боул. — Любит красивых девочек! Кстати, о девочках! Ванесса и Бетти, похоже, так и остались в кафельном плену, злорадно сокрушаясь о быстротечности отношений, не приправленных отвязным сексом. Не чувствуя ни капли уныния без своих поклонниц, парни смаковали насыщенную мятно-фруктовую выдержку, отложив разговоры на потом. Мелодии бесконечно перетекали, сменялись в единой константе, как и подвижный неон, пронизывающий пространство по одному ему известному алгоритму. Изящный бокал на тонкой ножке вновь с лёгким стуком кубиков льда наполнился шипучей выдержкой. Какой по счёту? Струя мятного дыма играючи устремилась ввысь сбоку от Астории. Она не хотела больше смотреть. В черепных стенках настойчиво плескалась одна и та же фраза: “Надолго его не хватит!” Молчание… оно завораживало и томило. Сладкое ожидание наделяло значением каждую секунду взаимной тишины. Девушка подняла бокал на свет: за хрустальной стеной мириады подсвеченных пузырьков в невероятном вальсе проживали свои крошечные жизни. Насладившись освежающим глотком, Гринграсс лукаво подсмотрела за кромку: цепляющие глаза обладателя флюоресцентной кофты утягивали её в свою игру. Какофония звуков стихла, нотная строка свернулась в клубок, через пару октав преобразившись в лиричную композицию. Боул не выдержал первым: — Позволишь? — ладонь раскрылась над столом, а полный внутренней уверенности взгляд лишь для проформы коснулся Уоррингтона. — Отвали! — полушутливо хмыкнул Кассиус. Расслабленное выражение глаз вмиг зажглось искрой напряжения. — Всего лишь танец! — с деланной улыбочкой настаивал загонщик. — Отвали!! — металлические нотки в тембре охотника ножом по маслу разрезали стремительно густеющий воздух между ними. — Обычно ты делился! — сплюнул Люциан, мгновенно изменившись в лице, во взгляде искоса сверкнула неясная эмоция. — Теперь — нет! Внезапная щекотка пронеслась вдоль всего бедра, завершившись чувственным поглаживанием на колене. Подкрепляя ответ вызывающей демонстрацией неоспоримой принадлежности. Но девушка продолжила ласкать губами льдистую грань. Тогда кисть нагло сдвинула юбку, обнажая ажурную границу чулок. Недовольный, Люциан вновь смаковал возбуждающую картину. Даже ладони подкравшейся со спины Ванессы, беззастенчиво спустившиеся вниз, по плетёным косичкам джемпера, не смогли отвлечь внимание парня. — О чём думаешь? — непривычно тихий голос разрядом тока прошиб от ушной раковины до самого низа живота. О том, как обольстительно заманчив флирт и о том, что ты меня бросишь! — О том, что нам уже хватит пить! — улыбнулась слизеринка. Касс сделал заключительный глоток и опустил бокал на столешницу, словно поставил точку в длинной