Maala — Lose your love
Kryder — LSD
— Астория! Гринграсс! Эй! Синие, алые, жёлтые галстуки с вкраплениями изумрудных хаотично меняющимся потоком заполняли широкие каменные артерии замка. Едва переступив порог на выходе из Большого Зала, девушка оказалась подхвачена говорливым течением, чтобы через десять минут пришвартоваться в тихой гавани у кабинета Бинса, но явно поджидавший её Прис морским буйком прицепился к корме. — Когда у вас тренировка? — Мартин нетерпеливо оттолкнул какого-то замешкавшегося второгодка, устремляясь за дробью каблучков, точно гончая, учуявшая след. — Привет… ээ… завтра, — толпа впереди помешала ей ускориться. Спадающая с плеча сумка некстати чиркнула пол. — Давай сюда! — широкая ладонь подхватила ремешок, а в раскосых глазах, приклеившихся к её лицу, засветилось знакомое удовольствие: будто рука сжала длинную плеть. Как тогда. Снова. — Всё равно вместе на одно занятие! Сдвоенное с пуффендуйцами. Ах, ну да, конечно! Прис чеширским котом зыркал на девушку, распространяя вокруг себя какие-то лютые флюиды самодовольства. — Отдай, Мартин! — это уж слишком! С какой стати? Астория раздражённо вырвала сумку из крепких лапищ пуффендуйца, с опаской цепляя взглядом ближние спины: слава Мерлину, никакого смуглого отлива над белым воротничком — всё сплошь бледные шеи! Он и не должен здесь быть: расставаясь у главной лестницы, ловя губами торопливый поцелуй, Кассиус прихватил и обещание пересечься сразу после Трансфигурации. А “малышке” предстояла нудная лекция у достопочтимого профессора.***
— … и вот молодые волшебники из небольшой деревеньки Касл Ком, что на юге Уилтшира, — раздавался потусторонний бубнёж Катберта под каменными сводами аудитории, — совершили непростительную ошибку: прилюдно окунули гоблина Гырга в пруд, назвав при этом “грязным свином” (посыпались редкие смешки). Забытый туалет в дальнем конце перехода… Мантии, сброшенные бесформенной кучей на плитке в углу, и гладь зеркала, чья прямоугольная глубина запечатлела смуглую кисть на белой рубашке. Её рубашке. Как запоздалый утренний кофе с молоком… — Сей проступок в 1752 году привёл к восстанию гоблинов против дискриминации и предубеждений магического сообщества Великобритании… Стоя позади, Касс запустил руки в длинные ленты прядей, мягко путаясь, массируя у корней. Словно со стороны, Астория наблюдала, как в отражении его ладони скользнули ниже, на грудь, и, не торопясь, размяли мягкие холмики сквозь ткань и бюстгальтер. — Ты знаешь, я обожаю твоё спортивное тело… — целуя ушной завиток, шептал Уоррингтон. Рука сползла под юбку и по-хозяйски привычно заправила подол за пояс. Сегодня на Астории новый комплект: бесшовные чёрные трусики и мягкое бра. Он уже оценил, пройдясь ладонями по ягодицам, едва прикрытым невесомым хлопком. И да, она ходит в чулках по холодному замку. В зубах хрустнул карандаш. Древесные соринки песком осели на языке, насыщая терпким, смоляным привкусом свежей хвои. — … министр Магии Альберт Бут спешно покинул свой пост, так и не сумев подавить мятеж. Его преемник, Бэзил Флэк, пробыл на должности не более двух месяцев… Пальцы сдвинули ластовицу, касаясь, наконец, половых губ. Не сдержав вздох, девушка ухватилась за гладкий кафельный ободок раковины. Весь её жаждущий мир схлопнулся до дюйма тёплых фаланг, нежно скользящих вдоль чувствительных складок. — Нравится?.. — дышал в спину Касс, лапая другой рукой грудь. — Да… Подушечки накрыли едва выступающий клитор. Обвели круг, слегка смещая головку, и спустились к уже влажному входу. Вот так… К чёрту зеркало! Астория закрыла глаза, отдаваясь во власть ритмичных движений. Вверх-вниз… в густой смазке… и снова вверх, к раздражённому бугорку. Трогай его, пожалуйста, ласкай!.. Пальцы безостановочно порхали по малым губам и клитору, все сильнее распаляя покрасневшие складки. И пусть сюда ворвется весь преподавательский состав — она, кажется, уже не сможет остановиться… Будет ластиться к нему, выпрашивая желанной, сводящей с ума добавки. — На поле ты такая дерзкая киска… — шумел в ухе срывающийся тембр. Плотные брюки потёрлись об оголённые ягодицы возбуждённым стояком, а зеркало продолжало бесстыдно транслировать все детали их взаимодействия. Обхватив бедро, Уоррингтон приподнял её ногу на небольшой каменный выступ сбоку и проник двумя пальцами прямо между тугих стенок. Девушка слегка дёрнулась. — Кошечка, ты же любишь растяжку? Хотелось глубже и сильнее, но мешал страх потерять контроль. — Н-не знаю… Ладонь охотника тесно накрыла промежность, прижимая клитор к лобку. — Тебе понравится, — приник щекой к её Уоррингтон, пряча лицо в мягких локонах. Согнув указательный и средний пальцы внутри, нежно потянул вход. — Так приятно? Каждая клетка внутри колечка мышц отозвалась на влажное скольжение, задевающее чувствительную область вверху преддверия. — Приятно… Самый низ отозвался небольшой резью, когда фаланги слишком натянули плеву, но основание ладони ритмично, словно вакуумом, стимулировало клитор, смягчая болевые ощущения. — Сейчас чуть-чуть больновато… — Мисс Гринграсс, может, вы нам поведаете, почему шестой министр Магии так и не смог удержаться на посту? Астория подскочила со стула, растерянно хлопая глазами. С соседней парты Мартин, прикрываясь ладонью, плотоядно ухмылялся во всю наглую ширину самодовольного лица. Он что, догадался, о чём она думала?.. Агнес безостановочно тыкала пальцем в нужную страницу. — Ээ.. — девушка попыталась с высоты рассмотреть пляшущие строчки, — … Бэзил… ммм… гоблины-повстанцы объединились с… оборотнями иии… — прозвучало жалкое блеянье во всеобщей тишине класса. — Впредь будьте внимательнее, мисс! — над раскрытым талмудом всколыхнулась молочная рябь. Мягкое журение Бинса не грозило потерей баллов и вообще сколько-нибудь значимыми неприятностями, но Астория поспешила заверить Катберта в своём полном и безоговорочном послушании: — Хорошо, профессор! Щёлкнула пряжка, переходя в металлический вжик молнии. Ягодиц нежно коснулась горячая головка. Продолжая придерживать девушку, Касс поводил возбуждённым концом по упругим окружностям. Дразня её, заводя себя. Их взгляды моментно пересеклись на дне зеркального озера, чтобы разойтись вновь. Слизеринец немного присел, член тепло скользнул по внутренней поверхности бедра, оставляя мокрую дорожку предэякулята. Астория уставилась в предательский кусок геометрии, где, как в увеличительном стекле, отражался вздыбленный лиловый кол между её разведённых ног. Лоснящийся венчик толстой плоти во вспухших венах призывно торчал кверху. Напряжение волной проскользнуло в теле, но охотник, как и в прошлый раз, не дал опомниться и крепче обнял её, прижимая к себе: — Сладенькая моя… я просто поиграюсь… пощекочу твою писечку, — Уоррингтон одной рукой перехватил член у основания. — На полшишечки… — направляемый рукой конус головки погрузился в тугое преддверие. Другая ладонь не дала девушке свести ноги. Касс осторожно простимулировал вход медленными круговыми движениями. Новизна ощущений заворожила Асторию. Горячая твёрдость не причиняла боль, а сладко заполняла узкий вход, упруго давила на чувствительные точки, вызывая непонятный позыв. Не стоило пить много кофе! — Вот тааак… Ммм… — чёрные глаза на ничтожный миг высмотрели её взгляд напротив. В них клубился вязкий бархатный дурман — похоть в чистом, первозданном виде. — Ты моя умница… — Касс начал слегка подмахивать бёдрами снизу вверх, присосавшись губами к нежному участку над воротничком. — Вот так… даааа!.. — головка в густой смазке скользила туда-сюда с тихим чавкающим звуком. — С-сук-аа… — тембр в неконтролируемом экстазе повысился, но сорвался на рваный шёпот: — Охх, какая же ты, ааа… Не сдерживаясь, охотник резко подал тазом, углубляя проникновение до острой рези. — Ай, больно! — чувствуя, как головка споро втолкнулась в слизистую, Астория соскочила с члена, хватаясь за ободок, но Уоррингтон мгновенно притянул её обратно. Худые пальчики беспомощно мазнули белую гладь. Он оплел девушку руками, приник жадным телом, будто паук, не желающий расставаться с податливой добычей. Той, что сама легко шла в умело сплетённые, клейкие сети. — Тише, тише!.. — обманчиво-успокаивающе баюкал Касс, замедляясь. Девушка спиной ощущала его тяжёлое, частое дыхание. — Потерпи… совсем немножечко… — пытаясь совладать с собой, он железной хваткой удерживал слизеринку. Распухшая от крайнего напряжения плоть настырно давила промежность, раздвигая половые губы, кончик полностью скрылся в узкой щели, пока пальцы Уоррингтона лихорадочно теребили клитор. — Тебе будет очень, очень хорошо… кошечка… обещаю, я все для этого сделаю… только расслабься, пожалуйста… А он расслабляться явно не собирался. Свободная от ласк рука обхватывала всё жёстче: нежная кожа подреберья оказалась точно под прессом десятка тоненьких зазубренных иголочек. Мимолётная вспышка боли пощёчиной отрезвила голову, опьяневшую в этом физическом иллюзионе. Астория вдруг осознала, до щемящего гротеска увидела со стороны порочную изнанку бездумного влечения. Плоть. Кровь. Эрогенные зоны, бесконечно требующие разрядки цикл за циклом. Ненасытное тело, что предало её. Набухшая влажная промежность бесстыже просила возобновления ласк от его налитой тяжести, покрытой её же прозрачными выделениями. Похоже, в погоне за оргазмом Гринграсс растеряла всё: благоразумие, гордость — осталось лишиться уважения окружающих, как она потеряла расположение сестры. — Отпусти!! Я не могу сейчас!! С силой, почти впиваясь ногтями, Астория расцепила пальцы, отскакивая к умывальнику. — Ты чего? — звонко отрезонировал раздражённый тембр в сыровато-гулкой тишине. — Не знаю!.. Полный непонимания, его взгляд стремительно терял флёр экстаза. Надо что-то делать, как-то обосновать истеричную потребность уйти тотчас же! Ледяная струя ударила в слив, рассыпаясь вокруг сотнями освежающих, колких бисерин — влага с илистым запахом Чёрного озера остудила воспалённые щёки. Отняв ладошки от лица, слизеринка подняла взор. Кассиус глубоко дышал. Зияющая чернота зрачков уже кипела затаённой злобой. Он не спешил, и приспущенные вокруг крепких бёдер штаны, эрегированный член, приподнимающий край рубашки, бесстыжим укором перечеркивали расцветшую страсть: вот, полюбуйся! Чёрт, да он, кажется, готов был послать её! Астория застыла у раковин в ожидании сама не зная чего. Вердикта. Вот, если сейчас он сорвётся… если скажет хоть слово!.. Тогда Гринграсс крутанётся на каблуках, зацокает по скользкой плитке прочь, возможно, хлопнет тяжёлой дверью. Ага, силёнок-то хватит? И ночью под безмятежное сопение соседок будет мокро хлюпать в подушку — единственную поверенную душевных мук. Но охотник медленно прикрыл глаза, неимоверным усилием воли топя рвущийся наружу гнев. Тяжело выдохнув, натянул штаны (все ещё тесные в паху) и с улыбкой подал ей руку: — Пошли, кошечка! Обломщица.***
Гулкое эхо шагов плясало по безлюдному коридору, оставляя на стенах затихающий шлейф. Мадам Вектор и её диаграммы отняли ещё один драгоценный час стремительно гаснущего дня. Первая декабрьская семидневка только достигла шкалы “Wednesday”, но своё состояние Астория могла описать одним словом: “на пределе”. Гостиная отныне стала полигоном для испытания её нервов и самообладания. Касс не отпускал ни на минуту: если она уединялась в спальне — приходил следом, и, заслоняя дверной проём, выманивал “свою кошечку на прогулку” (Кэрроу уже не удивлялись неожиданным визитам, раз и навсегда нарушившим девственность женской спальни). В коридорах — коршуном смотрел на всякого, кто задерживал на ней взгляд. На тренировках владел её шейкером и с наслаждением опорожнял сосуд на глазах у команды. Но девушка догадывалась, что весь этот мини-спектакль затевался исключительно ради одного зрителя, да, да, именно того, чья белая макушка молниеносно рассекала синеватую дымку над ними. Запуганная Уоррингтоном Лиз явно сдерживалась, но осознание произошедшего, Астория видела, тягостным шоком легло на эту непробиваемую натуру. Бедняжка Нейт… Поначалу он храбрился, участвуя в развесёлых пасьянсах друзей, задорно банковал магическую колоду, шелестящим веером взлетающую до потолка. Но пара взглядов, украдкой перехваченная Гринграсс, ярче вывески “Флориш и Блоттс” в Косом переулке оповестила раздосадованную девушку: он не забыл и не простил. А Даф… Нет, лучше не вспоминать их последнюю перепалку возле гостиной! Невесёлые мысли всколыхнула прохладная рука, крепко сжавшая запястье. Девушка не успела даже пикнуть, как в следующую секунду оказалась у ниши за высокой колонной. — Чт-то…? ЭЙ!! Малфой! Он втащил её в какой-то старый, пыльный класс — прибежище усталых привидений и Филча. — Что ты делаешь?.. — глядя, как слизеринец швыряет запирающее на дверь, внутренне подобралась Астория. Мысли, ещё десять минут назад, подобно волнам прибоя, неспешно набегающие одна на другую, мгновенно затянула воронка зарождающегося волнения. И нет, это не страх, не животное предчувствие, как с Уоррингтоном… Так что же?.. Драко обернулся. Наверное, где-то здесь, наверху, неприметный глазу светотехник умело наставил прожектор. Астория увидела всё, в мельчайшей мимике деталей: нижнюю губу, соблазнительную в аккуратной припухлости, тонкие подрагивающие ноздри, даже расширение контрастных зрачков, сминающих бахрому прозрачно-серых радужек. Малфой спрятал древко в карман мантии и сбил ей дыхание всего-лишь-взглядом: — Я тебя предупреждал насчёт Уоррингтона? Тон, не терпящий пререканий. Ага, конечно! — И что? Астория отодвинулась к парте спиной, невольно нащупывая ладонью острый угол, — дурная привычка в присутствии ловца. Разве могла обшарпанная сотнями учеников деревяшка, отправленная доживать свой век в затхлом почти-чулане, удержать на плаву её стремительно тонущую уверенность?.. — Не надоело позориться, Гринграсс?! Малфой прислонился бедром к ближайшей столешнице. Похоже, пыль — это последнее, что беспокоило сейчас слизеринца, чья ершистая злость всё ещё острила взгляд, проскальзывала в напряжённом подбородке, пряталась в лёгком подрагивании верхней губы. Но осознание, что она здесь, в самолично захлопнутой им ловушке, искрой самодовольного удовлетворения уже растекалось по высоким бледным скулам. — В каком смысле я позорюсь, Малфой? Это что, день грёбаных вопросов? — Думаешь, я не знаю, где ты ночевала в прошлую пятницу? Ах, ну да, ну да, конечно, сложенные на груди руки, гордо поднятый подбородок — да ты сам властитель отдельно взятого кабинета, да и всея Хогвартса! — Тебя это вообще не должно волновать! — отзеркаливая вычурную надменность, вскинула нос Астория, невольно выхватывая взглядом крупное кольцо с вензелем “М” — красивый акцент на молочно-белой руке с тёплым подтоном. Длинные изящные пальцы… К таким бы подошёл глубокий шоколадный глянец скрипки да изогнутый в своей музыкальной стильности смычок! Драко заметил, что она секундно пялилась на кольцо. — Мистер и миссис Гринграсс будут рады узнать, как их беспутная дочь проводит время… — мстительная ухмылка скрасила заострённые черты. — В дешёвых гостишках, в грязных туалетах… — смаковал Малфой. Точно не презрительно-горькие, щедро политые ядом слова, а сахарные мармеладки “Берти-Боттс” с яблочным вкусом. — Жаловаться собрался? — невесело усмехнулась девушка, пропуская неприятный укол: откуда он узнал про туалет? Розоватые губы ловца дрогнули в подобии улыбки. Расслабившись, он лениво смахнул невидимую пылинку с рукава, прежде чем вновь жадно соединить их разноречивые взгляды: — Предлагаю тебе самой взяться, наконец, за ум, иначе, когда я начну действовать… — внутренний огонь подсвечивал и без того сверкающий торжеством взгляд, — твой дружок немножко пострадает! — кровожадно закончил Малфой. — Что?.. — опешила Астория, отталкиваясь от впечатавшегося в ладошку края. Драко держал её на длинном поводке взгляда, прохладной шлейкой — вокруг обнажённого участка над воротом рубашки. Это угроза? Она не ослышалась? — Ты мне не папочка, чтобы указывать, ясно?? Подлил то чёртово зелье и теперь ещё что-то требуешь?! Наслаждаясь маленьким взрывным бенефисом в её исполнении, Драко, с лёгкой полуулыбкой довольного режиссёра в третьем ряду, удовлетворённо похлопал пальцами по предплечью всё ещё скрещенных рук. — Ну тебе же понравилось, да, Гринграсс? — тембр скатился на пол-октавы; незамутнённая чистота глаз подёрнулась тенью, когда его взгляд коснулся приоткрытых губ. Три медленных шага в её сторону, будто нарочито небрежных, словно их автор — праздный гуляка под сенью парковых крон воскресного утра. Язык прилип к сухому нёбу. Там, во влажной темноте слизистой, зрели постылым предательством две буквы: “Да!” И было непросто выковырить из них жалкий отпор, но она смогла, пусть и с тянущимся, как застывающая нуга, промедлением. — Нет… Слегка красноватая кайма его губ дрогнула, увлекаемая в***
Остывающий лазурит неожиданно вспыхнул солнечной наискосью, золотистым теплом разлившейся по небесному кружеву, сплетённому в дыхании декабря. … Восьмой круг! Смахнув тыльной стороной кисти солёную дорожку с раскрасневшейся, уже горячей щеки, Астория ушла в крутой вираж. Благодатные лучи призрачным маревом раскинулись над медно-оливковой долиной. Сырые полотна башен окрасились ярким, будто с них стянули невидимую, раздражающую глаз целлофановую плёнку. Гриффиндорские квадраты на миг скрыли нижнюю трибуну, с нарушающими линейную гармонию скамей тёмными фигурами… Точно надоедливые, мешающие глазу соринки. Неужели это?.. Знакомый, не далее как вчера хвастливо выставленный перед ней “присовский” разлёт плеч, а с ним — какого?.. — крупная вихрастая голова — Захария Смит! Странные вопросики Мартина в коридоре обрели новый смысл: прийти самому и притащить дружка? Ну-ну!! Астория ускорила ход, надеясь незаметно мелькнуть размытым изумрудом в выси между островерхими козырьками, но куда она хотела скрыться от зоркого, натренированного улавливать скольжения бладжера глаза загонщика! — Гринграсс, супер!! — махнул с лавки Прис. — Пролети-ка над нами ещё разок, красотка! — зареготал Смит вдогонку. Придурки!! Свист ветра в ушах смешал отдалявшиеся голоса в звуковую кашу, но один тембр не хуже острой иглы царапнул раздражённые перепонки, заставив резко сбросить скорость на прямой: — Съебали отсюда! — крикнул Уоррингтон, круто выворачивая метлу в метрах десяти над головами пуффендуйцев. Не досчитав пройденного круга, Астория развернулась возле судейской. Одного беглого взгляда на поле хватило, чтобы понять всю чёртову опасность: Ургхарт понёс спортивные журналы для ежемесячного отчёта МакГонагалл; накануне объевшийся масляными колбасками Гойл торчал у Помфри с несварением желудка, Малфой… (когда он последний раз пролетал перед ней, а?), Блетчли разминался на дальнем конце стадиона (или возился в тренерской, что более вероятно) и вряд ли слышал хоть слово. Противный спазм стянул внутренности в пружину, надсадно обретаясь где-то под ложечкой, лишая способности к действию. Словно наблюдаешь за человеком, идущим прямо под вспухающие пеной и рёвом волны, и одинокая обшарпанная табличка “Купаться запрещено” уныло кренится за его спиной от солёных порывов ветра… — Игроки других команд имеют право посещать тренировки! — начал Мартин, щурясь в ослепляюще-белый свет, преломлённый сквозь пелену облаков. — Да мне пох! — раздалось сверху. Новая экипировка Касса, с его донельзя хвастливой улыбкой облекшая мускульный рельеф в полутьме раздевалки часом ранее, сейчас, на освещённом спортивном эллипсе, вороным контрастом резала мягкий фон. Невысыхающей кляксой поверх готового пейзажа. Пятьдесят галлеонов идеально сидящей лайкры или неудавшийся оргазм, но охотник был предельно заряжен. Вскипал в венах лютый раж, не отставляя сомнений: сегодня эти парни выплеснут избытки тестостерона на импровизированный октагон. Обычно такой удобный “Нимбус” теперь неприятно давил бедро неотёсанным черенком школьного “Чистомета”. Липкие, в холодном поту кисти лихорадочно сжимали изогнутую рукоять. — Вали-ка на хуй сам!! — впечатав костяшку в ладонь, громко пробасил Смит, даже не глядя в искристый небосвод. Ещё пара звучных показательных хлопков, и капитан пуффендуйцев, наконец, поднял глаза на соперника. Чуя возрастающее напряжение, Мартин предупредительно встал, занимая удобную позицию в проходе. И без того узкие глаза пуффендуйца схлопнулись до выжидательных щёлок. Слава Мерлину, Годрику и всем Богам! Пролетавший мимо Вейз, тормознув возле Уоррингтона, тут же смекнул, что к чему: — Касс, забей! — загонщик примирительно хлопнул по плечу товарища, но тот, словно натасканный доберман в пружинящей стойке, не сводил глаз с барсучьего дуэта внизу. Очерченная жилами кисть обманчиво легко придерживала гладкий изгиб древка. Напряжённая трапеция спины копила взрывную силу. — Западло спуститься, а? — Смит явно нарывался, пользуясь отсутствием капитана: громила выкатил колесом и без того мощную грудь, едва прикрытую коричневой стеганой курткой, да расставил по скрипучей лавчонке массивные бёдра с молотами упёршихся в них кулаков. Если с Мартином ещё можно было разрулить, то твердолобый Захария всей медвежьей грузностью транслировал рвущуюся наружу агрессию. Поздно. Касс легко спрыгнул на трибуну, показательно-дерзко перехватывая метлу чуть не перед самым носом парней: — Ну давай, иди сюда, долбоёб! Обращение к Смиту, но среагировал Прис, тут же становясь в боксёрскую стойку. — Так, ребят, ребят!! — скамейка дрогнула под неуклюжим приземлением Вейза. Девушка ещё никогда не слышала от него настолько искаженной страхом интонации. Быстрее! Рука метнулась к бедру: Салазар, палочка при ней! Сжав ладонью спасительное древко, Астория рванула вперёд, но метла замерла, точно прикованная невидимой чугунной цепью. КАКОГО?.. В метре от неё взявшийся из ниоткуда Малфой, расслабленно обнимая бёдрами прихотливую чернь, слегка поигрывал пальцами, как талантливый пианист, чьи виртуозно-заточенные кисти умеючи ласкают чёрно-белые рёбра клавиш. Возмущение захлестнуло девушку с головой, страх уступил место гневу: — Что ты творишь?! Отпусти меня, Драко, сейчас же!! Ты видишь, что происходит?! — страдальчески пыжилась Астория, не в силах одолеть колдовской заслон. — Они там перебьют друг друга!.. Глядя на все эти жалкие попытки, Малфой лишь злорадно рассмеялся. — Давааай, Гринграсс, останови его! — невербально сдерживая ретивую метлу, подначивал слизеринец. Он с лёгкостью владел магией, только небольшое натяжение в кисти, едва заметное на пястных косточках, выдавало усилие воли. Должно быть, мысль оглушить смутьяна была настолько материальной (как записка крупным шрифтом со стрелкой на лбу!), что её палочка вдруг со свистом вырвалась из руки, дабы примоститься в уготованной выемке между средним и указательным пальцами ловца. — Кусаться вздумала? — сверкнул возбуждённым взглядом Драко. Чёрный лонгслив сексуально облекал поджарый торс. Высокие ботинки на тугой шнуровке, узкие спортивные брюки… Они что, сговорились? Словно участники одной команды… Её команды. Там, внизу, наспех сколоченная школьная трибуна стала новой ареной гладиаторского боя. Мартин, похоже, успел лишиться своего оружия от перехвата Вейза, и теперь сцепившиеся за куртки игроки, пыхтя, разбирались, кто прав, пихая голенями ближние лавки. В ту же секунду точный удар ногой по кисти капитана выбил последнюю палочку за пределы досягаемости. — Ты охуел??! — взревел Смит. Он атаковал Уоррингтона, но был встречен мощным апперкотом в лицо. Кажется, хрустнула кость. — Бляяя… сукааа!.. — лапищи скрыли покалеченный нос. Прошло не меньше пяти секунд, пока согнувшийся от боли Захария, сжимая переносицу, смог, наконец, выпрямиться. Мартин, уложив противника на лопатки и не зная, что предпринять, в спасительном бездействии от шока смотрел, как Уоррингтон встряхивал ударную руку. — МАЙЛЗ!! — прижатый коленом Вейзи предпринял отчаянную попытку. Широкие плечи Приса закрывали обзор, но он всё же заметил Асторию: — Гринграсс, мать твою, лети за Блетчли!!!! АЙ!! — некстати налёгший пуффендуец, похоже, больно отдавил предплечье: — Ты ёбнутый? Кровь с лица Захарии окрасила тыльную сторону ладони, сопровождаясь смачным плевком в сторону, а покрасневшие глаза над вспухающим синяком, не мигая, сверлили охотника: — Ты за это ответишь, сука! Кассиус, размяв костяшки, хмыкнул, делая шаг вперёд… Рваный кусок одичалой тучи неожиданно проглотил солнечный диск. Словно резко выключили свет: всё разом утопло в сером сумраке. Смит замер — это был коварный манёвр. Под густо нависшими бровями забегали хитрые глазёнки. Связывая в узелок временную нить между бойцами. Выжидая. Миг — и он тараном бросился на Касса, делая проход в ноги. Уоррингтон вовремя отскочил назад, жёстко блокируя ладонью лицо Захарии — рукам пуффендуйца оставалось лишь запоздало чиркнуть по бедру охотника. Лёгкое движение сбоку от неё заставило Асторию обернуться. Беззвучная паника стянула вокруг шеи лассо, девушка сделала глубокий, судорожный вдох, но крик застрял где-то между миндалин: резко дрогнувшая кисть ловца подписала Уоррингтону приговор. Оступившись, Кассиус упал спиной прямо на дощатый пол. Этого оказалось достаточно. Ослеплённый яростью Смит всей тяжестью навалился сверху, призывая Мартина к расправе: — Блять, держи его!! Астория теперь знала свой страшный сон: там, где двое на одного… Серые глаза зажглись дьявольским огнём, жадно впитывая с высоты малейшие детали истязания. Приоткрытый в ожидании рот, дрогнувшие крылья аккуратного носа… Светлокудрый ангел мщения, занесший карающую десницу над глупой девчачьей симпатией. — Что ты сделал??!! Драко!!! У неё онемели руки. Сердце, разросшееся до тяжёлого, тугого кома, неистово рвалось наружу сквозь хлипкую решётку. Кажется, его удары сотрясали всё тело. Грудь сдавило металлическим обручем — она задыхалась. Что это?.. Я сейчас умру! В тридцати метрах под ними оседлавший Уоррингтона Смит, получив локтем в глаз, отвесил Кассу смачную оплеуху. Чёрная стриженая голова влетела в поребрик скамьи. Верный приказу своего предводителя, Мартин самозабвенно держал охотника за ноги, пока вцепившийся в него со спины Вейз пытался оттащить крепыша. Отборная брань оскверняла воздух трибун, доселе знавших лишь восторженные речёвки да сдержанные проклятья болельщиков. — Пожалуйста, прошу тебя, Драко, прекрати это!!! — почти срываясь от близких слёз, отчаянно просила Астория. — Хорошо, Гринграсс! — в потемневшем взгляде серо-голубых глаз отразился ползущий с гор сумрак. — Но взамен я прошу… — уголок губ слегка приподнялся, выдавая лелеемое желание, — поцелуй! Дуновение колкого ветра мягко спутало длинную чёлку — единственное светлое пятно на зловещем полотне вечернего погрома. Астория судорожно закивала: ей было всё равно, что обещать, да хоть трижды станцевать под Таранталлегру! Малфой мог попросить любое: даже бросить Касса — и она знала об этом — но он выбрал слишком лёгкую плату. Она с радостью подарит ему этот чёртов поцелуй. Ловец метнулся вниз — раскрылись металлические тиски, и девушка тут же ощутила спадающие оковы чужой ауры. Судорожно вдохнув влажный, сладковатый воздух, она смахнула остывшую слезу, угнездившуюся во внутреннем краешке глаза. Вывернув по крутой, Малфой хлёстким взмахом руки перемешал все карты: пуффендуйцев тряпичными куклами разбросало по лавкам. Астория готова была поклясться: проделал это он столь филигранно, играючи владея скрытой в нём силой, что отточенный пасс подвижного запястья сравнился разве… с артистизмом дирижёрской палочки. — Что за?.. — встряхнул головой Смит, оказавшись через два ряда от места стычки. Мартин пребывал не в лучшем состоянии: кажется, при падении он больно ушиб спину. Подоспевший Блетчли с ходу соскочил с метлы прямо к Уоррингтону. Они с Вейзом помогли охотнику подняться, тот оглянулся через плечо на Асторию. Злость. Обида. Ревность. Вот всё, что осталось на раненом лице. Салазар, ей придётся отвечать за свой поступок! Тяжесть вины неподъёмным камнем легла на хрупкие плечи, но… что она могла сделать?.. Взгляд упал на далёкую пустошь, затерявшуюся меж хвойных пролесков гор. Почему нельзя бросить всё и сорваться в целительное убежище, скрыться ото всех за ароматной еловой ветвью? Рука нажала на древко метлы под аккомпанемент обречённого вдоха. Плавно спустившись на поле, где в пожухлой траве поблескивал её шейкер, Астория, подхватив бутылёк, взлетела на нижний ярус. Участники потасовки художественным беспорядком оживляли грязно-серый дощатый антураж. Малфой с краю старательно делал вид, что чрезвычайно обеспокоен происшедшим, но глубокое удовлетворение предательски расслабило заострённые черты, гадким смешком спряталось в самых маленьких складочках губ. Смит растерял всю свою браваду и в удручающих раздумьях, с подбитым глазом, щупал распухший нос, почти не слушая сентенций сидящего рядом Мартина: им всем предстояло объясняться перед директором, и — Мерлин знает! — во что всё это выльется! Блетчли с Вейзом, словно наседки, кружили вокруг Уоррингтона, но охотнику было плевать на увещевания. Он смотрел на неё. Возле правого глаза залегла лиловая тень, из рассеченной губы в запёкшейся корочке всё ещё густо, по алой капле, стекала кровь. Ещё никогда слизеринка не чувствовала себя так погано. Касс провёл рукой по мокрым от пота волосам, она заметила стёртые, покрасневшие костяшки. — Возьми, пожалуйста, умой лицо! — как можно мягче, осторожно подступая к нему, произнесла Астория. — Какого драккла ты с ним там делала?! А?!! — гаркнул Касс, пугая непредсказуемой реакцией остальных игроков. Мартин заткнулся на полслове. И без того пронзительная мгла на жемчужинах белков теперь била наотмашь. Девушка молчала. — Вот я тоже не понял! — вставил Вейз среди звенящей тишины, многозначительно смерив Малфоя. Тебя-то кто просил лезть?! — Я… не успела… — так и повисло на жалких нитках никому не нужное оправдание. Грубо вырвав из её ладони шейкер, Уоррингтон сделал два жадных глотка. Густая слюна с розоватыми прожилками шлёпнула в пол около ботинка слизеринки. Туда же полетела бутылка. От удара крышечка раскрылась — прозрачный хрусталь тонкой струйкой впитался в сырую древесину, как и девичьи слёзы — в обветренную, оледеневшую щеку…